Черное солнце

– Это Леонард, – представил младшего сына Эстебан. – Ему минуло пятнадцать зим, готовится к военной службе. Он молод, но уже очень талантлив в искусстве владения мечом, возможно, он когда-то даже затмит меня на этом поприще.

Лео аж раскраснелся от такой прилюдной похвалы от отца. После того, как юноша выдержал стальную хватку Айджа, ярл повернулся ко мне.

– А это кто у нас тут? – улыбнулся он мне. На секунду мне показалось, что в его ледяных глазах пробежали теплота и… грусть?

Видя мое стеснение, отец ответил за меня.

– Моя гордость, моя маленькая морская буря – Камилла, – Эстебан положил руки мне на плечи, словно оберегая ото всех бед и невзгод. От этого сразу стало спокойнее. – Ей всего девять. Кажется, Ари на год старше?

– Так и есть, дружище, – улыбка ярла стала еще шире. Он нагнулся ко мне, его голос внезапно стал очень мягким и добродушным. – Молодая госпожа, не соизволите ли показать ваши владения моей супруге и сыну, пока мы с вашим отцом… решим некоторые вопросы?

Раскрасневшаяся, я вновь расправила юбки и решила продемонстрировать все старания сестры Софии. Не зря же она свое жалование получает.

– Я, Камилла из дома Кустодес, с радостью окажу вам такую честь, – торжественным тоном начала я произносить заученную клятву почти скороговоркой. – С этого момента ваши жизни находятся под защитой моего меча… Правда, у меня меча нет, но он есть у Яна… то есть, я хотела сказать, Максимилиана…

Я ойкнула и запнулась. Надо же было такую чушь снести прямо на глазах всех присутствующих! Позор.

– А я, Джордис из Дома Хус, буду невероятно рада принять ваше покровительство, юная госпожа, – женщина вышла из-за спины мужа и теперь стояла рядом с нами.

В близи она казалось необычайно молодой – на вид она была ненамного старше Валентина. Стройная и грациозная, как и подобает супруге главы Великого Дома, она держалась статно с высоко поднятой головой. Однако она не выглядела строгой, как София. Наоборот – Джордис излучала притягательную симпатию, которой поддавались все, к кому она попадалась на глаза. Посмотрев прямо ей в лицо с мягкими чертами, я приметила, что глаза ее были обычного серо-голубого цвета.

Мне была приятна компания госпожи Джордис, а вот этот Ари… О чем можно с мальчишками разговаривать? Я повернулась к Лео, в надежде, что северянина он возьмет на себя, но, к моему разочарованию, отец уже позвал к себе сыновей, и вместе с остальными придворными они направились в замок.

Мар-де-Сеаль располагался на склонах огромного уходящего в море утеса, а вот сам замок и близлежащие городские постройки с портом – на огромной отвесной скале посреди моря. Когда-то давно она была частью мыса, но соленая вода и сильные бури выточили породу, и каменный мост, соединявший замок с остальной частью города, разрушился, оставив саму усадьбу целой и невредимой. С тех пор основную часть города с территорией Каса-де-Вентос соединяла вереница деревянных мостов, делая его неприступной крепостью.

Сама по себе скала напоминала огромный многоярусный торт. Вниз уходили тропинки и винтовые дороги, где у подножия располагался наш личный порт, выше – личные усадьбы аристократов Малых домов, а остальные земли, вплоть до призамковых территорий, были засажены фруктовыми садами, создавшими вокруг скалы зеленый ореол. И именно сюда мы и направились вместе с нашими гостями.

Мы прошли через небольшой тоннель из тонких кованых металлических арок, заросших виноградом, и перед нами открылось распростертое по склонам зеленое море. В садах, как обычно, царила идиллия – ветер чуть трепал листья, создавая мелодичный шелест, волной расходящийся по зеленым вершинам. Высокие деревья своей тенью укрывали от палящего солнца, кругом жужжали насекомые и трещали кузнечики. То тут, то там из-за ровных рядов показывались рабочие, что тащили огромные плетеные корзины со всевозможными фруктами, вдалеке слышались крестьянские песни, которые обычно скрашивали тяжелый рабочий день.

Пока наши гости любовались открывшимся видом, я лихорадочно думала – как начать разговор, что стоит или не стоит говорить при представителях дома Хус, боясь ляпнуть что-то не то. Но и неловкое молчание давило на атмосферу. В этот момент я очень пожалела, что не слушала болтовню сестры Софии на занятиях.

– Как прошло путешествие до Мар-де-Сеаля? Путь через Веас, наверное, был долог и нелегок для всех вас.

Джордис уже было приготовилась что-то ответить, но не успела. Такое ощущение, что мальчишка только и ждал этого вопроса, его глаза загорелись:

– Спасибо, что поинтересовалась! Мы были в пути почти це-е-елый месяц. Плыли больше двух недель, сначала по помню, потом по реке, мимо Имперской Столицы, затем снова через море, видели хищного кита сражающегося с кракеном, – начал тараторить он, даже не задумываясь о том, что нужно вести диалог, а не монолог. – А еще отец дал мне подержать штурвал, потом мы попали в шторм, было та-а-ак страшно… А ты когда-нибудь попадала в настоящую морскую бурю?

Я заморгала, не сразу поняв, что вопрос адресован мне – Ари слишком быстро и много говорил, и нить диалога была потеряна еще на рассказе про кита.

– Э-эм, нет, мне не приходилось попадать в шторм, – сухо ответила я.

– Ого, так получается я прошел испытание морем еще раньше, чем член семьи Кустодес! – Ари беспечно засмеялся, на что мне оставалось лишь молча хмурится. Интересно, этого выскочку хоть раз охаживали розгами? Но глядя, как заботливо мать убирает пряди, выбившиеся из его хвоста, я засомневалась в этом. А вот мне бы за такое досталось бы сначала от Софии, а затем от Валентина.

Ари же продолжил делиться впечатлениями о своем путешествии.

– Потом мы вышли в какому-то большом порту и пробыли там несколько дней, пока не прибыл твой отец со своей свитой и этими странными санями с колесами…

– Это называется дилижанс, милый, – мягко поправила его Джордис.

– Да-да, точно, – Ари закивал. – И еще потом тряслись в это дибижане, побывали в разных городах и ели необычную еду, которой у нас нет. Я вот, к примеру, никогда не видел, чтобы мясо выкидывали на солнце и оставляли его там! Оно же воняет и портиться, зря только скот переводят.

– Это называется хамон, вяленая на солнце свинина. И между прочим, очень вкусная. И вовсе она не воняет, – насупилась я, но Ари пропустил мои слова мимо ушей.

– Еще я попробовал странные, но очень вкусные кремовые десерты, попробовал рыбу и морепродукты, которых у нас нет, овощи и…

Тут мальчик щамолк, уставившись на грушевое дерево.

– Что это? – с неописуемым удивлением спросил он.

– Это? Груша, – я раздраженно сорвала плод и протянула ему, в надежде, что хоть это ненадолго уймет его чрезмерную активность. – Хочешь попробовать?

Ари впился в плод, и сок брызнул ему на лицо.

– Это лучшее… – он еще раз укусил ее. – Что я когда-либо пробовал…

Я постаралась выглядеть невозмутимо, но меня повергло в шок то, с каким варварством северянин поедал бедный фрукт.

«Интересно, что будет, когда он попробует арбуз или дыню…» – подумала я, брезгливо делая шаг в сторону, боясь, что Ари заляпает брызгами мое новое платье.

– Наши сады слывут одними из лучших фруктов в стране. Не знаю почему, но они всегда такие сладкие… Но если спросишь меня, то я больше всего люблю персики и апельсины, – чуть высокомерно процедила я.

– Если позволите, – вмешалась София, мы с госпожой Джордис обернулись. – Эти сады созданы предками семьи Набелит, как подарок дому Кустодес. На этом утесе нет источников пресной воды, да и почва тут, мягко говоря, не плодородная, и потому они соорудили особую оросительную систему, которая постоянно поддерживают почву в таком состоянии, чтобы деревья и кустарники могли плодоносить в течении круглого года. Вечноцветущие сады – одно из достояний Мар-де-Сеаля. Благодаря этому саду мы производим не только фрукты на продажу другим Домам, но также великолепные алкогольные напитки. Думаю, ваш супруг вместе с Его Высочеством уже дегустируют их в полной мере…

– Вас, кажется, зовут София, верно? – мягко перебила ее Джордис, окинув наставницу оценивающим взгляд. Тон ее был все так же мягок и учтив, но, казалось, ей претило, когда кто-то осмеливался встревать в разговор.

– Все верно, госпожа. София Оре, к вашим услугам, – София то ли не заметила тон, то ли и вовсе его проигнорировала.

– Вы ее гувернантка?

– Не совсем. Я из Ордена Сервитуариум, и состою на службе герцога Кустодес с рождения госпожи Камиллы.

Глаза северянки на долю секунды округлились.

– Так вы сервитуария? В таком возрасте? – в удивленном тоне женщины проскользнули нотки недоверия. – Ах, вы, должно быть, из воспитанниц Ордена.

– Да, верно. Но я по собственной воле поступила на службу Ордена, и для меня большая честь нести свет Имперских Истин тем, кто будет столпами нашего могущественного государства в будущем.

– Должно быть, вы из совсем бедной семьи или вовсе сирота, – жалостливо продолжила Джордис, а я непонимающе переводила взгляд с нее на Софию.

Ведь она проявляла вполне искреннее сочувствие к Оре, почему же тогда наставница поджимает губы, еле сдерживая негодование?

– Кажется, в приличном обществе не принято обсуждать подробности личной жизни, госпожа? – тон Софии был суше полей в самые знойные сезоны. – Причины, по которым я выбрала путь аколита Ордена, не должен играть никакой роли. Ровно, как и мое происхождение – все мы братья и сестры, и все равны в свете Имперских Истин.

– Разумеется, разумеется! – супруга ярла наклонила голову в знак признания, и ее служанки подхватили настроение своей госпожи. – Простите сердечно мою невежественность, у меня все же никогда не было сервитуария, и я плохо знакома с вашими порядками. Просто удивлена, что герцог Кустодес согласился на услуги столь… хм, неопытной сестры. Это ведь ваше первое назначение?

Бровь Софии изогнулась в немом вопросе, а Джордис продолжила, восхищенно и беспечно, не замечая реакции собеседницы. Или делая вид, что не замечает.

– Империя предлагала нам несколько молодых послушников, но я отказалась – все же хочется видеть рядом с своим сыном кого-то более умудренного опытом. Молодостью лучше не разбрасываться, она довольно быстро заканчивается… А уж тем более посвятив свою жизнь такому, несомненно, важному делу, как обучение юных аристократов, лишая себя всех благ и удовольствий… Но кто я, чтобы судить за подобный выбор. Прошу простить еще раз, если моя грубость вас задела.

Я молча наблюдала за наставницей. София не любила говорить о своем Ордене, да и о себе тоже. Как она объясняла, зачастую имперцы поступали на службу в Орден уже на закате своих лет, чтобы передавать накопленные знания молодым преемникам Великих и Малых Домов. Сервитуариям запрещалось связывать себя узами брака, запрещалось иметь детей, а если таковые у них были до этого – поддерживать с ними связь, дабы не было мешающих призванию привязанностей, и нарушение этого обета безбрачия жестоко каралось. Из-за этого редко кто добровольно шел на службу в Орден в молодом возрасте, особенно женщины, так что обычно ряды сервитуариев пополняли пожилые имперские ученые или хорошо образованные аристократы. Но при Ордене существовали школы, где воспитывали сирот или детей из неблагополучных семей, чтобы те потом посвятили свою жизнь служению Ордену, без права выбора своей дальнейшей судьбы. Незавидная участь, но такова была цена служению Имперским истинам.

– О нет, что вы, не стоит извинений, – Софий улыбнулась, однако я прекрасно знала, что чуть подрагивающая морщинка в левом глазу признак того, что наставница крайне раздражена. Откашлявшись, София продолжила. – Поскольку технология орошения и удобрения почвы была утеряна, а система даже спустя столетия работает безотказно, многие поговаривают, что это магия. Хотя, на самом деле, это лишь гений инженерной мысли. И, конечно же, госпожа Камилла все это и так знала, просто постеснялась вам это рассказать, – добавила наставница, глядя на мои поползшие на лоб брови. Все, теперь я точно буду слушать Софию внимательно на каждом уроке. – Она у нас такая скромница.

Максимилиан слегка улыбнулся, а Каталина хихикнула, прикрыв рот ладонью. Джордис восхищенно обвела взглядом простирающиеся перед нами ряды зеленых крон, усыпанных всевозможными фруктами и ягодами, и даже Ари отвлекся от своей груши и с глуповатым удивлением на лице слушал Софию.

Его мать улыбнулась и вытерла пальцем каплю сока со щеки сына, а затем, будто оправдываясь, сказала:

– Он родился и вырос на севере, а до нас невозможно довести фрукты. Многие северяне, которые ни разу не покидали Нортланд, за всю свою жизнь, никогда даже яблок не пробовали.

– А вы, госпожа Джордис, разве не уроженка северных земель? – поинтересовалась я, видя, что она в общем-то довольно сдержанно себя ведет. Жаль, что сын пытается подражать манерам отца, а не матери.

– Я родом из Столицы, дочь офицера Серой Гвардии, – она протянула руку к нависшей над головой ветке и дотронулась пальцами до одной из груш. – Но таких фруктов нет даже на полках столичных лавок.

Она сорвала фрукт и протянула сыну, который сразу с большим усердием принялся за него. Я же горделиво выпрямилась, будто бы эти сады были моей личной заслугой. Все-таки мне было приятно, когда наш край производил впечатление на приезжих.

– А правда ли, что в ваших краях так холодно, что даже в домах вы не снимаете шубы? – поинтересовалась Каталина, на которую общество благородной дамы повлияло только лучшим образом. Она расправила плечи и подняла подбородок, старалась держаться столь же сдержанно, как и наша гостья.

Джордис задумчиво улыбнулась.

– Мы живем в больших домах, правда, не таких, как ваша усадьба, в основном они деревянные с каменными основаниями. Каменные замки было бы невозможно прогревать в холода, – пояснила она. – В таких домах живут несколько семей одного рода, все они следят, чтобы в доме было тепло и уютно, а пища и вино делится на всех членов семьи. У нас редко принято покидать родной дом, и на детях лежит ответственность заботиться не только о своих собственных семьях, но и о родителях, когда те становятся слишком стары и немощны. Семья и многовековые традиции – вот основа нашего общества, которая помогает выживать нам в суровые зимы.

– А я в какой-то книге читала, что вы ездите верхом на медведях и огромных волках. Это правда так? – выпалила я. Мне не терпелось узнать побольше у северян об их быте. Ведь все, что я читала о них, казалось мне невозможным.

Ари закатил глаза. Супруга ярла на секунду замолчала, обдумывая свой ответ.

– Наши воины и вправду ездят на варгах, они крупнее обычных волков и гораздо выносливее. Каждый воин находит и воспитывает своего варга сам, так зверь становится верен своему хозяину до самой смерти. Лошади слишком ценны и слишком затратны по уходу, чтобы их содержать для рати. Но чаще всего мы передвигаемся на санях, в которых запрягают оленей или ездовых собак.

– Меня однажды такая укусила, – буркнул Ари. Он уже покончил с грушей, и приступил к сливам, объедая до косточек плод за плодом. – Но папа сказал, что я сам виноват… Жду-не дождусь, когда смогу воспитать своего собственного волка! У отца красивейшая волчица, Белая Стрела, верхом на ней он просто непобедим.

«Если ты с собакой поладить не можешь, куда тебе волка доверять, бестолочь…» – подумала я, глядя как Ари бесцеремонно кидал огрызки прямо на усыпанную песком и мелкими камнями дорожку.

– Думаю, если Яна посадить на волка, он тоже будет непобедим, – фыркнула я.

– Я предпочитаю сражаться на своих двоих, госпожа, – Максимилиан скромно улыбнулся. – Но, если бы мне была оказана честь сразиться с самим ярлом в дружеском поединке, я был бы очень рад. Северный стиль очень отличается от южного.

– Против отца все равно нет шансов, – беспечно сказал Ари, выплюнув очередную косточку. На что Ян лишь слегка дернул бровью, но ничего не ответил юному наследнику Дома Хус.

– Хотела бы я увидеть наездников на ваг… вара… на волках, в общем, – вздохнула я. – Мне сложно даже вообразить себе такое. Да и волков с медведями я только в зверинце видела.

– Между прочим, всю историю было несколько великих героев, которые смогли приручить полярного медведя, – продолжил Ари. – Поэтому именно он изображен на гербе нашего дома, это символ того, что природы не властна над человеком, так вот!

– Если вы из Столицы… как же вы согласились уехать в такую даль от дома. Да еще и не куда-нибудь, а на самый край северных земель, – робко спросила Каталина со всей полагающейся вежливостью. Видимо, все-таки она старалась примириться с мыслью, что, в случае чего, и ей придется, как и Джордис, оказаться на севере.

– Ну, возможность стать супругой будущего ярла – не то, от чего принято отказываться, – женщина поправила выбившуюся из прически прядь. – Нортланд беспощаден к тем, кто к нему недружелюбен, но становится настоящим домом, если прийти туда с открытым сердцем. Когда ко мне сватался ярл… точнее тогда он был еще отигниром, сыном действующего ярла, я и подумать не могла, что по-настоящему смогу влюбиться в этот край, в этот народ и в их культуру. Эта земля сурова, но прекрасна. Вековые кедры, что уходят в небеса, лазурные реки, наполненные рыбой, сладкий запах лесных трав и хвои весной…

Она посмотрела куда-то вдаль, словно предаваясь каким-то своим мыслям и воспоминаниям.

– Даже будь у меня возможность вернуться в Столицу, я бы ни за что не променяла ее на бескрайние заснеженные просторы Нортланда.

Я слушала ее с нескрываемым восхищением. Подумать только, вот если бы сестра София рассказывала на своих занятиях про это, а не про дурацкие родословные, политику и правила этикета, то я бы точно меньше отвлекалась.

– Ваш Дом, кажется, тоже славен тем, что борется с природной стихией? – Джордис немного сменила тему.

– Да, дом Кустодес, как и вы, защищает границы, только южные. От пиратов и контрабандистов в основном, но их всегда хватает. С детства у нас учат стоять под парусом и ходить в море, понимать, как меняется погода и как ориентироваться по солнцу и звездам. У нас строят корабли из древних деревьев, что растут на скалистых берегах. А наши рыбаки всегда легко находят самые промысловые места.

– Да, до меня доходили рассказы о искусности ваших моряков… Кажется, у вас даже есть какое-то испытание для будущих штурманов?

– Ой, вы и о таком слышали! – восторженно выдохнула я. – Да, у нас есть западнее отсюда россыпь скал и рифов, Пролив Последней Надежды, где очень часто разбиваются неопытные мореплаватели, и там уже целое кладбище затонувших кораблей. Нужно проплыть между ними на корабле и выйти с другого пролива… Мы называем это «оседлать ветер». Валентин только недавно прошел это испытание. И теперь он имеет право управлять своим собственным кораблем.

– Для нас это звучит почти так же необычно, как для тебя, наверное, истории про варгов и собачьи упряжки, – усмехнулась Джордис. – С твоим нескончаемым любопытством, думаю, Нортланд пришелся бы тебе по душе. Может, даже когда-нибудь ты там побываешь.

Странный намек показался мне недвусмысленным, и я невольно покосилась на Ари, который уже успел переключиться на персики.

– Признаться честно, я холод совсем не переношу. Я никогда не видела снег, но знаю, что это что-то вроде дождя, только замерзшего. Я бы лучше отправилась в путешествие на корабле, – с легкой завистью призналась я, глядя на маленького отигнира, недовольно рассматривающего огромную твердую косточку, об которую чуть не сломал только что зуб.

– Ох, дорогая моя, ты мне тут напомнила кое о чем! – Джордис внезапно встрепенулась и залезла в небольшой кожаный кошель, висевший у нее на поясе. – Протяни мне руку.

Я повиновалась, и она вытряхнула содержимое маленького шелкового мешочка мне на ладонь.

Это был кулон на тончайшей стальной цепочке, а сам камушек был размером с перепелиное яйцо и походил на отколовшуюся льдинку, внутри которой едва заметно горел синий огонек.

– Ох! – вскрикнула я от неожиданности и чуть было не выронила камушек, не ожидая, что камень будет таким ледяным. – А почему он светится?

– На языке нортлингов это называют «ухун», Замерзшее пламя, – объяснила Джордис, наблюдая за моей реакцией на кулон. – По легендам, этот минерал появляется там, где небесные огни касаются земли. Это подарок от ярла тебе.

– Подарок?.. Мне? – я рассматривала маленький камушек, осторожно держа его в руках. Он выглядел таким хрупким, будто одно неловкое движение раскрошить его в мелкую пыль.

– Когда холодно, он излучает тепло, а когда жарко – холод, – объяснила Джордис, помогая мне застегнуть цепочку на шее.

– Ого, это прямо как сами северяне! Нортлингам ведь не страшны ни жара, ни холод.

– Да, сравнение очень точное, – Джордис явно позабавила моя находчивость.

– Это правда настоящая магия? – спросила я, вглядываясь в голубоватые отблески, играющее на гранях камня.

Грустная улыбка тронула ее губы.

– Милая моя, магия уже давно покинула эти края.

***

Вечером, когда солнце лениво нависло над горизонтом, начался пир. Столы вынесли во внутренний двор, выставив несколько длинных рядов, чтобы все гости могли насладиться видом на сад и морскую гладь. Повара постарались на славу – в честь торжества были приготовлены блюда северной и южной кухонь, и столы ломились от яств. Была и рыба, и мясо, и копчености, и засолы, не говоря уже о всевозможных закусках, фруктах и овощах. Во двор вынесли несколько огромных бочонков с молодым вином, элем, пивом и более крепкими напитками на любой вкус.

Помимо пира, было организовано пышное празднество, с музыкой и танцами, приглашенными бардами, шутами и артистами, которые устраивали перед гостями сценки из известных и любимых легенд Домов Хус и Кустодес. Труппа отыграла и сказ о Медведешкуром, ярле-оборотне, мстящем за свою возлюбленную, и песнь о повергнувших в горах Дальнего Рубежа могучего дракона великих героях-нортлингах, и балладу о влюбившемся в морскую деву мечнике Гаспаре Альдеро, и предание о том, как Кустодес пять столетий тому назад воевали с пиратами и их Королем. Была и легенда о Первом Страже, которую знали и на севере, и на юге.

Меня впервые посадили за один стол со взрослыми, рядом со старшими братьями, близким кругом отцовских советников и почетными гостями. Отец никогда на моей памяти не был таким веселым. Он пил, ел, смеялся, шутил и предавался воспоминаниям. Я чувствовала себя очень взрослой, когда мне разрешили выпить немного разбавленного вина с фруктами.

Когда закончилось очередное представление, – на этот раз актеры под одобрительное улюлюканье и овации северян, отыграли немного вульгарную комедийную пьесу о скальде, сварге и тролле, – и барды заиграли озорную мелодию, приглашая присутствующих на танцевальную площадку.

Я весело наблюдала, как аристократы из южных и северных Домов вместе веселятся, танцуют, смеются и с удовольствием общаются друг с другом.

– Дорогая, а ты знаешь, как мы познакомились с твоим отцом? – ехидно спросил оказавшийся рядом ярл.

Судя по всему, София была права, и первым делом отец со своим другом и старшими сыновьями отправились на экскурсию в наш винный погреб. Не известно, сколько они выпили там, но уже от того количества кружек эля, что выпил Айварс на пиру, нормальный человек давно бы впал в забытье.

– Отец редко когда рассказывал что-то о своем прошлом, – призналась я, покачав головой.

Эстебан строго посмотрел на Айджа, но тот лишь отмахнулся.

– Я вызвал его на дуэль, на смерть! – гордо произнес тот, делая глоток из неизвестно какой по счету кружки.

Я посмотрела на него, потом перевела скептический взгляд на отца.

– Что-то не верится, ведь вы тут оба живые сидите.

– Он выбил у меня топор из рук в первые десять секунд, а затем пинал меня по плацу два часа к ряду, оставив вот это на память, – Айдж бесцеремонно оттянул ворот рубахи и продемонстрировал всем присутствующим глубокий шрам в районе ключицы.

– Ага, а потом из-за тебя я провел три недели в карцере, да еще и в твоей компании, – с недовольством заметил отец.

Я хихикнула.

– Интересно, какой же должен был быть повод, чтобы вот так вывести из себя папу?

– Меня вызвали на дуэль из-за того, что я, видите ли, недостаточно почтительно произнес девиз его Дома, а меч этот выскочка достал быстрее, чем я закончил говорить, – Эстебан отхлебнул из кружки. – И нет, чтобы до первой крови, это было в порядке вещей. Так и здесь решил выделиться.

– Пф, потому что это вы, южные неженки, печетесь о своих драгоценных шкурках… – фыркнул Айварс, глаза его блестели от алкоголя и азарта. – Когда у тебя двенадцать братьев, каждый из которых метит на место еще живого папаши, выживает лишь тот, кто быстрее и лучше управиться со своим топором!

Одним глотком он опустошил свою кружку и стукнул ею о стол с такой силой, что зазвенели тарелки и бокалы. Мальчишка, которого Айварс определил своим личным чашником, уже подбежал, чтобы наполнить кружку из бурдюка в руках. Это был Рори, наш с Каталиной приятель – втроем мы частенько убегали от Софии, чтобы исследовать окрестности замка или играть в любимые игры. Не знаю, как он умудрился пробраться на пир, но рыжий веснушчатый парень тут же был подмечен Айварсом, и теперь он, с глазами испуганного олененка, робко стоял в стороне, готовый по первому же сигналу наполнить кружку снова.