Полуостров трех морей

Маруся уже давно была беременна, в том смысле, что вот-вот собиралась отправиться в роддом, чтобы вернуться с принцессой. Имя ей ещё не придумали, поэтому так и называли. Маруся сидела дома, скучала от безделья и была счастлива в семейной жизни. Но выйдя замуж за Максима, она не забывала обо мне. Постоянно следила, чтоб меня никто не обидел. И почему она решила, что я не могу за себя постоять. Могу. Вон сколько волос у мымры вырвала, самой аж тошно.

– А я тебе говорила. Говорила? – не дожидаясь ответа, она продолжила. Это нормальное общение. Маруся у нас такая. Она правдолюбка до мозга костей. При этом очень умная, как будто у неё даже спинной мозг умеет запоминать информацию и размышлять. Но имела такую привычку, общаясь с людьми, говорить сама. Зачем ей диалог и чужое мнение? – Не серьезный он человек. Вот вообще тебе не пара. Поторопилась ты. Хорошо, что замуж не успела выскочить и детишек нарожать. Сейчас бы все вместе сопли на кулак наматывали.

– Он красиво ухаживал…

Маруся цыкнула, для неё это был не аргумент, а я других не могла найти. После сегодняшней неожиданной встречи с Пашей все его плюсы превратились в минусы. Умение красиво ухаживать вышло за рамки наших отношений.

Но я должна была себя оправдать, хотя бы перед собой.

– Ухаживал? Вот Максим за мной вообще не ухаживал, а наоборот…1 Ладно, извини, это сейчас не уместно.

Я прекрасно помню историю их знакомства, они подкидывали друг другу под двери ресторанов мусорные пакеты с отходами и объедками. Точнее подкидывала Маруся, причем с таким невозмутимым и гордым видом, что Максим готов был треснуть её по спине. После таких выходок странно, что они вообще начали здороваться. А у них любовь.

Тут пришел Марусин муж Максим и подруга растаяла. Она его так обожала. Он её тоже. Она засуетилась вокруг него, ну знаете, поцеловать, спросить как дела, как день прошел, что нового, какие планы на завтра, и так далее и тому подобное.

Я утонула в белой зависти.

Это Марусю отвлекло от моей проблемы. Обсуждать её при муже она не стала, а секретничать не собиралась. Я осталась наедине со своими мыслями. Они были болезненными. Я промаялась полночи и провалилась в сон только под утро. И естественно проспала. Обычно я встаю в шесть, а тут уже полвосьмого. Я нехотя вылезла из кровати и побрела на звон посуды. Маруся суетилась на кухне. Любимый муж уже убежал на работу, а она мыла посуду после завтрака.

– Выспалась? – спросила она.

– Так себе.

– Ничего удивительного. Выкинь ты его из головы.

– Мне домой надо.

– Зачем? – испугалась подруга.

– Мне переодеться надо.

– Что я тебе одежду не дам?

– Не буду же я у тебя все время жить – резонно заметила я.

– Живи на здоровье.

Она поставила передо мной кружку. Аромат кофе пропитал эту райскую комнату. В животе заурчало. На столе появились тарелки с яичницей с помидорами. Ассорти цветов в тарелке выглядело настолько красиво, что впору любоваться, но я всё съела.

После завтрака я взглянула на своё лицо. О что это? Это стресс. Он оставил отпечаток. Я долго приводила себя в порядок, спасибо косметичке Маруси, на неё можно молиться. К моему прекрасному после истерик лицу были приклеены маски и патчи с питательными витаминами, минералами, вытяжками из фруктов – завидую своей коже. Волшебные средства помогли, я стала похожа на себя.

Я выждала время, когда Павел уйдет на работу, (если он конечно ночевал дома, а не зализывал рану на груди блондинки), и отправилась домой.

Дома меня ждал сюрприз. Я вам говорила, что я люблю сюрпризы, но как нормальная девушка считаю, что они должны быть приятными и добрыми, а не вот такими.

Я открыла дверь в квартиру и офигела, простите за жаргон, но это на самом деле так. Моя реакция была неординарна – я быстро захлопнула дверь и уставилась на её номерок. Это моя квартира, сорок пятая, нет никакой ошибки, я не открывала своим ключом чужую дверь. Я набралась храбрости и снова открыла дверь своей собственной квартиры. Ничего не изменилось. Кавардак встретил меня второй раз за этот «прекрасный» день. Я шагнула в его широкие радостные объятия. Нет ничего удивительного, что он меня раздавил. Я ходила по комнатам, переступала через вещи и ловила себя на мысли, что даже не подозревала, что имею такое огромное и разнообразное их количество. Кто это все убирать будет? Наверное я как-то не правильно задаю себе вопрос. Кто это все разбросал? – это своевременный вопрос. А убирать естественно придется мне.

В ванной комнате я сдалась. На полу валялась баночка крема для лица. Вы знаете за сколько я его купила? За два зимних колеса, на которые с того дня коплю снова.

Баночка разбилась, и крем вытек на пол.

Я позвонила Марусе, ну должна же я была с кем-то поделиться своим горем, а с кем, если не с лучшей подругой. Я щедрая, делюсь с подругой всем. Маруся мужественно приняла и уже через пятнадцать минут была у меня в квартире.

– Как ты думаешь, это ограбление? – спросила я, когда Маруся оценивала погром. – Я просто никак не могу решить, вызывать полицию или нет.

– Да что у тебя воровать?

– Бедная я, бедная, у меня даже воровать нечего – с обидой проговорила я.

– Я не это имела в виду. У любого человека есть, что своровать, даже у первоклашки конфеты из кармана, даже у старушки пенсионерки авоську с капустой. Вот в новостях сегодня смотрела – у одного банкира из охраняемого дома, в котором на каждом шагу напичкано видеокамеры и шастают собаки с охранниками, украли бриллиант. Там что-то много карат, он его из Индии привез. Так вот к нему лезли целенаправленно. Грабитель знал за чем идет.

– Грабитель?

– Да, представь он был один. Его фоторобот даже по телевизору показали. Но ты же не банкир. У тебя что? Что у тебя брать? Золотую цепочку и колечко? Так оно все на тебе.

– У меня ещё есть бабушкин перстень.

– Не велика ценность.

– Ты что? – возмутилась я – это фамильная ценность.

– Ну кому кроме тебя нужна твоя фамильная ценность? Она кстати на месте? – наконец поинтересовалась Маруся.

– На месте.

– Вот поэтому я считаю, что нахулиганил здесь твой Пашенька. Явился вчера к тебе на коленях прощение вымаливать, ещё не протрезвевшим, а тебя нет. Вот он и устроил погром в нервном припадке.

Я была не согласна с Марусей, но этот вариант событий меня устраивал больше. Поэтому я смирилась. Но на всякий случай спросила:

– Зачем же он тогда разбрасывал свои любимые вещи? Вот например эту удочку я ему подарила.

– Это не удочка, а спиннинг – машинально поправила меня Маруся. Я же вам говорила, что девушка она умная, но не мудрая (иногда я в этом убеждаюсь). Могла б и промолчать.

– Спиннинг это его любимая игрушка. Зачем его ломать?

Маруся подняла игрушку, покрутила в руках и объявила:

– На него наступили, вот он и треснул. Я же тебе говорю, был пьяным и не соображал, что делает. Это хорошо, что ты у меня ночевала, неизвестно, чтобы с тобой было.

Я кивнула.

– Хочешь я с ним поговорю?

– Нет! – выкрикнула я слишком быстро. На удивленный взгляд Маруси пояснила – я сама поговорю. Потом. Не хочу, чтоб в наших отношениях были посредники.

Мы, насколько это позволяло время, наспех поубирали, разложили вещи по своим местам, спиннинг отправился в мусорный бак, кстати не только он. В ходе уборки выяснилось, что ещё разбита моя любимая кружка и ваза.

Это подтвердило предположение Маруси, что именно Павел устроил в квартире бардак. Ну как же – наступил на мой подарок, разбил мою любимую кружку и грохнул вазу, которую дарил мне на последний праздник восьмое марта. Все сложилось против него, и я окончательно разозлилась. Пусть только появится мне на глаза, я ему… я ему… ладно придумаю потом, что я ему сделаю. А может я всего лишь взгляну на него своим коронным испепеляющим взглядом. Я умею. И всё. И ни слова не скажу. Есть у меня в запасе такой взгляд, после которого людям приходится искать огнетушитель. Но я им редко пользуюсь – не было поводов. А сейчас появился. Паша будет вызывать пожарную машину.

– И смени замки – резонно предложила Маруся, когда я закрывала дверь.

Мы вышли на улицу и распрощались. День катился к полудню, солнце стояло в зените, безжалостно палило, было душно. Я села в машину и включила кондиционер на полную мощность. А оказалось, что он не справляется. Надо бы Петровичу сказать, чтоб залил фреон, а то издевательство над собой и пассажирами скажется на его репутации.

Я поехала в автопарк. Хотелось поменять его машину на свою. Интересно, что с ней было, почему она не завелась. Увлеченная своими житейскими мыслями, я не обращала внимание, что творится вокруг. А надо было.

Возле таксопарка стояла карета скорой помощи. Я забеспокоилась. Интуиция подсказывала, что с Петровичем беда. Ну не зря же он вчера жаловался на самочувствие. Он – человек старой закалки, такие не бегают по больницам, ненавидят холодные пропитанные лекарствами и хлоркой коридоры, опасаются очередей из бабушек и младенцев, они даже скептично относятся к врачам. И работу превозносят превыше всего, даже недомогания. Именно со словами «Полежу, и всё пройдет» идут работать. Поэтому я не удивлюсь, если ему пришлось вызвать скорую помощь. Ведь с повышенным давлением не шутят, особенно в сорокоградусную жару.

Я забежала в ангар и увиденное подтвердило мои опасения.

Петровича грузили на носилки.

Я устроила допрос нашему медбрату, который, как оказалось, пришел в ангар отругать Петровича за то, что он не явился на медосмотр, а заодно и устроить ему этот самый медосмотр на месте.

– Он без сознания – упавшим голосом сказал Гриша.

– Что случилось? Ты можешь объяснить?

Григорий задумчиво поправил фонендоскоп на шее и развел руками.

– Полицию я уже вызвал.

– А зачем полиция? – изумилась я.

– Ну, Лиза… – протянул он и посмотрел на меня как на маленького ребенка. – По голове ему дали.

Наверное в экстремальных ситуациях у меня отключается мозг, и ему нужен ключ зажигания. Григорий таким воспользовался. Запустил мое мышление. До меня стало доходить, что забинтованная голова – последствие удара, а не повышенного давления.

– Кто?

– Вот полиция пусть и разбирается.

– Так у нас же камеры – провозгласила я, как Архимед прокричал «Эврика».

Но Григорий мой пыл потушил:

– Они давно не работают.

И отвернулся. Уставился в пустую стену ангара. Его смущение было мне понятно – администрация всегда пугала сотрудников фразой: «Мы видим, чем вы занимаетесь! Не халтурьте!». У нас кстати и в мыслях не было халтурить. Пришли на работу – цель заработать деньги – проверили машину и вышли на рейс. Где логика, если мы начнем халтурить? Кому это выгодно? Точно не нам. Но устрашающая фраза делала своё грязное дело, я постоянно чувствовала на себе зоркий глаз администрации. А оказывается, это было самовнушение, а видеоглаз под потолком – слепой.

Камера – пустышка. Сегодня это очень не вовремя.

Я сидела в уголке на любимом пуфике Петровича и наблюдала за снующими туда-сюда сотрудниками органов. Меня не опрашивали, только спросили где я была в районе двадцати четырех часов. Я честно сказала, что на кухне подруги Маруси и, по просьбе следователя, продиктовала её телефон.

Значит в полночь кто-то пробрался в таксопарк и стукнул по голове Петровича. А что же он здесь делал ночью? Остается загадкой.

Загадки я не любила и считала, что работа полиции их разгадывать. Я надеялась, что Петрович скоро придет в себя и все расскажет.

Оказалось, что ночью только моя машина стояла на стоянке, все остальные были в рейсе, я же не была в рейсе, но этот факт умолчала. Никому не было дела, в каком дворе города ночевала машина Петровича.

Я обошла свою машину. Капот открыт, коврик в багажнике отдернут, панель со стороны пассажира поддета так, что топорщится. Что ремонтировал Петрович, что там сломалось?

Я позакрывала всё, поправила, привела её в подобающий вид и попробовала завести. Она чихнула, закашляла и заснула – болеет Птичка моя.

Я позвонила диспетчеру Анечке и попросила в программе перевести машину Петровича на моё имя. Это не было ново, мы могли меняться машинами, не часто, а по необходимости. Главное негласное правило – заправить полный бак перед тем, как вернуть машину хозяину.

Я открыла приложение в телефоне и прочитала новый заказ. Кто-то желал съездить в село Тургеневка. Путь не близкий, но я его взяла, во-первых я не боялась дальней дороги, во-вторых, хотелось отвлечься от проблем, наваливающихся на меня второй день подряд. Идея мне понравилась, и я приняла заказ.

Я подъехала к нужному адресу, там располагались невысокие домики, как грибочки на пригорке. Со двора вышла молодая парочка. Им от силы лет по двадцать, а уже совместная жизнь. Да, другое поколение – включив в себе старую бабку, подумала я.

Как я и предполагала молодые люди хотели попасть на местную достопримечательность – лавандовые поля – прекрасная фотозона натурального происхождения.

Всю дорогу девушка трещала (ну не в смысле, как сорока, а так нежно и приятно), я заслушалась, отвлеклась от грустных мыслей. Парень обнимал её и слушал, что было очень важно. Иногда кивал головой, иногда отвечал. А когда они вышли из машины, и он нежно обхватил её за талию, на меня напала грусть. В начале наших отношений, Павел не упускал возможности обнять меня, поцеловать. А когда это всё пропало?

Меня как будто окатили ледяной водой. А действительно, когда? Год? Два? Давно. Неужели он давно с этой кралей. И как я раньше не заметила? А вообще считала себя внимательной – видимо все внимание использую на дороге, а дома в семье расслабилась и ничто не заметила.

И тут меня взяла злость. Видите, как получается, Павел мне ни разу не позвонил, зато устроил бардак-кавардак в доме, утверждал, что не знает как её зовут, зато ночует у неё. Реакция на всё это была однозначная и обсуждению не подлежала. Вопрос о возвращении отношений отпал сам собой. Я была уверенна, что бороться за любовь не стану. Любовь или есть или её нет, чего за неё бороться.

Не зря ведь говорят: насильно мил не будешь. Уже бороться не стоит, но как я смогла не уберечь, остается вопросом.

Телефон беспокойно зажужжал. На дисплее высветился «Любимый», не сам конечно, а слово, которым я его называла.

Вспомни «добро» вот и оно.

– Лизонька, – сладко пропела трубка, – я не знаю, что на меня нашло.

– Ну, ты и подлец – прошипела я в трубку.

– Лизонька, давай поговорим.

Павел вложил в голос все нотки просьбы, но я была глуха – мой музыкальный слух пропал, когда я увидела его с другой женщиной.

– После того, что ты сделал – вспоминая разбитую кружку и любовь, отрезала я – нет.

– Это какое-то недоразумение…

– Это недоразумение ты сам мне подарил.

– Ничего я не дарил.

Он видимо не понимал, о чем я говорю, а я не хотела объяснять. И я задумалась, ведь действительно, такое состояние могло быть бесконечно, не захочется лишнего слова сказать, улыбнуться, пошутить. Нет, однозначно, я не смогу его простить.

– Отрекаешься от подарков? Я понимаю, от тебя ничего хорошего уже ждать не надо. Ты сделала свой выбор.

– Ничего я не делал. Лиза…

– А я сделала свой.

– Давай поговорим.

– А мы разве не говорим?

Я была довольна своим замечанием. Считала его резонным, потому что вредность, которая всегда пряталась во мне, сейчас бурлила и клокотала, как кипящий гейзер.

Я не контролировала себя, терла пальцем кожаную обивку салона. Петрович выпишется из больницы, и его снова удар хватит – расцарапанный салон, как будто в нем жила дюжина бешеных кошек. С этим делом нужно было заканчивать, и я одернула себя.

– Так все хватит – кажется, я это сказала вслух.

– Постой… – попросил Павел, но я отключила вызов телефона.

Телефон естественно ожил снова. Я гордо скинула вызов. До Павла не дошел мой посыл, он снова позвонил. Когда у человека много свободного времени, он занимается ерундой. Это продолжалось несколько раз, и я ответила:

– Не звони мне, ты мне программу сбиваешь.

Вранье оказалось убедительным. Но звонить Павел не перестал, и мой телефон периодично оживал. Я использовала кнопку выключения звука – кажется её придумали для таких случаев демонстрации настырности.

А я, чтобы как-то отвлечься, вышла из машины. Ноги сами повели меня на лавандовое поле.

Я заплатила за вход триста рублей и вошла в сиреневую долину. Вдохнула полной грудью. Концентрат приторного аромата вскружил голову.

После темных чувств, которые сковывали меня со вчерашнего дня, открылась бесподобная картинка. Сиреневое море уходило вдаль к подножию гор. Пушистое, как сладкая вата, облако зацепилось за край горы.

Я не зря ассоциировала поле с морем, потому что совсем рядом стояла лодка. И только люди, снующие между рядов с фотоаппаратами, напоминали, что ходят по твердой земле. Лодка, бочка, лавочка, чего только не придумали сюда поставить, лишь бы людям было интересно. Но здесь не поспоришь – фото должны получиться отличные, даже у бездарного фотографа с черно-белым фотоаппаратом.

Меня тут же окружили шустрые предприниматели – организаторы джип-туров. Наперебой предлагали довезти до самого дальнего угла, там и локации для фото лучше и людей меньше и мозоли на ногах не натру.

У меня было плохое настроение, но чужим людям я не грублю, даже таксистам, пристающим на вокзале.

Я и сама кого хочешь, куда хочешь отвезу-довезу. Работа у нас такая.

– Так вы же деньги заплатили.

Мне не было жаль тех триста рублей за вход, ведь я и так уже посмотрела красоту.

После них ко мне пристал мальчишка лет двенадцати, предлагал пучки лаванды. Я отказалась, может кому нужнее, но мне точно не надо.

Я прошла вдоль поля, успокоилась, мысли мои очистились. Если честно здесь даже думать не хотелось. Красота, которая меня окружала, усыпила мысли.

Не зря ведь лаванде приписывают супер способность отпугивать нечистую силу. Вскоре я в этом засомневалась, потому что поймала на себе пристальный взгляд.

Я конечно девушка симпатичная и иногда ловлю на себе заинтересованные взгляды мужчин, но такой мне даром не надо.

Я их узнала. Эти мужчины вчера преследовали моего клиента. А я ему ещё помогала от них сбежать по короткому пути. Направляла его бег, так как считаю, что двое на одного не справедливо и болезненно. Они мне и вчера показались упрямыми и дерзкими, а сегодня я в этом убедилась.

Я знала, что они по мою душу. Блин, вот я вляпалась с вчерашним пассажиром. Как его там? Евгений? Женя.

Конечно мне бояться было нечего. Я всего лишь водитель такси, которое приехало по вызову. Кого я везу и куда, кого и откуда, это не мое дело. Но Евгений меня предупредил о бандитской натуре мужчин, тогда я не поверила, а сейчас засомневалась и проверять на собственной шкуре их намерения и способности я не хотела. А ещё я была посвящена в суть проблемы и при грубой постановке вопроса могла выдать все тайны, даже те, которые не касались вчерашнего пассажира. А то, что преследователи настроены на грубое общение, я была уверенна.

Вы бы видели их морды, ой простите лица, но они тогда показались мне бульдожьими мордами с клыками, которым бы позавидовал саблезубый тигр, доживи он до этого момента, и взглядом хищника, почувствовавшего запах крови жертвы.

Один из них, глядя мне в глаза, оскалился и поманил пальцем.

И тут я поняла, что мне есть что бояться. Вот Петрович не понимал и получил по голове.

Я быстро отвела взгляд, сделала непринужденный вид, насколько это позволило внутреннее состояние, и стала искать выход. Нет, выход, я знала где, но он был перекрыт двумя «бульдогами». Мне нужен был выход из сложившейся ситуации.

Идея пришла быстро. На глаза попались недавний водитель джипа. Я включила в себе способности локомотива – быстрым шагом подошла к нему.

Обычно я так не делаю. Не знаю, что на меня нашло, но стала врать так, как будто меня с пеленок этому учили. Прима драматургического театра должна была позавидовать моему актерскому мастерству.

– Помогите мне.

Мужчина был на предпринимательской волне, поэтому сразу затараторил:

– Довезем до самого дальнего уголка. Там такие виды, что вам и не снилось. Не сотрете ноги, путешествуя по нашим просторам…

– Мне не в этом смысле.

– А в каком? – сбавляя азарт, спросил он.

– Взяла кредит, потихоньку отдаю, а коллекторы замучили. Преследуют. Уже здесь меня нашли.

– Коллекторы – с грубой личной неприязнью прошипел мужчина. – Как я их ненавижу. Мне на заборе неприличные слова целую неделю писали. Я закрашу, они пишут, я снова закрашу, а они снова… Пришлось один джип продать, чтобы с ними рассчитаться.

– А мне продавать нечего. У меня одна машина. Вы бы не могли их отвлечь, задержать, а я быстренько уеду.

– Сестра, я тебя понял. Сейчас мы им устроим. Мужики, – позвал он друзей. – Нужно девушке помочь.

Он в двух словах пересказал мою байку, друзья восприняли её бурно, мне на секунду стало стыдно, но что не сделаешь ради собственного спасения.

В этот день мне пришлось побегать. Бегать я не любила, особенно в сорокаградусную жару, особенно от мужчин, особенно от страха. Еще я не любила бегать, потому что привыкла ездить, поэтому мне все время казалось, что бегу я медленно, и на пятки мне наступают «бульдоги». Затылком ощущала на себе просверливающий взгляд и предчувствовала, что меня сейчас схватят. Предчувствия подвели, никто меня не схватил – не успел. Потому что из рук предпринимателей сложно выскользнуть. Убегая, я всего лишь один раз оглянулась, увиденное меня порадовало: возле выхода произошла возня, но численность друзей брало превосходство над недругами.

Я заскочила в машину и заблокировала двери. Что на меня нашло? Я не знаю.

Как они меня нашли. Это ведь не в таксопарке меня выловить.

Ой, теперь мне в таксопарк дорога закрыта. Там они меня точно поймают. И будут вдвойне злые, я ведь на них водителей джипов спустила, как собак с привязи.

Во дела. Как же я раньше не подумала, что рою себе яму. Теперь мне нужна рота телохранителей с автоматами и навыками ведения рукопашного боя во дворах Алушты. Где же их взять?

И только сейчас я поняла, что зря убегала. Мне нужно было с ними поговорить, объяснить, ответить на вопросы, пусть дальше ищут своего беглеца. Нужно было культурно пообщаться с бульдогоподобными мужчинами при толпе свидетелей. А теперь они меня поймают в темной подворотне, я сначала помру от испуга, а потом все расскажу, даже то, чего не знаю.

Ну не будут же они меня бить и убивать за то, что я выполняла свою работу и увезла пассажира. Или будут? Проверять не хотелось. Поэтому я снова задумалась, где переночевать.

Вот так свободная девушка столкнулась с проблемой – не может ночевать, где хочет. Хотела я, естественно, дома, но путь туда мне был заказан.

Я как раз выруливала со стоянки, когда телефон снова ожил. Петя был настойчив, это раздражало. Тем более я была озабочена людьми, которые нашли меня в чистом поле, и во все глаза смотрела, как бы они не скакали сайгаками наперерез мне. Я не глядя на экран, ответила:

– Петя, я всё сказала. Не звони мне.

– А я с тобой ещё не поговорил – грозно ответила трубка незнакомым мужским голосом.

Я взглянула на экран. Номер не высветился, я догадалась, что звонок ничего хорошего не несет, но не знала, насколько всё плохо. Я промямлила:

– Извините, это я не вам.

Мужчина извинения не принял, грозно сказал:

– Звезда моя, ты попала.

– Что?

– Со мной шутки плохи.

Мужчина подтвердил, что настроен категорично и любит бандитские методы.

– Сейчас ты встретишься с моими людьми и…

– С кем?

– Не перебивай – крикнул он так, что я отодвинула трубку и снова взглянула на экран. Стоит сделать звук тише. Я пощелкала сбоку телефона кнопки. Странно звук и так стоит на самую малость. Я снова приложила телефон к уху. – Ты меня услышала?

– Извините, нет – честно призналась я, потому что все проворонила, то есть прослушала.

На мое честное заявление последовала тонна матов, грубости и угроз. Вот как после такого разговаривать с людьми откровенно?

– Не звоните больше мне – по слогам спокойным голосом проговорила я и отключила телефон, когда он обещал меня повесить.

Одно радовало – от «бульдогов» успела уехать и преследования не наблюдалось.

Следом за этим звонком, последовал следующий – я сегодня популярна, все хотят со мной пообщаться. Наученная горьким опытом, перед тем как ответить, посмотрела на экран. Звонила Маруся. Я быстро ответила, и голос мой был беспокойным и тревожным.

Марусе нельзя ничего говорить, ей нельзя нервничать. Но она чувствовала всё без слов. Я давно подозревала, что у беременных развиваются телепатические способности.

– Что случилось? Он тебе звонил. Просил прощение? Ну конечно. Не смей его прощать. Потом снова всё повторится. Срочно приезжай ко мне.