Месть ледовой гончей
– Так он же заткнуться был должен, – сказал Фарри. Он не испугался. Смело встретив взбешенный взгляд абордажника, мой друг поднялся из-за стола. Мне бы его храбрость. Сейчас я мог думать только о том, услышит ли кто-нибудь, когда нас станут убивать.
– А ты поумничать вздумал, я смотрю? – глядя на Фарри, Волк схватил меня за воротник и поднял на ноги. – Встать, когда я с тобой разговариваю. Мы – дерьмо?!
Я не понимал, чего он от меня хочет. Он него несло алкоголем и луком, мысли офицера бурлили неопределенной массой злобы и жажды крови.
– Я правда не…
– Заткнись!
Сиплый в проходе тяжело вздохнул.
– Я покажу тебе, кто здесь дерьмо, – Волк ударил меня кулаком в живот. Охнув от боли, я согнулся и в следующий миг схлопотал еще один удар.
– Я буду свидетелем! – сказал Фарри.
– Пискнешь еще раз – будешь следующим, а не свидетелем. – Волк легко поднял меня повыше, заглядывая в глаза. – Никто не смеет называть Волка дерьмом, ясно тебе?
Сиплый кашлянул, предупреждая о чем-то приятеля, и абордажник тут же разжал кулак. Я свалился на лавку, переводя дыхание и чувствуя острую боль в животе.
– Мы еще поболтаем, – процедил штурмовик и вразвалку направился к двери. Когда он дошел до нее, с трапа послышались тяжелые шаги.
– Мастер первый помощник, – просипел Сиплый. – Доброй ночи.
– Время отбоя, – раздался голос Мертвеца. – Почему не в каюте?
– Проветривались, мастер первый помощник. Уже уходим, – вклинился Волк.
Мертвец вошел в столовую, проводив взглядом абордажников.
– Все в порядке? – равнодушно спросил первый помощник, оглядев нас с Фарри.
– Да, – опередил я моего приятеля. – Все в порядке. Вахта протекает отлично, мастер первый помощник.
– Уверены?
Как можно жить и думать без единой эмоции?! Или… Что если этот крепкий моряк – черный капитан? Может же быть такое, да?
Фарри сел на лавку, буравя меня взглядом.
– Хорошо, – Мертвец развернулся и вышел из столовой. Я услышал его тяжелые шаги по коридору. Первый помощник отправился куда-то в нос корабля.
– Может, сходим к впередсмотрящему? – предложил я, стараясь не смотреть на подавленного Фарри.
– И ведь мы ничего не можем сделать с ними, – пробурчал он.
– Зато мы можем сходить к впередсмотрящему. Может, ему чего-то надо. Чего сидеть?
Я не хотел говорить о том, что только что произошло. Несмотря на то что меня душила злость на Волка.
– Ты правда назвал их дерьмом?
– Нет.
– Значит, Зиан придумал… Или они просто сами себя накрутили.
– Пойдем, – я зашагал к двери.
В акулье гнездо, как называли вотчину впередсмотрящего, мне ходить нравилось. Вертикальная лестница, по которой нужно карабкаться несколько минут, слыша, как в металлические стены шахты колотится пурга, выводила на небольшую площадку, где на неудобном сиденье, в котором невозможно уснуть, проводил вахты дежурный. Мне тут нравилось. Это единственная обязанность палубного матроса, которая не казалось мне скучной.
Сегодня впередсмотрящим был хитроглазый моряк по имени Галай.
– Бауди, так это ты сегодня на кухне, что ли, ночуешь? – с интересом спросил он меня, когда я откинул люк и выбрался из него в тесную каморку. Здесь было холодно. Галай сидел, положив руки в варежках на поворотное колесо прожектора. У его ног в железных банках горели свечи. На горлышки банок были натянуты шланги из плотного и тягучего материала, которые скрывались под штанинами моряка. Их концы торчали под ушами дозорного, и из них вился парок.
Только благодаря этому нехитрому приспособлению тот, кому досталась вахта впередсмотрящего, не замерзал. Я пару раз уже дежурил в акульем гнезде и знал – так не холодно. Главное, свечи вовремя менять и аккуратно обмотать гибкие трубки вокруг ног и тела.
Моряк, нахохлившись, ждал моей реакции, а я зачарованно смотрел наружу, за закаленное стекло купола. По пустыне неторопливо плыли красно-синие волны ночного неба. Огни мягко переливались над моей головой. Башня акульего гнезда постанывала, покачиваясь (отчего вкупе с игрой света кружилась голова), и я вдруг поймал себя на том, что счастлив. Вот в этот самый момент. Невзирая ни на что. Волк, Сиплый – остались где-то позади, в другом мире.
– Бауди?
– Что-нибудь принести? – я улыбнулся Галаю, на миг коснувшись его взглядом, и вернулся к Пустыне. Хорошее место. Когда ты день за днем заперт в железной коробке, где окна есть только в каюте капитана да на первой палубе, куда юнгам ходу нет, вид Пустыни – прекрасное развлечение.
Я вспомнил об оставшемся внизу Фарри. Вспомнил о Волке и Сиплом, которые могли ждать удобного момента для мести и таиться где-то там, в темных коридорах. Я ведь опять впутал приятеля в неприятности.
– Попить горячего, – потеплел голос Галая. – Сообразишь?
– Есть что интересное?
Моряк пожал плечами.
– Бродуна видел, но далеко. И наш рулевой поспать вздумал.
Я бросил взгляд вниз. Отсюда была видна освещенная рубка на носу «Звездочки» в которой находился штурвал корабля. Сейчас в ней находился Мертвец и жалко сжавшийся Коротышка Яки (сегодня он должен был стоять у труб и рычагов, командуя дежурными механиками). Первый помощник стоял как айсберг, а вот рулевой вздрагивал от каждого его слова.
– Мертвец его хорошо приложил, я видел, – поделился со мною Галай. – И правильно, конечно. Но на самом деле… – он вечно повторял эту присказку дважды, – на самом деле нельзя одного человека за штурвалом морозить! Менять надо. Всем спокойнее будет.
Я кивнул. Коротышку, получавшего выговор (хоть и справедливый), было жаль. Но ошибка рулевого может быть смертельна. Наш шапп легко преодолеет половину из расщелин и пробьется через гряду торосов, но иногда лед создавал такие препятствия, что если их проглядеть, то вся команда «Звездочки» легко отправится в объятья Темного бога или останется со сломанным кораблем посреди Пустыни. Лед коварен. Он не любит невнимательных.
Среди красно-синих льдов проявилось странное черное пятно. Случайный контур, образ. Я даже подумал, что это мираж. Или просто привиделось. Небо вспыхнуло алым, затопив Пустыню, и пятно исчезло. Но в следующий миг видение повторилось.
– Что это? – я ткнул пальцем в сторону тени. Галай проследил за моим жестом, прищурился.
– Ого!
Он крутанул штурвал, и луч желтого света, режущий лед прямо по курсу «Звездочки», сместился в сторону.
– Ого! – восторженно повторил Галай. – На самом деле… Хм… На самом деле это дело!
Свет вырвал из объятий ночи черное тело ледохода, почти занесенного снегом.
– Дуй вниз, в рубку, скажи Мертвецу, что добыча справа по курсу!
В уме радостный Галай уже тратил свою долю в портовом кабаке. Ему, как заметившему корабль, полагалась двойная доля. Я не собирался ее оспаривать.
ЧАСТЬ I Сомнения. Глава четвертая. Мертвый ледоход
– Не мешайся, мелюзга, – прикрикнул на меня кто-то из абордажников. – Тебе тут не место!
Я отошел по скрипучему снегу чуть подальше, глядя, как моряки работают ломами, освобождая борт покинутого корабля ото льда. Это был шапп, траки и нижняя палуба которого совсем скрылись под белой броней Пустыни. Вокруг бесновалась метель, и позади нас едва виднелась темная фигура остановившейся «Звездочки».
Трое механиков с огромными дисковыми резаками ждали своего часа, укрывшись от ветра за бортом мертвого ледохода.
– После ночной вахты надо спать, – сказал Мертвец. Я даже не заметил, как он подошел. Лицо первого помощника скрывали шарфы, побелевшие от вьюги.
– Я хочу увидеть!
– Имеешь право, – равнодушно отметил Мертвец. – Шесть часов отдыха можешь тратить как хочешь. Но после ночной вахты надо спать, чтобы не потерять трудоспособности.
Я покосился на офицера. Какое жуткое слово – «трудоспособность».
– Давай, братва, налегай! – раздался чей-то крик сквозь свист вьюги.
Команда «Звездочки» почти вся столпилась у мертвого ледохода, накренившегося и утопающего в наметенном снегу. Всеобщее возбуждение передалось и мне. О, как хотелось понять, что же заставило команду бросить корабль во льдах. Ведь за каждым подарком для пирата стоит чья-то судьба. Чья-то жизнь. Кто-то же купил этот шапп когда-то. Кто-то служил на нем моряком. Работал механиком. Что стало с этими людьми? Что привело их когда-то на борт ныне погибшего судна? Как оно погибло?
После ночной вахты, прошедшей более чем спокойно (Мертвец едва узнал о находке – приказал остановить «Звездочку», но побудки не объявил, резонно посчитав: до утра занесенный снегом шапп никуда не денется). Так что наутро, после зова рельса, в который на сей раз колотили мы с Фарри, команду ждал сюрприз.
Несмотря на поднявшуюся метель, почти весь экипаж выбрался на лед, ожидая, когда механики прорежут дыру в туше покинутого корабля и можно будет приступить к самому интересному занятию бродяг Пустыни. Грабежу.
По периметру, негласно огороженному, вглядывались в метель вооруженные абордажники. Офицеры не хотели рисковать людьми и, невзирая на непогоду, выделили десяток бойцов на охрану. Ледовые волки, стремительные хищники снежного мира, хоть и предпочитали прятаться от пурги, но порой голод выводил их на охоту даже в самые жуткие ветра.
– Что ты тут делаешь? – рядом со мною оказался Коротышка Яки, похожий на шарик из-за теплых одежд и огромной шапки. Прикрываясь рукой от ветра, он почти проорал мне этот вопрос в ухо.
– Хочу посмотреть! – ответил я ему. Холодная порошь хлестнула по людям, и я покачнулся под ударом стихии.
– Любопытный ты, клянусь щупальцами Темнобога!
– А сам?
– И я любопытный!
Несмотря на нагоняй от Мертвеца и угрозу наказания, Коротышка беззаботно улыбался, жадно глядя на утопленный в снегу ледоход.
– Интересно, что у него внутри, да? – крикнул мне Коротышка.
– Ага!
– Надеюсь, там найдется что-то ценное. Коротышке нужна новая шапка! Ха-ха!
Моряки энергично работали ломами, сменяя друг друга и весело переругиваясь. Вьюга швырялась хрустом льда да обрывками фраз, пару раз я слышал голос Волка, и он отзывался во мне неприятными ощущениями.
– Пойдем от ветра укроемся!
Я послушно зашагал вслед за Коротышкой. Отгородившись от метели телом корабля, мы принялись наблюдать за корсарами. Тут, на удивление, никем командовать не приходилось. Моряки жаждали своей очереди, и за каждым из работающих стояло по два-три человека, желающих помочь.
– Он давно тут торчит, щупальца мне в глотку! Видишь, как обледенел! Несколько месяцев, не меньше! – Коротышку снедало любопытство. Мне даже показалось, что пританцовывает он не от холода, а от нетерпения. – Но когда вскроют – первым не лезь! И ничего не трогай, понял меня?
– Почему?
– Ты – юнга.
– Юнгам запрещено?
– Ну считай, что так, ага, пусть мне щупальца Темного разорвут всю задницу, хе-хе. Но если найдешь что-то – зови. Кого угодно. Где твой рыжий дружок, кстати?
– Мастер Айз оставил его на камбузе работать.
Фарри очень расстроился, когда кок, которому тоже хотелось выбраться из ледохода, заставил его помогать на кухне. Меня чаша обиды мастера Айза, вынужденного готовить обед, пока остальные развлекаются, не коснулась. Так что сейчас мой друг резал то, что укажет толстяк, таскал воду, сколько тот прикажет, и следил за огнем под плитами.
Интересно, что коку скажет Мертвец, если узнает?
«Фарри не побежит жаловаться, Эд. А ты бы побежал…»
– Готово! – проорал Волк. Он стоял у самого борта ледохода. – Давай сюда!
Механики, сгорбленные под ударами стихий, неторопливо приблизились, завозились с тяжелыми резаками. Один за другим завыли двигатели, и завизжали коснувшиеся металла пилы. Снопы искр брызнули в метель, и люди отпрянули, оставив механиков. Инструментариев окутали облака желтых огоньков, оседающих серыми крошками на снегу.
Работа затянулась. Механики то и дело отходили прочь, опуская чудовищные агрегаты. Под рокот успокоившихся моторов к дымящейся броне ледохода подбирались моряки с ломами. Пираты выламывали куски корабельной обшивки, освобождали плацдарм для резаков и вновь ныряли в метель, уступая место инструментариям.
Так, сменяясь друг с другом, экипаж «Звездочки» пробивал путь в недра ледохода, на носу которого белело название мертвого судна. «Сын героев». Если бы не снег, скопившийся в выбитых на металле словах, я бы никогда их не увидел.
Монотонный вой метели и визг пил вдруг прервал резкий хлопок. Один из абордажников, совсем недалеко от нас, бросился на колено и принялся перезаряжать свой дальнобой. Он что-то кричал, указывая на бурлящую снегом вечность.
– Это нехорошо, пусть у Светлобога отсохнут крылья. Волки?
В руках Коротышки появился длинный нож, до того висевший на поясе. Бесполезная игрушка при столкновении с хищником Пустыни.
Рядом со стрелком появился еще один из абордажников, вскинул дальнобой, целясь в снежную метель. До нас донесся обрывок его вопроса к товарищу. Но тот лишь отмахнулся, перезаряжаясь и поглядывая в мельтешение обжигающих кристалликов. Ветер выл, гудел и заглушал слова корсаров.
Мертвец торопливо зашагал к стрелкам, пряча лицо под локтем левой руки.
– Давай-ка к нашим, Эд! – необычно серьезно сказал мне Яки и подтолкнул к снопам огненных искр. Механики, не отвлекаясь, пилили обшивку. – Смотри в метель и будь готов, клешню Темного тебе в пасть.
Мертвец тем временем поравнялся со стрелками, один из них что-то ему крикнул. В пляске кристалликов опять промелькнула черная тень, и первый помощник тут же сорвал с пояса тяжелый палаш. Громыхнул выстрел второго стрелка. Его товарищ почти закончил возню со своим дальнобоем, но тень исчезла в метели.
Мне стало жутко. Фигура напомнила о ледовой гончей у Кассин-Онга.
Яки что-то пробормотал.
– А?! – крикнул я.
– Не могу понять, кто это! Двигайся!
Мы оказались в толпе моряков. Вооруженные дальнобоями штурмовики из оцепления топтались на своих местах, глядя то в пургу, то на Мертвеца. Один из стрелков, кто был ближе всего к месту происшествия, встал на колено и прицелился, прикрывая товарищей. Я вдруг подумал, что существо в метели может быть связано с кораблем. Что оно сторожит нечто, спрятанное на борту ледохода.
– Это не волк, – крикнул Яки. – Это что-то другое.
И тут из белого ничто вырвалась уже виденная нами тень. Перезарядившийся абордажник вскинул свое оружие, выстрелил, но было поздно. Сквозь вой вьюги прорезался приглушенный пургой вопль. Черная фигура словно свалилась с небес, смяв несчастного моряка.
По-моему, я услышал хруст костей.
Тварь одним движением раскидала по сторонам Мертвеца и второго штурмовика. Причем последний от силы удара взмыл в воздух и пролетел не меньше трех ярдов. Кракнул еще один выстрел, тень злобно взвизгнула.
– Ледовый демон! – заорал кто-то из моряков, и вся ватага, как была, ринулась на помощь. Существо остановилось над жертвой, и вопли несчастного перешли в визг, а затем резко оборвались.
То, что возвышалось над телом корсара, не было никем из известных мне животных. Черная фигура, сгорбленная, бесформенная, рвала убитого на куски, не обращая внимания на ранение и бегущих к ней людей. Гончая? Это же Гончая?!
Зашевелился Мертвец, вырос из бесформенной темной груды и вскинул палаш. Скользнул в сторону, чтобы оказаться за спиной пирующего монстра. Чудище замерло, почувствовав движение.
– Берегись! Берегись! – заорал кто-то из моряков. Остальные, спотыкаясь о неровности льда, оскальзываясь и падая, спешили на помощь молчаливому товарищу. Существо повернуло голову к Мертвецу, забыв о добыче, и тут первый помощник ударил. Палаш перерубил твари хребет, но демон словно и не заметил раны. Обернувшись к обидчику, он отбросил в сторону труп штурмовика и злобно взвыл прямо в лицо Мертвеца. Я увидел, как вонючий пар из пасти монстра ударил в капюшон моряка. Житель льдов вскинул руки-лапы, целясь в шею первого помощника.
Тот нырнул в сторону, обходя демона слева, и словно изобретение безумного инструментария нанес монстру несколько размашистых и невероятно быстрых ударов, каждый из которых сопровождался жалобным визгом пустынной твари.
С воем создание повалилось на лед, и через несколько мгновений его накрыла толпа подбежавших корсаров. В пурге замелькали вздымающиеся и опускающиеся на монстра мечи, ножи и топоры.
Я наконец сдвинулся с места. Что это было? Кто это был?!
«Только не Гончая… Пожалуйста».
Словно в ответ предсмертному воплю из снежной пелены послышался зловещий вой. Штурмовики в оцеплении шарили стволами по сторонам, мрачно ожидая повторного нападения. Я услышал, как что-то кричит Мертвец, потрясая палашом. Увидел, как Волк и несколько абордажников побежали к кораблю, а остальные торопливо распределились между дозорными.
Я оказался у черной фигуры через десять ударов сердца.
– Что это, драный демон, такое? – над трупом чудища стоял моряк по имени Шон.
На льду, в луже фиолетовой крови, расплывающейся из-под расколотого черепа, лежал укутанный в шкуры мужчина, со звериным полулицом-полумордой, заросшей черной шерстью. Когда-то это был простой человек, вне всякого сомнения. Потом что-то его изменило.
Показалось, будто занесенный корабль смотрит мне в затылок. Будто у погибшего судна осталась душа, измученная безумием бесконечной Пустыни и преобразившаяся в чистейшее зло.
По спине побежали мурашки.
– Юнга, ты здесь не нужен, – увидел меня Мертвец. Он поднялся с колен, хлопнув по бедру убитого штурмовика. Голову несчастного почти оторвало, и меня замутило от увиденного. Все в крови, нижняя челюсть скошена набок, сквозь жуткую рану на лице виднелись белые кости.
Стихло визжание пилы, и один из механиков отправился к Мертвецу. Его товарищи прижались к борту корабля, встав спинами друг к другу и выставив перед собой тяжелые резаки, подрагивающие от рокота двигателей.
– Готово, – замотанный в шарфы инструментарий посмотрел на тела. – Проклятье. Что за зверодемон такой?
– Яки, палубных на обыск. Юнгу тоже возьми. Он тут не нужен.
– Хорошо, мастер первый помощник.
Даже сейчас Мертвец ничего не чувствовал.
– Это же человек, да? – прошептал я.
– Что? – не понял меня Мертвец.
– Это же человек?!
– Тебе тут не место! – громко повторил первый помощник. – Этим займутся те, кто знает, что с этим делать. За работу!
Неприкасаемые тоже были здесь. Буран внимательно оглядывался, сжимая в руках по мечу, а угрюмый Торос поднял со льда дальнобой убитого, ловким движением снял с трупа поясной кошель с пулями и принялся перезаряжать оружие.
– Если мне будет позволено сказать… – заговорил Буран.
– Не позволено, – отрезал Мертвец.
– …То убирались бы мы отсюда подобру-поздорову, – продолжил бунтарь.
– Помоги на дальнем фланге, – первый помощник не обратил внимания на дерзость Неприкасаемого. – Где Старик?
– Я не знаю.
– Почему его никогда нет, когда он нужен? – без эмоций поинтересовался Мертвец. – И почему он всегда рядом, когда все проблемы решены?
– Я могу ответить вам по-разному. Например – не знаю. Или – не имею понятия. Или – откуда знать мне, простому штурмовику, о планах старших офицеров. – Я едва удержался от того, чтобы не разинуть в изумлении рот. Пока Неприкасаемый говорил, его внимание ни на минуту не ослабло. Если бы сейчас из пурги выскочил ледовый демон – Буран встретил бы тварь во всеоружии и готовый ко всему. Как он умудряется совмещать болтовню с делом?!
– А еще есть вариант – он мне не отчитывается. Я предположу, что можно еще сказать – Старик там, где сейчас нужнее. Но самый мой любимый вариант ответа: «Че?»
Даже сейчас Неприкасаемый не посмотрел на Мертвеца.
– Буран, помоги, – подал голос Торос, и тот, кивнув, зашагал на самый дальний край оцепления. Моряки разбились на группы по два-три человека. Один стрелок и двое бойцов-рукопашников.
– Чего стоите? – Мертвец посмотрел на нас с Яки. – Ждете еще тварей?
Он указал на тело монстра. Зверодемон… Как точно назвал его безымянный инструментарий!
– Пошли, ребята! На борт!
Ликования в пиратах стало чуточку поменьше. Взгляды, которые они бросали на странный труп, говорили громче любых слов – никто ни с чем подобным раньше не сталкивался. Тогда меня это неприятно изумило. Мне казалось, будто вокруг меня жили бывалые волки Пустыни, знающие всю ее жизнь от края и до края, а вышло так, что первое «приключение» во льдах оказалось для них в новинку.
Пока брел к темному зеву вскрытого корабля, я думал только о фиолетовой крови у тела почерневшего, заросшего шерстью человека, закутанного в звериные шкуры. Это не ледовая гончая, точно. Я помнил черную слизь на ледорубе Эльма, оборвавшего жизнь слуги проклятого капитана. В тот памятный переход по Пустыне, когда мы выбирались из моей разрушенной деревни, силач пустил твари кровь.
Искоса поглядывая по сторонам, в метель, скрывающую тени зверодемонов, я старался не думать о том, с какой скоростью монстр вылетел из пурги и убил опытного штурмовика. Что ему стоит разорвать на части жалкую кучку палубных моряков?
У самого входа, рядом с обуглившимися зубьями металла, Коротышка оглядел выделенных ему людей.
– Двигаемся по трое. Начинаем с самого верха. Один несет фонарь, второй его прикрывает. Третий следит за тем, что происходит у них за спиной, – перекрикивая вьюгу, распорядился Яки.
– Думаешь, там могут быть такие же твари? – спросил один из моряков.
– Заткнись, мать твою! Не вызывай демонов еще раз! – вспылил вдруг Шон. Он был бледен, и я видел, как он боится того, с чем познакомила нас Пустыня.
– Ой, ладно, чего завелся?!
– Вперед! Шон, Грэг, Скотти, вы – первые. Потом я, Эд и Патт. Винсарь, Три Гвоздя и Сабля – вы последние. Орри и Рэмси – стоите у выхода и слушаете все, что происходит. Если что-то пойдет не так – мигом к штурмовикам. Но, клянусь шупальцами Темнобога, молитесь, чтобы все было хорошо. Всем все ясно?
Ему ответил нестройный хор голосов. Я смотрел в темноту и уже не хотел лезть в недра «Сына героев».
– Мертвец прав: когда старшие офицеры нужны – их, пусть клешня подледного монстра раскроит мне череп, никогда нет. Ни боцмана, ни мастера штурмовиков. Видимо, есть дела поинтереснее, – пожаловался Коротышка. – А капитан и вовсе еще не проспался.
– Хватит трепаться, Яки! – подал голос Сабля. – Здесь дует!
– Вперед! Раз тут такое дело рядом с кораблем – мы лишь проводим разведку. Ничего не берем, аккуратно смотрим. Поняли, пасынки волокуньего сообщества?
Первым в провал залез Грэг. Чуть полноватый моряк, также занятый в штурманском деле, как и Яки. По-моему, он не боялся ничего на свете и при этом совсем не гордился редкой природной храбростью. Он просто так жил. Вот и все.
Грэга увлекла тьма брошенного ледохода. За ним запрыгнул коренастый Скотти, а следом, с большой неохотой, забрался Шон. Невысокий, болезненно худой, большеголовый и почти не скрывающий своего страха. Над ним «У Полового» смялись чаще всего.
Я вошел следом за Коротышкой.
Мороз победил брошенный корабль. Лишь черные полосы зачарованного металла не покрылись льдом. Пустыня забрала ледоход, и теперь даже по его тесным коридорам нужно было ходить в «кошках». Царапанье металла о замерзший пол эхом блуждало в молчаливом брюхе «Сына героев».
А еще чем-то пахло… Чем-то неприятным, неживым. Чуждым. Мы брели по палубе, осторожно оглядываясь и наблюдая за фонарем идущего впереди Грэга. Ледоход был пуст. Коридоры затянуло льдом, в который вмерз брошенный мусор; с потолка свисали монолитные рыжие сосульки. На кухне в котле смерзлась в единое целое гора посуды.
Наши шаги будто разбудили что-то в глубине судна. Мне показалось, будто я чувствую дыхание затаившегося на борту зла.
Грэг добрался до подъема на первую палубу, подождал нас.
– Давай туда, – шепнул Яки.
– Почему шепотом? – громко и ехидно поинтересовался Грэг.
– Давай туда, чтобы тебе в ноздри шаркун залез и отложил личинок! – громче приказал Коротышка.
Моряк хохотнул и ступил на первую ступеньку.
– Мы в зал, – сказал нам Коротышка. Голос его подсел. Он тоже чувствовал нечто, таящееся на борту. Низкие потолки стали как будто еще ниже. Захотелось даже втянуть голову в плечи.
Дверь, ведущая в жилой отсек второй палубы, оказалась заперта. Мы несколько минут провозились с запорным механизмом, сопя в темноте и кляня замерзший штурвал самыми грязными словами.
– Сюда! – крикнул откуда-то сзади Грэг. – Есть кое-что!
– Что такое? – встревожился Яки. Мы подобрались к трапу на первую палубу. Свет от нашего фонаря выдирал из черноты лишь часть коридора, уводящего в небытие и обросшего ледяными водопадами. Я почувствовал, как по спине бегут мурашки. Тишину мертвого судна нарушали лишь наши шаги, покашливание кого-то из моряков, пробирающихся на борт позади нас, и гул Пустыни, секущей броню корабля миллиардами крошечных снарядов.