Естествознатель. Книга 4. Зловещие топи

На завтрак им давали копченых змей. Повариха аккуратно складывала пресмыкающихся в спираль, чтобы они помещались на подносах. С рябой коричневой кожицей, шершавые, с цельной, неповрежденной головой, они выглядели почти живыми, и казалось, что при малейшем неверном движении мерзкие пресмыкающиеся очнутся и поползут прочь с подноса. Тугую кожицу надо было надрезать кончиком ножа, непременно так, чтобы сок брызгал во все стороны. Это выглядело отвратительно и совсем неаппетитно, но жители Доргейма не роптали. Очевидно, они уже не в первый раз получали на завтрак подобные деликатесы.

Артур предпочел пренебречь предложением Оделян и сел за столик со своими сокамерниками. Жаба был непривычно бледен; любой знаток людских душ сразу бы распознал нечеловеческий страх, появившийся в сердце пугливого юноши. Было ли это связано с побегом, Артур не имел ни малейшего понятия. Оделян какое-то время пристально наблюдала за их столиком, а затем вдруг подошла к поварихе и шепнула той что-то на ухо. Полная женщина согласно кивнула, и уже через секунду на столе камеры номер шесть возвышалась тарелка с необычайным для местных краев деликатесом – горячей индейкой, запеченной в яблоках. Произошедшее показалось удивительным не только Артуру: остальные ребята с откровенной завистью косились на счастливчиков, при этом отчаянно давясь копчеными змеями.

– Я что, сплю и вижу сны? – весело и немного удивленно проговорил Азор, обращаясь к своим товарищам по камере. – Что это Одди так расщедрилась сегодня?

– Это из-за новичка! – со злобной завистью проговорил беловолосый Спайки, тем не менее не отказавшись запихнуть изрядную порцию индейки за веснушчатые щеки.

– Кого конкретно? У нас три новобранца, и двое из них сидят за нашим столиком, – шутливо подначил приятеля Азор, хоть всем было отчетливо понятно, какой именно новичок заинтересовал Оделян.

Спайки хмуро сплюнул на пол.

– Нашего голубоглазенького. Сначала она лупила его на чем свет стоит, а теперь откармливает!

– Хватит! – грозно рыкнул Джехар. Своим устрашающим видом вожак напоминал сейчас льва саванны.

– Ты чего, Джех? – тихо засмеялся Азор. – Ревнуешь?

– Не хочу обсуждать всякие глупости, – отрезал Джехар, так и не прикоснувшись к угощению.

Начало сегодняшнего дня мало отличалось от предыдущего, за исключением того, что узников с самого раннего утра так измотали на тренировках, что они едва шевелились. Господин Треножник оказался сущим зверем в человеческом обличье; он заставлял приседать, отжиматься, подтягиваться, бегать, перепрыгивая через бревна, ползать на животах по грязи, подолгу стоять на одной ноге, драться. Все вышеуказанные мероприятия циклично повторялись, впрочем, в разной последовательности, чтобы, как выразился блистательный тренер, «ни у кого не возникло желания поковыряться в носу». С чего именно он взял, что учеников должно одолевать сие желание – загадка, но факт остается фактом, и в конце концов ребята так измотались, что ни о чем постороннем уже и не помышляли. Артур с некоторой досадой отметил про себя, что физически он слабее остальных. Даже неповоротливый Жаба на удивление неплохо справлялся с нагрузкой. Это казалось поразительным, особенно при его грузной комплекции. К завершению всех многочисленных упражнений клипсянин ощутил себя настолько вымотанным физически и морально, что просто не представлял, как он будет еще работать, не говоря уже о злосчастном побеге. Впрочем, их подстрекатель помалкивал, а Артур не пытался выяснить деталей. День шел своим чередом, а после дневного обеда-ужина Азор наконец подошел к измучившемуся от беспокойства юноше.

– Пойдем, братишка, настало время батрачить. Я покажу, что к чему, – миролюбиво заявил он, сопроводив свои слова хитрой заговорщицкой улыбкой.

– А как же Уткен? – озадаченно поинтересовался Артур. Он подумал было, что Азор уже призывает его к осуществлению главного плана.

– Он уборщик, а ты садовник, чуешь разницу? Вы батрачите в разных местах, – весело ответил Азор, делая вид, что не догадывается о волнениях, терзавших душу Артура. Клипсянин кивнул головой, смекнув, что Азор пока не хочет говорить о столь беспокоившем его предмете, то есть о побеге. Что ж, значит, время еще не пришло.

Пока они шли до места предполагаемых работ, Артур глазел по сторонам. Был первый день в Доргейме без дождя. Небо над головой сияло голубым с отливом, словно покрытое лаком, повсюду сновали диковинные большекрылые стрекозы, солнце блестело как золотая руда, ярко-зеленый мох расстилался причудливым ковром, и вокруг стояла тишь, будто в исправительном учреждении на время убрали все посторонние звуки. Словом, весьма благоприятная атмосфера, особенно для тех, кто намеревался убежать.

Когда Азор с Артуром отошли на значительное расстояние от столовой, брюнет в упор посмотрел на своего спутника и спросил голосом, не лишенным серьезности:

– Спрашиваю еще раз. Назад пути нет. Ты со мной?

Артур нетерпеливо передернул плечами.

– Я же сказал.

– А ты слов на ветер не бросаешь, а, Бунтарь?

– Проверь! – дерзко парировал юноша.

Азор иронически хмыкнул:

– Проверю, не сомневайся.

– Хотелось бы понимать, что конкретно мы планируем делать.

– Слишком много хочешь, братишка. Повсюду уши. Доверься мне и все.

Какое-то время они двигались по мосткам, а затем ступили на мокрую, вспучившуюся от постоянных дождей землю, и побрели по палым листьям, держа направление на опушку. Скоро начнется смрадень. А в Троссард-Холле – учебный год. Место, теперь навсегда закрытое для Артура.

– Здесь ты будешь работать, братишка, – сказал Азор, прервав его тягостные мысли.

Оказалось, что вся опушка была засажена картошкой. Ее еще не убрали, впрочем, до начала смрадня обычно никогда не убирали. Хотя в некоторых местах земля была перерыта, и вдоль распаханных борозд валялась полусгнившая черная ботва.

– Окучить, подкормить навозной жижей, опудрить древесной золой от колорадского жука, – будничным голосом провозгласил Азор, с садисткой ухмылкой перечисляя трудовые обязанности новоиспеченного садовника. – А еще, – добавил он, наклонившись к самому уху Артура, – набери побольше сырого картофеля с собой, путь у нас неблизкий. Свистнем лодчонку, на ней переплывем Зло-озеро, а потом в сторону армутского города почапаем. Усек? Никому ни слова, разумеется. У тебя отведено два часа на работу, час, соответственно, работаешь, а потом, когда весь песок в склянке ссыплется, сигаешь в лес. Охраны здесь не будет, принимать твою работу должен буду я, но, как понимаешь, мне тут нечего делать. Я буду ждать на берегу озера с Уткеном. Опоздаешь – пеняй на себя.

– Нас не хватятся? – с сомнением пробормотал Артур. Он все никак не мог поверить, что в Доргейме за узниками следят спустя рукава.

– Непременно хватятся. Но уже вечером. У нас есть пару часиков форы.

– Ты говорил, что убежать можно только втроем? Почему?

Азор помолчал немного, а его благообразное лицо как-то подозрительно напряглось.

– Да это, брат, такое дело… Нам ведь придется долгое время идти по безлюдью… В лесах клюквы полно, да только на ней одной далеко не выедешь, – он сбился и замолчал, испытующе взглянув на Артура.

– Ну и что? – нахмурился клипсянин, не понимая, к чему клонит приятель.

– Да ничего, Бунтарь. Двое будут тащить лодку, один – идти впереди и палкой проверять почву. Ясно тебе? Здешние места страсть какие гиблые.

– А карта? У тебя есть план местности?

Азор насмешливо хмыкнул.

– Есть. У меня в голове. Я, братишка, тут почти всю свою жизнь прожил, знаю уж, что к чему.

Неожиданно их разговору помешали: недалеко от сообщников хрустнула сухая ветка, и ребята невольно вздрогнули и замолчали. К ним торопливой взволнованной походкой приближался парень весьма подозрительного вида. Большой бездонный рот его был полураскрыт, как бы в ожидании, что туда кто-нибудь залетит, рябая кожа на лице была толстой и плотной, как у носорога, ясные голубые глаза смотрели отстраненно, впалая волосатая грудь была перетянута кожаным ремнем, на котором болталась пустая лейка, одна штанина у странного субъекта была опущена, другая чуть подвернута, спутанные черные волосы выглядели грязными и неопрятными. Поравнявшись с заговорщиками, незнакомый парень резко остановился, будто уперся в невидимую стену и, сложив губы трубочкой, вдруг протяжно замычал во весь голос:

– Му-у-у!

Это возмутительное и даже бестактное поведение со стороны выглядело весьма пугающим и зловещим; человека всегда страшит любое отклонение от нормы, где норма – это поведение большинства. Но мало кто задумывается о том, что количественное преимущество группы не всегда говорит в пользу адекватности ее составляющих, и зачастую именно самые странные и чудаковатые персонажи являются наиболее талантливыми, умными, словом, заслуживающими внимания.

Азор крайне недовольным взглядом смерил больного и с презрением воскликнул:

– А, это Чероки! Сквакнувшийся.

Артур с искренним удивлением покосился на сокамерника; этот брезгливый пренебрежительный тон как-то совсем не подходил Азору – доброму, заботливому, готовому всегда прийти всем на помощь, даже самым слабым и жалким.

– Неприкасаемый? – спросил клипсянин, с искренней жалостью взглянув на подошедшего парня.

– Да, именно. Хотя вернее будет сказать, чокнутый. А ну, кыш, сваливай отсюда, братишка, пока по шее не надавали! – вместо оружия угрожающе взмахнув песочными часами, прикрикнул Азор, обращаясь к сумасшедшему. Тот же явно рассердился, не понимая, за что его гонят. Обиженно мыча во весь голос, парень приблизился к Азору и вдруг грубо выхватил у того из рук столь раздражающий предмет.

– Фу ты, отдай немедленно!

– Дай, дай, дай, – передразнил Неприкасаемый, жутко выпучив глаза и издавая звуки, похожие на смех. Затем он во всю прыть кинулся в другую часть поля, разнуздано крича и брызжа во все стороны слюной:

– Не догонишь, не догонишь, б-ууу!

Азор возмущенно всплеснул руками.

– Что теперь прикажете, по всему полю за ним бегать, а? Когда он так начинает делать, мне хочется его из арбалета уложить, честное слово! Давно уже пора что-то решать с этими Неприкасаемыми!

Артур пожал плечами:

– Бедняга не виноват в том, что с ним произошло.

Брюнет с доброй усмешкой покосился на собеседника.

– А как ты теперь время до побега определять будешь? Других часов у меня нет.

Артур покосился на небо. Он хотел было сказать «по солнцу», но потом увидел надвигающиеся со стороны леса тяжелые облака и задумался.

– Ладно, Бунтарь, как начнет темнеть, приходи. Понял? Будем пытаться ориентироваться в сложившихся условиях. Мы с Уткеном в любом случае придем раньше, у нас работы практически в одном месте.

– И чем ты занимаешься?

– Я старатель, – небрежно ответил Азор. – А Уткен придет собирать наше вонючее барахло. Мы ведь в грязи возимся, как, впрочем, и ты сейчас будешь.

Он вручил приятелю необходимые для работы инструменты.

– Пойду-ка я все-таки быстренько вздую этого мерзкого мальчишку и отберу часы!

– Не надо, – возразил Артур. – Мы ведь все решили. Как стемнеет, я пойду к озеру.

– Бунтарь, мне мерещится, или ты его защищаешь? Он же пропащий уже, считай, что и не человек вовсе, а так, вредоносное насекомое. Они тут преспокойненько живут, не работают, паразитируют на нас, да еще и фокусы регулярно устраивают. Весь Доргейм ненавидит Неприкасаемых, но избавиться от них тоже нельзя.

– Весь Доргейм? Для меня это вовсе не показатель, – сухо возразил ему Артур. – Иди уже, Азор. Я присмотрю за ним.

– Да не слюнтяйничай, братишка. Ты бы тоже возненавидел Неприкасаемых со временем. Смотри, как бы Чероки и дальше не продолжил портить нам все планы… Ладно, я пойду, надо совершить необходимые приготовления. И потом, меня уже ждут братишки на шахте. Кстати, ведро с золой в конце поля. Работай не покладая рук, чтобы потом не придраться было. Бывай, Бунтарь.

Сказав все это, Азор отсалютовал ему рукой на прощание и быстро скрылся в ельнике. После его ухода воцарилась ужасающе гнетущая тишина. На другом конце поля в сырой бурой земле возился Чероки; несчастный закапывал песочные часы, а затем вновь откапывал, изредка посмеиваясь над своими бессмысленными действиями.

Клипсянин тяжело вздохнул и принялся за окучивание картошки. На душе образовался неприятный осадок после разговора с Азором, но юноша не думал сейчас об этом. Монотонные физические действия, которые он совершал, отвлекали от всяких мыслей, в том числе и дурных. Вначале солнце приятно согревало ему спину, однако вскоре оно перестало справляться со своей основной задачей и окончательно скрылось за тучами. Сразу резко потемнело, и Артур, растерянно глядя на небо, прервал работу.

Клипсянин совершенно не представлял, сколько времени он провел за своим кропотливым занятием; увы, у него не было ценного опыта Алана, который мог в любую погоду успешно ориентироваться во времени и в пространстве. Всеми ощущениями юноши завладевало чувство предстоящей беды, приближавшейся с подступающими грозовыми тучами. От тревоги вновь засосало под ложечкой. А вдруг не получится? Простит ли его сумасбродную выходку таинственный дух Доргейма, либо же обратит в одного из этих несчастных, полностью лишенных разума? Раз вспомнив про Неприкасаемых, Артур принялся с беспокойством оглядываться. Лучше бы, все-таки, чтобы Чероки не видел, как он направляется в сторону озера. Вокруг никого, если не принимать в расчет двух драчливых крикливых ворон, не поделивших что-то между собой. Прямо как у людей, только проще и, сколь бы странно это не звучало, человечнее.

В два счета стемнело, и стужа начала пробирать до костей. Клипсянин поежился от мучительного холода и отложил в сторону лопату. Бежать, немедля. Вдалеке угрожающе громыхнуло. Интересно, в Доргейме вообще когда-нибудь бывает хорошая погода продолжительное время? Юноша намеревался было покинуть поле с распаханной картошкой, однако смутная тревога в сердце задержала его еще на пару минут. Он вдруг стал переживать по поводу того, что Чероки куда-то делся. И если бы еще тот был совершенно здоров, то все происходящее было бы даже на руку Артуру, однако мысль о том, что бедняга бродит где-то по непроходимым болотам, совершенно один, без присмотра, в то время как скоро начнется гроза, вызывала в сердце благородного юноши острую жалость и желание отыскать Чероки и убедиться, что с ним все в порядке. С другой стороны, его уже наверняка ждали Азор и Уткен. Не мог же он подвести их обоих.

Размышляя таким образом, юноша в конце концов решил направиться к озеру, туда, где еще слабо брезжила надежда на скорое освобождение. Артур шел медленно и осторожно, стараясь не шуршать опавшими листьями. Как затравленная куропатка, он опасливо озирался, одержимый суеверным страхом, что неведомый враг угадает его тайные помыслы, отыщет, вернет в камеру, а затем придумает страшную кару в наказание. Небо сквасилось мокрыми тучами, на отдалении снова несколько раз предупреждающе громыхнуло. В воздухе запахло дождем и предстоящей грозой, насекомые летали близко к земле, появились липкие тучи навязчивой мошкары.

Страх острыми иголками пронзал тело юноши; удивительное дело, ведь раньше он почти ничего не боялся. Неужели в жизни бывает и так, что смелый человек может в иной момент превратиться в труса? Очевидно, да. Либо же присутствие Тени накладывало отпечаток на этот край и делало его более мрачным и устрашающим, чем он являлся на самом деле.

Опять прогремел гром; отчетливо, ровно и неумолимо. Он словно предупреждал, что беглецам не скрыться. Сразу за этим мрачным звуком последовал чей-то отчаянный вскрик и звуки борьбы, перемежающиеся со всплесками воды. Клипсянин замер, настороженно прислушиваясь. По левую сторону от него расстилались изумрудные можжевельники и кусты перезрелой клюквы, за ними – небольшой ельник. Отчаянный крик повторился, и Артур узнал в нем голос Чероки. Скорее всего, тот попал в беду. Разумеется, клипсянин сразу же кинулся на помощь, однако в голове его, тем не менее, промелькнула одна странная, совсем не свойственная его характеру, мысль. Заключалась же она в следующем. Зачем, собственно, тратить драгоценное время на помощь Чероки? Ведь свобода уже витала в воздухе и хладным ветром подгоняла его в затылок, ему оставалось только добежать до озера и найти остальных. Тем более, Чероки уже действительно нельзя было считать в полной мере человеком, ведь он не осознавал себя и происходящего; для него, возможно, лучшим исходом была бы смерть, а не скверная жизнь в полном забвении.

Продолжая эту мысль, нужно отметить, что сам Артур, будучи в здравом уме и твердой памяти, имел сейчас неплохой шанс сбежать от Тени и вернуться к друзьям, чтобы впоследствии никогда не превратиться в такого, как Чероки. Так зачем же он стремглав бежал на голос, а не в противоположную сторону? Задав только мысленно этот роковой вопрос, Артур внутренне ощутил спазм из-за непреодолимого отвращения к самому себе. Какие же это были мерзкие и подлые рассуждения, и как жаль, что никто от них не застрахован! Увы, даже самый праведный человек не всегда может контролировать свои мысли, но, разумеется, это вовсе не означает, что он при этом неспособен возвыситься над ними, оценить их правильность, а затем в конечном итоге поступить по совести.

Клипсянин в два счета добежал до пирамидальных елей, которые непроходимой игольчатой стеной закрывали болотный мшаник. Юноша, лихорадочно торопясь, взбежал на него и тут же почувствовал, как ноги предательски утопают в тягучей грязи. В шаге от него в грязном болоте беспомощно трепыхался несчастный Чероки, угодивший в ловушку коварных топей. Упав на колени и нащупав руками более-менее твердую кочку, отважный клипсянин наклонился вперед и схватил Неприкасаемого за руку. Тот сразу же перестал барахтаться и затих; густая грязь уже засосала его по пояс. Жажда жить, казалось, превратила его в совершенно нормального и адекватного человека. По крайней мере, все последующие его действия не были лишены логики. Он постарался принять горизонтальное положение и медленно поплыл в сторону нежданного спасателя, который вытягивал его на сушу одной рукой.

Нельзя вставать, делать резкие движения, паниковать, иначе – смерть… Болото нехотя отпускало свою жертву; от напряжения лицо Артура покраснело, все тело его напряглось, а на руке буграми вздулись вены. Несколько ничтожных минут казались вечностью, как всегда бывает, когда вступаешь в неравный бой со смертью. Но вот Чероки ухватился за узловатый корень и, тяжело дыша, медленно вылез из гиблой трясины. Какое-то время он стоял перед Артуром, дрожащий, не в меру жалкий, со стекающей по подбородку густой грязью, а потом его губ коснулась робкая и немного смущенная улыбка.

– Спасибо, – хриплым от волнения голосом проговорил он. – Спасибо те-бе.

И на глазах его выступили слезы.

Артур ласково улыбнулся. Так радостно стало ему в этот миг, словно весь Доргейм, сотканный из серых и невзрачных нитей, вдруг обернулся изящным разноцветным ковром самой тонкой работы. Юноша вспомнил слова доброй Левруды, которая говорила ему: «Когда, не имея крыльев, захочешь полетать, мой мальчик, помоги другому человеку. Поверь, ты будешь парить, как никто другой». А потом клипсянин вспомнил про Азора, побег, минуты, пробегавшие быстрее табуна лошадей, и честное благородное лицо его снова нахмурилось. Что теперь делать? Оставить Чероки и бежать? Либо же самому проводить беднягу в сторону казарм, чтобы тому смогли оказать помощь? Но тогда он все же подведет своих товарищей…

И снова ему приходилось делать выбор: идти на сделку со своей совестью и спасать собственную шкуру, либо же довести начатое доброе дело до конца. Однако спасенный парень неожиданно избавил Артура от мучительной необходимости выбирать. Улыбнувшись во весь рот, он сказал совершенно нормальным и естественным голосом:

– Прости, что забрал у вас часы. Вот они. Я с самого начала перевернул их. Песок почти весь ссыпался, так что, если поторопишься, как раз успеешь присоединиться к друзьям.

Клипсянин с готовностью вскочил на ноги и уже готов был без рассуждения последовать чужому совету и ринуться к озеру, однако почти сразу же он принудительно остановил себя и с нескрываемым интересом оглянулся на Неприкасаемого.

– Ты не… – Артур запнулся, ощутив некоторое затруднение. Действительно, как следовало построить вопрос? Спрашивать у совершенно нормального человека, не сумасшедший ли он, как-то бестактно и даже неприлично, а задавать подобный вопрос человеку все-таки нездоровому совсем уж бессмысленно, ибо тот, в силу своей болезни, при всем желании не смог бы ответить ничего вразумительного. Чероки же молчал и с доброй усмешкой смотрел на юношу, очевидно, вовсе не желая приходить тому на помощь.

– Не… Не тот, за кого тебя все принимают? – наконец сконфуженно пробормотал Артур, отчетливо понимая, что несет околесицу. Чероки искренне рассмеялся, отчего болотная грязь потоками полилась с его лица.

– Я тот, кто я есть, – философски изрек он, наконец перестав смеяться. – И от представлений других людей моя сущность, к счастью, не поменяется.

– Гм, – озадаченно отозвался клипсянин, внутренне пытаясь определить, насколько реплики Чероки соответствуют ответам нормального, то есть здорового человека.

– Зачем ты забрал часы? – спросил тогда Артур, решив перейти к материям более приземленным. Парень беззаботно пожал плечами.

– Вообще-то я не хотел, чтобы ты попал в беду, новичок. Тем более, что господин Тукай приказал следить за тобой.

Артур нахмурился.

– А почему… – но он не договорил, ибо Чероки подошел вплотную к нему и, одной рукой сжав его плечи, с невиданной силой для своей тщедушной комплекции рывком потянул в сторону приземистых можжевельников. Клипсянин попробовал было оттолкнуть от себя нахального юношу, но почва вдруг сделалась совсем рыхлая, дряблая, и Артур почувствовал, как земля и вовсе уходит из-под его ног, рассыпаясь, подобно бисквитному печенью. Он со своим компаньоном провалились куда-то в темноту мрачного подземелья, не сулившего ничего хорошего.

На мгновение ослепнув от нехватки света, юноша оказался совершенно дезориентированным в пространстве. Но вот кто-то уверенным рывком поставил его на ноги, и, подняв голову, клипсянин увидел перед собой одного из тех странных ребят в столовой, которые ели из тарелок друг у друга. Неприкасаемый весьма вызывающе смотрел на нежданных гостей, для пущей убедительности чуть выпятив вперед нижнюю губу. Маленькую круглую голову его венчала валяная шапка, а вместо тюремной робы облачением его служил черный сплошной комбинезон, в руках же юноша держал фонарь и кирку – словом, выглядел, как старатель.

– Зачем ты притащил его сюда, Чер? – с ноткой недовольства в голосе поинтересовался он.

– Не серчай, Баз, я чуть не утоп в проклятой луже, а он помог мне.

– Вот как? – не без язвительности проговорил человек с фонарем. – И что теперь делать? По твоей милости мы отступили от плана!

–Зануда!

– Беспечный дуралей!

После подобного обмена любезностями, которые, как Артур догадался, считались у них вполне в порядке вещей, юноша с фонарем, таинственно улыбаясь, поманил гостей за собой, вглубь пещеры. Идти приходилось на согнутых коленях, ибо повсюду угрожающе торчали узловатые, спутанные между собой корни деревьев, а потолок располагался весьма низко.

– Мы тоже иногда работаем. Или делаем вид. В частности, Базил, Кокос и Шнурок являются старателями. Эта пещера соединяется с главным шурфом, но о ней мало кто знает, кроме нас самих. Мы называем ее «Яма», – деловито объяснил Чероки Артуру. Они дошли до более-менее вместительной по своим размерам пещеры, от которой разветвлялись несколько туннелей в разные стороны. Посреди пещеры уютно горел костер и валялись котомки со скромными пожитками, черствым хлебом с подвядшим базиликом, жестяные ведра, лопаты, кирки и промывательные лотки, а вокруг всего этого добра по-армутски сложив ноги, сидели два человека в одежде старателей, в которых Артур так же распознал чудаковатых ребят из столовой.

– Наш гость, прошу любить и жаловать, – язвительным голосом провозгласил Базил. – У нас мало времени, так что, думаю, надо познакомиться поближе.

Едва только он закончил свою речь, как один худощавый парень, необычайно подвижный и шустрый, торопливо вскочил на ноги и быстро отрекомендовался, шутливо при этом поклонившись:

– Я – Шнурок.

– Смышленый, ловкий, но при том невозможный торопыга, любит делать все раньше, чем успеет осмыслить, – обстоятельно описал товарища Базил, при этом ласково глядя на него.

– Вовсе и не торопыга! – с наигранным возмущением тут же возразил Шнурок, одной рукой привычно взлохматив свои черные волосы, торчавшие во все стороны. С такой неопрятной шевелюрой, походившей больше на птичье гнездо, нежели на волосы, парню, вероятно, не так сложно было играть роль сумасшедшего.