Оборотни Оренбурга. Мой влюблённый зверь

Глава девятая

Сегодня работы у моих ребят было не очень много. В мастерской всего двое механиков, у остальных выходной. Все надёжные и горящие любимой работой люди, я долго подбирал команду для своего дела. Именно с ними смогли раскрутить сервис меньше чем за год и выйти на хорошие обороты. Приобрели несколько боксов по соседству.

Мы перекинулись с ними парой слов. Помог вытащить движок со старенького шевика, который требовалось перебрать. Собрался ехать дальше, проверить территорию, но сперва кофе. Надо прихватить с собой. Время перевалило за полдень, скоро начнёт темнеть.

Заехал ближе к набережной и, оставив мотоцикл, дошёл пешком до кофейни. Я часто там бывал, работники меня хорошо знали, как и мои предпочтения. И всегда спокойно наливали мне его в термос.

Подходя ближе к зданию, я снова почуял Вилку. Этот запах, неуловимый, слабый. Она была здесь совсем недавно. Застыл перед дверью, не решаясь открыть. Там она. А мне не нравится, как Вилка на меня действует.

Взяв себя в руки, с неимоверным усилием всё же толкнул дверь. И меня оглушило ударившим в нос запахом. Её запахом. Вилка сидела спиной к входу и что-то живо обсуждала с подружкой. Вдруг рыжая наклонилась ниже и что-то прошептала моей Вилке. Моей? Стоп, Макс!

Вилка резко повернулась, уставившись на меня. Её глаза. О, пращуры, я тону в её глазах. Она что, меня преследует? Специально пришла именно в эту кофейню? Подружка опять что-то быстро прошептала ей, из-за музыки было плохо слышно, о чём они говорят, но прозвучало что-то вроде: «Я тебе говорила, не поворачивайся».

Я как-то даже начал злиться на девчонку. Не понимая, что со мной происходит, но в то же время хотел её. Только её. Что за…?

Внутри меня всё скрутило от желания подскочить к ней и впиться губами в эти чуть припухлые, розовые губки. Обнять и… Волк внутри заскулил и забился с новой силой. Да что же со мной такое творится? Я тряхнул головой и направился к стойке, за которой стоял знакомый бариста. Отдал ему термос и, пока ждал, что он наполнит его ароматным напитком, сверлил взглядом девчонку.

Вилка больше не смотрела в мою сторону. Но я чувствовал её напряжение и… волнение? Страх? Почему она меня боится? Или не меня? Что-то они там про маньяков обсуждают, тоже мне, нашли тему для разговора.

Зато я мог вдоволь налюбоваться её точёным профилем. Аккуратный, чуть вздёрнутый носик, тёмные брови над опушёнными густыми ресницами глазами, придавали ей выражение удивлённого ребёнка. Такая милая, с этими косичками. И розовые губы, слегка пухлые, такие сочные, манящие. Меня так и тянуло попробовать их на вкус.

Получив свой термос, кивнул бариста и приложил карту к терминалу.

– Понравилась? – понимающе хмыкнул парень, глазами показывая на девчонку.

– Она часто здесь бывает? – с напускным безразличием ответил я.

– Частенько, – ответил бариста. – Всегда с этой рыжей. Иногда ещё парень какой-то около них крутится.

– Понятно, – спасибо.

Я кивнул ему и вышел из кофейни. На пороге, столкнувшись с Артёмом. Мы общались с ним ещё со школы. Он хотя и был из другого клана, но мы не враждовали. Его отец, известный хирург и Тёма, после школы пошёл по стопам отца.

– О, привет, волчара, – хмыкнул Артём. – За своей дозой кофеина заходил?

Он повёл носом в сторону моего термоса.

– Ага, прогуляться хочу немного. Захватил с собой вот. А ты какими судьбами здесь? – я постарался сказать это максимально доброжелательно.

Самому же хотелось сорваться и ринуться обратно в зал, защищая свою Вилку. Опять? Да что это за…? Одёрнул себя, спускаясь по ступенькам.

– Свидание у меня здесь. Полгода охмурял одну девчонку, и она, наконец, поддалась. И знаешь, что, друг, – положил он мне руку на плечо. – Кажется, я по-настоящему влюбился.

– Из какого она клана? – не смог сдержать я улыбку, видя его довольную, мечтательную физиономию.

– Не из какого. Она человек. – он немного подумал. – Вроде. Но я сильно не копал.

– Ты с ума сошёл? – округлил я на него глаза. – Также нельзя! Закон!

– Да плевал я на этот глупый древний закон. В любом случае что-нибудь придумаю. Ты же знаешь, я хитрый, – самодовольно улыбнулся он.

И тут меня накрыло. Это же девчонки обсуждали про какого-то кадра, что крутился у Вилки вот уже полгода. Я готов был вцепиться в горло этому лису. Он покусился на моё. Она моя!

– Эй, ты чего, Макс? – вдруг спросил меня Артём. – Твои глаза, ты что, контроль теряешь?

– Нет, всё нормально, – сдавленно пробормотал я, отступая на пару шагов.

– Давай я отцу звякну? Он пришлёт за тобой, обследуют, посмотрят. Контроль…

–… Это главное, – закончил его мысль. – Помню. Так с кем у тебя здесь свидание?

Напустил в голос побольше безразличия. Кивнул на полупрозрачные двери кофейни.

– А вон, моя рыженькая сидит, ждёт. Правда, красотка? – он расплылся в глупой улыбке.

А я выдохнул. Пронесло. Надо срочно с этим что-то делать. Бежать, подальше от Вилки. От её запаха и этих омутов глаз.

– Пойду я, дела, – попрощался я сдержанно и почти бегом отправился к месту, где оставил свой байк.

Через Южный добрался до места назначения, отъехал подальше и оставил свою игрушку на заснеженной тропинке. Судя по запаху, здесь давно никто не ходил. И вряд ли до весны пойдёт. Углубился в лес, принюхался. Так и есть, где-то чужаки.

В глубине леса услышал сдавленные стоны и пошёл на звук. Старался подобраться тихо. Но меня заметили.

– О, Макс, ты решил к нам присоединиться? – окликнул меня высокий черноволосый парень.

– Что вы здесь делаете, Кир? – грозно спросил я, подходя ближе.

– Развлекаемся, – хохотнул младший брат Кира.

Кажется, его зовут Дан, а второго, вроде Тим. Я плохо знал младших Чекалиных. Всего-то пару раз доводилось пересечься.

На мёрзлой земле лежал напуганный человек. Пахло от него прескверно. Вероятно, поймали какого-то бродяжку. Тим был раздет и сейчас потягивался, вправляя суставы после оборота.

– Вы что тут устроили, придурки? – зло выплюнул я.

– Говорю ж, развлекаемся. Он пьян в стельку и не поймёт, что это было, успокойся, не первый раз. Зато знаешь, как хорошо побегать за добычей, – Кир склонил голову набок.

– Сейчас же убирайтесь с моей земли, – рыкнул я так, что младшие Чекалины присели.

Кир же только чуть сжался, но тут же выпрямился.

– Да ладно тебе, Макс! – миролюбиво вскинул он руки, наблюдая, как забулдыга на четвереньках уползает подальше от нас. – Мы же скоро станем родственниками, и эта земля станет нашей. В обмен на руку моей сестры и наши нефтяные вышки в ваш семейный бизнес. Отец сказал…

– Твой отец ошибся, – зарычал я. – Я никогда не назову твою сестру своей. И не приведу её в свой дом. Ещё не потерял рассудок, чтобы связать себя узами с такой истеричной стервой.

– Э-э-э-э, – нахмурился Кир. – Полегче, приятель! Ты говоришь про мою родную сестру!

– Поэтому я тебе и говорю: взять этих шакалят и свалить с земли моего клана! – вновь зарычал я.

Кир кивнул своим братьям, и те кинулись на меня с двух сторон. Одного я успел отшвырнуть в сторону, выпустив когти и полоснув его куда-то по корпусу.

Второй повис на моей руке. Подскочивший Кир, засандалил мне в плечо шприц и впрыснул болючее содержимое внутрь. Я пошатнулся, но устоял. Сбросил с себя второго мелкого, раздирая ему когтями руку, тот завыл и начал перекидываться.

Выбив из рук Кира второй шприц, я перекинулся в волка и вцепился в холку уже нападавшего на меня шакала, в которого обернулся Кир. Братья Кира тоже начали оборот, но из-за ран это проходило медленнее. Или мне так казалось из-за действующего на меня состава из первого шприца.

Дрались уже только с Киром. Я порвал его братьев, и теперь они скулили на окровавленном снегу, медленно превращаясь снова в людей. Отбросил Кира от себя, он приземлился прямо возле второго шприца. Обернулся человеком, поднял шприц и направился ко мне. Я уже потерял много сил и крови, и пришлось принять человеческий облик. Пошатываясь, я схватил его в захват и повалил на землю. Кир брыкался, пытаясь вывернуться, достать меня шприцем. Снова отобрал шприц и откинул подальше. Частично обернулся, на полный оборот – не хватало сил. Всё тело ломило и болело.

Вдруг меня будто оглушило. Вилка здесь. «Беги, глупая девчонка!» – хотелось крикнуть мне, но я не успел. Кир, воспользовавшись секундным замешательством, вывернулся из моего захвата и оседлал так, что я не мог пошевелиться. Он выпустил клыки, намереваясь впиться в горло.

Глава десятая

Открыла глаза, не понимая, где нахожусь. За окном было ещё совсем темно. Слабый свет в зоне кухни немного разгонял темноту. Огляделась – я в доме у тёти, почему-то на диване. Меня буквально вдавило в спинку. Упёрлась носом в обнажённую мужскую грудь. Головой лежала на руке Макса, которой он обнимал меня за спину. Вторая его рука по-хозяйски расположилась на моём бедре. Макс прижимал меня к себе, как плюшевую игрушку. Что?! Я почувствовала, как краска заливает лицо и шею. Вот же угораздило уснуть. Стала выбираться из его лапищ, но он что-то пробормотал и прижал меня крепче. Вот влипла!

Произошедшее вчера, спросонок казавшееся дурным сном, накатило на меня новым приступом паники и страха. Доказательство того, что это был не сон, лежало передо мной, крепко прижимая к себе, и мерно храпело мне на ухо. Меня наконец-то догнала истерика.

Я всхлипнула, слёзы сами собой полились из глаз, в горле появился ком. Снова всхлипнула, опять попыталась выбраться из объятий спящего парня, но он что-то прорычал во сне, и я, сжавшись, разревелась, уткнувшись в его грудь. Всхлипывала и задыхалась от слёз. Сердце сдавило, как тисками.

– Ты чего реветь вздумала с утра пораньше? – недовольно пробурчал Макс хриплым ото сна голосом мне в ухо.

– Т-ты… т-ты… – не могла вымолвить я ни слова от рвущихся рыданий.

– Я жив, и, кажется, за это мне сто́ит благодарить тебя, – голос звучал ровно и спокойно.

– К-кто т-ты т-так-кой? – захлёбываясь слезами, только и смогла выдавить я из себя. – Т-ты… т-ты…

– Ну, я, – усмехнулся парень. – Ты чего ревёшь-то сейчас? Вчера реветь надо было.

Но меня уже было не остановить. На меня накатил откат, про который всё время твердила Светка, а до подруги, психолог в детском доме. После любых сильных переживаний, например, когда прерывала драку мальчишек, или успокаивала ругающихся девочек. Когда преподы начинали кричать на нерадивых студентов. Стоило появиться мне, как все успокаивались и расходились.

Останавливались конфликты в моём присутствии сами собой, но потом я полдня ревела белугой. Или когда случалось что-то похлеще, например, однажды меня чуть не сбил грузовик. Как водителю удалось меня объехать, до сих пор была загадка. Но тогда я тоже чувствовала усталость и бессилие. И ревела, как маленькая, часа четыре, пока Маргарита Семёновна не велела вызвать врача, который вколол мне успокоительное.

А после вчерашних потрясений я чувствовала себя совершенно опустошённой и выжатой. Мне было очень плохо.

– Эй, малая, – не на шутку испугался Макс, садясь на диване и перетягивая меня к себе на колени. – Что случилось? Вчера вся такая смелая была, даже на Кира с его братьями кинулась, кажется, если я ничего не путаю. А что сейчас? Я ж не трогал тебя. Ведь не тронул?

Он встряхнул меня за плечи, пытаясь заглянуть в глаза. В его взгляде читалось неподдельное беспокойство и что-то ещё. Я не поняла что. Слёзы застилали глаза, всхлипы и рыдания рвались наружу, выпуская напряжение. В объятиях Макса становилось почему-то немного легче.

Я замотала головой. А потом закивала.

– То есть? – напряжённо спросил он.

Я ещё сильнее заревела. Макс прижал меня к себе так сильно, я чуть не задохнулась.

– Ты хочешь сказать, я под действием той дряни, что мне успели вколоть, обидел тебя? – в голосе Макса послышалось раскаяние.

Я замотала головой, давясь рыданиями. Он снова принялся гладить меня по спине.

– Тогда я не понимаю, что случилось?

– У-у-у ме-еня-яяя э-это нор-рма-аль-но, – протянула я, давясь рыданиями.

– Что, нормально? По утрам реветь? Утренняя традиция, вместо завтрака? – хохотнул он и снова нахмурился.

Я ещё сильнее заревела. Не поймёт ведь.

– Слушай, я очень плохо помню вчерашнее, – растерянно пробормотал он. – Напомни мне, пожалуйста, как я здесь оказался и почему, проснувшись, обнаружил тебя в своих объятиях?

Он смешно повёл носом и сморщился.

– Я ничего не чувствую. Вообще, никаких запахов, – ещё более рассеянно буркнул он.

– Т-ты, т-ты, – между рыданиями пыталась я вставить пару слов, но выходило с трудом. – Нашатырь… Т-ты… без со-озна-ааания-яяя…

– А, тогда понятно, почему ничего не чувствую. Ну, малая, хватит уже, – вновь прижал он меня к себе.

Я слышала стук его бешено бьющегося сердца. Ощущала его кожу, его тепло. Тонкая ткань маечки и шортиков для сна не мешали ощущать всего его. И что-то упёрлось мне в ягодицы. Я ойкнула и попыталась сползти с его колен.

– Не двигайся, малая, – глухо и тихо рыкнул он.

Замерла, продолжая дрожать от еле сдерживаемых рыданий. Но всхлипы и рваные выдохи прорывались из меня. Он снова глухо зарычал и сдавил меня крепче. Мне кажется, я услышала, как он скрипнул зубами.

– Малая, прекрати сейчас же, в моих руках девушки плачут только от оргазма, – попытался пошутить он. Или не пошутить.

Меня снова прорвало. Я уткнулась ему в плечо и продолжила рыдать.

– Эй, Вилка, ну перестань, я же пошутил, – испуганно пролепетал Макс.

А потом резко поднял мою голову за подбородок и впился в мои губы поцелуем, запустив руку в мои волосы на затылке и не давая шанса отстраниться. Целовал, нежно, изучая мой рот языком.

Я опешила от такой наглости. Распахнула глаза, встретившись с его взглядом из-под полуприкрытых век. Ударила пару раз его по плечам, попыталась упереться в грудь, оттолкнуть, вырваться. Но он не отпускал и продолжал целовать, нежно прижимая к себе. А я вдруг поняла, что отвечаю на его наглый поцелуй. Руки сами собой обвились вокруг его шеи. Мне захотелось теснее прижаться к нему. То, что упиралось мне в ягодицу, стало гораздо больше.

«Что я творю?» – промелькнула в голове мысль, и только я собиралась снова совершить попытку вырваться, как он отстранился.

Я шумно выдохнула. Макс провёл кончиками пальцев по моему лицу, вытирая дорожки слёз.

– Ну, так-то лучше, – улыбнулся он. – Прав был отец, когда говорил, что поцелуй решает любые споры с женщинами и прекращает любую их истерику.

– Что?! – на меня накатила обида и злость.

На него – за этот бесцеремонный поцелуй. На себя – за то, что ответила на него. А для него это просто так? Истерику прекратить. Я спрыгнула с его коленей и, подняв с пола одеяло, швырнула ему.

– Прикройся! – зло прошипела, воочию наблюдая то, что до этого упиралось мне в ягодицы сквозь тонкую ткань пижамных шортиков.

Почувствовала, что покраснела до корней волос, и вылетела из комнаты.

Где-то у тёти Тани лежали мужские вещи, оставшиеся ей по наследству от нескольких ухажёров. Всё ещё злясь, полезла искать, во что нарядить моего незваного гостя.

– Малая, ну не злись, – услышала я его примирительный тон.

Макс стоял в дверях комнаты тёти, обёрнутый одеялом как тогой.

– Ты сейчас оденешься и свалишь отсюда, понял? – зло выкрикнула я.

К горлу снова подступил ком обиды, сожаления и страха. Потому что поняла, кто он, этот нахальный красавчик, но не хотела в это верить.

Глава одиннадцатая

Сейчас он уедет, и я вернусь к прежней жизни. Вечером позвоню Светке, пусть приедет. Вдвоём не так страшно. Надо ей всё рассказать. Она факультатив по психиатрии посещает. Может, посоветует какие-нибудь препараты от таких галлюцинаций. Ведь то, что я вчера видела, не могло быть правдой. Он же не по-настоящему оборотень? Внутри всё сжималось от страха, я сглотнула, беря себя в руки. Нельзя, чтобы он догадался, что я его боюсь.

Приняв решение, я выудила из запасов тёти Тани какие-то бесформенные треники и такую же видавшую виды футболку. Для этого мне пришлось влезть на верхнюю полку шкафа, подставив стул. Вытаскивая футболку, я со злости, слишком сильно дёрнула вещь и, не удержав равновесия, начала падать на спину.

«Ну, привет, сотрясение и перелом», – только успела мелькнуть мысль, потому что за спиной стояла тумбочка, на которую я как раз и приложилась бы.

Если бы меня не поймал в воздухе Макс. Как он успел в долю секунды преодолеть расстояние в три метра, я не поняла. Поняла только, что Макс прижал меня к себе и нюхает волосы на макушке. По телу разлилась непонятная тёплая волна. Стало до безобразия уютно. Комфортно и безопасно. Совершенно не хотелось, чтобы он отпускал меня. Но я максимально грозно, как могла, посмотрела на него.

– Поставь меня уже, – прошипела я.

– А если нет? – хохотнул этот нахал.

– То ты поедешь прямо так. Голышом, – огрызнулась я, не удержавшись, показала ему язык.

В его глазах плескалась насмешка. Он аккуратно поставил меня на пол и, приблизившись к моему лицу, прошептал, опаляя кожу своим дыханием:

– Не надо меня дразнить, малая.

От возмущения я открыла было рот, закрыла, не зная, что ответить.

– Ты… Да ты… придурок! – огрызнулась я. – Я его тут всю ночь спасаю. Зашиваю раны, обрабатываю, сбиваю температуру, извела половину стратегических запасов медикаментов, а он… И вообще, я тебе не малая!

Пролетела мимо него в большую комнату, по пути пихнув ему в руки вещи. Сначала мне хотелось забиться в уголок и рыдать. От страха, от своей глупой сердобольности, могла ведь вчера спокойно пройти мимо этого дурацкого мотоцикла. Но во мне закипела ярость. На этого неблагодарного типа. Вот же! Выругалась я про себя. Наградив нахала всеми эпитетами, которые были мне известны.

– Кстати, тебя там ночью кто-то искал, наверное, твои дружки, такие же, как ты… – крикнула я ему из комнаты, со злостью бухая чайник на плиту.

– Какие дружки? – нахмурившись, посмотрел на меня Макс, выходя из комнаты тёти. Он уже успел надеть штаны, которые едва доставали до щиколоток и обтягивали накачанные ноги, как вторая кожа. В руках держал футболку. На груди, справа рисунок, какая-то татуировка. И рука от запястья до шеи покрыта какими-то символами и рисунками. Ночью на эмоциях, не обратила на них внимания.

Я застыла, любуясь им. До чего же он хорош! Как с картинки. Его лицо приобрело хищное выражение, и он усмехнулся, поймав меня за разглядыванием. Я шумно выдохнула и резко отвернулась, чувствуя, что снова краснею. Принялась наливать чай и готовить завтрак, лишь бы не смотреть на этого придурка. Злилась на себя. Никогда такого со мной не было. Подумаешь, симпатичный парень.

– Малая, – вывел меня из оцепенения его бархатистый голос. – Какие дружки?

– Когда ты уснул, я вспомнила, что должна покормить тётину живность, и пошла во двор. А там кто-то за забором был, и они явно тебя искали, – буркнула я, не поворачиваясь к нему.

– С чего ты это решила? – раздался у меня над ухом его шёпот.

По коже прокатилась волна мурашек. Сердце ухнуло куда-то вниз и затрепетало. Макс стоял так близко ко мне, что я кожей ощутила его тепло.

– По их разговору поняла, – рыкнула я. – Я хотела тебя разбудить, но у тебя, оказалось, начался жар. Пришлось откачивать.

Он опустил руки на столешницу с обеих сторон от меня, где я как раз нарезала сыр и хлеб. Нависая надо мной, как скала. Я сжалась и пискнула от страха.

– Учти, у меня в руках острый предмет, и я не побоюсь им воспользоваться, как зашила, так и порежу, – поборов свой страх, выпрямилась я, покосилась на него через плечо.

Он снова усмехнулся, но отступил на два шага, вскидывая руки перед собой.

– Да я ничего и не думал, малая, ну ты чего? – миролюбиво произнёс он. – Хотел поблагодарить за моё возвращение к жизни.

– И я тебе не малая! – разозлившись, повернулась, выставляя нож как указку. – Меня зовут Виолетта. Для друзей – Вилка. Но ты мне не друг! Поэтому Виолетта, ни малая, ни детка, ни как-то ещё! Понял?

– Да понял я, понял, – засмеялся Макс. – Чего ты такая заведённая, Виолетта? Давно секса не было?

Я задохнулась от возмущения и, снова покраснев, отвернулась, продолжая яростно кромсать сыр.

– Дурак, – буркнула я, немного справившись с эмоциями.

– Согласен, – не стал отпираться Макс. – Я веду себя, как последняя скотина. Прости меня, Виолетта!

Он бухнулся на колени. Я закатила глаза к потолку. Ну действительно – дурак и есть.

– Иди завтракать, – вздохнула я, подхватывая тарелки с бутербродами и яичницей и перемещая их на обеденный стол.

Он резко стал серьёзным. Помог перенести всё на стол и уселся рядом со мной.

– Нам надо серьёзно поговорить, Виолетта, – выделил он моё имя.

– О чём? – буркнула я. – Между нами ничего не было. Я просто перенервничала и устала, пока над тобой всю ночь прыгала, не давая помереть. Только трупа нам здесь не хватало. Вот и уснула там, где не надо.

– Да я не об этом, малая, – вздохнул он. – Ой, прости-прости! Виолетта.

Поправился он, чуть скривив губы в усмешке.

– А о чём? О том, что ты оборотень? И те парни тоже? – повернула я к нему голову, сверля взглядом.

– Именно об этом, – вздохнул он. – То что ты видела… Это очень опасная тайна. Если посчитают, что ты можешь стать угрозой раскрытия её, тебя просто убьют, ты понимаешь?

Глава двенадцатая

Он с беспокойством смотрел мне прямо в глаза. Неужели ему и правда не всё равно?

– Подумаешь, велика потеря, – с напускным безразличием отмахнулась я. – По мне, плакать никто не будет. Некому. Ну если только тётя Таня расстроится.

– Это твоя родственница? – спросил Макс.

– Нет. Тётя Таня работала в роддоме, где я появилась на этот чёртов свет, – скривилась я в усмешке. – Мама попала в аварию, её не спасли, а я оказалась живучая. Но из родни так никто и не объявился. Никому я не нужна оказалась. И меня сдали в детдом. Тётя Таня выхаживала меня, пока я была в больнице. Я тоже чуть не умерла после той аварии, но вот видишь – сижу здесь. В детдоме меня не брали в семьи. Я их, видите ли, пугала своим взглядом. К десяти годам я перестала ждать новую семью или надеяться, что меня найдут родные. Тётя Таня приезжала каждый свой выходной, сколько себя помню. Но опеку ей не давали, а уж удочерить тем более. Семьи у неё не сложилось. Тётя Таня тогда с родителями жила и двумя сёстрами. Там свои заморочки. Когда мне исполнялось восемь, директор детдома разрешила тёте Тане взять меня домой на все выходные. Это нарушение. Но директриса – прекрасная женщина и понимала, что и мне, и ей это нужно. К тому же за столько лет она не приехала ко мне всего один раз, когда ездила на похороны отца. И то, позвонила и сказала передать привет, чтобы я не чувствовала себя брошенной. Это был мой самый лучший день рождения и самый лучший Новый год. По сути, она мне заменила маму, а я, смею надеяться, ей дочь. Я и в мед пошла, потому что хочу быть как она. Вот так вот, Макс. Не знаю, зачем я тебе это всё рассказываю.