Вирус. Книга 2. Шаги апокалипсиса
– У вас есть номер этого Дроздова?
– А что, ваши влиятельные друзья не могут его найти?
– Нет, они его сейчас найдут и поговорят, но посоветовали мне связаться напрямую и прояснить некоторые вопросы.
– Хорошо. Набирайте, – капитан продиктовал цифры.
Все присутствующие на площадке шлюпочной палубы застыли в ожидании. Мужчина набрал номер и не стал отходить в сторону для разговора.
Один из матросов несколько раз кашлянул и вытер лоб. Он немного согнулся, отошел на три шага назад и оперся на ограждение палубы.
– Здравствуйте. Вы Дроздов? – спросил мужчина, когда на вызов ответили. – Очень хорошо. Я помощник депутата Государственной думы, Осокин Валерий Дмитриевич. Я связался со своими руководителями, и они скоро вам позвонят. Вам необходимо принять меры для нашей эвакуации с теплохода. Нет, вы меня не услышали. Вам сейчас позвонят из Государственной думы. Подполковник, вы вообще представляете, что говорите?! Я не думаю, что ваше руководство будет удовлетворено вашим поведением! Если надо, вам позвонит директор ФСБ, и вы должны будете начать эвакуацию людей! Нет, подождите! Здесь не все больны, есть те, кто еще не заражен. Вы не имеете права сидеть и ждать! Тут полный теплоход пассажиров, а вы не предпринимаете никаких мер!.. Я вас предупреждаю об ответственности, которую вам придется нести… Нет, вы не понимаете. Кто должен принять решение о начале эвакуации?.. Скажите, кто должен отдать вам приказ на проведение эвакуации пассажиров?.. Подполковник, вы рискуете не только своей карьерой, вас привлекут к уголовной ответственности! Я так понимаю, что вы не намерены начинать нашу эвакуацию?..
– А ну, Валера, дай мне трубку, – вызывающим тоном сказала женщина, взяла телефон и стала говорить, заметно повышая голос: – Как вас там, Дроздов?.. Вам не кажется, что вы много на себя берете?! Я лично организую проверку вашей служебной деятельности! Я?! Я заместитель начальника правового управления генеральной прокуратуры Марчевская Галина Александровна. Да, конечно. Что?! Да, вы ответите за всё! Если вы так хотите, то мое руководство сейчас же выйдет на генерального прокурора, и смею вас заверить, что вас лишат всех ваших полномочий. Что?.. Да как вы смеете?! Можете быть уверены, что я приложу все силы, чтобы уволить вас из органов. Не поняла, что значит «удачи»?! – Она посмотрела на окружающих и отдала трубку мужчине.
– Да, товарищи, вижу я, что все ваши друзья оказались бесполезны, – легко затягиваясь табачным дымом, заключил капитан.
– Быстрей! Ему плохо! – крикнул один из матросов и бросился к тому, что стоял у ограждения и стал оседать на палубу.
– Стоять! Не сметь! Назад! – закричал Волин.
– Идиоты, назад! Не подходите к нему! – поддержал его Назарецкий.
Все присутствующие замерли и, обернувшись, посмотрели на капитана.
Марчевская, видя, как парень упал и кашляет, стала отходить к дверям, ведущим внутрь теплохода. Осокин подошел к своему спутнику и стал негромко что-то говорить. Они подозвали женщину и тихо стали объяснять ей.
Назарецкий спрятал топорик за ремень брюк под кителем и почувствовал резкий прилив крови к голове: лицо обдало жаром, а по телу пробежал озноб. В висках застучало и точечной болью ударило в затылок. Он глубоко вдохнул прохладный воздух, схватился за поручень и осторожно взглянул на капитана.
Все наблюдали за матросом, который, откашлявшись, пришел в себя, сидел у ограждения и тяжело дышал. Он попытался встать, но не смог, и его стошнило на палубу.
– Всем разойтись по каютам! Ждите указаний по громкой связи! – громко скомандовал Волин.
С правого борта на площадку вошли еще четверо мужчин и женщина. Они остановились, окинули взглядом стоявших.
– Так. Вы, как я понимаю, тоже пассажиры теплохода? Почему не в каютах? – спросил капитан.
– А вы, собственно, кто такой, чтоб нам указывать, где мы должны находиться?! Я коммерческий директор агрохолдинга Дудин Андрей Андреевич, который, к вашему сведению, и оплатил этот круиз! Поэтому сейчас по нашему требованию вы предоставите нам шлюпку или спасательный плот и отправите на берег. Иначе мы оставим такой отзыв вашему руководству, что вы и дня после этого не проработаете!
В разговор вступил Осокин.
– Товарищи, я помощник депутата Государственной думы, Осокин Валерий Дмитриевич. Я и мои спутники… – он показал на Марчевскую и мужчину, – мы готовы к вам присоединиться и помочь, поскольку капитан этого теплохода не хочет идти навстречу требованиям пассажиров.
Назарецкий посмотрел на Фёдора Ивановича, который невозмутимо курил трубку и наблюдал за собравшимися на корме шлюпочной палубы людьми. Он сделал два шага вперед и закричал:
– Вы что, совсем безмозглые?! Вас никто не выпустит за оцепление!
Парень, вооруженный ножом, шагнул ему навстречу и крикнул:
– Не мешай!
– Горшков, ты что?! Убери нож! Тебе же капитан объяснил, что никого не отпустят!
– Алексеич, я тебя уважаю, но прошу: отойди, не мешай! – потребовал матрос и, сделав еще шаг, добавил: – Дайте нам уйти!
– А ну-ка разошлись по каютам! Чего собрались здесь?! – появился на площадке старпом Шадров с гвоздодером в руках.
Все резко обернулись и попятились – кто к ограждению, а кто к дверям прохода внутрь теплохода. Матрос продолжал держать нож в слегка вытянутой вперед руке. Шадров подскочил и с размаху ударил его гвоздодером по кисти.
– А-аа! – завопил Горшков, выронив нож и схватившись за руку.
– Скажи спасибо, гнида, что не по голове! – сказал старпом и громко продолжил: – Разошлись по каютам! Касается всех!
– Это вряд ли! – вмешался в происходящее тот мужчина, что был с помощником депутата. – Я долго смотрел на то, что здесь происходит! Брось железку! Брось по-хорошему! – направил он на Шадрова пистолет.
– А ты кто такой?! – Старпом сделал в его сторону шаг.
– Предупреждаю: не подходить! Я начальник организационно-аналитического отдела Министерства внутренних дел, подполковник Сахаров Сергей Анатольевич! – Мужчина держал направленный на Шадрова пистолет.
– Иван Сергеевич, отойдите, не надо, – выпуская табачный дым, спокойно сказал Волин. – Сергей Анатольевич, уберите пистолет. Я думаю, сейчас самое время вам связаться с вашим руководством и попросить о помощи. У ваших влиятельных друзей это не получилось. Почему же не попробовать и вам?
– Ваши колкости я припомню вам потом, – пообещал Сахаров. – Руководители наших ведомств очень берегут свои задницы, а потому уже давно списали нас. Решать надо вон с теми, кто стоит на берегу или в лодках. Как показывает мой опыт, проще договориться с непосредственными исполнителями. Поэтому вы отдадите команду, и нам спустят на воду шлюпку.
– Бери да сам спускай, – зло бросил Шадров.
– Если б я знал как, я бы спустил! – Сахаров посмотрел на Марчевскую и подмигнул. – Я же вам говорил, что вас не послушают. Они понимают, только когда им страшно.
– Серёжа, ты молодец! – Женщина подошла и, встав чуть позади, прижалась к нему.
– Ну, капитан, отдайте команду! – обрадовался помощник депутата.
– Фёдор Иваныч, у него травматический! – сказал Назарецкий и вытер ладонью лицо.
– Да, травмат! А ты хочешь попробовать?.. Пару дырок я успею в тебе сделать, а с учетом, что медицинской помощи тут нет, тебе будет весело! Со мной лучше не шутить! – Сахаров направлял пистолет то на Алексея, то на остальных собравшихся.
– Я как капитан теплохода последний раз предупреждаю всех! Поверьте мне, никого не выпустят за оцепление. Кто хочет покинуть судно?
– Что значит «кто хочет»?.. Мы никого с собой не возьмем! Нас еще смогут выпустить, мы госслужащие, а остальных точно не выпустят! А мы за всех просить не будем! – Сахаров обвел взглядом присутствующих.
– Иван Сергеевич, – капитан посмотрел на старпома, – подойдите сюда. Оставьте их, пусть уходят. Не мешайте им!
– Горшков, ты вместо того, чтоб ножом баловаться, лучше бы помог им шлюпку спустить, – сказал Шадров и прошел к капитану.
– Да пошли они! – держась за руку, отозвался матрос.
– Борисов, Докин, помогите им! – дал команду старпом и взглянул на Назарецкого: – Алексей, с тобой все в порядке?
– Да. А что? – держась за поручень ограждения, спросил тот.
– Да Алексей, что-то ты бледный совсем. Иди к себе, отдохни! – Волин перевел взгляд с него на старпома. – А мы, Иван Сергеевич, идемте, посмотрим, чем это все закончится.
– Не, я тоже хочу глянуть! – заявил Алексей, держась от них на расстоянии.
Назарецкий пошел следом за ними по площадке и встал у ограждения, то и дело вытирая шею ладонью. Лицо горело огнем, сильно стучало в висках. Он все сильней чувствовал тошноту.
С правого борта теплохода спустили шлюпку. Капитан, по-прежнему спокойно выпуская табачный дым, трубкой показал старпому на берег. Там началось какое-то движение, и через минуту все услышали из акустической колонки мужской голос:
– Вернитесь на корабль! Покидать зону оцепления запрещено! Предупреждаю: покидать зону оцепления нельзя! Вернитесь на теплоход!
– Эгей! Мы свои! – опустив весла в воду, крикнул Сахаров.
– Мы вам сейчас все объясним! – радовался Осокин и, посмотрев на Марчевскую, негромко добавил: – Страшно подумать, что ты сделаешь с этим подполковником с птичьей фамилией.
– Он меня на коленях умолять будет, этот Дроздов! Я его научу генеральную прокуратуру уважать. Его руководство еще будет ходить и просить, чтоб я их пожалела! Они узнают меня в гневе… Я добьюсь, чтоб его не только уволили с волчьим билетом, а еще и привлекли!
– Тебя такую даже я боюсь! Не завидую я ему. Не знал он, с кем связался! – смеялся Осокин.
– Остановитесь! Вернитесь на судно! – звучал голос Дроздова из колонки. – Зону оцепления покидать запрещено! Предупреждаю: будет открыт огонь на поражение!
– На каком основании?.. Он что, нас за идиотов держит?! – усмехнулся Сахаров и сделал два гребка веслами.
– Галя, он все не унимается, этот подполковник! Он, наверное, хочет стать пенсионером без пенсии! – хихикал Осокин.
– Давайте достанем удостоверения, чтоб они видели, – предложила Марчевская, когда шлюпка отошла от теплохода.
Сахаров отдал ей свое удостоверение и снова взялся за весла. Женщина подняла в руках два раскрытых документа. Осокин сделал то же самое и крикнул:
– Я помощник депутата Государственной думы!
В этот момент Марчевская вскрикнула и упала. Сахаров вздрогнул, бросил весла и завалился на бок. Осипов успел только взглянуть на него, как тут же дернулся и откинулся на спину…
Шлюпка медленно качалась на воде. Наблюдавшие с теплохода за происходящим люди застыли в молчании.
– Что и следовало доказать. А я предупреждал, – сухо сказал капитан и продолжил: – Всем разойтись по каютам!
– Сволочи! Спасите нас. Спасите! – сорвался на крик матрос, упал на колени у ограждения и заплакал.
– Докин! Коля, перестань! Возьми себя в руки. Прекрати истерику! Давайте по каютам! – громко сказал старпом.
– Смотрите! – крикнул один из матросов, указав рукой на парня, который кашлял.
Все повернулись и попятились к ограждению правого борта. Матроса бил озноб, и он безуспешно предпринимал попытки встать. Закашлявшись, он вытер с губ кровь, прохрипел что-то о помощи и опять упал.
– Всем разойтись по каютам! – крикнул Шадров.
– Фёдор Иваныч, я тогда тоже пошел. Что-то меня штормит, как пьяного… – сказал Назарецкий и побрел, шатаясь и держась за ограждение левого борта.
Капитан и старпом стояли и смотрели ему вслед.
– Думаете, вирус? – спросил Шадров, не глядя на Волина.
– Не знаю. Может быть, и вирус. А вы, Иван Сергеич, напрасно из каюты вышли. Спасибо, конечно, что помогли, но все же зря. Поберегли бы себя.
– Фёдор Иваныч, трудно сидеть в каюте и думать, как вы тут. Я решил: раз старпом, то мое место здесь, с вами. Пошел в рубку, но матросы меня не впустили, сказали, что вы тут. Пока по судну шел, слышал в некоторых каютах крики и кашель. Наверное, многие заразились?..
– Это неудивительно, если люди до сих пор не поняли, что надо сидеть в каютах и не показывать носа. Иван Сергеич, сходите в машинное отделение, проверьте, чтоб никуда не выходили. Они должны были закрыться в самом начале всего этого.
– Хорошо, Фёдор Иваныч. А вы где будете?
– Пойду пока к себе. В рубку меня все равно не пустят, сам такое указание дал.
Волин не спеша пошел по палубе.
– Фёдор Иваныч, неужели это конец? – спросил старпом.
– Очень бы этого не хотелось… – Капитан обернулся, тяжело вздохнул и зашагал дальше.
Шадров быстро спустился к машинному отделению. Дверь была закрыта. Он набрал на сотовом номер, и когда отозвался мужской голос, спросил:
– Петрович, как дела у вас?
– Сергеич, мы дверь заблокировали. У моих все нормально. Когда выйти уже можно будет?
– Молодцы, Петрович. Сидите там. Думаю, скоро все закончится. В любом случае вам сообщат. Все, давай… – Шадров спрятал трубку в карман кителя.
Пройдя по главной палубе, он остановился у винтовой лестницы. Вверху кто-то сильно кашлял и хрипел. Старпом застыл в нерешительности: рисковать не хотелось, и мысли веером проносились в голове.
– Да ну вас! – негромко сказал он и пошел к другой лестнице, в носу теплохода.
Шадров медленно поднялся на среднюю палубу и увидел в коридоре знакомый женский силуэт.
– Антонина! – окликнул он женщину лет тридцати пяти.
– Ой, Ваня… Извините, Иван Сергеевич! – Она притворно опустила глаза, пряча за спиной руку.
– Ты почему не в каюте? – подошел он ближе.
– Ваня, у девчонок моих температура поднялась. Яна позвонила, попросила таблетки, если есть. Вот, решила отнести им.
– Ты что, ненормальная?! О себе не думаешь, так о сыне подумай!
– Не кричи. Чего ты кричишь? Я хотела им под дверями оставить.
– У меня слов нет! На судне уже несколько десятков заболевших! Все коридоры, двери, ручки, даже стены могут быть заражены! Всё кругом кишит этим чертовым вирусом!
– Ты что меня пугаешь?
– Тоня, милая, послушай. Я хочу, чтоб ты выжила и вернулась домой к маме и сыну. Я специально к тебе не зашел, чтобы не подвергать опасности. Я же по телефону тебе все объяснил!.. Так нет, ты сама взяла и вышла. Бóльшая часть пассажиров и членов команды заболела или на грани. И все из-за того, что не выполнили данный капитаном и мной приказ.
– Просто никто в это не верил. Девчонки сначала звонили, радовались, что учения такие интересные. Никто даже подумать не мог, что этот вирус может быть у нас на теплоходе.
– А что, телевизор, радио, интернет никто не смотрит, не слушает?
– Вань, но это же так далеко. Где-то война, преступления, болезни, но это все далеко. А в то, что вирус может оказаться рядом, никто поверить не мог.
– Теперь верят? Поверить они не могли…
– А сейчас страшно. Вань, мне тоже одной в каюте сидеть страшно! – Антонина протянула ладонь, чтоб погладить его по руке, но Шадров сделал шаг назад.
– Я тебя прошу, никого и ничего не трогай. Возвращайся к себе и не выходи, пока не услышишь команды по громкой. Ты поняла?
– Хорошо. А как же девчонки?
– Ладно, давай таблетки, я оставлю им у дверей. – Старпом протянул руку и осторожно взял небольшой пакетик.
– Вань, мы что, умрем? – Женщина смотрела на него, едва сдерживая слезы.
– Успокойся. Никто не умрет. Нас вытащат отсюда. Нам просто надо немного подождать. Я прошу тебя, закройся в каюте и не выходи. Все будет хорошо.
– Я тогда пойду?..
– Иди, Тоня, иди, – ответил Шадров и двинулся следом за ней.
После того как женщина закрыла дверь своей каюты, старпом вернулся к лестнице и спустился на главную палубу. Остановившись у кулера, он наполнил одноразовый стаканчик и двумя жадными глотками осушил его. Вода, словно водка, обожгла внутренности. Только четвертый стакан утолил жажду. Старпом набрал еще один стакан и полил голову, потом провел рукой по лицу, снимая остатки воды.
– Фух-х, хорошо. Так, надо таблетки положить, – сказал он сам себе.
Как только он сделал несколько шагов, внезапная боль сковала поясницу. Шадров едва не закричал, схватившись правой рукой за бок. Непонятный озноб пробежал по телу, и спазм головной боли обрушился на него. Он обхватил голову руками и застонал.
Через мгновение боль отпустила, и Шадров, выдохнув, пошел дальше.
– Что за черт? Еще не хватало, чтоб спину сейчас прихватило. А может, вирус подцепил? Да нет, не должен вроде… – вслух рассуждал старпом, идя по коридору.
Подойдя к двери одной из кают, Шадров постучал и громко сказал:
– Девчонки, это я, Иван Сергеевич! Я таблетки вам принес! Девчонки, таблетки у дверей!
Ему никто не ответил. Он постучал еще раз и услышал, что кто-то подходит к двери. Старпом ногой придвинул пакет с таблетками ближе, а сам отошел на два шага.
– Иван Сергеич, помогите! – появилось в проеме открытой двери лицо одной из официанток.
– Яна, таблетки на полу, – подсказал он.
Девушка еле стояла на ногах. Длинные русые волосы были мокрыми от пота. Она куталась и поправляла простыню, которая спадала с плеч.
– Иван Серге… – Девушка не договорила и стала оседать в дверном проеме на пол.
– О черт! Яна! – Шадров дернулся вперед, но в последний момент остановился.
«Что делать? Что же делать?» – мысли ворохом проносились в голове, и он вслух задавал один и тот же вопрос.
Старпом не мог найти ответ и выход из сложившейся ситуации. Просто развернуться и уйти ему не позволяла мужская гордость. Но и подходить к девушке было страшно. «Маски. Перчатки. Стойка приема пассажиров…» – пронеслось в голове.
Шадров побежал по главной палубе к стойке приема и оформления пассажиров. Открыв дверцу, он быстро нашел за стойкой три пакета с медицинскими масками.
– Блин, перчаток нет. Сделал бы втык этим дурам! Почему перчаток нет? – осматривая полки, говорил он себе.
Оглядевшись вокруг, увидел в стороне швабру, щетку, ведро и пару желтых резиновых перчаток. Шадров надел маску и перчатки, которые натянулись почти до локтей.
Он бегом вернулся к открытой двери каюты и, приложив усилие, попытался открыть дверь шире. Тело девушки мешало, и ему пришлось, взяв ее за плечи, оттащить в сторону.
Полностью открыв дверь, старпом застыл в дверном проеме.
На кровати с закрытыми глазами лежала одна из девушек и тяжело дышала. Временами по ее телу пробегал озноб, который больше напоминал судороги, и она стонала. Другая девушка лежала на полу в позе эмбриона, и светло-серые брюки внизу живота были пропитаны кровью.
– Яна, что у вас? – спросил Шадров, обратив внимание, что девушка у двери зашевелилась.
– Иван Сергеич, пить… – почти шепотом попросила она.
Старпом бросился обратно к стойке приема пассажиров. Взяв неполную бутылку воды, долил ее в кулере и побежал обратно.
Присев на корточки, он слегка приподнял девушку за плечи и усадил ее на полу, прислонив спиной к стене каюты. Шадров плеснул из бутылки ей на лицо, и она открыла глаза.
– Яна, как ты? – спросил он и, поднявшись, отступил на шаг назад.
– У Маринки температура под сорок и слабость, она даже сидеть не может, голова кружится, – ответила девушка и сделала три больших глотка воды из бутылки. – Жанке совсем плохо. Температура, и кровотечение началось. Иван Сергеич, когда нас отсюда заберут?
– Скоро, скоро. У тебя что болит?
– У меня слабость, и голова раскалывается. Температуру мерила – тридцать восемь и семь было. Все так быстро началось, что мы даже и не поняли. Мы еще энергетики пили, чтоб слабость убрать. Думали, пройдет. Иван Сергеич, это что, вирус?
– Не знаю. Ты бы перешла в другую каюту. Свободных же много…
– А девчонки как же? – спросила девушка и закашлялась.
– Ладно, Яна, таблетки возьми, – он показал рукой на пол.
– Хорошо. Спасибо, Иван Сергеич. Сейчас Маринке дам, чтоб температуру сбить, – протянув руку и взяв пакет, ответила она.
– Сама прими сначала. Поняла? Все, давай, дверь закрывай.
Шадров вышел из каюты и направился к винтовой лестнице. Поднимаясь, снова почувствовал легкое головокружение и, остановившись, крепче взялся за поручень.
– Что-то мне это не нравится, – сказал он и поднялся на среднюю палубу.
Старпом вошел в пустой ресторан и остановился, увидев за столом человека. Мужчина сидел к нему спиной и спокойно пил горячий чай.
Шадров сделал несколько шагов вперед и два в сторону, чтоб рассмотреть его лицо.
– Плотников?.. Паша, ты, что ли? – спросил он.
– Я, Иван Сергеич, – посмотрел на него мужчина лет тридцати. – О, а вы чего так вырядились? Надеетесь, что маска и перчатки вас спасут?..
– Может, и спасут. Ты что здесь делаешь?
– Так вот, чай пью. Пришел, смотрю – тут все раскидано, разворочено, мебель перевернута. Думаю: все равно не спастись. Решил чайку сладкого попить.
– А ты команду капитана слышал?
– Конечно, слышал. Мы с дядей Мишей закрылись в каюте, но это не помогло, – ответил Паша и пригубил горячий чай.
– В смысле «не помогло»? – Шадров сел на стул чуть в стороне.
– Дядя Миша успел где-то подхватить заразу.
– Старыгин что, заболел?
Паша снова сделал глоток и кивнул головой:
– Дядя Миша умер.
– Как?! Я имею в виду, от чего?
– А я откуда знаю?.. Сначала температура подскочила, потом бледный стал, несколько раз кашлянул и затих. Я звал на помощь, но никто не пришел. Звонил нашим всем, кто на кухне работает, но все отказались. Ссылались на команду капитана. Потом узнал, что Любовь Анатольевна тоже с температурой лежит, а Татьяна, что с ней в каюте, убежала. Короче, из всех поваров на теплоходе только я еще дергаюсь.
– А сюда чего явился?
– А мне что, рядом с трупом спать? Вот я и пришел сюда. Горло что-то болеть стало, так я горяченьким чаем его, – сделав два небольших глотка, ответил Паша.
– Температура есть?
– Не знаю. Вроде нет пока. Голова иногда болит.
– Ты бы нашел себе свободную каюту и закрылся там… – Старпом встал и прошел в кухню.
– Одному страшновато как-то! – громко отозвался Паша.
– А тут не страшно? – Шадров вышел с чашкой в руках, помешивая в ней ложечкой.
– Чай возьмите, – Паша пододвинул чайничек на столе.
– Не, я себе кофе сделал… – Шадров спустил маску на подбородок и сделал глоток.
В этот момент двери ресторана открылись, старпом закашлялся и отступил назад. Паша обернулся и, подскочив на ноги, перепрыгнул через стол и застыл без движения.
– Едрёна вошь! Вы кто такие?! – спросил Шадров, держа чашку с кофе.
В дверном проеме стояли два человека, но кто они – мужчины или женщины, – определить было нельзя.
Первый был одет в джинсы и заправленный в них вязаный свитер с высоким горлом, натянутым до переносицы. Очки в толстой, широкой оправе скрывали глаза, а черная спортивная шапочка, натянутая до бровей, не давала возможности увидеть волосы. Чтобы воротник и головной убор не спадали, голову через подбородок несколько раз обхватывал скотч. Плотные резиновые перчатки, схожие с теми, что были на руках у старпома, перетягивались скотчем от запястья почти до локтя. Вся одежда была подогнана и зафиксирована так, что найти даже сантиметр открытого тела было невозможно.
Второй вошедший был чуть ниже ростом. Одет он был почти так же, как и первый, с той лишь разницей, что свитер был менее толстый, а очки широкие, сплошные, с выемкой для носа и в более тонкой оправе. Джинсы были заправлены в высокие носки и перехвачены липкой лентой.
– Вы кто такие? – Шадров щедро хлебнул кофе, натянул маску и бросил чашку на пол.
– Спокойно. Не бойтесь, – глухим мужским голосом ответил первый и сделал шаг вперед.
– Да идите вы!.. Не подходите! – Шадров отступил на три шага и взглядом стал искать, чем защищаться.
– Иван Сергеич, это кто? – сооружая перед собой баррикаду из двух столов, спросил Паша.
– Да хер их знает! Тебе же в каюте страшно было, вот и спроси у них!
– Не! Вы же старпом, вы и спрашивайте!
– А ты не видишь, что я спрашиваю?.. Что, очко не железное? – Шадров поднял с пола металлическую поварёшку и выставил ее чуть вперед. – Вы кто такие? Не подходите!
– Иван Сергеич, может, это спецназ, чтоб нас эвакуировать?..
– Паша, у тебя что, мозги совсем расплавились от страха? Ты много спецназа в такой одежде видел?.. Или ты думаешь, им надеть нечего было?
– Спокойно. Не бойтесь. Мы пассажиры этого теплохода, – стал подходить к ним первый мужчина.
– А что с вами? – смотрел на него Шадров.
– Я врач, работаю в «Скорой помощи». А жена – ветеринар.
– О, слышал, Паша?.. Нам сейчас только ветеринара не хватало! – усмехнулся старпом. – Ты вообще как к животным относишься?
– Что-то мне не до смеха!
– А вы чего так вырядились? – спросил Шадров и почувствовал горячую волну, ударившую в голову.
Он успел опереться руками о стол и закрыл глаза. По телу пробежал озноб, появилась тошнота.