Я не отвечаю.
–Чё молчишь? Как выебываться, так ты можешь, как отвечать, ты молчишь.
Отец громко рыгает.
–Ты, сука, мне подножку подставил. -ревёт он, звериными глазами глядя на меня.
–Так ты у нас залупистый? – будто даже радуется этому Молгунов.
–Нет.
–Как нет? – говорит Фаха и резко идёт ко мне.
–Тебе говорили, садись за наши столы, а ты делал вид, что не слышишь.
Он подошел вплотную.
Я съежился, но удара не последовало.
–Полтора!
Сгибаю ноги в полу-приседе.
–Значит, ты утверждаешь, что у тебя всё в порядке с дисциплиной? -спрашивает мл. сержант Г. Киваю.
–Вот, завтра и увидим. Будешь делать всё, что скажем. Если не будет косяков-может быть тебя простим, но учти, тебе придется постараться. Завтра не заставляй нас искать тебя, сразу после завтрака подходи.
–Понял? – добавляет Молгунов, видя моё молчание.
Киваю, тяжело дыша, чувствуя, как наливаются тяжестью ноги, которые и так болели после кача прошлых ночей.
–Тогда иди.
–Стой! – Дедов, шатаясь подходит ко мне. – Стой смирно.
Он подпрыгивает и в воздухе ногой пытается ударить меня в грудь, но лишь смазано попадает в плечо и мешком падает на пол.
Все гогочут, кроме меня, Влада и Отца, что пьяно смотрел куда-то в пустоту.
–Нужно сначала научиться балансом управлять. – снисходительно улыбается лежащему на полу Дедову Фахылов. -А вообще эти прыжки, вертухи-показуха. Удар с места в устойчивой поступи всегда сильнее и опаснее.
Дедов, встаёт, потирая копчик.
–Стой смирно! – орёт он мне. -Ща вертуху попробую!
Он сгибает ноги, будто собирается прыгнуть, делает кривой разворот и бросает по дуге в меня прямую ногу. Теряет равновесие на пол пути и снова падает мне под ноги.
Молгунов, мл. сержант Г, Тыхтамышев гогочут.
Отец мрачно пьяно смотрит на меня, не моргая.
–Вас всех пидарасов ебать надо.-говорит он не понятно кому.
Дедов встает.
–Заебал иди от сюда. – он разворачивает меня и отвешивает поджопник.
Выхожу из сушилки с мыслью, что лучше получить вертуху в голову, чем пинок под хвост.
Захожу в темный кубарь.
В конце, между шконок, узкоглазые кого-то прессуют.
Слышу шлепки, стоны. Залезаю на шконку.
Заходит Влад, будит Точилкина и ведёт его в сушилку.
Я засыпаю, мечтая не проснуться.
23-го нет никаких построений.
Дежурный офицер дрыхнет, ушёл или вообще умер, мы не знаем.
С самого утра в конце кубрика Дедов, Молгунов и Тыхтамышев, сдвинув табуретки, организовывают стол «для своих», полный водки и простейшей закуски.
Перед завтраком Чепчик подходит ко мне.
–N-ов, дай телефон позвонить, а то я свой сдал ротному, чтобы не отжали.
–У меня нет.
–Знаю, что есть. Ну дай, хочу маму услышать, праздник же.
–Хуй с тобой, только никому не отдавай.
Протягиваю ему тяжёлый кнопочный телефон.
После завтрака Чепчик вылавливает меня.
–Слушай, ты извини…
–Что? – я уже примерно понимаю, что случилось.
–Ко мне Алиев подошёл, спалил трубу, спросил чей это телефон. Я, чтобы он отъебался, сказал, что эта мобила старослужащего, он сказал мне позвать этого «старослужащего» в сушилку и забрал трубу. Он ждёт.
Я медленно закрываю глаза, сдерживая порыв уебать Чепчику.
–Блять, удружил. Сука, нахуя я с тобой связался.
