Свадьба с привкусом мести

Монстры и призраки действительно существуют. Они обитают внутри нас, и порой именно они одерживают верх.

Стивен Кинг. Сияние

Глава 1

Входная дверь в подъезд была крепкая, железная, да что толку? Она сломалась два года назад и теперь гремит днем и ночью. И опять открыта! Ну сил нет никаких на нее, даже злости не осталось. Александра смотрела на дверь с усталостью – подъезд нараспашку, добро пожаловать! Сегодня ночью наверняка появится вонючая лужа на первом этаже, практически возле ее двери. Или вообще бомж спать пристроится – ох и испугалась она в прошлый раз, когда увидела громадного мужика на грязном одеяле. Потихоньку прошла мимо него, сдерживая дыхание.

Ну а что она может сделать? Опять ходить по квартирам, уговаривая соседей сдать деньги на новую дверь? Да и «настоящих» жильцов осталось совсем ничего – Александра да старушка в соседней квартире. Старушку почти не видно и не слышно. Ее дети живут далеко, с глаз долой, из сердца вон, откупаются дешевыми посылками. А бабулька кормит бездомных кошек, дарит им больше никому не нужное тепло души. Остальные жильцы дома квартиры снимают, им на все наплевать.

– Не наша это забота, – сказала Александре тетка с четвертого этажа. Еще и подозрительно посмотрела. Мол, ишь, нашла дуру, да? Деньги небось на себя потратишь? – Тебе мешает, ты и делай, – соседка со злостью захлопнула дверь перед ее носом.

Александра тогда растерялась и покраснела как помидор, потом весь вечер себя ругала. Нет, ну что, ей больше всех надо? А еще ей почему-то было стыдно за ту тетку. Была у нее такая странная черта – стыдиться за других.

Подъезд вообще был старый и какой-то неприкаянный. Вторые, деревянные двери, те, что остались с постройки дома более полувека назад, давно утратили цвет и тоже не закрывались. Между первым и вторым этажом жили почтовые ящики. Осенью какие-то подонки их разломали в необъяснимом припадке злобы. Позже останки ящиков сняли, а новые не привезли, и теперь почту кидают на пол, кто успел схватить свое, пока дети не растащили, тот и получил. Александра ничего не получала уже давно, только платежные квитанции. Да и кто сейчас пишет письма? Под рукой всегда мобильник.

Ступенек ровно четыре. Они каждый день говорили Александре: «Всегда-да од-на». По утрам и по вечерам. Четыре ступеньки – четыре слога, вместившие всю личную жизнь. Ее квартира сразу по лестнице направо, стены покрасили этой зимой. Красить зимой, на холоде – то еще разгильдяйство, но лета на работы не хватило. Цвет получился чудесный – зеленая плесень. Откуда берут такие цвета? Специально будешь искать – не найдешь.

Господи, опять этот бомж, на том же месте. Скорее всего, понял, что его никто не прогоняет, и теперь будет здесь жить. Она бросила на него взгляд – обычный мужчина, потертый, как часть ее мрачного мира. Невидимка на обочине жизни.

Проскочив мимо, Александра открыла дверь и зашла в коридор. Никто не встречает, кошку завести, что ли? Правда, она больше любила собак, чтобы откроешь дверь, а тебя встречает лохматая радость: «Быстрее заходи, где ты была так долго, я скучала, пойдем гулять, где мой мячик и хочу вкусняшку!» Но нет времени на собаку, да и бедный хвостик скучал бы и грустил дома, пока Александра на работе. Поэтому пока вот так: «Всег-да од-на».

Она вошла домой и сразу прислонилась к двери, закрывая глаза. Вокруг все было невыносимо привычно – те же унылые стены, тот же холодный пол. Ничего не менялось. Серые будни растекались по ее жизни бесконечным скучным потоком. Она сняла туфли, но не почувствовала облегчения – тяжесть не уходила. Тридцать пять невидимых лет… Почему-то сегодня этот бедолага в подъезде стал отражением ее собственной усталости и одиночества.

Не раздумывая, она прошла на кухню. Взяла хлеб, достала из холодильника колбасу, подумала и добавила консервы – все, что было под рукой, положила в пакет. Старое теплое одеяло лежало бесполезным комком в кладовке – пускай послужит доброму делу. И внезапно рассмеялась. Теперь вместо собаки у нее будет бомж!

Свет в подъезде был тусклым, как ее надежды. Она присела рядом с бомжом, протянула ему еду и одеяло. Побоялась взять за плечо. Мужчина открыл глаза, в его взгляде была такая же пустота, как и в жизни Александры. Но у нее хотя бы есть жилье! Почему-то стало страшно… Назад, домой! Домой, туда, где стены знают ее лучше, чем кто-либо, где каждая трещинка возвращает ей чувство безопасности и контроля. Этот мир снаружи не сможет ее достать!

Квартира осталась Александре в наследство. Она была недорогой в денежном эквиваленте, но очень дорогой в человеческом смысле. Это была ее крепость, ее убежище. Квартиру купил дед, когда ему вернули его звание офицера и медали. Дед попал в плен во время Второй мировой, после освобождения из плена его сослали на Север. Бабушка не знала, где он, дед значился пропавшим без вести. Соседи надоумили написать письмо Самому, и мама, еще школьница, написала: «Дедушка Сталин, пожалуйста, найди моего папу». И что вы думаете, ответ пришел: твой папа находится там-то, и вы можете поехать к нему. Адрес был указан, и это было очень далеко. Бабка собрала нехитрые пожитки, и они поехали, сначала долго на поезде, потом на теплоходе. Места смогли купить только рядом с машинным отделением, в самом низу, Бабка тогда чуть не скончалась от морской болезни, могла только лежать и пить воду. А ее дочери все было нипочем, девчонка радовалась нечаянной свободе и облазила все вокруг.

Самое интересное было на палубе пассажиров первого класса. Там ходили дамы в длинных платьях, их выгуливали, как собачек, галантные кавалеры. И еще там был ресторан, где дамы и их кавалеры ужинали. Будущая мама Александры подглядывала в окошки, неплотно закрытые шторами. Там шла другая жизнь, белые скатерти и красивые тарелки с вкусной едой, на столиках стояли живые цветы и свечи. Бабка же перед поездкой купила банку меда и целый мешок сухарей. Вот это и были их завтраки и ужины. Детское воспоминание о «шикарной жизни» осталось у матери Александры навсегда. И позднее сыграло важную роль.

Потом началась трудная жизнь на поселении, холод, вода и туалет на улице, дрова для печки. Дед был «политическим», и, слава богу, жили они отдельно от основного контингента.

После смерти Самого семье разрешили вернуться на материк, деду вернули ордена и звание офицера, но ему все это уже было не нужно. Дед хотел покоя и особенно тепла, а после жизни в коммунальной квартире очень хотелось свой, хоть небольшой домик. И выбор пал на город на Волге. Денег хватило на первый взнос за кооперативную квартиру. Этажи между собственниками распределялись как в лотерее – тащи бумажку из пакета. Бабка вытащила последний этаж – жуткое невезение, она, сердечница, еле поднималась по лестнице. Но ее пожалели и дали первый, что тоже считалось не лучшим вариантом, но выхода уже не было. Только потом вышло наружу, что хорошие этажи – вторые и третьи – распределили заранее по «своим людям». Квартиру деда сдавали последней, в ней до сдачи всего дома жили строители, поэтому все делали наспех, одну стену пришлось долго сушить обогревателем. Но семья была счастлива, наконец-то свое, не коммуналка! Три комнаты! Теперь заживем!

Александра поставила чайник. Чайник был современного дизайна, Александра про себя называла такое «модерн». Александре и самой хотелось быть модерн, но что-то не получалось. Она видела таких красоток в глянцевых журналах – у них абсолютно плоский живот и увеличенные губы. И волосы красивой волной ниспадают. Красивое слово – ниспадают. А еще говорят – лежат красивой волной. И еще ногти у них длиннющие! Но Александре от одной мысли накачать себе что-либо становилось не по себе. Да и как жить с огромными ногтями, она тоже не понимала, ведь с ними же ничего нельзя делать? Хотя можно быть блогером, сейчас самая желанная профессия – блогер, без ногтей там никак.

Сама Александра работала обычным риелтором. Впрочем, работа ей нравилась. Ее работа – это надежды людей на конец плохой жизни и начало хорошей – покупки, продажи, показы… Каждый день Александра встречалась с новыми людьми со своими судьбами, желаниями, разочарованиями и победами. Работа суматошная, но Александра не променяла бы ее ни на какую другую.

Квартиры у нее в работе встречались разные, и были очень похожи на людей. Новая квартира, только что построенная, – это молодой человек, у которого еще все впереди и можно сколько хочешь менять планы. Вторичка – это уже человек среднего возраста, поживший, со своим опытом и возможностями, такую квартиру надо ремонтировать, делать ее под себя, перекраивать, может, даже сносить стены. А бывают вообще «убитые» квартиры – совсем старички, потрепала их жизнь, и сил уже нет, и возможностей почти не осталось.

Разогрев чайник и сделав пару бутербродов, Александра присела на диван и поставила любимую чашку на маленький столик. Чашка была из старой жизни, о которой она вспоминала с теплом. Тогда все были вместе, а Александра была маленькой и беззаботной. И был жив дед, самый любимый человек. Чашка была кругленькой, тонкой, розового цвета, а сверху золотая полоска. В общем – не модерн. Но она была родная, и чай в ней – всегда вкусный.

В дверь постучали, тихо-тихо. Александра открыла дверь, на пороге стояла старушка божий одуванчик из соседней квартиры.

– Дочка, тебе письмо, я прибрала, а то дети заиграли бы, – сказала она.

– Письмо… какое еще письмо? – растерянно спросила Александра. Кто сейчас пишет письма? Поблагодарив старушку, Александра внимательно посмотрела на конверт. И нет адреса отправителя. Что такое? От подруг? Все они замужем и не планируют рассказывать о своей жизни Александре. Дети, работа, быт – колесо крутится по накатанной. Еще раз посмотрев на письмо – да, адресовано именно ей, – Александра присела на диван. Открывать или нет? Может, просто выбросить? Александра положила письмо на стол, намазала сыром бутерброд, сделала пару глотков чая. Письмо смотрело на нее с укоризной, и Александра сдалась, заглянув внутрь. Оказалось, что про нее вспомнила сестра.

Валерия была старшей и любимой дочкой. На три года всего старше, а кажется, что опередила младшую сестру на всю жизнь. Валерия была активна и красива. Александра спокойна и обыкновенна. Валерия подавала большие надежды, которые оправдались. Александра по жизни была середняком. В детском саду и школе мальчишки бегали за Валерией и дрались за место рядом с ней, воспитатели и учителя ставили ее в пример. Александра в детском саду на всех фото во втором ряду с краю. Учителя говорили: «Девочка старается, но, к сожалению, талантов нет». Александра же слышала одно – она не Валерия.

Быть красивой – это все равно что каждый день носить корону на голове, а быть некрасивой – это каждый день стягивать волосы в тощий хвостик. Быть в тени сестры, обкусывать ногти и слышать от матери «не надо завидовать, тебе тоже когда-нибудь повезет в жизни, если будешь хорошо учиться и будешь послушной девочкой». Если, если… р-р-р… Из письма выпала открытка – приглашение на свадьбу, элегантно оформленное, на белом фоне тонкие серебряные буквы. Неужто Валерия выходит замуж в четвертый раз?

Жизнь Валерии была яркой и очевидной одновременно. Поступив в театральное, она оказалась в своей стихии, вскоре ее заметили и начали ее приглашать играть в сериалах. Впрочем, ей даже играть не приходилось, она жила и дышала ролями. Жизнь ее плавно перетекала в кино и наоборот. Поток поклонников не иссякал. Живое воображение Александры всегда рисовало очередь из кавалеров, почему-то все были в смокингах и цилиндрах.

Прочитав открытку, Александра с удивлением обнаружила, что замуж выходит дочь Валерии – Анна. Свадьба через два месяца.

Когда же она видела Аню в последний раз? Да, на ее крестинах, младенцем. Стыдно и грустно. Стыдно, что после крестин она просто сбежала из церкви и из жизни сестры. Грустно вспоминать, с какой нежностью смотрел на Валерию влюбленный муж Марк… Как она тогда умудрилась влюбиться в мужа сестры и возненавидеть сестру еще больше?

И зачем она тогда согласилась быть крестной мамой? Не хватило смелости отказать. И вот в церкви, рядом с ними, Александра почувствовала бесконечную безысходность, ей захотелось раствориться в толпе или бежать без оглядки. Даже сейчас она ощущала запах свечей, слышала плач младенца и видела влюбленные глаза мужчины, смотрящие не на нее.

С силой набрав воздуха в грудь, Александра резко выдохнула. Все, хватит. Пострадала и будет, жизнь продолжается. Так сколько же лет Анне? Посчитала в уме, выходило, что восемнадцать. Тугая петля вины вновь обвилась вокруг шеи, не оставляя ни покоя, ни прощения. «С кем ты играешь в прятки – с собой или с собственной совестью? Стараешься вытравить из памяти? Не выйдет». Это было несколько лет назад, и это она старалась избегать, запрещая себе об Этом думать. Ночные звонки всегда приносят несчастья. Девичий голос, дрожа и захлебываясь, просил, кричал о помощи. Ничего не было понятно, в трубке гремела музыка. «Анна, меня зовут Анна, вы моя крестная, помните?». Александра слушала, но не слышала. Столько лет прошло, и вдруг – этот звонок. После долгого дня она была слишком измотана. Все, что она хотела – это тишины и хоть немного покоя. Она вздохнула и просто положила трубку.

«Наверное, ошиблись номером», – соврала она себе, пытаясь заглушить странное беспокойство, от которого все сжалось в груди. Струсила! Могла помочь, но спряталась. Этот звонок отравлял ей жизнь, внушал презрение к самой себе. Но если девушка выходит замуж, значит, все хорошо? И можно вздохнуть с облегчением?

Валерия всегда писала крупным почерком, фразы в конце взлетали вверх.

«Алекс, пожалуйста, приезжай на свадьбу Анны, мы давно не виделись, а ведь мы все-таки одна семья. На официальную часть Анна поедет с друзьями. Венчание будет в тот же день в маленькой церкви недалеко от нашего дома. Все украсим цветами, мне хотелось бы, чтобы гости были одеты в стиле Прованс. Знаешь, такие летящие платья, многослойные юбки и рукава-фонарики. И еще шляпки! На фоне кирпичных стен мы будем смотреться изумительно! Я все продумала до мелочей».

«Как это похоже на сестру, даже свадьбу дочери делает под себя», – подумала Александра. И с ужасом представила себя в фонариках и многослойной юбке. Любовь Александры давно и прочно завоевали джинсы и футболки, в зимнем варианте – свитера и объемные пуховики.

Сестра называла ее Алекс, внутренне она противилась такому сокращению, как и всему, что исходило от сестры. Хотя, если по-честному, имя Алекс подходило ей. Она была высокая брюнетка, серые глаза… Каштановые волосы, стрижка каре, ровная челка до бровей. Лицо… лицо обычное, ничем не выделяющееся из толпы, пожалуй, только улыбка была приятной, хотя и слегка грустной. Зато кисти рук были идеальны, длинные ровные пальцы, очень тонкое запястье. Александра гордилась этим, таких рук не было у сестры. Валерия выглядела тонкой, воздушной, точеной, как фарфоровая статуэтка, но кисти ее рук были некрасивы, с короткими пальцами, совсем ей неподходящими. Именно поэтому Валерия носила французский маникюр и всегда просила мастера сделать ногти подлиннее.

В письме Валерия много разглагольствовала о красоте старой церкви, о том, что родственники потеряли все связи между собой, и с родственниками Марка она тоже давно не общается, что надо было поддерживать отношения… и в конце: «Я очень прошу тебя – приезжай!»

Держа в руке письмо, Александра смотрела в окно. Темнота, ничего не видно. Как и в ее жизни сейчас.

И вдруг ей захотелось увидеть сестру. Это было новое ощущение, которое двадцать лет не посещало ее. Что это? Неужели родственные чувства? Тоска по прошлому или желание перемен? Открыв форточку, она подставила лицо под дуновение прохладного воздуха.

Почему бы не поехать? Принять приглашение сестры и немного отдохнуть. Тем более это ведь дочь Марка…

Александра положила письмо на стол. Она отложит решение ненадолго, совсем на чуть-чуть. Свадьба скоро… но не сегодня и не сейчас. А сейчас лучше всего пойти в душ. Горячий душ хотя бы на время смоет тяжелые раздумья.

Глава 2

– Я не хочу покупать новый костюм, – твердо сказал Олег, стараясь сохранять спокойствие. И… можно я уберу скатерть? А то испачкается…

– Поздно, – смеясь, отозвался его зять Андрей. – Боюсь, что скатерть уже не спасешь, раньше надо было думать. И вообще, смирись уже, – добавил он улыбаясь.

Племянники Олега, близнецы Колька и Васька, высунув языки, старательно рисовали на листе бумаги, периодически выходя за его границы, вытирая пальцы об одежду и заодно о скатерть. Их мордашки были довольны, рядом стояли чашки с мороженым и бутылки лимонада. Для них выходной день удался на славу, чего нельзя было сказать об Олеге. Он был всегда чистюля, но раз в две недели семья сестры обязательно приходила в гости и превращала его жизнь в кошмар.

Его родная сестра Лариса, жена Андрея, сидела в кресле, поджав под себя ноги, и усмехалась про себя, наблюдая страдания брата… Вслух же Лариса с улыбкой говорила, что дети должны развиваться и ничего не сделается с его драгоценным домом.

– Отмоешь потом, ты же это любишь.

Лариса была блондинкой, с идеальными длинными загорелыми ногами, одно плечо было игриво оголено. Никогда не скажешь, что Лариса – преуспевающий нотариус. Нотариус всегда представлялся Олегу скрюченным старичком с очками на носу и обязательно плешивым. Образ сестры резко диссонировал с его представлениями, что еще раз доказывало, что в жизни возможно все и надо держать ухо востро.

– Обед готов, – объявил Андрей, – нам мясо и салат, а детям салат и сосиски. Еще запеченная в фольге картошка.

У Олега заурчало в животе. Есть ему хотелось всегда, на кулинарию времени было жалко, поэтому ел он, как и когда придется. Вот и сейчас набросился на еду. Сестра с состраданием смотрела на него. Вот почему так, нормальный мужик, а живет один, питается полуфабрикатами на бегу. Когда его брак развалился, сестра попыталась наладить его жизнь, но потерпела неудачу. Олег противился любому вмешательству и внезапно удивил всех, подобрав улице щенка.

Случилось это неожиданно даже для него самого. Щенок сидел на остановке и смотрел на проходящих людей. Он не скулил, лишь безысходно смотрел, как люди равнодушно идут мимо. Он был похож на тощую сосиску с большими ушами и грустными глазами. Олег отдал ему свой завтрак, и щенок пошел за ним. Этого Олег не ожидал, струсил и быстро сел в машину. Щенок обреченно повернулся и пошел обратно на остановку. Он шел медленно, с трудом переставляя свои маленькие уставшие лапки. Олег сам себе стал противен. Не выдержав, он выскочил из машины, подхватил щенка под тощее пузо и отвез домой. Думал пристроить куда-то, потому что невозможно же оставить у себя собаку, которая обязательно нарушит чистоту и порядок. И порядок действительно был разрушен, о чистоте тоже пришлось забыть. Однако мысль найти щенку новых хозяев почему-то испарилась.

Олег дал щенку имя Друг. Не Дружок, а именно Друг. Друг приходил и устраивал свою голову ему на колени, преданно глядя в глаза. Щенок вырос в небольшого крокодильчика, вытянутого в длину как такса, только лапки были не такие короткие и позволяли резво бегать и прыгать. Уши выросли и теперь развевались, как два маленьких флажка. Друг был надежен и всегда был рядом. И с ним можно было поговорить. Раньше тишина в доме была невыносимой, а с Другом это прошло.

Олег получил свой дом в наследство от деда, дом был старенький, и пришлось приложить немало сил, чтобы дать ему новую жизнь. Олег не любил непонятных штучек от дизайнеров, да и в деревенском доме это смотрелось бы неуместно. Поэтому он просто сделал большую пристройку к дому, теперь там была кухня и терраса. А рядом, на солнечной стороне, построили оранжерею. Там он выращивал овощи и рассаду цветов.

Особой его страстью было разведение роз. Будучи ландшафтным дизайнером, Олег выискивал новые или забытые сорта роз, и его сад и оранжерея стали завистью всех соседей.

Закончив есть, как всегда, первым, Олег вернулся к прерванной теме.

– Так вот, новый костюм я покупать не буду, есть старый, я надевал его на свою свадьбу один раз, и он до сих пор нормально выглядит!

Сестра подняла брови и усмехнулась.

– Ну, не люблю я свадьбы. Я уже был женат, и ничего хорошего из этого не вышло! – пытался оправдаться Олег. – Зачем Валерия вообще меня пригласила, ну, допустим, учился я вместе с ее бывшим первым мужем. Ну нанимал меня ее третий муж оформить сад вокруг дома. И что?

Олег хорошо помнил ту работу у мужа Валерии. Сад получился исключительно изящным и в то же время естественным. В таком саду можно играть с детьми, праздновать дни рожденья, валяться в гамаке с книгой. Он был горд своим творением. И все же ехать на свадьбу к дочери Валерии – зачем?

В последний раз он видел дочь Валерии, когда той исполнилось тринадцать лет. Она была уже на голову выше матери, очень худая, но с тридцать девятым размером обуви. Валерия боялась, что дочь не найдет хорошую партию, и возводила глаза к потолку. Она как раз снималась тогда в сериале в роли жены князя – оттуда и были все эти манерные жесты и изящные повороты головы. Безусловно, красивая женщина. Такая тоненькая и невысокая, очень длинные волосы, золотистые, нежный овал лица, зеленые глаза. Но как будто ненастоящая, какая-то искусственная. Как будто роза, сделанная из шелка, изящна и красива, но нет запаха, нет жизни. И потом никогда не знаешь, играет ли она или правда переживает.

Разумеется, на свадьбе все будет крутиться вокруг нее, она будет раздавать автографы, прикладывая платочек к глазам, пока все будут потеть в костюмах. Слава богу, Валерии не пришло в голову, что на свадьбе мужчины должны носить смокинг, или вообще какой-нибудь кафтан, или штаны до колен и гольфы. А на голову – парик. Точно, парик с локонами, подумал Олег и развеселился. Это вполне в ее духе. Тогда бы он точно сразу отказался, а так… возможно, стоит сходить? В конце концов, может, хоть еда будет нормальной?

Снова взглянув на сестру, Олег подумал, что от нового костюма ему не отвертеться. Вот что за день такой? Еще и скатерть. Вряд ли ее отстираешь, придется везти в химчистку.

– Как ты думаешь, он поедет на свадьбу? – спросила Лариса у мужа. Они уже ехали домой, дети спали на заднем сиденье. Андрей улыбнулся. Он чувствовал переживания жены, но и понимал упрямство ее брата. Бывший первый и пока единственный брак Олега был с самого начала обречен. Олег познакомился с Люсей еще в институте – это была хорошенькая пухленькая хохотушка, общительная, жутко шумная и активная. Чудесные ямочки на щеках, золотистые кудряшки и шикарное декольте сразу же очаровали Олега, и он недолго думая сделал предложение.

Более неподходящих друг другу людей невозможно было себе представить. Олег любил свой дом, характер имел сдержанный и очень любил чистоту. Люся не готовила, не занималась уборкой, и дома застать ее было практически невозможно. Все выходные она проводила с друзьями, на Олега времени катастрофически не хватало. Поначалу она пыталась брать мужа с собой, но Олег страдал, постоянная перемена лиц его напрягала, он не запоминал имена и общих тем для разговоров было мало. Он обычно садился где-нибудь в углу или в другой комнате или уходил в конец сада, если движуха была на даче. Слава богу, Люся еще не приглашала народ к себе, потому что лишние хлопоты и уборка ей были не нужны. Люся работала флористом, и ее букеты отражали ее натуру – были легкими и радостными. Ее букеты были замечательными. А жизнь с ней – невыносимой.

Лариса всегда с ужасом вспоминала свадьбу брата, Люся пригласила неимоверное количество людей, из которых брат знал человек двадцать, не больше. Денег на аренду кафе или ресторана у молодых не было, поэтому праздновали у знакомых Люси на даче, поставили столы в саду под навесом и гуляли до утра. Было весело, но в конце вечера Олег потерял Люсю, она просто уехала на речку поплавать при луне в узкой компании друзей, причем новоиспеченного мужа забыли взять с собой. Увидев лицо брата, обнаружившего уехавшую жену, Лариса дала их браку от силы год. Она ошиблась, брак продержался полтора года, и это был действительно рекорд. После этого Олег стал настолько осторожен в отношениях, что любые попытки найти подходящую ему женщину терпели неудачу.

Лариса посмотрела на Андрея, их отношения до свадьбы тоже были стремительными. Но какое различие! Андрей пришел к ней в бюро, чтобы заверить копии документов о вхождении в наследство, и очень стеснялся. Заверил две копии и уехал. Через день приехал опять и снова заверил копию. Через два дня снова. Лариса гадала, сколько документов у него еще осталось. И неожиданно для себя она пригласила Андрея после работы посидеть в кафе. Общение оказалось настолько приятным, что после нескольких встреч Лариса уже и не представляла свою дальнейшую жизнь без Андрея. Он давал ей уверенность и спокойствие.