Ложки деревянные

Иллюстратор Юлия Тимур

© Юлия Тимур, 2024

© Юлия Тимур, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0064-4931-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Ложки деревянные

Мурат не спеша собирал сумку. А куда торопиться? Проснулся он рано. И времени на утренние сборы у него достаточно. Только бы случайно тётку не разбудить. Она почти не спала, потому что Юсуф всю ночь проплакал. Может, и не всю ночь, но Мурату в гулкой тишине ночи его плач казался бесконечным: он проваливался в сон под эти жалобные всхлипы и пробуждался ото сна, когда всхлипы превращались в резкий, пронзительный крик боли.

«У него зубки режутся», – сквозь плач младенца прокричала тётка, заметив, что Мурат приподнялся на кровати и смотрит на неё полулежащую.

«А-а-а», – протянул Мурат и на всякий случай спросил: «Помощь нужна?» Хотя совсем не представлял, чем он может помочь тётке. И откуда только в цыплячьем теле младенца берётся столько сил, чтобы извергать из себя такие мощные звуки?

А тётка, как заведённая, слишком поспешно замотала головой.

«Ты спи. Тебе утром рано вставать. Чего уж тут. Сама справлюсь».

И посмотрела на Мурата затуманенным взором – вроде, и на него, но, словно не видя – и крепко, обеими руками, прижала к груди младенца.

«Как бы не раздавила курёнка», – испуганно подумал Мурат. Уж больно крепко тётка схватила Юсуфа.

Юсуф же замолчал на пару секунд, а потом опять запищал, будто жалуясь на тёткино грубое обращение. Его писк постепенно превратился в настоящее кваканье. Так лягушки весной в пруду орут: жалобно и одновременно очень настойчиво. В сторону лягушки кинешь камень, спугнёшь, и она тут же замолкнет. С младенцем всё не так просто – попробуй унять его плач!

На этот раз тётка села на диван, но ноги вниз не спустила, отняла младенца от груди и положила его к себе на ноги. И сразу начала перекатывать Юсуфа с одной ноги на другую, слегка подбрасывая вверх. Малыш то беспомощно разбрасывал в стороны свои ручонки, то прижимал их к себе и сучил ножками, трясясь на ногах у матери. Не в первый раз Мурат наблюдал эту картину, а никак не мог взять в толк, зачем тётка так сильно раскачивает малыша? Неужели эта тряска может его успокоить?! Может, она это делает от отчаяния? Тётку, конечно, жаль: какую ночь уже не спит. Но и за Юсуфа страшно: вон он того гляди свалится с её ног, ударится, да мало ли что с ним может произойти от такой тряски!

Но младенец, к удивлению Мурата, вдруг замолчал. На пару мгновений в комнате стало очень тихо. А потом Юсуф прерывисто вздохнул – в гулкой тишине ночи этот вздох прозвучал как-то тревожно – и закричал ещё громче, еще пронзительнее, будто уже со страху.

Что было дальше, Мурат не помнил – он накрыл голову подушкой и вскоре оказался под покровом сна, какое-то время продолжая слышать откуда-то издалека заливистый плач Юсуфа.

Похоже, он всё собрал. Можно и уходить. Завтракать придётся на базаре, но ему не привыкать! В доме в такую рань обычно никто не встаёт: тётка дремлет после бессонных ночей, а муж её никогда рано не встаёт: он всегда поздно приходит с работы. Юсуф молчит. Всю ночь проплакал, а теперь спит, сложив губки в плотный бутончик, который пока не готов раскрыться навстречу новому дню.

На базаре Мурат, как обычно, возьмёт погачу* у симитчи*, а бабка Фатима (сестра бабааннэ*), что торгует за соседним прилавком, угостит его свежим чайком.

Если удастся продать все поделки, потом он зайдёт к матери. Даст ей немного денег. В тот раз, когда он забегал к ней, у той был такой огромный живот, что Мурат даже испугался: как она с ним ходит? Но осталось ей так ходить уже недолго – скоро у Мурата появится младший брат или, может, сестра. Лучше бы брат, конечно! С мальчишкой проще: подраться можно, в футбол поиграть! А девчонки – с ними никогда не знаешь, что делать. Хотя… Вообще-то, он сейчас просто размечтался: Мурат и мать свою тайком навещает. Сможет ли он возиться с малышом, когда тот появится?

Мурат горько усмехнулся. Мама… Только бы отец не узнал о том, что он видится с ней. Страшно даже представить, что будет, если это случится! Но Мурат не из боязливых. К тому же отец пока работает в Германии, и вернётся не скоро, почти через год. Кто отцу расскажет о походах Мурата к матери? Тётка не скажет – она, кроме своего Юсуфа, ничего вокруг не замечает. Если только бабааннэ (мать отца) узнает. Она всегда у всех всё старается выведать и с соседками часто сплетничает: кто – куда, кто – зачем. Вот и к Мурату с расспросами пристаёт: как в школе, где был, что делал. И ему приходится хитрить, отшучиваться: бабка не должна догадаться о том, что он скрывает от неё самое важное – свои, пусть и не частые, визиты к матери.

До базара Мурат дошёл быстро. С утра не жарко, и можно даже пробежаться, потому что потом ему предстоит долго стоять на месте. И куда ему потратить лишнюю энергию, которая сейчас так и просится, чтобы ее выпустили наружу? Но Мурат всё равно не бежит. Разве он дитя малое, которому всегда хочется шалить? Нет, он взрослый парень. Он бодро шагает на работу, иногда, правда, случайно переходит на лёгкий бег, но он тут же останавливает себя.

На улице в этот час пустынно. Только всклокоченные петухи, выставив вперёд широкие груди, разрывают тишину улиц пронзительным кукареканьем. Да растрёпанные куры, копошащиеся в дорожной пыли в поисках зерна или крошек хлеба, то тут, то там возникают у Мурата на пути. Один петух с куцым хвостом, по всей видимости пострадавшем в частых боях с соперниками, выскочил прямо на Мурата. Оглядел его свирепым взглядом, гордо расправил крылья, раздул хилую шею, готовясь то ли к нападению, то ли к к утренней песне. Мурат, не раздумывая, тут же принял вызов от неприятеля, подобрал небольшой камешек и прицелился им в петуха – получай! Петух подпрыгнул на кривых лапах – камень достиг своей цели, – а петушиный крик в этом прыжке вышел возмущенно-удивлённым. Мурат, рассмеявшись, помчался в сторону базара, совсем забыв о том, что он уже «взрослый».

На базаре бабка Фатима, коротко поздоровавшись с Муратом, тут же начала кряхтеть и жаловаться на боль в пояснице, согнулась в три погибели и с трудом вытащила из-под прилавка небольшой столик, на котором Мурат, открыв сумку, деловито принялся раскладывать свой товар. Ложки аккуратно сложил вместе с ложками, прихватки – с прихватками. Во всём должен быть порядок. Ценники Мурат выставлял в последнюю очередь, а иногда и вовсе забывал это сделать. И не потому, что цены покупателям разные называл, нет. Просто он все цены наизусть знал. Вообще, торговать Мурат умеет – редко кто из покупателей отходит от его прилавка без покупки. Особенно бойко у него идет торговля летом, когда в посёлок наезжают дачники и иностранцы, скупившие в этих местах домики. Иностранцы всегда при деньгах и на такой мелочи, как кухонная утварь, не экономят – покупают не торгуясь.

У Мурата к тому же глаза выразительные, как у матери. А когда его мать смотрит на мужчин, те, стушевавшись, умолкают. Да и женщины, когда замечают его мать, стараются быстрее отвести свой взгляд. Сила у них с матерью – в глазах. Только мать – «бедовая», как говорит родня, а Мурат – деловой, весь в отца. Мать же называет Мурата ласково: «мой барашек». Наверное, из-за кудрявых волос, всегда нерасчёсанных. А попробуй их расчеши! В его кудряшках гребень непременно застревает. Поэтому Мурат больше и не пытается это делать. А мать, если хотела прическу Мурата в порядок привести, расчёску никогда не брала – она запускала свои пальцы в его шевелюру. Мурату становилось больно – он кричал, пытаясь вытащить её руку из своих волос. Но материнские пальцы крепко увязали в спутанных волосах. Мурату делалось страшно: он боялся, что мать вырвет все его кудри. Он хватался за голову и зло смотрел на неё.

Эх, как давно это было! А теперь ему даже нравится, когда она так делает. Вроде и приласкала его.

Сам Мурат пока не знает какой он! Учится он точно не любит, потому что в школе всегда сплошная морока: на уроке надо сидеть и слушать, а когда придешь домой, ещё и домашнее задание делать. Правда, он иногда напрочь забывает его сделать, а иногда у него просто и не получается что-то. То примеры сложные, непонятные, а новую тему в школе прослушал, и задание теперь и не сделаешь поэтому. Ему же с уроками некому помочь: тётка сама только читать-писать умеет, отец – в разъездах, а мать – та, вообще, только в начальной школе отучилась. А Мурат уже в средней школе учится. Неважно учится. Поэтому и ходить туда особо не любит. Вот на базаре он чувствует себя совсем по-другому: там он ловкий и умный. И иностранцы, да и местные тоже часто покупают у него ложки и лопатки, стоит им только подойти к тому месту, где торгует Мурат, и остановиться. Мурат незаметно окинет их сметливым взглядом и бойко закричит:

«Берите, это ручная работа! Экологически чистый материал. Очень дёшево!»

Нужные слова, которые на клиента влияют, он хорошо знает. И за время работы выучил эти фразы на английском и немецком языках. К тому же он часто безошибочно определяет, кто перед: немец, русский или француз. Сделать это легко, если ты, разумеется, наблюдательный человек. Немцы обычно ходят по базару небольшими группами, выбирают долго и в первый раз редко что-нибудь покупают – присматриваются. Французов издалека слышно – язык у них интересный, с другим не спутаешь – и весёлые они, сразу берут вещицу, почти не торгуясь. А у русских сначала женщины к прилавку подходят, а мужчины поодаль стоят и смотрят на тебя так, будто сильно устали. А потом покупают много и не всегда то, что сначала хотели. Базарная наука совсем не сложная. И чему еще можно в школе научиться, чтобы это в жизни пригодилось? Да и зачем ему туда вообще ходить?

А на базаре интересно: люди разные, и Мурат себя взрослым чувствует, потому что он уже работает и деньги в дом приносит. Тётка давно заметила, что он туда бежит с удовольствием. Мужу своему так и сказала: пусть мальчишка к делу приучается, а не шляется где попало, да с кем попало. И приглядеть на базаре за ним есть кому, потому что рядом с роднёй торгует. Сестра бабки – овощами, а он рядом, за столиком, – поделками из дерева. Места ему много не надо! Самой тётке всё равно некогда за ним присматривать: к ней в дом то гости придут, то она сама к соседкам соберётся. А уж когда Юсуф родился, и вовсе у неё не стало времени для Мурата.

– Этой ложечкой мёд хорошо брать! Или варенье, – — Мурат смотрит на покупательницу, которая задумчиво перебирает его утварь, но, видимо, никак не может решиться на покупку.

– Что? – растерянно посмотрела она на него.

– Мёд, ну «вззз», пчёлы летают, мёд собирают, – Мурат широко улыбнулся навстречу её задумчивому лицу.

Как ей объяснить, что такими ложками хорошо мёд есть, если иностранные слова у Мурата закончились? Вот он и вышел из трудного положения и решил изобразить пчелу, а потом сразу скорчил довольную физиономию: мол, как ему вкусно, когда он что-то ест из ложки.

Женщина и не думала улыбаться. Она внимательно смотрела на него.

«Ничего не поняла. И вряд ли что-нибудь купит», – решил Мурат и даже стушевался под её серьёзным взглядом.

Но она сразу взяла несколько ложек и спросила у него по-турецки:

– Сколько я должна?

Тут уже Мурат слегка растерялся. А чтобы не выдать смущения, нарочито бойко произнёс:

– Абла, а ты хорошо говоришь по-турецки!

И назвал сумму.

Она, ни на секунду не задумавшись, сразу протянула ему деньги.

«Выходит, она по-нашему понимает. А я-то старался!»

– Как тебя зовут? – вдруг спросила она.

Похоже, она такая же любопытная, как и его бабка. Мурат ответил с улыбкой:

– Мурат. Приходите ещё!

Женщина быстро закивала головой.

– Спасибо. Приду.

Хороший выдался денёк! Мурат неплохо заработал и теперь может уйти с рынка пораньше. Сначала он, конечно, забежит к матери. А потом, возможно, заглянет на школьный стадион. Там по вечерам собираются ребята, чтобы поиграть в футбол.

Мурат бросил сумку под прилавок бабки Фатьмы. Быстро кивнул ей своей кудрявой головой и помчался прочь с рынка – теперь уж точно нужно спешить, чтобы везде успеть!

***

– Сынок, вырос-то как!

Мать быстро взяла протянутые Муратом деньги и ловким движением руки спрятала их в складках просторных шаровар. Смущённо взглянула на него, словно извиняясь за свою поспешность, а потом улыбнулась, обнажив верхний ряд ровных белых зубов.

– Голодный, небось? А я ничего не приготовила из того, что ты любишь – не ждала тебя сегодня. Думала, устанешь после базара и сразу в дом к тётке пойдёшь. А ты вот ко мне забежал, да с деньгами… Может, фасоль будешь? А если подождёшь, сделаю твой любимый супчик с чечевицей.

– Я ненадолго, – пробурчал Мурат, исподлобья рассматривая мать.

Никак он не может привыкнуть к её новому облику. Вот и сейчас ему кажется, что из-за этого огромного живота мать стала толстой. Как она только ходит с ним? Наверняка он должен мешать ей. Всегда весёлые глаза матери сделались выпуклыми и какими-то далёкими, словно Луна. И сейчас мать вроде как на него смотрит и улыбается даже, а в глубине ее глаз – какая-то щемящая тоска, в которой сразу увяз Мурат, и заторопился: захотел побыстрее уйти от этого взгляда.

– Мы с пацанами в футбол собрались поиграть…

– Спешишь значит.

Мать почти вплотную подошла к Мурату. Сейчас она свои пальцы в его волосы запустит! Он дёрнул головой – немного отпрянул от неё.

– Да ты иди к своим ребятам, красавец мой, барашек, – мать дотронулась кончиками пальцев до его руки.

А глаза у неё всё равно будто в себя смотрят и не видят Мурата!

– Я опять приду. Ну, через пару недель, наверное, точно зайду, – пообещал Мурат. – Чуть-чуть заработаю и…

– Не беспокойся обо мне, сынок. Я сегодня немного устала. Мне тоже отдохнуть не помешает.

Мать тяжело опустилась на диван, махнула рукой: мол, иди – и тут же уставилась перед собой пустым взором.

Ох, как не нравился Мурату этот ее новый взгляд, в никуда, мимо Мурата.

Выйдя от матери, он не сразу смог избавиться от охватившего его оцепенения: невысказанная печаль матери затянула, проникла в сердце и не хотела отпускать.

Он решил побежать, чтобы сбросить с себя эту цепкую тоску.

– Мурат!

Позвала его женщина. Он обернулся на ее голос. Кричала та иностранка, которая сегодня купила у него ложки. Она быстро шла, почти бежала: похоже, пыталась его догнать. Мурат остановился. Подождал. А потом развернулся и пошёл ей навстречу.

– Мальчик, – обратилась она к нему, – мне кажется, я дала тебе меньше денег, чем нужно. Базарная суета меня отвлекает. Дома я пересчитала сумму. В общем, вернулась на базар. А тебя не нашла.

Мурат, не моргая, смотрел на иностранку: он хорошо помнил, что взял с неё всю сумму, причитающуюся за ложки. Хотел даже дать сдачу – несколько лир – но женщина их не взяла, а он особо и не настаивал. Всё-таки странный сегодня день.

– Возьми.

Женщина протянула ему несколько лир.

– Зачем? Вы мне ничего не должны.

Он совсем растерялся, но иностранка выжидательно смотрела на него и не уходила. Мурат неожиданно для себя засмеялся – хорошее настроение вернулось к нему. И всё же, что ей нужно от него?

– Бери! Если я ошиблась и ничего тебе не должна, то рассчитаемся при следующей покупке.

Она неловко, словно чего-то стесняясь, вложила ему в руку деньги и быстро пошла прочь. А Мурат спокойно пошел домой – на стадион ему идти расхотелось. В другой раз поиграет с ребятами. Лучше он сегодня пораньше ляжет спать, а то Юсуф вся ночь проплакал и не дал ему выспаться.

***

Мурат уже собирался уходить с базара, когда через несколько дней снова увидел эту женщину. Та стояла неподалёку и смотрела на него. Он и заметил её, наверное, только потому, что почувствовал лёгкий холодок на своём затылке и невольно обернулся. Словно замёрз внезапно и даже вздрогнул. Хотя, как можно замёрзнуть, если сейчас лето и такая жара?

– Здравствуйте! Вы ещё что-нибудь решили купить? Я – Мурат, помните? – решил он первым заговорить с ней, поскольку женщина молчала и лишь внимательно рассматривала Мурата.

Отчего сегодня она не решается подойти ближе к его прилавку? Почему стоит и молчит? А тогда, на улице, так смело ринулась к нему.

– Конечно, я тебя помню, – задумчиво произнесла она. – Мне нужна разделочная доска. Хочу обязательно деревянную. А ещё кухонные лопатки… тоже деревянные.

– У меня есть такие. Подходите. Выбирайте! А доски вот закончились. Если хотите, в следующий раз…

– Да, в следующий раз, конечно, – она, наконец, подошла и быстро, не выбирая, схватила пару лопаток из тех, что он протянул ей. Тут же вынула из кармана несколько купюр и положила их на прилавок.

– Не нужно, вы мне уже давали деньги, когда мы на улице встретились. Помните?

– Тогда это залог за доску. Найди мне её, пожалуйста. Закажи или сделай сам.

Сказала она и медленно пошла по рядам, удаляясь от Мурата.

«Чудная она всё же. Зачем залог оставила? Иностранка, одним словом, хоть и по-нашему говорит».

Дальше он не стал размышлять – он и так уже опаздывал на стадион. Но на этот раз он точно придет туда. И ребята наверняка его заждались. Придётся ему поторопиться, чтобы успеть к началу игры.

***

– Эй, друг, чего опаздываешь?

С этими словами перед Муратом выросла фигура Орхана и преградила ему дорогу на стадион.

– Пропусти! – буркнул Мурат.

Но Орхан не посторонился, врос в землю. Мурат попытался боком пройти мимо него. Не вышло: Орхан полностью закрыл собой и без того довольно узкий дверной проём, через который можно попасть на стадион. С Орханом Мурат учился в одном классе. Тот, как и Мурат, особым рвением к учебе не выделялся, но в отличие от последнего был авторитетом у мальчишек. У Орхана часто водились деньги, и он нередко приглашал ребят в кафе своего отца, где щедро всех угощал. Порой случалось и такое, что он одалживал небольшие суммы своим менее удачливым друзьям.

«Придется ответить на его вопрос. Иначе не отстанет».

– Я уже собирался уходить с базара, да одна покупательница пристала – никак не могла выбрать товар, – буркнул Мурат.

Он всегда неловко чувствовал себя рядом с Орханом. Бойкий и верящий в «силу» своего взгляда он терялся рядом с тем и старался не смотреть в глаза наглого мальчишки. Ему не нравилось, что тот разговаривает с ним каким-то повелительным тоном. Да и авторитет Орхана казался ему не настоящим, покупным, что ли. В общем, что не говори, а недолюбливал Мурат Орхана и денег никогда у того не брал и в кафе, когда тот приглашал, не ходил.

– Чего ты маешься на своём базаре, торгуешь с тётками да бабками разной чепухой. Много там всё равно не заработаешь. А я всегда могу дать тебе денег, – прищурив глаз, с ухмылкой, смотрел на Мурата Орхан.

– А мне нравится базар, – коротко произнёс Мурат и, наконец оттеснил Орхана в угол, ближе к сетке. Проход освободился, и он побежал мимо Орхана на стадион. За ним не спеша пошёл и Орхан.

Сегодня той команде, в которой играл Мурат, не везло: как не старалась она вырвать победу у соперника, ничего не получалось. Поэтому домой Мурат возвращался уставший, мокрый и сильно раздражённый.

Уже подходя к дому, на дороге, прямо перед собой, он заметил неподвижный женский силуэт, который, как только он стал приближаться, куда-то исчез.

Неприятный холодок пробежал по спине Мурата. Он посмотрел по сторонам. Никого не было. Может, ему померещилось, что кто-то был. А, может, женщина сошла с дороги и скрылась за ветвями деревьев, растущих на обочине. Чего он так встревожился? Мурат ещё раз посмотрел на дорогу – никого. Повернул голову в сторону обочины и сквозь сплетённые ветви заметил быстро удаляющуюся женскую фигуру.

Дома Мурат никак не мог успокоиться: он вспоминал то усмехающиеся глаза Орхана, а то вдруг взгляд той иностранки, которая при каждой встрече пристально рассматривала его. Вообще, нехороший у неё взгляд, тревожный. Во всяком случае, на него он так действует.

Потом подумал о матери, к которой сегодня не успел зайти. А все из-за футбола! Эх, лучше бы к матери пошел – всё равно его команда проиграла. Правда, ему и денег пока не удалось для нее собрать. Приходить же к ней в дом только ради встречи – все же рискованно. Пусть и ловок Мурат, но всегда есть вероятность, что кто-нибудь из соседей – друзей бабки – заметит его и обязательно донесет той, что Мурат часто наведывается к матери.

Поздно вечером появился муж тетки. Принес вкусный лахмаджун*. Все сели есть. Успокоился Мурат лишь после того, как съел несколько лепешок. Съел и тут же заснул, позабыв о всех тревогах и волнениях.

Мурат бойко обслуживал покупателя, когда вновь появилась та женщина. Сначала он почувствовал взгляд, тяжёлый, словно камень упавший ему на грудь. Он сразу понял причину своего беспокойства, но не стал искать иностранку взглядом: пусть сама подойдёт! До встречи с ней появление постоянного покупателя всегда его радовало, потому что означало только одно: и на этот раз у него обязательно купят что-нибудь ещё. Но эта женщина… Было в ней что-то неуловимо-тревожное. Её беспокойство тут же передавалось и Мурату, хоть он и пытался шутить и говорить с ней как ни в чём не бывало.

Он опасливо покосился по сторонам. Разумеется, он ее не ищет. Но где же она? Ага. Совсем рядом! На соседнем прилавке иностранка тщательно выбирала овощи, изредка бросая взгляды в сторону Мурата. Наконец, она что-то купила и также медленно, осторожно, словно о чём-то продолжала размышлять, начала подходить к тому месту, где торговал Мурат. Потом остановилась и стала перебирать утварь на его прилавке. Мурат уже успел обслужить покупателя, а она так и не заговорила с ним. Но и уходить, похоже, не собиралась.

– Здравствуйте, – выдавил из себя улыбку Мурат: нужно что-то сказать, чтобы она, наконец, заговорила. – Сегодня у меня есть доска… Которую вы искали в прошлый раз.

Наверняка она за ней и пришла. Подумал Мурат и невольно обрадовался, отогнал свои страхи, найдя подходящее объяснение её появлению здесь.

Она подняла глаза, посмотрела на него. Его опять обдало ледяной волной: её глаза… Блуждающие, немного извиняющиеся, но без живой искры участия и интереса, которая сразу настраивает на шутливый лад.

– Вы хотите купить что-нибудь другое? – растерялся Мурат, поскольку женщина не проявила интереса к доске.

– Пожалуй. Может, ложки. Деревянные, – произнесла она.

Мурат удивился: не так давно она уже покупала у него ложки. И опять собирается их купить? Что она с ними делает? Хотя, какая ему разница – пусть берёт как можно больше! И уходит. Да! Уходит поскорее.

– Дай мне все. Сколько у тебя есть.

Мурат сгреб с прилавка все ложки, положил в пакет, туда же отправил и доску, и протянул ей покупки. Она равнодушно бросила пакет в сумку.

«Рассеянная она, видно, поэтому и забыла о заказе, – решил он про себя. – А у неё большая сумка, вместительная. Наверное, она не только у него много всего покупает. И чего он, собственно говоря, так испугался?»

– Сколько с меня?

– Восемьдесят лир, – Мурат намеренно немного убавил сумму: мало кто из покупателей забирает весь товар сразу.

Она протянула ему сто лир.

– Не надо сдачи. Найди мне специальные ложечки для специй. Тоже деревянные. Ты же сможешь их найти, Мурат? Пожалуйста, пообещай, мне, что ты это сделаешь.

Она смотрела на него так, словно от того, найдёт Мурат эти ложки или нет, зависит чья-то жизнь.

– Я постараюсь, – слишком поспешно пообещал Мурат, хотя пока толком не представлял, где он найдёт такие ложки.

Почему-то он не смог ей отказать. И дело было вовсе не в залоге, что она оставила ему – во взгляде этой женщине, как и в глазах его матери (зачем он вспомнил о ней сейчас?) была какая-то хрупкость, уязвимость. И ему показалось, что своим отказом он что-то сломает, разрушит у неё внутри. Мурат не мог понять, откуда взялось это странное чувство – оно возникло само по себе и не поддавалось разумным объяснениям.

– Хорошо, Мурат, спасибо.

Что это? Ему показалось, что женщина слегка улыбнулась: исчезло напряжение во взгляде, и в нём, кажется, промелькнула живая искорка. Уголки рта, всё время опущенные, чуть приподнялись. А улыбнулась ли она? Слишком быстро иностранка отвернулась и пошла прочь. А он уже ругал себя за то, что согласился искать для неё эти ложки.

Теперь ему точно придётся ещё раз встретиться с ней и снова посмотреть в её глаза: пустые и беспокойные, немного пугающие его.

– Мурат, ешь, милый! Похудел-то как… Тётка тебя не кормит, что ли? – мать поставила перед Муратом полную тарелку фасоли. – Специально для тебя приготовила, как ты любишь. Ведь чувствовало сердце моё, что ты сегодня придёшь. Каждый раз, когда базар, сама не знаю почему, а жду тебя. Вдруг забежит мой барашек, а у меня в доме нечем его накормить.