Ложки деревянные

– Мама, не могу я к тебе часто приходить. И ты сама знаешь почему.

Мурат не любил разговоров на эту тему и сразу хмурился. Разве мать не знает, что он бы с радостью жил вместе с ней, а не с тёткой? Зачем напоминать ему о том, что она всё время ждёт его? Только больно от этого. И всё.

А мать ещё больше располнела, стала рыхлой и неповоротливой. Интересно, а отец знает, что она скоро родит? Отцу, конечно, лучше бы об этом ничего не знать. Когда при нём начинают говорить о бывшей жене, он из себя выходит. И как он отреагирует на такую новость, даже думать не хочется. Эх… Но бабка наверняка ему обо всём расскажет или уже рассказала.

– Ай, устала опять, лучше я посижу, сынок. Ты уж извини, что я каждый раз так плохо тебя встречаю. Твоя сестричка и в животе мне покоя не даёт..

– Сестричка?! – Мурат аж вздрогнул – что за новости такие?! – Нет, мам, мне брат нужен. Что я с девчонкой буду делать?!

Он никак не хотел допускать мысли о том, что у него может появиться сестрёнка. Даже тётка – не самый близкий ему человек – и то мальчика родила. А его родная мать, почему обязательно должна родить девчонку?!

– Будешь её любить и защищать! – прервала его размышления мать.

– А отец… Когда узнает, и вообще…

– Что, отец? У него теперь своя жизнь. Он вель сам меня прогнал – не нужна ему больше моя любовь. И тебя у меня отобрал. Сыночка моего.

Глаза матери увлажнились.

«Сейчас заплачет», – подумал Мурат и испугался. Не умел он утешать – у самого слёзы подступали к горлу, когда мать плакала. А ему нельзя плакать: он мужчина!

Мать тяжело вздохнула и запустила пальцы в волосы Мурата. Ну, совсем это некстати! Большой он уже, а она ведет себя с ним как с маленьким. У Мурата защемило в груди и от волнения застучало в висках.

Мурат тосковал по тому времени, когда они жили все вместе: отец, мать и он. Ему было хорошо с матерью. Она ласковая и добрая, всегда утешит и приласкает. Конечно, сейчас он уже большой и вполне может обойтись без нежностей, которые, вообще-то, его стали раздражать. А тётка, хоть и добрая, но не мать она ему. Совсем она другая. И обнимет его иначе, и не пахнет она домом, в котором он вырос… И глаза, и руки у неё не такие, как у матери.

А мать продолжала говорить.

– Теперь ещё и ребёнок появится. Сложно мне будет здесь одной, сынок. Хочу я к сестре уехать. Там твоя бабушка с младенчиком поможет. Может, и на работу к соседям наймусь. Овощи и фрукты в сезон собирать буду, или могу за детьми присмотреть. А здесь что? Только ты и помогаешь. Хороший ты у меня вырос, чуткий… Другие – волком смотрят. А всё из-за твоего отца – боятся, что разозлится, если они вдруг снова начнут со мной общаться. Ладно, зачем я тебя расстраиваю? Мягкое сердце у тебя. Не такое, как у отца…

– Как у тебя, да? – Мурат хмуро слушал мать и быстро ел фасоль. Но как только она сказала про его сердце, не такое, как у отца, не смог удержаться от вопроса. Не хочет он быть похожим на отца. Совсем не хочет! Хороший человек не стал бы забирать сына у матери и лишать его общения с ней. Сам он часто думает, что больше похож на мать. Хоть тётка и говорит обратное!

– Как у меня, конечно, – улыбнулась мать. – Безотказный ты, Мурат, вот что.

Мурат съел фасоль. Безотказный?! Чего это мать про него такие глупости придумала? Хотя, может, и права она. Вот и ложки для незнакомой женщины собрался разыскать. Но это ведь заказ, работа, поэтому не считается.

– Когда надо, могу и отказать, – обиделся Мурат и засобирался. – Пойду уже. Когда зайду в следующий раз, не знаю.

– Не обижайся, сынок. Просто волнуюсь я за тебя.

– Я большой. Чего за меня бояться. Пойду я уже, мама.

Нагнулся к ней, подставил лоб для поцелуя, и сам потом быстро чмокнул её в лоб и, оглядываясь по сторонам, помчался прочь от её дома.

«Мне кажется, или за мной кто-то опять следит?» – Мурат ощутил небольшой холодок на спине, лёгкое оцепенение кожи между лопатками. И невольно подумал о той женщине, которая покупает у него ложки. Обернулся – никого нет. Только сумеречная тень метнулась к обочине дороги. «Мне кажется, мне всё это кажется! За мной никто не следит. Зачем кому-то за мной следить? Это простое совпадение. Мало ли кто с дороги сошёл».

Но перед тем, как тень удалилась к кустам, он успел заметить, что она напоминает женский силуэт.

«И почему я сразу подумал о той женщине, которая покупает ложки? Надо бы пойти за этой „тенью“ и посмотреть, кто это и куда направляется. Может, это и не она вовсе. Конечно, не она – зачем ей за мной следить? Из-за залога? Вряд ли – не велика сумма».

Пока Мурат думал, силуэт исчез за стволами деревьев, росших по обочине дороги, а потом и скрылся между домов. А, может, Мурат не просто так медлил? Похоже на то, что он просто боялся бросаться вдогонку за этим загадочным силуэтом.

Уже дома Мурат опять вспомнил об обещанных иностранке ложках. И где их найти? Если только попробовать узнать там, где он обычно заказывает товар. А потом надеяться, что, купив у него эти ложки, иностранка больше не придёт.

Странные чувства одолевали Мурата, когда он думал о ней: робость, трепет, а, может, и страх? Хотя, почему именно страх? Чего ему бояться? Она обыкновенная женщина, не страшная вовсе. Только глаза у неё диковинные. Они и вызывали его интерес, и пугали одновременно. Что-то ещё влекло его к ней, а иначе зачем он взялся искать эти ложки?! Конечно, она хороший покупатель. Но не только в этом дело. А в чём, Мурат пока не может понять.

А может, взять ей и сказать, что не смог найти такие ложки? Но ведь обещал…

Мурат не один день так рассуждал и сомневался. Но ложки, какие ей были нужны, всё-таки нашёл. Оказалось, сделать это было вовсе не сложно. Мужчина, у которого он брал свой товар, в ответ на его просьбу сделал всего пару звонков и через неделю обещал привезти ему эти ложки.

Хорошо. Решил Мурат. Теперь это не будет его беспокоить: если Мурат что-то обещает, то старается это сделать. Выходило, что он сдержал слово мужчины.

Она появилась на рынке не так скоро, как раньше. Пришла туда, когда торговцы уже начали складывать свой товар и собираться по домам. Он и сам собрался уходить, решив, что и сегодня её не будет и, к своему удивлению, даже немного занервничал: вот и о ложках узнал, и обещали ему их привезти, а она все никак не приходит. Кому он потом продаст их? Поэтому, заметив её, вздохнул с некоторым облегчением. Но стоило ей только подойти к нему поближе и посмотреть своими пустыми глазами прямо в его сердце, и он опять почувствовал неловкость. Поэтому нарочито бодро выпалил:

– Будут вам ложки. В следующую пятницу. Мне обещали их привезти на днях.

– Да? – спросила она немного неуверенно, и словно не обрадовавшись вовсе. – А ты можешь принести мне их домой? Я живу здесь рядом.

Она показала рукой на дома возле базара и назвала свой адрес.

Мурат не успел ничего ответить – он от удивления замер. Принести ложки к ней домой?! Вот ещё!!! Пока он про себя возмущался, она развернулась и уверенно пошла прочь.

– Пожалуйста, Мурат, – обернулась она и, похоже, улыбнулась. Нет, только подняла уголки рта.

– Мурат, кто это был? – спросила тётка Фатима, с подозрением глядя в след уходящей женщины.

– Да так, клиентка. Заказ сделала и оплатила, – растерянно произнёс Мурат. Неужели он понесёт эти ложки к ней в дом? Нет уж, пусть ждёт следующей пятницы, когда будет базар. А он ей скажет потом, что ложки привезли аккурат в четверг вечером!

Но ложки ему привезли на следующий день, в субботу. И прямо с субботы Мурат начал маяться: взять и отнести ей эти ложки, или пусть она ждёт наступления пятницы? Пусть ждёт, решил он. И взялся помогать тётке, чтобы отвлечься от мыслей об этих злосчастных ложках. Сначала решил повозиться с Юсуфом. А тетка в это время пусть спокойно еду готовит. А то с Юсуфом на руках у нее плохо получается варить суп. И время обеда давно пришло. Не плохо было бы подкрепиться. Но ему быстро надоело прыгать вокруг орущего младенца, всё время требующего мать и ни в какую не соглашавшегося сидеть на руках у Мурата. Тогда он вызвался сходить в магазин. По дороге встретил Орхана. Тот сказал, что вечером ребята собираются играть в футбол и хорошо, если Мурат к ним присоединиться. Мурат с радостью согласился и через пару часов резво бежал на стадион, решительно позабыв о злосчастных ложках.

А когда вечером возвращался домой, на дороге опять заметил женский силуэт, далеко, почти уже на подходе к дому.

Он разозлился и громко крикнул, вздрогнув от звука собственного голоса, внезапно разорвавшего тишину посёлка: ты кто? Силуэт исчез с дороги и расстаял на обочине, как и в прошлый раз. А бежать за ним ему и в этот раз не захотелось – боевого настроя хватило лишь на этот громкий крик.

К понедельнику Мурат извёлся окончательно – мысли о ложках и женщине, заказавшей их, преследовали его, чем бы он не занимался, и он решил, что во вторник утром отнесёт эти треклятые ложки к ней домой.

Почему во вторник, а не сразу в понедельник вечером? На этот вопрос у него уже был готов ответ: если и идти в дом к этой странной женщине, то только с утра, а никак не вечером, когда на дорогах возникают силуэты, и вообще всё вокруг становится немного таинственным.

Женщина жила в престижном квартале, состоящем из небольших одноэтажных домиков. Каждый домик занимала одна семья. Соседей не было. Последнее обстоятельство очень смущало Мурата. Он поёжился, но постарался отбросить свои навязчивые страхи и смело подошёл к дому, на котором значился нужный номер. Перед домиком с большой террасой и огромными окнами, располагался цветущий сад, в котором росли ухоженные кусты роз и ещё какие-то цветы, названия которых Мурат не знал. Все это он увидел через невысокий забор, окружающий дом. Что ему делать дальше? Открыть железную дверь и войти в сад? Звонка на воротах он не увидел, а раньше бывать в подобных домах ему не приходилось. А дома ли сама хозяйка? Она же не может всё время сидеть и ждать, когда он придёт. Может, ему оставить пакет с ложками у двери в сад? А вдруг пакет кто-то возьмёт? Доказывай потом иностранке, что он приносил ей эти ложки и оставил их в пакете возле её дома. Мурат решительно толкнул дверь. Она сразу распахнулась, приглашая войти. Вот и хорошо: в саду и брошу этот пакет. Мурат пошёл по дорожке, посматривая по сторонам. Где же оставить пакет, чтобы она сразу обратила на него внимание? Если оставить где попало, есть вероятность, что она его не найдет. Хотя это станет уже её проблемой, а никак не самого Мурата. Он ещё раз осмотрелся. Зашёл на террасу, и уже собирался оставить там пакет, но заметил, что дверь в дом открыта настежь. Удивляться тут нечему – жара, все оставляют открытыми окна, двери, спасаясь от летней духоты. Но в таких домах наверняка есть кондиционер. А хозяйка-то, получается, дома. Стала бы она все двери оставлять открытыми. Где же она сама? Мурату стало интересно, и он зашёл в помещение, сразу оказавшись в огромном салоне. Из-за спущенных на окнах жалюзи тут было довольно темно.

– Мурат, проходи.

Услышал он спокойный женский голос.

– Здравствуйте. Я принёс то, что вы просили, – выдавил он из себя. Сейчас он поставит пакет и уйдёт – дело сделано.

– Заходи, пожалуйста. На улице слишком жарко, и ты, наверное, хочешь пить.

Мурат почувствовал тяжесть в ногах – теперь сразу не уйти. Что за наваждение? Чего он опять так оробел?

Женщина поднялась ему навстречу. Всё это время она сидела в огромном кресле у окна, выходившего в сад. Как он её сразу не заметил? Она практически слилась со светлым креслом: белая блуза, светлые брюки, сама очень бледная, с бесцветными волосами – прозрачная и вибрирующая, словно тень в свете фонарей, а здесь – бликов солнца?

– Проходи, мальчик, я совсем одна. У меня есть фрукты, газировка. Что ещё нужно человеку в жару? Ты ведь не откажешься от газировки? Не стесняйся, пожалуйста.

Её речь была блёклой, невнятной, как и она сама, и Мурату приходилось всё время вслушиваться в шелест её губ.

Может, это оттого, что она плохо знает его язык? Хотя, не похоже: всё, что она произносит на турецком, вполне можно понять. Но говорит она так, словно ей не хватает энергии: с усилием выдыхая слова, окончания которых она иногда в изнеможении проглатывает.

– Я не голоден. Спасибо. И пить не хочу, – соврал Мурат, так как от волнения у него давно пересохло во рту. – Я ложки вам принёс, те, что вы просили меня найти. Помните?

На всякий случай спросил Мурат, чтобы сразу перейти к цели своего появления здесь. Ему хотелось как можно быстрее сбежать из этого дома.

– Да, ложки, конечно, – встрепенулась она и передёрнула плечами, будто озябла.

– Они тут, – Мурат показал ей на пакет, из которого намеревался вынуть ложки.

– Брось ты этот пакет. Ничего с ним не случится. А сам садись к столу. Вот газировка. Холодная. Стакан для тебя я уже поставила.

Она смотрела на него, но Мурат никак не мог понять, что выражает её взгляд: радость от того, что он принес ей эти ложки, одобрение сделанного им или просьбу остаться здесь с ней? Ее взгляд ничего не говорил ему. Она постоянно думала о чём-то своём, иногда задавала ему вопросы, ответы на которые, по всей видимости, ей были не слишком интересны. Такое избирательное безразличие и пугало, и одновременно завораживало, казалось странным и загадочным. И вместо того, чтобы уйти, Мурат неожиданно для самого себя опустился на стул прямо напротив иностранки. А, сев, решил осмотреться по сторонам – любопытство окончательно вытеснило страх. Но ничего особенного в интерьере этой квартиры он не заметил. Самым загадочным и непонятным объектом в доме была сама его хозяйка. Мебель обычная, новая и наверняка очень дорогая, как и подобает домам такого уровня. Красиво, конечно. Но неухожено как-то, неопрятно, что портит общее впечатление. К примеру, на спинках стульев – небрежно оставлена одежда, на столе – сдвинуты на самый край грязные тарелки, тут же валяются уже использованные, скомканные салфетки. Его тётка давно бы всё убрала. Хотя в их доме и мебели совсем нет, но вещи не валяются где попало. А вот в саду у иностранки очень красиво: розы цветут и какие-то другие цветы. А ещё… Мурат насторожился. Чего-то здесь не хватает. Точно! В этом огромном пространстве, заставленном шкафами и столами, нет телевизора. Удивительно! Даже у тётки в доме (да и в отчем доме тоже) на стене висит телевизор плазма. А тут его нет!!! Мурат с нарастающим удивлением огляделся вокруг, даже немного приподнялся со стула, продолжая искать взглядом то, чего здесь похоже не было. Ну ведь не может такого быть!

– Вы совсем не смотрите телевизор? – не удержался он от вопроса.

Он, правда, и сам по телевизору смотрит только футбольные матчи, а вот его тетка и мама весь день увлеченно проводят за сериалами.

– Телевизор? – на лице хозяйки не отразилось никаких эмоций. – Я больше люблю цветы.

Телевизора в этом доме точно нет. Убедился Мурат и успокоился: иностранка, вероятно, тратит время не на сериалы – она ухаживает за живыми цветами в своем саду.

– У вас очень красиво в саду.

Он посмотрел в окно. Из него хорошо просматривался весь сад и тропинка, по которой он робко пробирался к дому. Скользнул взглядом чуть ниже и заметил на подоконнике маленькую фотографию в массивной рамке. Видимо, когда Мурат вошёл в дом, женщина смотрела на фотографию, а не разглядывала сад. Иначе бы она обязательно заметила его идущим по тропинке. Он немного задержал взгляд на фотографии. Ничего особенного – маленький ребенок с большими глазами. Обыкновенный младенец. Только глаза… Огромные, испуганные. То ли плакал, пока его фотографировали, то ли собирался заплакать.

Он взял бутылку воды и решительно плеснул ее содержимое в стакан, который заботливая хозяйка давно поставила перед ним. Во рту у него пересохло сразу, как только он переступил порог этого дома. Сразу выпить угощение он не решился – непривычная атмосфера вокруг, а самое главное – присутствие этой странной женщины сковывало его. Но жажда стала невыносимой. Мурат большими глотками принялся жадно пить холодную воду

Краем глаза он поймал её взгляд. Она, не моргая, смотрела прямо ему в лицо. Мурат чуть не поперхнулся, и, зажмурившись – теперь он её не видел – допил воду.

– Спасибо. Я пойду.

– Спасибо? За что? Это тебе спасибо. Я здесь совсем одна. А этим утром я оказалась в компании с тобой.

– Вам одной не страшно? – не удержался от вопроса Мурат и сразу подумал о матери – она ведь тоже одна!

– Мне?

Она всё время переспрашивает. И сразу не отвечает на вопросы. Как тяжело с ней разговаривать.

– Не страшно. Страшно, когда не одна, – она, наконец, отвела от него свой взгляд и посмотрела куда-то в стену.

Из её ответа Мурат ничего не понял, но и выяснять, что она имеет ввиду, не стал. Вместо этого решил спросить о детях – плачущий младенец на фотографии заинтересовал его.

– А ваши дети уже выросли? – Мурат выразительно посмотрел на фотографию на подоконнике, даже руку приподнял, жестом указывая на неё, чтобы она поняла, почему он решил задать такой неожиданный вопрос.

– Дети?

Она встрепенулась. Глаза потемнели: из бесцветных превратились в чёрные. Такая перемена в её взгляде не на шутку перепугала Мурата.

– Извините. Просто у моей тётки такой же малыш, как на вашей фотографии. Он не даёт нам спать, – Мурат виновато улыбнулся. – Вот я и решил спросить. Зачем – не знаю, – искренне признался Мурат.

– Ты живёшь с тётей? – в её взгляде пропала чернота, и глаза вновь стали бесцветными.

– Да и с бабкой.

– А родители?

– Отец работает. Они с матерью в разводе. Обычное дело.

Мурату не хотелось говорить с ней о матери, не хотелось показать ей свою грусть. Поэтому он бодро улыбнулся.

– Бедный мальчик?

То ли спросила, то ли посочувствовала она.

– Мне пора.

Не хватало ещё, чтобы она начала его жалеть! Мурат резко встал из-за стола и решительно пошёл к выходу.

– Бедный мальчик, бедный мальчик, – слышал он, пока шёл до двери, да и на террасе ему всё казалось, что вслед ему несётся это её вопросительно-утвердительное «бедный мальчик?!»

«Какой же я бедный? С чего она взяла, что я бедный? Я уже взрослый и самостоятельный. Живу как хочу, ещё и матери помогаю. Могу и не работать, если захочу. А работаю потому, что мне нравится работать на базаре. Если бы не я, у кого бы она тогда ложки купила?

А я ведь забыл ей сказать, что заказ вышел немного дороже, и залога не хватило. Растерялся под её взглядом, про детей зачем-то стал расспрашивать. А возвращаться в этот дом не хочу! В пятницу будет базар – вот тогда и рассчитаемся!»

Решил Мурат.

Но в пятницу она не пришла на базар. Мурат весь день смотрел по сторонам в надежде её увидеть. Напрасно. Собственно, он сам виноват – про деньги ему надо было сказать ей сразу, как только он вошёл к ней в дом и заговорил. И почему, собственно, он решил, что она обязательно опять придет на базар? Может, она вообще уехала. Вернулась к себе в Германию или Голландию. Или ещё куда-нибудь. А он не знает ни её имени, ни откуда она приехала. А если бы и знал – разве это помогло ему сейчас?

В конце концов, невелики убытки! Обидно только, что на таком большом заказе совсем ничего не заработал. А вот деньги ему вовсе не помешали бы, – корил себя Мурат, складывая товар.

Он попрощался со всеми, но домой не пошёл, а свернул на ту улицу, где жила она. Её дом совсем рядом. В дом он не пойдёт, разумеется – просто издалека посмотрит, не висит ли замок на дверях сада, а, может, наоборот, дверь в него распахнута, как в тот раз, когда он приходил к ней. Если висит замок, значит, она уехала. А если замка нет, тогда он развернётся и как ни в чем не бывало пойдёт к себе домой, а потом, может… Что он сделает потом, где он найдёт её, и как расскажет о том, что она должна ему денег, Мурат не знал. Он совсем запутался.

Сначала он шёл довольно бойко, а потом замедлил шаг: калитка в сад, похоже, приоткрыта. С такого расстояния сложно быть уверенным в этом. Он решил подойти ещё ближе, чтобы убедиться в том, что калитка и правда распахнута, и в саду находятся не работники, которые тщательно убирают дом после отъезда его хозяйки.

И тут он увидел её. Она стремительно появилась из калитки и шла ему навстречу. Между ними – небольшое расстояние. Надеяться на то, что она его не заметит, глупо: она уже подняла своё лицо и, похоже, посмотрела на Мурата. Он вздрогнул. Женщина стремительно приближалась.

– Мурат?

Она внимательно смотрела на него. Сегодня у неё серые глаза, далёкие и холодные, как звёзды.

– Я мимо шёл, – Мурат пожалел о своей затее – он вновь оцепенел, ему стало неловко, что оказался здесь, и теперь нужно как-то начать разговор о деньгах.

– Я не была на базаре. У меня сегодня день скорби. В этот день я избегаю скоплений народа. И вообще, людей. Но ты – ребёнок.

Мурат покраснел: «Ребёнок. Сейчас ещё добавит – бедный!»

– Поэтому для тебя я могу сделать исключение.

– А что… что у вас случилось? – превозмогая охватившие его сначала раздражение, а потом и робость, спросил Мурат.

– Мой ангел. Он улетел, – торжественно, но при этом весьма загадочно произнесла она.

– Ангел? – протянул Мурат и посмотрел ей в глаза, пытаясь понять: шутит она или нет.

Но её глаза, как всегда, ничего не выражали – пустые и немного отрешённые.

Чудная она всё же. Говорит о каких-то ангелах… Возможно, она называет ангелом того ребёнка, фотографию которого он видел у неё дома?

– Ваш ангел – это тот мальчик на фотографии? – Мурату хотелось услышать немедленное подтверждение внезапно посетившей его догадки.

– Да, – коротко ответила она, и взгляд её из ничего не выражающего стал колким.

– А куда он улетел? – тихо спросил Мурат, силясь понять смысл её слов. Да и жалко ему стало того малыша с огромными глазами. Что с ним произошло?

– Ангелам хорошо на небе. На земле – ад.

Опять загадки. Мурат ничего не понимает. А она, похоже, никуда не спешит и сегодня немного разговорчивее, чем обычно. Самое время сказать ей о долге.

– Когда я заходил к вам, я забыл сказать, что ваш заказ вышел дороже… – начал было Мурат.

Но она перебила его.

– Да, ложки, конечно! Хорошо, что ты мне о них напомнил. Я должна сделать тебе ещё заказ. Вилишь ли, у меня свой магазин в Германии. Мне нужно много, очень много ложек, – она замолчала, опустила глаза, а потом добавила:

– Приходи ко мне завтра. Если у тебя нет важных дел, конечно. Я заплачу всю сумму сразу. Договорились?

Мурат быстро кивнул головой, а женщина, не попрощавшись, опустив голову и глядя себе под ноги, побрела дальше.

Опять он согласился! И отчего-то сердцу стало тяжко. Будто руку ему кто-то на грудь положил и сдавил в том месте, где у Мурата сердце. Но никакой руки нет, а Мурату тем не менее плохо, и муторно у него на душе. Может, устал? Или ест мало? Мать, вон, сказала, что он похудел. Или дело в этих ложках, вернее, в этой иностранке? Есть в ней что-то непонятное, поэтому, может, хоть и чудно и боязно, но его странно тянет к ней. И мальчик тот, ангел ее, куда мог улететь? А глазища у него какие…

Мурат спешил домой. От жары и духоты, что были на базаре – а, может, и после этой встречи – у него разболелась голова. Поэтому на стадион он решил не ходить: пускай мальчишки без него мяч по полю гоняют.

Тётка его тревожного состояния не заметила – у неё в гостях были соседки. И Мурат быстро прошмыгнул мимо всех на террасу. Там сел на пол, спиной облокотился на бетонную стену. Прямо над его головой навис зелёный лиственный купол: виноградная лоза плотно обвила террасу, крепко зацепилась усиками за натянутые вдоль террасы железные прутья. Теперь лучи предзакатного солнца сюда не проникали, и Мурат устроился в тени, почти в прохладе. Хорошо сидеть здесь. Тихо. Он вытянул ноги. Одной ногой упёрся в таз, который с шумом отъехал, и из него высыпались бледно-салатовые листья. Видно, тётка сарму* собралась делать – вот и листьев свежих нарвала, сложила в таз. Надо бы собрать разлетевшиеся листья. Но Мурат так хорошо устроился, что ему совсем не захотелось шевелиться. И дрёма, похоже, накатила на него. Если бы не этот навязчивый шум – «цвырканье» цикад в саду – он тут же и заснул бы. Не жарко им, что ли? Или, наоборот, от жары так шумят, жалуются, что как только появились на свет, сразу оказались в жаровне. «Ад на земле», – вспомнил он слова иностранки. Ерунда, конечно! И вообще, он не хочет сейчас думать о смысле её загадочных слов. А чтобы совсем отвлечься, Мурат начал рассматривать виноградные листья на первый взгляд такие похожие между собой, но, если хорошенько присмотреться – отличающиеся друг от друга. В какой-то момент ему начало казаться, что это вовсе и не ветки лозы, а… руки. Орава людей протягивала к нему свои руки: у кого-то ладони были зажаты в кулак, у кого-то – открытые, есть и совсем крохотные ладони, с маленькими детскими пальчиками. Под монотонное стрекотание цикад Мурат и не заметил, как веки отяжелели, и он задремал…