Ради тебя
Забежав в подъезд, прижал Ингу к холодной стене и просунул правую руку под спортивную кофту.
– Хочу тебя, – прошептал ей прямо в губы. – Ты промокла.
– И ты, – голос тихий и дрожит. – Идем, Поляков. Мало того, что раненный, еще и заболеешь.
– А ты меня лечить будешь. Ради этого я готов болеть вечно.
Мысли об Игоре улетучились, но почему-то в голове прочно засели слова Андрея. Об этой девочке, которая пришла к Большому заказать тех, кто убил ее брата. Смелая девчонка. Но так не должно быть.
В доме было прохладно, но Инга сразу же включила два электрических обогревателя.
Я приблизился к ней и стянул кофту с соблазнительного тела.
– Поляков, терпение – не твоя добродетель?
– Не-а, – выдохнул, накрывая губами сосок девушки.
В штанах стало тесно. Потянул рукой за молнию на брюках, и тут же услышал трель дверного звонка.
– Зашибись! – резко дернул кофту девушки вниз. – Иди в спальню и переоденься в сухое. Я открою.
На пороге стояли Большой и Рустам.
– Привет, Поляк, – Гена протянул огромную ладонь. – Рад видеть тебя. Как оно? Болит? – мужчина указал на зафиксированную левую руку. – А ты удивил. Красавец! Настоящий боец. Такие мне нужны.
Гена достал из под кожаной куртки какие-то бумаги.
– Это подгон от братвы. Я так понял, что ты жениться собрался?
– Да, – немного напрягся, ожидая упреков.
– Самвел дочку обратно не пустит. А вам жить где-то нужно, верно?
– У нас есть где жить, – обвел взглядом двушку.
– Да. И теперь эта хата полностью твоя. Мы ее выкупили. Тачку тебе Рустам дарит.
В этот день я стал счастливым обладателем собственной квартиры и машины. Второе радовало сильнее. Черная красавица манила к себе еще у части.
Инга вела себя странно. На ласки не отвечает, ссылаясь на усталость и я оставил попытки овладеть ею. Понимал, что ей сейчас не до этого. Мысли об отце и матери не давали покоя любимой.
– Поговори со мной, – обнял и крепко прижал к груди.
– Не могу. Чувство вины жрет изнутри, понимаешь? Дим, а если бы он убил тебя?
– Ну вот. Снова сырость развела. Не убил бы. Ты сама себя жрешь, понимаешь? Я же сказал, что простил. Этого недостаточно? Ты понимаешь, что каждый раз, вспоминая Игоря, ты даешь мне повод снова сомневаться?
Встал с кровати и вышел на кухню. Инга вышла следом.
– Голоден?
– Нет! Иди спать.
Утром заехал Рустам.
– Дела не ждут, Поляков. Надо съездить на кладбище. По вашим обычаям, после похорон приезжают на следующий день. Вчера дождь был, потому сегодня поехали.
– Верно, – тихо ответил. – Так принято. Завтрак везут. Так что за семья?
– Парни Гены крышевали их небольшой бизнес, да не углядели. Там ларек был и точка валютная. Сожгли все к чертям. Залетные какие-то. Но у семьи остались долги. Вот таких ситуаций быть не должно.
До кладбища ехали всего минут десять. Как оказалось, поселок был совсем рядом с моей квартирой. Дождя не было, но небо заволокло серыми тучами. Холодно и тоскливо.
Свежая могила находилась прямо у входа. Людей было много. Женщина в черной косынке горько плакала, а мужчина лет пятидесяти обнимал ее.
Но я искал глазами девочку. Она сидела у соседнего памятника. Спортивные штаны и короткая джинсовая куртка. Совсем не по погоде одета. Смотрит в пустоту. Длинные темные волосы треплет ветер. Но она продолжает сидеть, крепко вцепившись тонкими пальцами в деревянную скамейку с облупившейся зеленой краской.
Рустам подошел к могиле и обнял женщину. Маму погибшего паренька. Я посмотрел на фото и слегка побледнел. Он был чем-то на меня похож. Также улыбался, прищурив глаза. Фото было черно-белым, но новым. Мать парнишки засуетилась.
– Поешьте, ребята. Помяните моего Димочку, сыночку моего.
Я дернулся, взглянув на табличку. Яворский Дмитрий Александрович. Какое жуткое совпадение. Имя и отчество. Даже дата рождения. Разница всего в пару дней.
Я опрокинул рюмку водки и с трудом проглотил кусок сала. Взгляд снова переместился туда, где сидела девочка.
Огромные глаза цвета хорошего коньяка. Нос с небольшой горбинкой. Уже сейчас было видно, что вырастет красавицей. Она была чем-то похожа на Ингу, только младше. Намного младше. Наши взгляды встретились, и по моей спине пробежал холодок. Глаза девочки были полны недетской ненависти.
Я подошел к Рустаму и кивком головы попросил отойти в сторону.
– А то, что произошло с бизнесом семьи, связано с гибелью парнишки? Мы можем найти тех, кто убил?
– Тут сложнее, Дим. Пацана не братки шлепнули. Патруль. За две сотни. Били, как тряпичную куклу, на глазах у сестры. И никто не помог, хотя людей полно было. В общем, останутся безнаказанными. Мать пытается добиться справедливости. Я лично возил ее в прокуратуру. Но, сам понимаешь, ворон ворону глаз не выклюет.
– То есть никого не накажут?
– Получается, что так. Знаю, тебе сложно это понять, но тут мы вообще бессильны. Максимум, что могли, сделали. Место хорошее выкупили, памятник поставим. На этом все. Будем искать тех, кто сжег ларек, но и тут засада, брат. Никто не знает, кем они вообще были.
– А девочка? Рустам, а как же девочка? Ей кто поможет?
– А как ей помочь? – друг пожал плечами. – Какое-то время Шаман присматривать будет, чтобы ничего не случилось. Так, покатается рядом с ней. Если никто не появится, оставим их в покое.
Прежде чем выйти с кладбища, я вновь взглянул на девчонку. Та словно почувствовала на себе чужой взгляд и подняла голову. Наши глаза снова встретились, и я поежился. Черная безысходность и пустота. Больше ничего не видел в ее детских глазах.
– Как ее зовут? – тихо спросил Рустама, усаживаясь на пассажирское сиденье его внедорожника.
– Настя, кажется, – друг поморщился. – Понимаю, Дим. Жалко девчонку, но мы свое дело сделали. Все, поедем. Самому хреново.
Высадив у дома, приятель похлопал меня по спине.
– Иди к невесте, Поляков. И забудь ты эту девчонку.
Я кивнул и вошел в подъезд. Легко сказать, а вот сделать будет гораздо сложнее. Понимал, что ничем не могу помочь. Знал, что больше не увижу ее. Но эти глаза будут еще долго меня преследовать.
Глава 12
Ночью снова началась гроза. Я стоял у окна, по которому скатывались крупные капли, и смотрел, как голубые молнии разрывают небо на части.
Осень полностью вступила в свои права. Я был безумно благодарен Большому за квартиру. Теперь мне действительно было ради чего жить.
Инга все так же продолжала всячески избегать меня. Но вместо того, чтобы подойти к ней, обнять и заставить просто поговорить, я думал о маленькой девочке. Зараза. Прочно так засела в голове. Эти глаза, выражение лица. Совсем маленькая, даже фигурка мальчишеская, но было в ней что-то необычное.
– Ты долго будешь меня избегать? – голос Инги подействовал как оплеуха, а образ девочки, словно дымка, развеялся. – Я что, предмет интерьера?
– Вообще-то избегаешь ты меня, роднуль. Я стараюсь не давить на тебя. Понимаю, что тебе сейчас несладко.
– Пофиг мне, если честно, Дим. Устала от отца, от этой жизни ненормальной. Может быть, ты все-таки сядешь и взвесишь все «за» и «против»?
– Ты о чем?
– О роде деятельности. Сидеть дома и дрожать от страха, что с тобой что-то случилось? Я не о такой жизни мечтала, Поляков. Вернись к истокам наших отношений. Ты грезил Мореходкой, а я представляла себя женой моряка.
– И желательно дальнего плавания? – я все так же стоял к ней спиной и сейчас крепко сжимал пальцами подоконник.
Вот точно так, как девочка Настя сжимала лавочку зеленого цвета. Не понимаю, зачем я снова возвращаюсь к неприятным воспоминаниям? Хотя нет. Настя мне понравилась, напомнила сестру. Сама ситуация была горькой. Никогда не думал, что я все еще способен на сострадание.
– Инга. Вопрос решен. Я не заставляю тебя насильно быть со мной. Если ты сейчас решишь, что такая жизнь не для тебя, то поверь мне, я не стану останавливать, – правая рука сжалась в кулак, и сильно хотелось разбить стекло. – Можешь прямо сейчас собрать барахло и свалить. Правда. Больше нет сил тебе что-либо доказывать.
Брюнетка тут же оказалась позади меня и просунула прохладные ладони мне под футболку, обнимая за поясницу.
Лицо девушки уткнулось в спину, а ловкие пальцы уже оказались на поясе брюк. Секунда – и ремень щелкнул пряжкой. За ним пуговица, а после шуршание молнии.
Резко дернув за здоровое плечо, Инга развернула меня к себе лицом и опустилась на колени.
И снова укол ревности. Стоит профессионально, как Аллочка в сауне. Скольких же ты так ласкала, любимая? Эта фраза крутилась на языке, но предпочел молчать.
С самого моего дембеля было ясно, что эти отношения тянут нас обоих на дно. Но я эгоист. И понял это не сразу.
Сложно было представить, что эта красавица достанется кому-то другому. И это было моей ошибкой. Я не умел отпускать людей. А стоило бы научиться.
Рот Инги сводил с ума. Настоящая профессионалка. Она смаковала возбужденную плоть, закатывая глаза. Но почему-то вид ее блаженного лица вызывал дикое отвращение.
Слегка оттолкнул ее и повалил на пол. Но прежде чем поцеловать, как-то машинально вытер ее губы ладонью. Она дернулась и посмотрела на меня испуганными глазами.
– Я сделала что-то не так, Дим? Тебе не понравилось?
– Все в порядке, просто не привык к такого рода ласкам, – солгал я девушке. – Ты ж сама говорила, я колхозник.
– Я никогда не говорила такого, – попыталась вырваться девушка. – Тебе просто противно!
– Не-а, – руки прокладывали путь под ее домашнюю кофту.
Нащупал полную грудь, что идеально поместилась в ладони. Девушка выгнула спину и облизнула губы.
– Хочу тебя, – тихо и хрипло прошептал, удобно устроившись сверху. – Неудобно с этой рукой. Мне тебя мало. Понимаешь?
– Тогда с ними ты этот чертов фиксатор, я соскучилась!
Стянув бинт, провел пальцами по ее плоскому животу.
В сексе ей пока равных не было. Горячая, необузданная, дикая и моя.
Судорожно дергаясь, избавились от одежды. Холодный пол немного напрягал, но не столько, чтобы я сейчас мог остановиться или увести ее в спальню.
Осторожно поднял вверх ее руки. Торопиться совсем не хотел. Я собирался получить все, что она отняла за два года. Все, что давала козлу Игорьку, извиваясь под ним, как шмара. Я хотел ее мучить и наказывать, но при этом сам получал какое-то дикое удовлетворение.
Она не сопротивлялась. Покорно закинула руки за голову и прикусила губу, глядя прямо в мои потемневшие глаза.
Руки осторожно чертили узоры на ее смуглой и нежной коже, а губы прокладывали путь к груди, от самого низа живота, поднимаясь к аккуратному пупку. Я провел языком по ребрам, и она взвизгнула, слегка покраснев.
Видимо, ее не так ласкали. Точнее, вообще никак. Только использовали, но не любили.
Игра продолжилась. Больной рукой нащупал на спине застежку красного кружевного бюстгальтера и вдруг вспомнил Аллку. Точнее, не ее саму, а чулочки с кружевами и красивым поясом.
Неохотно приподнялся на локтях, оставив девушку на полу, и с интересом заглянул в карие глаза, которые заволокло мутноватой дымкой похоти.
– Почему остановился? – выдохнула Инга, стыдливо пряча обнаженную грудь ладонями.
Тоже мне, скромница. Резко одернул ее руки.
– У тебя есть чулки?
– Естественно. А зачем они мне сейчас?
– Я хочу, чтобы ты их надела. Только их и пояс. Больше ничего.
– Какое странное желание, – хихикнула брюнетка, но все же встала и, виляя аппетитной задницей, скрылась в спальне.
Она рылась в своих сумках, которые не до конца разобрала довольно долго. Казалось, что я уже ничего не хочу. Но спустя десять минут появилась в дверном проеме спальни в черных чулках и кружевном поясе.
– Фух! – выдохнул, протерев глаза. – Оставайся там.
– Резинку не забудь, – промурлыкала, словно кошка, и повернулась задом, проводя рукой по стене.
– Никакой резинки, Инга. Это вообще не в кайф. Ты меня обламываешь, а я этого не люблю.
Медленно ступая по прохладному полу, не стесняясь собственной наготы, я дошел до спальни и протянул ей руку.
Уложив на кровать, задрал ноги вверх и впервые позволил себе нечто новое. Я ласкал ее ртом. Хотя знал, что среди парней существует правило и на этот счет. Такого рода развлечения считались чем-то мерзким. Не по понятиям.
Вот только срать мне было сейчас на блатные законы. Я занимался любовью со своей женщиной в собственной квартире. И никому об этом знать ненужно.
Она слегка напряглась и сжала ноги.
– Может, не стоит?
– Еще как стоит, – хмыкнул, растянул лицо в улыбке и, поиграв бровями. – Расслабься, маленькая, и плыви по течению. Слышишь? Есть только ты и я.
Она хваталась пальцами за мои волосы и больно тянула, но крепче прижимала голову к совсем влажной плоти.
Но это не было концом. Я хотел получить еще больше. Резко отстранился. Дернул ее на себя и перевернул на живот.
Она стояла на коленях в унизительной позе, слегка оттопырив зад. Чулки сводили с ума, как и смуглое тело. Надавил рукой на ее спину, которая покрылась мелкими бисеринками пота. Девчонка так красиво и грациозно изогнулась, давая мне возможность полностью слиться с ней.
Входя всей длиной, не мог отвести взгляда от ее ног в черных чулках. Хоть в чем-то от Аллы была польза.
Сначала движения были медленными и мучительными. Проникая все глубже, ловил нехилый такой кайф. Теперь уже чулки не интересовали. Только девушка, что цеплялась пальцами за светлую простыню, словно боялась упасть.
Ее слегка приглушенные крики и всхлипы доводили до отчаяния. И я снова проникал в нее настолько глубоко, насколько это было возможным.
Стоны девчонки превратились в хаотичное похрипывание. Уже несколько раз я чувствовал, как сокращаются ее мышцы, но сам оттягивал момент кульминации. Мне хотелось заставить ее плакать.
Она снова вильнула бедрами. Шлепнул по упругим ягодицам, с удовольствием отметив, как покраснела кожа. Инга вскрикнула, но не от боли. Этот крик был похотливым и диким. Я схватил ее за волосы и слегка потянул на себя, достигнув самого пика. Она пыталась вырваться, но я не позволил и излился в нее до последней капли.
И в этот момент в стену кто-то стукнул, и я услышал голос какого-то мужика.
– Можно потише, – старый козел, скорее всего, сидел, приставив ухо к стене. – В доме стены тонкие. Трахайтесь на кухне!
Я упал на мокрое от пота тело любимой женщины и громко захохотал.
Инга содрогалась подо мной в беззвучном смехе. Прикусив кулак зубами.
Спустя несколько минут мы выбежали из спальни, не прекращая ржать. Я затащил Ингу в душ и открыл кран. Ледяная вода привела в чувства моментально. Я крутил кран, который по идее, должен был включать горячую воду, но это не помогло. Инга широко распахнула глаза, намыливая мне спину.
– Поляков, ты сумасшедший? Тут колонка!
– Могла бы и включить, – хохотал я. – Мне не привыкать, а ты заболеешь.
Наспех смыв с себя остатки бурно проведенного времени, мы вышли на кухню. Инга накинула розовый халат, а мне бросила спортивные штаны.
– Чай будешь? – лицо девушки сияло.
– Из твоих рук даже яд, – я дернул ее на себя и усадил на колени. – Чем занималась?
– Телевизор, поход по магазинам и готовка. Примерная домохозяйка.
– Чем накормишь? – губы снова опустились на ее шею.
Мне действительно было мало этой девушки. Не в том смысле, что хотелось еще кого-то. Просто казалось, что никогда не смогу насытиться ею.
– Отпусти, иначе голодным останешься, – Инга встала с колен и поставила чайник на плиту. – Я купила разный, но в пакетиках. Какой будешь?
– Любой, – улыбнулся, но уже чувствовал, как ноет плечо.
Инга отвернулась, а я прикрыл глаза и чуть не заорал. В голове, словно наваждение, снова маячило лицо Насти Яворской. Чтоб ей пусто было. Девчонка глубоко пробралась, и это нехорошо.
Глава 13
В конце декабря Рустам пригласил нас на празднование помолвки.
Несмотря на то, что его родители и будущие родственники давно обговорили детали предстоящей свадьбы, мой друг не торопил это событие.
Его невесту, которая носила такое же имя, как его собственная мать мы до сих пор не видели.
– Как я выгляжу? – Инга покрутилась у трюмо. – Все части тела прикрыты?
– Люблю видеть тебя голой, – лукаво улыбнулся, застегивая пуговицы на синей рубашке.
– У людей с Кавказа принято быть скромными, – девушка подмигнула мне. – Волосы лучше заплести в косу.
– Мне больше нравится, когда они струятся по спине.
– Поляков, не ворчи. Мы идем туда, где полно специфической публики.
– Зануда ты. А когда поженимся мы? – я внимательно посмотрел в ее карие глаза. – Инга, два года я ждал. Уже третий пошел, но ты старательно избегаешь этой темы. В чем проблема?
– Ни в чем, – она стыдливо опустила глаза. – Хотела сказать позже, но лучше расскажу прямо сейчас.
Напрягся, ожидая худшего. Последнее время моя любимая вела себя довольно странно. Утром выбегала из комнаты и долго сидела за закрытой дверью ванной.
В таких квартирах, как наша, удобства были смежными. Туалет, душевая и ванна в одном небольшом помещении.
– Поляков, ты только не нервничай. Я была у доктора.
– Ты заболела? Почему не рассказала? Я бы помог.
– Ты уже помог, – она весело рассмеялась и подошла ко мне, обвивая руками шею. – Беременность – семь недель. Ждем маленького Поляка к концу июля.
Замер и схватился пальцами за трюмо. В горле ком. Ладони вспотели. Я с трудом сейчас дышать мог, не то что говорить.
– Дим, ты не рад? – плечи девушки поникли. – Я думала, что это именно то, чего ты хочешь.
Тихо присев на кровать, любимая прикрыла лицо ладонями.
Я впервые заплакал. Просто не знал, что сказать. Медленно подошел к ней и присел рядом на корточки.
– Ты уверена? Инга, это точно?
– Я же сказала, что была у врача. Ошибки быть не может, Поляков. Ты станешь отцом.
– Да! – вдруг заорал я, понимая, что еще никогда не был настолько счастлив. – Твою мать! Я буду отцом! Что же ты молчала? А я все гадаю, что происходит с тобой. Любимая еда вдруг отвращение вызывает. Как только закурю, бежишь от меня, как черт от ладана. Ты должна говорить мне все, роднуль. Так. Нужно срочно начинать ремонт. Поклеим нормальные обои. Поменяем розетки. Тут все старое. Нужно как-то подготовиться. Ой, в сердце колит.
Инга сияла. Девушка испугалась, что не обрадуюсь. Но она даже не представляла, каким счастливым я сейчас был.
– Дим, ты ребятам будешь говорить?
– А ты как думаешь? Естественно.
– Только попозже. Не во время праздника. Восточные не очень любят, когда у них крадут внимание. Это помолвка Рустама. А вы в последнее время с ним не особо дружны.
И это было правдой. После случая с Игорем и еще нескольких разборок с залетными, Большой собрал огромную сходку, где я получил теплое местечко. Теперь не я работал на Рустама, а наоборот.
И лгать не стану, я не жалел об этом. Я шел вперед по так называемой карьерной лестнице. И стремительно.
Рустам был неплох, но я лучше.
И снова вспомнился отец. Я понимал, что хотел бы его одобрения. Но, скорее всего, он бы вообще не был бы рад тому, кем я стал. А мне даже не исполнилось двадцати одного года.
Рустам, естественно, не был счастлив от такого рода перемен. Мы работали вместе, но друзьями, как раньше, не были. И оба гордые. Ни один из нас не подошел ко второму, чтобы поговорить. И это было плохо.
– Ты сегодня выведи Рустама и поговори. Так нельзя, Димка. Я же вижу, как тебе хреново. Ты получил, что хотел. Тебя уважают. Но когда взлетаешь, не забывай, с кем ты ползал.
Инга все сильнее въедалась в мою кровь. Если нужно было уехать на несколько дней, ее отсутствие становилось ломкой. И любовь к ней была похожа на одержимость. А еще недоверие и постоянный страх.
Но я сам выбрал эту жизнь и все больше тонул в ней. Мне нравилось видеть страх в глазах тех, к кому мы приходили «поболтать» о своих подопечных.
Под нами работало довольно много бизнесменов. Маленькие торговые точки и более крупные. Такие как кафе и ночные клубы.
– Знаешь меня как облупленного, – осторожно обнял ее, словно боялся навредить крошечному человечку, который рос внутри ее тела. – А когда появиться брюшко?
– С темы не соскакивай, Поляк, – хмыкнула Инга. – Мы говорим о Рустаме.
– А ты общайся, как обычная девушка. Что за жаргон? Тебе вообще не идет.
– Постараюсь научиться. С детства слышу это, понимаешь?
– Наш ребенок этого слышать не будет.
И снова вспомнил Лешку и Раю. Да и мать тоже. Неважно, как она относится ко мне. Больно, конечно, осознавать, что ненавидит, но этого я изменить не в силах.
– Ладно, пальто надень и будем двигать, – поцеловал девушку в длинную шею. – И ты права. Я поговорю с Рустамом. Подарок прихватила?
– Обижаешь, – Инга указала на красиво упакованную коробку. – Я за этот сервиз чуть не подралась. А серьги восточные девчонки любят. Невесте Рустама понравится.
Сервизы, вазы, ковры доставали по блату. Хорошие золотые украшения стали редкостью. Если нужно было что-то действительно качественное, приходилось трясти всех знакомых. Теперь их было достаточно много.
Середина девяностых. Все давалось с трудом. Многие люди оставались без работы. Идешь по рынку, а там учителя сапогами торгуют. Потому что зарплата копеечная, а жрать охота всем.
Ресторан «Жемчужина востока» находился у парка «Славы» на перекрестке Суворова и Ушакова. У входа нас встретил молодой парень, который взял верхнюю одежду.
– Это лакей? – наклонился и тихо спросил Ингу.
– Можно и так сказать. Увидишь. Тут все будет бросаться в глаза. Кавказские любят понты.
В коридоре стояли Рустам, Шаман и Андрюха. Наш будущий жених нервно дергался и курил одну за одной. Отправив Ингу в зал, я двинул к ребятам.
– Рустам, можно тебя на пару слов?
– Нужно! – парень выглядел взволнованным. – Увезите меня. Я не хочу жениться.
– Так это еще не свадьба, – как-то странно улыбнулся Дыбин и за спиной Рустама скорчил страшную рожу и почему-то указал на верхнюю губу, изображая усы.
Вывел приятеля на морозную улицу. Перед праздниками народа в городе было полно. До Нового года оставалось несколько дней.
– Рустам, братишка, я к тебе с не очень приятным разговором. Я понимаю, что ты возлагал на меня огромные надежды, но, скорее всего, я уйду из группировки. Прости, – я был намерен сдержать обещание.
– Не понял? Ты долго думал, прежде чем огорошить меня охренительной новостью? Дим, нас уважают. Нас боятся, мать твою! А ты решил все бросить? И как я буду тянуть это?
– До меня справлялся. Я же вижу, что ты не особо рад, что я скакнул через твою голову. Я не собирался тебя подсидеть, потому уйду к Большому.
– Да хрен тебе! – парень порывисто обнял меня. – Ты мой брат, Поляк. Мне за счастье с тобой работать. Да, не скрою, я предполагал, что стану во главе, но ты с этим справился лучше, и я это принял.
– То есть никаких обид?
– Я че, обиженный? Это оскорбление, – заржал Рустам. – Ты нормально себя чувствуешь? Че ты дерганый такой?
– Расскажу, но потом. Сегодня твой день, братуха!
Сзади подбежал Дыбин. Этот парень был довольно крупным, но вел себя как клоун.
– Пацаны! Дайте я вас обниму. Как давно мы втроем не оставались. Может, после праздника в клуб и по девочкам?
– Я пас, – прикусил губу, мечтательно закатив глаза. – От Инги ни на шаг.
– Ой! Можно подумать! Один разок налево можно. И два тоже.
– Эй, Поляков, мы не зайдем в зал до тех пор, пока не скажешь, почему ты бледнеешь, как барышня в корсете, мать твою! – Рустам пощупал мою спину. – Проверил на наличие бабского предмета гардероба.
– Ладно, скажу. Только не орите. Это тебя, Дыба, касается. Ты постоянно громко выражаешь эмоции. В общем, Инга ждет ребенка.
Я замер, парни тоже, но спустя секунду оба заорали, как притрушенные.
– Да ладно? Ну красава! – орал Дыбин.
– Папашка! Димон, это же потрясающая новость. В нашем полку прибыло. Твою, мать, Поляк. Красавчик! Мы должны это дело обмыть, – голосил Рустам.
Остальные парни стояли у окна. Так всегда было. Каждый знал, что нас троих связывает нечто большее, чем работа в группировке. Мы были не друзьями, а семьей.
Дыбин жил в трешке в районе текстильного комбината со старенькой матерью. И каждый раз, приходя к нему, я чувствовал себя как дома. Мать Рустама тоже любила меня как сына. Еще с армии. Вот только я хотел увидеть свою. Неважно, как она относится ко мне. Я не перестал любить ее.
Покурив еще по одной, обнялись и подошли к своим ребятам.
– Шаман, – я огляделся. – Ты у входа присядь, ладно? Мне нужно, чтобы все прошло сегодня тихо.
– Не вопрос, Дим. Мышь не пробежит.
И я знал, что на каждого из моих парней можно положиться.