Ради тебя

Глава 9

Открыл глаза, а в комнате совсем темно. Проспал до самого вечера. В окно заглядывала полная луна. Почему-то стало тоскливо.

Вспомнил отца. Было полнолуние, и он повез меня на рыбалку в область. Мне тогда и десяти не было.

Отец был по-своему строг, но лишь потому, что хотел воспитать во мне мужчину. Занятия спортом, утренние пробежки, ледяная вода по зиме прямо во дворе дома в мороз.

С самого детства он закалял мой характер. Готовил ко взрослой жизни.

– Жизнь, сынок, полное дерьмо. Вот подрастешь, окончишь школу и поймешь, о чем говорю. И я хочу, чтобы ты был готов к ударам судьбы. Так сказать, встретил их вооруженным.

Тогда я не понимал его. Иногда он давал мне затрещины, если я чудил. А кто в детстве не косячил? Да нет таких. А теперь отца нет, а мама видеть меня не желает. Страшно это. Сколько не храбрись и не доказывай миру, друзьям и просто знакомым, что тебе плевать, все равно больно.

Вспомнил Лешку и Раю. Как они? Чем занимаются? Вспоминают обо мне?

Протер глаза и встал с кровати, тихо ступая по прохладному полу. На улице похолодало. Осень все-таки. В это время года почему-то грустно. Природа замирает, а вместе с ней и я.

В гостиной работал телевизор. На диване, скрутившись комочком, уснула Инга. Большие часы на стене тихо тикали. Присмотрелся, стараясь не разбудить девушку, подошел к часам. Уже одиннадцать. Неплохо я оторвался. Никогда не спал вот так, как сейчас. Крепко и без снов.

– Дим, проснулся? – Инга резко села на диване и подняла вверх руки, потягиваясь. – Я уснула. Который час?

– Скоро полночь, малыш. Пойдем. В спальне кровать удобная. Смотри, как скрутилась на этом диванчике.

Руками обхватил ее тоненькую талию и резко дернул на себя. Отодвинув волосы, легонько поцеловал в шею. Кожа Инги тут же покрылась мурашками.

– Голоден?

– Ага, – одна рука стянула с нее спортивные штаны.

Пробрался под тонкое кружево трусиков, лаская пальцами. Девушка всхлипнула, прижав мою руку сильнее.

– Я всегда хочу тебя, – прошептал, уткнувшись в ее макушку. – Достаточно только на тебя посмотреть, и башню сносит.

– Знаю. Тогда возьми то, что хочешь, – улыбается лукаво, ведьма.

Настоящая соблазнительница. Скольких же ты вот так заводила? Хочу спросить, но вспоминаю, что сам предложил начать с чистого листа. Вот только ревность – гнусное такое чувство. Проникает в каждую клетку воспаленного мозга. Заставляет корчиться в муках.

Толкаю ее на диван и полностью стягиваю штаны. Она смеется как-то похотливо. Точно, ведьма! Тянет на себя, шаря руками по спине. Не помню, я уснул без футболки или она ее стащила?

Голова все еще гудит, но мне плевать. Хочу ее. Свою девочку, которая снилась ночами.

Вхожу резко, без какой-либо защиты. Она дергается и отталкивает.

– Что-то не так?

– Да. Давай не будем торопить события, Дим. Надень резинку. Нет желания сейчас становиться матерью. Успеем.

Накрываю ее рот поцелуем. Терзаю пухлые губы, кусаю их, оттягиваю нижнюю. Язык скользит по ее небу. Она снова тянется ко мне. Никаких резинок. От них вообще нет того кайфа, который должен быть. Я не хочу, чтобы между нами были преграды.

Переворачиваю ее на живот. Она сама раздвигает ноги, выгибая спину. Красиво, грациозно. Двигается, как настоящая восточная красавица, словно танцует танец.

Вхожу медленно, заставляя ее тихо постанывать. Руки девчонки цепляются за диван, когда ускоряюсь. Больше ничего не соображаю. Дикое желание. Какая-то звериная страсть. Она что-то выкрикивает, но я не слышу. Хватаю за волосы, тяну на себя и вхожу всей длинной. Она кричит, кажется, просит остановиться, но не могу.

Вспоминаю Игорька. Вот также и под ним визжала? Тогда мне можно гораздо больше. Она моя. Пусть привыкает. Нежности нет, только страсть и похоть. Желание обладать этим телом. Дергаюсь в последний раз, но крепко держу ее за красивые ягодицы. Излился в нее. Доволен.

– Поляков, ты сумасшедший, – уже не кричит, а смеется. – Ты реально дикий. Это не то, что было раньше.

– Что не так? Ты любила заниматься любовью со мной.

– То, что было сейчас не назовешь любовью. Ты тупо оттрахал меня. При чем жестоко так. Дим, я даже не кончила, – губы дует. – Но мне понравилось. Есть в этом что-то первобытное.

– А ты ждала нежности? В другой раз.

Шлепнул по попе и вышел из нее. Бедра девушку измазаны. Она так и стоит на четвереньках, заставляя хотеть. И вдруг понимаю, что мне противно. Стоит, как шалава последняя. По ногам течет. Трусы даже не стянул с нее.

– Я в душ. Ты со мной?

– Естественно, – словно кошка мурчит.

Что-то не так. Может, ну ее к черту и прав Рустам? Девчонок в городе пруд пруди. Но нет. Мне нужна именно эта. Я сам себе слово дал, что она от меня никуда не денется.

– Ты лучше на стол накрой. Жрать хочу.

– Дим, что-то не так?

– Все отлично, малыш. Просто мысли одолели.

– Обо мне?

– Земля не крутится вокруг тебя!

Не понимаю. Сам простил, а веду себя как тварь. Смотрю на нее, и сердце сжимается. Она села на пол, прижала коленки к животу и подбородок на них удобно устроила. В темноте вижу, как дрожит губа, а по щекам слезинки катятся.

– Эй, солнышко. Я мудак, знаю. Пойдем. Поможем друг другу, а? Я реально перегнул.

Девушка улыбнулась, протянула мне ладошку.

– Идем, горе ты мое. Спину, потом снова обработаю.

Горячая вода стекает по обнаженным телам. Теперь я хочу просто приласкать. Быть нежным. Вспомнить, что заставило ее полюбить. Пушистой мочалкой вожу по полной красивой груди. Тела вновь сплетаются.

Обхватила ногами талию. Снова вхожу, но теперь нежно. Двигаюсь осторожно. Она ловит ритм. Глазки закатились. Губу кусает. Такая родная. Самая любимая. Понимаю, что приступ ревности отпустил. Вот сейчас все как нужно.

На часах два ночи. Сидим на кухне, чай пьем.

Девушка хозяйственная. Вымыла все, пока я спал. Наготовила.

– Когда ты успела? – проглотил ложку супа с курицей. – Готовишь потрясающе.

– Этому нас с малых лет обучают. Армянки все такие.

– Но ты не армянка. Только по отцу ведь.

– Да. Потому, наверное, и испорченная. Поляков, ты когда-нибудь меня простишь?

– Не начинай, – подмигнул, доедая суп.

Встал из-за стола и поднес тарелку к раковине. С детства приучен прибирать за собой.

– Ну вот еще, – Инга тихо рассмеялась. – Посуду я и сама могу помыть. Спать хочешь?

– Хочу. Утром покажешь, где у вас шмотки продают. И ювелирный. Кольцо тебе куплю.

– Как в фильме? Помолвочное?

– Да. Думаю, так правильно будет. Учти, ты согласилась выйти за меня.

– И не передумаю.

Утром вышли из дома, взявшись за руки. Ночной кошмар отпустил окончательно и стало стыдно перед ней за эту близость.

– Прости за то, что ночью было. Сам не понимаю.

– Все хорошо, мой сладкий, все хорошо, – девушка осторожно провела ладонью по моим волосам. – Это нервы, Дим. Тебе успокоиться нужно. Понимаю, тебе страшно, но у тебя хорошие ребята. У вас все получится.

Посмотрел на нее, слегка прищурившись. А ведь она права. Я боюсь этой новой жизни. Но тут же вспомнил тот день в армии, когда с ребятами судьба свела. Чтобы эту девушку удержать, нужны бабки. Большие бабки.

За два года в армии успел сдать на права. А теперь, судя по всему, обзавелся машиной. Вольво сверкала на утреннем солнце, и я погладил ее рукой. Эта машина понравилась сразу. Любовь с первого взгляда.

– Ну что? Едем в ювелирный?

– Дим, может, не стоит? Ты даже цен не знаешь. Золото дорогое. Я обойдусь. Когда свадьбу сыграем, купим пару тонких обручалок и достаточно.

– Э нет, моя девочка. У тебя будет это чертово помолвочное колечко! – усадил ее на пассажирское сиденье и пристегнул.

Раз я решил, то так и будет. А еще почувствовал, что я теперь ответственен за эту девушку.

– Дим, я кое-что скрыла от тебя.

– Что еще? – немного напрягся.

– Дим, мне не двадцать два.

– А сколько? – улыбнулся, понимая, что мне плевать на ее возраст.

– Мне двадцать четыре. Давно не девочка. Никто порченое замуж не берет, понимаешь?

– Не смей о себе так говорить и другим не позволяй! – ударил руками по рулю. – Едем. Просто старайся не разговаривать.

Девушка кивнула и уставилась в окошко.

Доехав до центра, вышли у большой улицы, похожей на бульвар.

– Ну вот, – Инга развела руками. – По сути, тут и находятся все крутые магазины.

Ювелирный я увидел сразу. Шикарные витрины усеяны золотом и драгоценными камнями.

– Выбирай и будь добра, не смотри на цены, – я обнял ее за талию сзади, подводя к прилавку с кольцами. – Деньги есть. На все хватит.

В итоге мы купили тонкое аккуратное колечко с маленьким бриллиантом и крошкой. К нему в комплекте шли серьги и кулон.

– Берете весь комплект? – девчонка продавец как-то скептически осмотрела мою одежду и назвала сумму.

Улыбнулся, доставая из кармана пачку денег, отсчитал нужное количество купюр.

– Упакуй красиво, зая! – подмигнул девчонке.

– И никогда не суди по одежке, дорогуша, – Инга сложила руки на груди. – Идем, милый. Теперь нужно бы к папе наведаться.

Мы прошли еще несколько магазинов. Инга не стеснялась выбирать обновки, но не только себе. Мне тоже было необходимо обновить гардеробчик. Если я собираюсь работать с Рустамом, нужно выглядеть соответственно.

По пути увидел магазин игрушек и замер у витрины, рассматривая красивую куклу с белокурыми локонами.

– На игрушки потянуло? – Инга ущипнула меня за ладонь. – Или о детях мечтаешь? Даже не думай, Поляков. Я не готова.

– Вообще-то я хотел купить куклу сестре, но ты мне подкинула идейку, милая.

Я сжал ее ладонь и улыбнулся. Хочу сына или дочь. А может, двоих? Теперь я знал, как привязать к себе девушку. Но куклу Райке все-таки купил.

Я все равно решил наведаться в деревню. Не сейчас, а через месяц точно.

Домой вернулись к обеду. Инга тут же рванула на кухню, изображая из себя примерную невесту.

– Сейчас поедим и сразу к родителям, – девушка просто поставила перед фактом, хотя мне совсем не хотелось ехать к Геворговичу.

Что-то было странным в том, что Игорек вдруг резко метнулся к Рустаму.

– Инга, у отца с бизнесом проблемы?

– С чего ты взял? Наоборот, только в гору дела пошли. Почему спросил?

– Просто, – пожал плечами и отодвинул тарелку с жареной картошкой. – Показалось.

– Когда кажется, креститься положено, – Инга скривилась и, схватив тарелку, высыпала содержимое в ведро.

Через полчаса она уже стояла в шикарном красном платье, что облегало ее идеальное тело, словно вторая кожа. Туфли лодочки и сумочка в тон. Настоящая красавица. На шее висел подаренный мною кулон, в ушах серьги, а на пальчике колечко сверкает.

Делать нечего, пора наведаться к Самвелу, хотя чувствовал, что сегодня в доме невесты что-то произойдет.

Глава 10

Долго уговаривала меня невеста надеть рубаху бордового цвета, которую сама же и купила.

– Дим, все папины мальчики, – голос брюнетки вдруг стал слегка кокетливым. – Носят именно такие рубахи.

– Тем более не надену, – ворчал я, рассматривая безвкусную вещь. – Роба, что ли? Этот цвет как тряпка для быка.

– А должно бы мое платье так действовать, – Инга резко развернулась, покрутив ягодицами.

Волосы разметались по полуголой спине, а после красиво упали на красную ткань платья и смуглые плечи.

– Красивая ты у меня, а платье обычное, – тихо засмеялся, но лгал.

Платье было действительно шикарным, но кричаще сексуальным. Словно мы собрались на молодежную тусовку, а не к моим будущим родственникам.

– Ты б могла надеть что-то попроще? Вот это синее платье с кнопками.

– Фу! Это так, на улицу выходить. Оно мне даже не нравится, – фыркнула Инга и обеспокоенно взглянула на настенные часы. – Милый, да надень уже хоть что-нибудь! Опаздываем. Отец не очень любит это. Пунктуальность он оценит, Дим.

– Если быть откровенным, то мне вообще насрать на то, что он оценит, а что нет.

– Зря. Если собираешься встать прочно на ноги и крышевать рыбные местечки, тебе стоит прислушиваться к папе.

– А мне кажется, что это вообще не должно тебя касаться. Ты слишком сильно стараешься. Успокойся. Я иду к нему не о делах базарить.

Я давно перестал быть нежным. Все чаще замечал за собой некую жестокость. Даже сейчас я мог говорить с ней как-то помягче, но не получалось. Димка Поляков умер. Не знаю, в какой момент это произошло. Может, тогда, когда ударил Витька? А возможно, на рукомойнике, когда бил Тушкана. Но сердце больно сжалось, потому что я лгал сам себе. Я умер в тот момент, когда Леха сообщил об отце. Тогда и появился Поляк.

Я был намерен во что бы то ни стало стать авторитетом. И плевать на то, что из деревни. И начхать на тех, кто был более продуманным. Я знал, что у меня все получится. Я буду получать то, чего хочу, и неважно, какой ценой мне это будет доставаться.

– Все, готов, можем идти, – обнял красотку и резко дернул за платье, потянув на себя.

Та с готовностью приоткрыла рот, подставляя пухлые губы. Обхватив зубами нижнюю, слегка оттянул и языком провел по ее зубам.

– Ты издеваешься? – голос девчонки охрип. – Дим, ты с ума сводишь.

– Это моя реплика. Придумай свою.

Так же резко, как притянул, оттолкнул от себя и открыл дверь.

– Двигай, – грубо как-то, но мне все равно. – Пунктуальность, забыла?

Инга поежилась под моим тяжелым взглядом. Я взял ее за руку и краем глаза заметил, как нервно она сглатывает, губы кусает, а затем и щеки изнутри. Отца боится или меня? Или сразу обоих?

Нет. Хватит. Нужно как-то прийти в себя и перестать срываться. Она заслужила, конечно. Но если я хочу семью, то так быть не должно.

В доме Геворговича играла музыка. Поиграв бровями, взглянул на невесту. Та схватила тонкими пальцами кулон и, крепко сжав, пожала плечами.

– По идее, гостей не должно быть, но у отца случаются неожиданные визиты. Может, что серьезное?

– А музыка на кой хрен? Еще и кавказская какая-то.

– Армянская, – подмигнула Инга. – Делает вид, что почитает традиции.

Позвонив в дверь, облокотился о дверной косяк. Я еще не успел туда войти, но мне уже было скучно до зевоты.

Дверь открыла мать Инги, Ольга Аркадьевна. Миловидная брюнетка лет сорока пяти. Выглядела она гораздо лучше моей матери. И это было объяснимо. Салоны красоты, модная стрижка. Волосы явно крашенные плюс хороший макияж. Не броский, но довольно заметный.

– А вот и моя девочка, – женщина обняла дочь, и я заметил на ее руке свежий кровоподтек.

Интересно, откуда у нее это украшение? Самвел ручонки распускает? А что, это все объясняет. Жену колотит, а сам телок молодых потрахивает. Собака сутулая.

Мы вошли в гостиную, и я слегка замедлился. Нагло развалившись на стуле, возле Геворговича сидел Игорек и гаденько мне улыбался.

– А ты что тут забыл? – я даже не поздоровался с остальными. – Ты не в курсе был, что я приеду?

– Как же не был. Я в курсе всего, что происходит. Я работаю с Геворговичем.

– Да ладно! А что делал у Рустама?

– Почву пробивал. Послали убедиться, что вы для нас не конкуренты.

– Рот заткни и не вякай, – тихо, но довольно доходчиво попросил Игоря седой мужчина.

Я видел его в день нашего дембеля. На своей первой и пока единственной сходке.

– Вечер добрый, Поляк. Я Гена Большой. Не так давно встречались. Ты присаживайся, не стесняйся.

Геворгович как-то взгляд потупил, хотя находился в собственном доме.

– Самвел, объяснить не хочешь? – Гена обратился к родственнику. – Ты сявок к пацанам посылаешь? А основания? И главное – никакого страха.

– За дочь волнуюсь, – Самвел вдруг осмелел. – Она с ума по этому парню сходит. Для того и послал Игоря, чтобы убедиться, что девчонка не попадет в переделку.

Но я знал, что армянин лжет. Врет, сука, и не краснеет.

– Ты так больше не делай, – улыбнулся Большой, который отлично понимал, что забота о дочери – лишь предлог. – Тут только я решаю, кому и с кем работать.

– Па, ты перегибаешь, – вдруг влезла в разговор Инга. – Я давно не маленькая девочка. Не нужно этой гиперопеки. Я в хороших руках. Правда, Дим?

– Не девочка во всех смыслах! – заржал Игорь, уже изрядно набравшись и вдруг осмелев.

Тот, что буквально вчера выплюнул собственные зубы прямо на грязный асфальт у моего дома.

– Скажи, красивая, чем я тебе не угодил? Шмотье? Да не вопрос! Рыжье? Охапками вместо цветов!

Он взглянул на кулон на ее шее и брезгливо хмыкнул.

– Два года он тебе нужен не был, этот комбайнер. Я тебя плохо трахал? Казалось, хорошо. Ты как свинья визжала. Текла подо мной, как шалава, а теперь целку из себя строишь?

Я понял, что Игорек многое знает о Самвеле, потому тот и молчит. Другой бы отец встал и хорошенько втащил этой гниде, но Геворгович спокойно позволял ему окунать собственную дочь лицом в грязь.

А я не мог этого допустить. Я сделал ей предложение. И какой бы шлюхой ее не выставили перед главным авторитетом города, я не мог молчать.

Ухватившись за столешницу, толкнул стол на Игорька. Тот резко вскочил и схватил со стола бутылку. Ударив ее об стол, дернулся в мою сторону.

Я ожидал, что сейчас кто-то вмешается, но, видимо, это был своего рода тест. Какая-то своеобразная проверка. Большой отодвинулся к стене и внимательно наблюдал за разгоревшейся бойней.

Игорек вертел перед моим лицом зеленой «розочкой» и скалился.

Самвел немного побледнел, но повторил за Геной и решил понаблюдать, как крушат его же квартиру.

Мать Инги всхлипнула и, схватив за руку дочь, потащила ее на кухню. Но та выдернула руку и рванула ко мне.

Я успел дважды врезать парню в челюсть, прежде чем услышал крик Инги.

– Димка, пойдем отсюда! Это какой-то хорошо продуманный спектакль!

Самвел поднялся со стула и схватил дочь за волосы.

– А ты в комнату, поняла? Потом побеседуем. Позорище.

Я развернулся, чтобы прикрыть ее собой, но вдруг почувствовал слабую боль в районе левой лопатки. Медленно развернулся и увидел в руке Игорька довольно хороший нож с ребристым лезвием. В голове немного гудело. Рубашка намокла, но я нормально держался на ногах и, сжав руку в кулак, ударил парня в нос. Послышался хруст. Игорек упал, и мне вдруг показалось, что он не дышит.

Перед глазами тут же появилось паскудное рыло Витька. Его оскал с гнилыми зубами. Нож бабочка. В глазах темнело. Я облокотился о стену и съехал на пол, но сознание не потерял.

– Скорую вызывай, гнида! – не помню, как Большой оказался рядом. – Самвел, я повторяю, скорую вызывай! Пацан крякнет, не приведи Боже, – мужчина осторожно приподнял меня. – Эй, боец. Сейчас в больничку поедешь. Ты только тут с нами оставайся.

Вот только сил почему-то не было. Я терял сознание, но боли не чувствовал. Лишь покалывание где-то в спине. И левая рука онемела, повиснув, словно ветка рябины.

– А ты, дрянь, меня слушай! – сквозь какой-то гул прорезался голос Геворговича. – Выбор за тобой, Инга. Либо ты заходишь в спальню и делаешь то, что я велю, и будешь как сыр в масле кататься, либо вали к своему сельскому и никогда не приходи к нам с матерью.

Очень хотелось услышать, что она ответит, но в этот момент комната перед глазами завертелась, и я окончательно отрубился.

Открыл глаза от запаха лекарств. На минуту показалось, что я все еще в армии, но кровать чуть выше, а простыни такие же жесткие, но белые. Какой-то писк. Во рту жутко пересохло. Попытался облизать губы, не вышло.

Слегка привстал и прищурился. Кто-то стоял у окна, но я не мог разглядеть, кто именно. За стеклом все та же луна, значит, ночь на улице. Протер глаза и понял, что у окна Инга.

– Эй, ты чего там стоишь? Мы где?

Девушка дернулась и рванула ко мне. Лицо припухшее. Глаза красные, значит, плакала.

– Ты не помнишь ничего?

Я скривился от боли в спине и понемногу начал понимать, что произошло. Игорек, сука, меня пырнул ножом. В спину. Низко так. Как крыса. Да он и был ею. Самвеловский личный крысеныш, что волею Геворговича затесался к Рустаму.

– Тебе операцию сделали. Сказали, это неопасно, важные органы не задеты, но если б на два сантиметра правее, то он бы тебя убил.

– Ну вот видишь, – я только сейчас понял, что лежу на боку, а не на спине. – А ты ревешь. Я жив, все хорошо.

– Ребята приходили. Полдня сидели тут, но доктора сказали ждать, пока сам не очнешься.

Я прокашлялся и широко открыл глаза.

– И как долго я здесь? – осмотрел Ингу.

На ней был обычный спортивный костюм и кеды. Красное платье исчезло.

– Чуть больше суток. Димка, ну и напугал же ты меня, – она горько заплакала, присев на край кровати, и я понял, что это искренне.

– Ну все, – прохрипел. – Не плачь. Ты домой вернулась?

– В смысле к отцу? С чего бы это? Я к нам домой съездила. Переоделась и к тебе.

– Люблю тебя, – протянул ей руку. – Жаль, поцеловать не могу. Во рту пожар.

Инга тут же рванула в угол палаты и открыла маленький холодильник.

– Вот, попей, но немного.

Отхлебнул полбутылки и, сделав виноватое лицо, пожал правым плечом.

– Поезжай домой, – нежно коснулся своими губами ее пухлых губ. – Я никуда отсюда не денусь.

– Я с тобой останусь, и это мое последнее слово.

Девушка подвинула к койке кресло отвратительного желтого цвета и устроила голову у моих коленей. Уложив ее на собственные руки, она облегченно вздохнула и зевнула.

– Спать хочу, но тебя страшно оставить.

Через минуту она уже тихо сопела, и я улыбнулся.

Попросить ее руки не удалось, но я сделаю ее счастливой. Она выбрала меня, а это чего-то да стоило.

Глава 11

К вечеру пришли ребята. Кроме Рустама и Андрея были еще двое.

– Как ты, герой? – хмыкнул Рустам, не отводя недоброго взгляда от Инги. – Иногда опасно поворачиваться спиной.

Девушка опустила глаза и скинула белый больничный халат.

– Вы поговорите, а я пойду воздухом подышу, – Инга вышла из палаты, оставив меня с ребятами.

– Знакомься, Поляк, это Паша Шаман и Антон, работать с нами будут. Так Большой решил.

Пожав ребятам руки, заметил, что всегда веселый Дыбин сегодня как-то поник.

– Случилось что-то? – я присел на кровати, хотя было больно. – У вас лица, будто с похорон.

– Именно с них, – Андрей скривился. – Мальчишку хоронили сегодня. Двадцать лет, такой, как мы. Забили на глазах у сестры.

– Один из наших? – стало как-то не по себе.

– Нет, но мог бы стать, – Андрей скривил лицо и сжал руку в кулак. – Хуже всего другое. После похорон к Большому в клуб пришла его сестра. Ребенок совсем. И знаешь, что спросила? Сколько стоит убийство.

От услышанного по спине промчался табун мурашек.

– Она видела тех, кто бил? – потянулся за стаканом воды.

– Видела, – Рустам отошел к окну. – Девочка совсем, а в глазах желание убивать. Страшно это, Димка.

Парни пробыли у меня почти до полуночи. Инга вернулась в палату и тихонько сидела в кресле, поджав ноги.

Я не был знаком ни с погибшим парнем, ни с его сестрой. Я не знал, кто их родители. Но слова девочки никак не хотели покидать подсознание.

Ребенок. А жизнь уже сломали. Сразу вспомнил Раю. Не хотел бы я сестре такой судьбы. Наверное, к лучшему, что мать решила оборвать все концы, связывающие меня с семьей. Я выбрал кривую дорожку, и одному Богу известно, когда она оборвется. Лучше одному пройти этот путь. Чтобы моя сестра никогда не узнала того, что знает незнакомая мне девочка.

– Игорь исчез, – Рустам вдруг вспомнил о крысе Самвела. – Ищем, но пока безуспешно. Потрясли Геворговича. Всю хату в хлам разнесли, – он снова взглянул на Ингу, но та даже не дернулась.

– Найдем, сучонка, – Андрюха растянул лицо в зверином оскале. – Все равно появится, рано или поздно. А все беды из-за баб! Потому при всех заявляю. Лучше шлюх елозить, чем жениться!

Ребята вышли из палаты, оставив нас одних.

– Ты прости за отца, – я протянул Инге руку. – Я не знал, что пацаны к нему пойдут.

– Это ты меня прости, Дим. За отца, за то, что не ждала. Этого можно было избежать. А теперь ты в больнице. Я опальная дочь и вообще недостойна с тобой рядом быть.

– Ерунду не говори и иди ко мне, – подвинулся, давая ей место прилечь рядом.

– Поляков, мы в больнице, – голос Инги был уставшим и охрипшим. – Завтра домой выпишут, но придется еще полежать. Как за тобой ухаживать, слава Богу, знаю.

Утром я стоял с пакетом у регистратуры в ожидании выписки. Вольво ждала на парковке, и я удивленно вскинул брови, глядя на свою девушку.

– Откуда?

– Не поверишь, но я умею водить, – подмигнула девушка и уселась за руль. – Садись, поедем домой. Я устала, как собака.

У подъезда было пусто. Серые грозовые тучи сгущались. Инга ловко запарковала машину у подъезда и помогла мне выйти. Капля, еще одна и еще. Через несколько секунд начался ливень. Молнии терзали небо в клочья, а раскаты грома были похожи на взрывы. Но я любил дождь. Не знаю почему, но всегда любил.