– Что писать? – робко поинтересовался Фрэнк.
– Бейсбол любишь? Сам играешь? Пиши о бейсболе. Двадцать пять строк о последней игре твоей команды. Ты в какой играешь? В Дворовой? Замечательно – пиши.
– А сколько это – двадцать пять строк?
– Та-ак. Этого ты не знаешь. Напиши одну страницу.
– По-английски? – снова спросил Фрэнк.
– А ты умеешь по-китайски? Мы, в общем-то, американская газета…
Фрэнк полчаса мучил лист бумаги, стараясь писать аккуратно, без помарок. Потом протянул заметку редактору. Тот нацепил очки. Прочитал. Еще раз прочитал. Потом… начал хохотать.
– В десяти предложениях пятнадцать ошибок. Мило. И ты считаешь, что эту галиматью кто-то купит? Журналист должен уметь не просто писать, а писать так, чтобы за его статью люди заплатили деньги. Чтобы мне, понимаешь, сынок, мне хотелось достать бумажник и отвалить ему пять долларов. А за это я и гроша ломанного не дам.
Фрэнк приуныл. Он так надеялся, так надеялся.
– Давай договоримся, сынок. Я придержу за тобой местечко спортивного репортера. А ты пойдешь в вечернюю школу и закончишь курсы делопроизводителя. Получишь какую-нибудь специальность, ладно? Скажем, секретаря. Тогда хоть с голоду не пропадешь…
И Фрэнк поступил в вечернюю школу, в которой давали не просто среднее образование, но еще и обучали на секретаря.
7. Синатра берется за ум
Фрэнк, действительно, поступил в вечернюю школу и закончил курсы секретарей, организованные при ней. И редактор сдержал свое слово – не дожидаясь, когда Синатра-младший получит аттестат, он перевел его в штат репортеров, поручив спортивную колонку на последней странице газеты.
Так бы оно и продолжалось – Фрэнк потихоньку освоил бы ремесло журналистики, научился бы писать бойко и красиво. И жизнь его сложилась бы совершенно иначе, чем… сложилась. Он же был настроен очень серьезно. И закончив школу, поступил в институт. Правда, не доучился, бросил – поскольку понял, что это напрасная трата времени. К тому же его уже занимала другая идея. Он хотел быть певцом.
Это получилось само собой. К пятнадцати годам Фрэнк хорошо играл на маленькой гавайской гитаре укулеле. Он выучил на слух множество песен – с тех пластинок, что любили мать и отец. Подражал всем известным исполнителям Америки сразу, с переменным успехом, но все же с успехом. Иногда он заходил в кабачок, чтобы вечерком сыграть «на общественных началах». И ему немного приплачивали, поскольку посетителям его музыка пришлась по душе.
Когда его голос окончательно сформировался, Фрэнк стал обладателем бархатного баритона. Удивительно приятный, гибкий голос, который, конечно, нельзя было назвать выдающимся «в классическом смысле». Однако… это был голос Синатры.
8. Бинг Кросби
Одна удивительная подробность… Синатра был всю жизнь глух на одно ухо. В детстве, играя в бейсбол, он получил травму – в результате нечаянного удара порвал барабанную перепонку. Особых проблем это ему не доставляло, ухо вскоре зажило. Но Синатра был глуховат. И тем не менее стал суперзвездой американского шоу-бизнеса (как-то не поворачивается язык сказать «американской эстрады», в Америке все несколько иначе, чем у нас).
Главное решение своей жизни Синатра принял в 1933 году, когда отправился в Джерси-сити, чтобы услышать концертное выступление Бинга Кросби, которого просто обожал. В результате в газете «Джерси Обсервер» появилась восторженная заметка Фрэнка, а сам он твердо решил посвятить свою жизнь музыке.
Это был не случайный выбор. За год до этого Синатра выступал на радио Хобокена в сборном концерте самодеятельных музыкантов. И его песни запомнились, хотя это был лишь эпизод, коротенькое выступление на фоне других музыкантов-любителей. Кроме того, он не просто бренчал на гитаре и подражал известным исполнителям (Кросби прежде всего). Он уже свободно читал ноты и мог сам записать понравившуюся мелодию на бумаге.
Бинг Кросби стал, сам того не подозревая, катализатором таланта будущей поп-звезды. Он показал Синатре «как надо петь». И это был не самый худший пример, который Фрэнку стоило перенять.
9. Конкурс на радио
В 1935 году на радио Хобокена проводился кастинг для популярного общенационального шоу «Любительский час майора Боуза». Творческая группа программы объезжала восточные штаты в поисках самодеятельных дарований. Нечто вроде «Алло, мы ищем таланты» (эта забытая советская программа была скопирована примерно с такого же музыкального американского шоу).
Фрэнк решил попытать счастья. Выступить в общем конкурсе. А вдруг?
Он не прогадал. Прослушавший песню Фрэнка продюсер (а Синатра пел песню Кросби) пришел в полный восторг. Это был не просто голос, а – Голос! Мягкий, волнующий, страстный…
Очень часто, читая о жизни Синатры, можно наткнуться на слова «не обладая сильным голосом…». Это может написать человек, который никогда не слышал голоса Фрэнка Синатры. Не «сильный» и даже не «выдающийся», а – уникальный и потрясающий. Да, Синатра не был оперным певцом. Но кто из тех, кого мы любим, им был? Из современных исполнителей – чтобы не ходить далеко? Эрик Клэптон? Пол Маккартни? Элтон Джон? Список можно продолжать… В том-то и дело, что специфика песенного искусства не нуждается в оперных данных исполнителя. Это – песня. Самый демократичный и самый популярный жанр искусства вообще. Поет даже тот, кто не имеет музыкального слуха. Даже тот, кто не слышит собственного голоса.
Голос Синатры удивительным образом совпадал с тем, что слышали люди внутри себя, а внутренний, безмолвный голос самый совершенный из совершенных. В этом смысле Синатра обладал идеальными данными…
10. «Hoboken Four»
Фрэнк не просто прошел кастинг – он победил на этом радиоконкурсе. Песня Синатры взяла «золото». Ее крутили на всех радиостанциях восточных штатов страны, хотя это была еще не «своя» песня (Синатра пел композицию Кросби).
А потом устроители конкурса выполнили свое обещание сделать победителей профессиональными музыкантами. Обладателя главного приза, Фрэнка, и трех призеров, занявших первое, второе и третье места, объединили в группу и отправили в гастроли по Америке.
Группу назвали «Хобокенская четверка». Подобрали репертуар, воспользовавшись популярными в то время хитами. Оплатили дорогу и проживание в гостиницах. Договорились о программе турне. И – отправили новоявленных артистов по Америке.
Как именно звучала «четверка», сказать невозможно. Они не записали ни одной пластинки. А выступления на радио в то время передавались в эфир в живую, поскольку магнитофонов и другой звукозаписывающей аппаратуры, помимо грамзаписи и записи на кинопленку, не было и в помине.
Однако друзья юности Синатры говорят, что его голос был точно таким же, каким он был в зрелые годы. Чуть звонче, чуть моложе. Но это был уже Синатра. На концертную сцену он взошел уже полностью сформировавшимся исполнителем. И это тоже свидетельство большого таланта.
Участие в ансамбле «Хобокенская четверка» стала для Фрэнка хорошей школой. Он входил в профессию, которая станет его судьбой.
11. Первые гастроли
Несколько месяцев Фрэнк и его новые друзья разъезжали по большим и малым городам Америки, давая по два – три концерта в неделю.
С коммерческой точки зрения эти гастроли не принесли организаторам никакой прибыли. Музыканты были абсолютно никому неизвестны и воспринимались публикой, как удачливые любители. Все, что артисты могли дать промоутерам радиошоу – разрекламировать их программу. Мол, устроители пообещали – устроители сделали. Участвуйте в конкурсе исполнителей-любителей и… «будет вам счастье».
Если для троих коллег Фрэнка эта длительная поездка стала лишь эпизодом в их жизни – никто из участников квартета, кроме Синатры, каких-либо успехов на исполнительском поприще не добился, то для Фрэнка в полном смысле наступили новые времена. Двадцатилетний Фрэнк оставил работу в газете и учебу в институте. И сосредоточился на главном – на музыке, на оттачивании исполнительского мастерства, на подборе репертуара.
Был и еще один важный урок… Синатра очень быстро понял, что должен выступать один. Что музыкальный коллектив не для него. Он должен выходить на сцену и покорять зал, выделяться, блистать. Ему еще придется выступать в составе больших оркестров и «биг-бэндов». Но с годами, по мере восхождения на вершину американских топов, все реже и реже.
А еще он очень много работал. И этими тоже отличался от своих товарищей по «Хобокенской четверке». Для них это была, большей частью, увеселительная поездка, свалившийся на голову приз. Для него – пусть и непростая, но любимая работа.
12. Ресторанчик в Нью-Джерси
Закончились гастроли. Фрэнк вернулся в Хобокен. И тут же получил предложение о работе в качестве певца. Нет, это был не биг-бенд, не шоу и не радиостудия. Это был придорожный ресторанчик «The Rustic Cabin» в небольшом городке Энглвуд, штат Нью-Джерси. Вечерами Синатре предлагалось петь со сцены ресторанчика, а днем работать официантом. Кроме того, на Фрэнка возлагались обязанности устроителя различных церемоний (юбилеи, дни рождения, даже свадьбы) и конферансье, который должен был смешить жующую бифштексы публику. За все про все ему должны были выплачивать по… 15 долларов в неделю.
Вроде бы и не ахти какие условия, но Фрэнк согласился. Во-первых, в Америке бушевала Великая депрессия. Отыскать хоть какую-то более-менее постоянную работу было совершенно невозможно. А во-вторых, для американских исполнителей выступление в кабачках и ресторанах вовсе не зазорно. Это вполне нормальная практика (как, впрочем, и в современной России, все становится на свои места).
Постоянная работа – постоянный заработок. Фрэнк проработал в ресторане полтора года. И сделал это скромное заведение знаменитым. Специально для того, чтобы посмотреть на обладателя бархатного баритона в «The Rustic Cabin» заезжали не только политики и чиновники высокого ранга, но и такие звезды, как Кол Портер. Именно в это время Синатра обрел некоторую известность, которая помогла ему в конце концов добиться общеамериканской славы.
13. Гарри Джеймс
Работая в ресторане, Синатра продолжал понемногу выступать на радио Джерси сити и Хобокена. И однажды его песню услышал трубач Гарри Джеймс, который только что ушел от Бенни Гудмэна и собирал собственную группу. Джеймс отыскал ресторанчик, в котором пел Фрэнк, послушал его живое выступление. А потом подошел к Синатре со словами:
– Хорошо поешь, парень. Да низко летаешь.
– В смысле? – удивился Синатра.
– В смысле – пора тебе выйти на настоящую сцену, – ответил Гарри.
– А я где?
