Черные подковы

Широколицый старлей Даниял, промеж своих называемый просто Даней, поглаживая усы, сказал Виктору просто и ясно:

– Когда мы учились в училище, была одна страна. Сейчас – другая. Ситуация изменилась. Сидеть и ждать чего-то – будет неправильно.

Это немного смахивало на призыв к революции. Но все, кто за годы совместной службы хоть немного узнал башкира Данияла Асадуллаевича Шайхуллаева, а Гордеев не был исключением, могли понять: немногословный человек сказал больше, чем обычно. Значит, он уже принял какое-то решение. Лучшим другом Данияла являлся Игорь Конев, и Витя подумал, что тот тоже в теме.

Так за неделю-другую Виктор сумел разговорить порядка десяти-двенадцати офицеров. Результат его поразил – о таможне не слышал ничего только один, а трое-четверо, будь их воля, прямо завтра направили бы свои стопы в такое сладкое, по словам разговорчивого Вани Пичугина, место.

Ближайшие друзья Виктора, Насонов и Коробков, тоже обо всем были наслышаны. Они втроем шли после службы по вечерней улице, тихонько обсуждая «новую» информацию. Коробков сомневался в правоте слов Пичугина. Верить рассказам рядового водителя ему очень не хотелось. Насонов же продвигал откуда-то почерпнутую идею, что именно бывшие офицеры скоро будут активно набираться в таможню. Витя не понимал, почему Вова так в этом упорствует. Хотя Насонов, и Виктор ему в этом откровенно завидовал, очень быстро обрастал всякими знакомствами, у него часто появлялись какие-то идеи, он первым рассказывал о чем-то интересном и нужном. Однако про таможню Насон до этого дня не упоминал – Витя для себя это отметил. Но упрекать друга в скрытности совсем не хотелось. Да, что-то Насон говорил, а что-то скрывал. А напрямую спрашивать было неудобно. Выручил «сестролюб»:

– Вовик, что-то ты мутишь, – Вася Коробков конкретно предъявил претензию своему родственнику. – Ну-ка колись, откуда информация?

Насонов засопел.

– Да это не секрет, другое хотел от вас, уродов, скрыть до поры до времени, да разве вы дадите?

Володя Насонов по жизни считал себя – и не зря – человеком вдумчивым. К решению каждого вопроса подходил издалека, с перспективой. Вот уже решился вопрос по участкам для дач, их распределили, первым «очередникам» показали их «наделы». У Насонова чесались руки что-то попилить да построгать. Вроде бы хорошо? Хорошо. Но все это надо купить, привезти. Поехал Вова узнавать, где взять и как доставить, чтобы повыгоднее. Познакомился с какими-то армянами, узнал их «дела». У одних армян свой бизнес – возят древесину, у других армян – другой, делают стройматериалы, у третьих – автосервис, и так далее. Вот и перспектива, все когда-нибудь понадобится, надо с людьми поближе познакомиться. Язык у Насона подвешен, слово за слово, тут армяне и рассказали за таможню. Оказывается, много чего знают. Вот, например, скоро в аэропорту, который недалеко от города, тоже будет своя таможня. Страна-то развалилась, все бывшие республики стали другими государствами. Наверху решили, как бы поставить границу и проверять, кто и что возит туда-сюда. Пограничники в аэропорту уже работают. Но они проверяют только паспорта. А вот за товарооборотом, как говорят армяне, сейчас на этих рейсах следят менты. Лютуют – не то слово. Дерут по три шкуры, и знакомые вроде есть, но все равно тоскливо. А в Армении сейчас тяжело, туда надо и деньги отправлять, и продукты, и товар какой-никакой, те же шины – дефицит страшный, словом, есть чем заняться. И вот если бы в ту открывающуюся таможню попасть…

– И все-то твои армяне знают! – воскликнул Виктор.

– Знают, – твердо сказал Насонов. – У них от их знания и бизнес, а может – и жизнь зависит. Сейчас Россия им – чужая страна, а они хотят своими тут стать. Их же плющат со всех сторон!

– Ну, допустим, – проговорил Василий. – Но таможни в аэропорту нет – раз, какая ситуация сейчас с набором личного состава в Городской таможне – неизвестно, это два.

– По набору можно у Ваньки узнать, – предложил Виктор.

– Можно, – сказал Насон, – вот только я предлагаю все же не торопиться. Пусть кто-нибудь другой попробует, тот же Асадуллаич или Конь, они вроде уже лыжи навострили, чуть не завтра собрались документы на увольнение подавать. Потерять все в один миг недолго, а потом куда? И где гарантия, что попав в Городскую таможню, ты потом сможешь попасть в таможню аэропортовскую? Организации-то наверняка разные…

– А точно еще никто из наших к таможенным кадровикам не ездил? – поинтересовался Виктор.

– А что? – в голос вопросили Насонов и Коробков.

– А то, что это тоже надо у Пичугина узнать. Если кто ездил – это будет полезная информация, спросить тихонько можно, а если нет – пусть Ванька подробнее и узнает, что там и как, какие условия, требования. И по аэропорту тоже. Все, что сможет.

– Слишком мы на Пичугина рассчитываем, – завел свою канитель Коробков. – Много кто водиле доверяет? У вас в части водилами солдаты. Что они могут?

– И что ты предлагаешь? – завелся Насонов. – Других вариантов пока нет. Да и вообще… Может, им военные даром не нужны.

– В смысле? – нахмурился Виктор.

– Ну, не знаю… бухгалтера, экономисты. Там же с деньгами работа, с товарами. Кино про таможню есть, смотрел, – так не помню я, чтобы там что-то по военной теме было. Проще попробовать к погранцам перевестись, вот только стоит ли?

Все замолчали. Подойдя к своему дому, Витя пожал друзьям руки, расставаясь до завтра.

– Короче, так, – подвел итог Насонов. – Ты, Витя, у Ваньки узнай тихонько по кадровикам. Я постараюсь узнать, чего смогу, в ближайшие дни у армян, они мне доски должны привезти. А ты, мой дорогой свояк, держи руку на пульсе у Даньки и Коня.

– И у Плаксина еще, – пробормотал Вася.

– В смысле? – взвился Насон.

– Он… в общем, они сейчас втроем частенько собираются.

Гордеев знал, что Плаксин и Насонов одно время крепко приятельствовали, но потом их отношения немного охладели. У Степы, единственного среди их общих знакомых, был свой автомобиль – пригнанная с места службы из Германии реэкспортная «Лада». Насон давно хотел купить машину, но пока возможности не было, а с началом строительства дачи мечта явно отдалялась еще на какое-то время. По характеру Вова не был завистливым, он скорее был очень настырным и мог долго идти к намеченным целям, покоряя одну за другой постепенно и не торопясь. Но Виктор каким-то шестым чувством понимал, что вот именно наличие машины у Плаксина не дает покоя Насонову. А может, они у армян встретились?

– Ладно, – подвел итог Насон, – утро вечера мудренее, завтра или когда там, что узнаем – пообщаемся.

Но в следующий раз пообщаться по теме им пришлось нескоро. Командировки, учебные тревоги, увеличение нагрузки в служебное и внеслужебное время препятствовали нормальному общению, а обсуждать все на бегу никому не хотелось. Почти полгода не было даже нормальных выходных, «тревожный» чемоданчик Виктора не успевал покрываться пылью. Татьяна управлялась с дочкой одна, и Виктор стоически принимал все женские обиды и претензии. Объяснять что-то жене было бесполезно – при всех обидах Татьяна все же осознавала, что в подобном ритме живет не только их семья. Но облегчить ее быт он практически не мог. Оставалось только терпеть, обещать «прекрасное далеко» и – ждать.

Однако все когда-нибудь заканчивается. И в тот день, когда Гордеевы всей семьей, по приглашению Насоновых, выбрались к ним на «фазенду», никто не хотел вспоминать былые трудности. Конечно же, были и Коробковы.

– Ну ты, Вова, даешь! – Татьяна аж рот раскрыла, когда вошла в ворота садового товарищества. Первый же участок возле ворот, здоровенный, на нем уже стоит сруб, посадки! – Это вы когда же успели?

– Честно сказать, я никому не даю, обычно дают мне, – Вовка ущипнул Машку за задницу и еле увернулся от тряпки в ее руке. – И в будущем надеюсь, что будут давать, и помногу, да, Вить? – подмигнул он Виктору.

– Вы это чего? – засмеялась Галка Коробкова. – В «голубые» записались?

– А это секрет! – засмеялся в ответ Гордеев.

Мужчины проделали всю необходимую, по мнению Вовы Насонова, тяжелую работу и занялись шашлыком. Женщины, приглядывая за детьми и нарезая овощи, чесали языками.

– Он ведь мне жизни не дал все это время, – жаловалась Мария. – Каждый вечер – пошли да пошли, уже и сил нет никаких, у него спина болит, у меня все ломит! Назавтра опять по новой! Но ведь для себя, девочки!

– Так они и нас с собой иногда таскали, мы же отказать-то не можем! – хохотала Галка.

– Какие вы молодцы, – вздохнула Татьяна.

– Не скучай, все впереди, и нам с вами дадут потом по участку, – затараторила Галка, – отстроимся так, что все завидовать будут! Не кисни…

Виктор как будто почувствовал взгляд жены и обернулся. Но она уже опустила глаза.

– Первая порция готова! – объявил Насон. – Васек, наливай.

Насонов был старше Виктора на два года. Ни внешне, ни на службе это никак не проявлялось, тем более при одном звании. Но как-то само собой получалось, что в неформальной обстановке Насон всегда был лидером. Виктора это немного задевало, хотя откровенно, даже самому себе, признаться в этом он не хотел.

Все устроились на импровизированных лавках у почти что настоящего стола. Татьяна держала Дашутку у себя на коленях, Виктор сидел рядом.

– За вас, Насоновы! Вы лучшие! – подняла она рюмку. – И нам не отставать, да, Витя?

Видимо, жена решила сегодня нарезаться. Что ж имеет право, подумал Гордеев.

Постепенно все расслабились.

– Дом будет двухэтажным, – усталый Вова быстро опьянел. – Вот тут беседку поставлю. Тут – туалет. Бассейн вырою, карпов туда запущу и рыбачить буду.

– Хватит места-то? – Сомнения у Коробковых были делом семейным, поэтому никто не удивился Галкиному вопросу.

– Так смотри, сколько его. Тут корт теннисный можно сделать… ну, в принципе, мне он на фиг не нужен. Там место жене, пусть садит, что хочет, и на закусь, конечно. Эх, развернусь!

– А кто тут еще из наших рядом? – поинтересовалась Татьяна.

– Во-он там Асадуллаич место получил, но там низина, не знаю даже…

– Это правда, что он на увольнение по собственному подал? – не понимая, Татьяна начала разговор, который сами мужчины никак не могли возобновить с того самого вечера.

– Имеет право, Ельцин закон подписал, а пять лет у него после училища давно уже прошли, – тихо проговорил Насон. – Квартиру тоже теперь не отберут, так что…

– А ты откуда знаешь? – повернулся к жене Виктор.

– Тайку Плаксину видела, она и сказала.

– А про мужа ничего не сказала?

– Нет. А что?

Виктор посмотрел на «сестролюбов». Те переглянулись между собой.

– Мальчики, – медленно проговорила Мария, заглядывая мужикам в глаза, – мы чего-то не знаем?

Спиртное не способствует крепости языка, особенно когда вкупе с ним выступают немного непонятливые жены. Пришлось рассказать им все, что знали по таможне до этого, и узнали потом.

Увы, узнать потом удалось немного, Коробкову так вообще ничего. Виктору Пичугин рассказал, что к кадровикам надо заранее звонить и записываться, прием идет жесткий и долгий, военных берут так же, как и остальных. Набор идет постоянно, но медленно.

У Насонова информации было побольше. Армяне сказали, что в аэропорт уже стали приезжать таможенники, но пока они обслуживают не все рейсы, а только в так называемое «дальнее зарубежье» – Турцию и Арабские Эмираты, вылеты и прилеты. Под это дело в аэропорту выделены целые помещения, которые все так и называют – международный сектор. И там сейчас, что самое интересное, верховодят и как бы обучают местных таможенников какие-то москвичи, приезжие, вроде с Шереметьева, но откуда точно – никто не знает. Зато другое известно точно – местные таможенники на этих рейсах работают от силы минут 15, их как бы учат, как правильно работать, а потом те самые «москвичи» их отправляют восвояси, и начинается то, что в порядочном мире называется «бардак». На вылетах пассажиров конкретно дербанят по поводу количества вывозимой валюты, а по прилету – по поводу количества ввозимого товара и оплаты за него. После рейсов «москвичи» с набитыми карманами прибывают в гостиницу, находящуюся возле здания аэровокзала, в которой они постоянно проживают, вызывают проституток, благо огромное объявление с телефонами висит прямо у входа в гостиницу, и гуляют. По сути, они никому не подчиняются, сколько они будут еще находиться в аэропорту – неизвестно. Местные таможенники их не любят, понимая, что «москвичи» не дают местным разгуляться; менты не хотят ни «москвичей», ни местных таможенников, ведь большой кусок вырывается у них изо рта; армянам не нравятся ни первые, ни вторые, ни третьи, но они понимают, что с кем-то договариваться все равно придется.

– Дурдом! – запричитала Галина. – Мужики, ну зачем вам это надо? Неужели нельзя спокойно деньги заработать?

– А мне вот про простипом интересно услышать было, может, они за этим в таможню собрались? – заржала Маша.

– Вася, ну-ка ответь мне честно, это все серьезно? – Галина была уже явно «выпимши».

– Да замолчи ты! – взорвался Вася. – Вчера только зудела – это надо, то надо! Сейчас время такое, не обманешь – не проживешь. Надо только вырваться – а потом нормально жить.

– Не кричите вы, детей не пугайте, – постарался успокоить всех на глазах протрезвевший Насонов.

– А как же офицерские звезды? Мечта о генеральских погонах? – спросила Татьяна.

– Так погоны и там есть, и генералом наверняка можно стать… когда-нибудь… – проронил Виктор.

– Но ведь опасно ж, ребята! – не успокаивалась Галка. – Могут и в тюрьму посадить, и… не знаю…

– …руку отрубить, – попытался разрядить обстановку Гордеев. Все засмеялись.

– Давайте домой собираться, – сказала Татьяна, – поздно уже. Володя, куда тут мусор собирать?

– А вот за это не волнуйтесь! – весело ответил Насон. – Для этого здесь есть Палыч.

Как оказалось, в садовом товариществе уже был сторож, пожилой мужичок. По какому-то конкурсу он был избран на эту должность, при этом ему была выделена небольшая, но уже готовая к проживанию избенка у ворот, практически напротив участка Насона. При получении участка, первым делом, Вова познакомился с дедком и узнал его пристрастия. Таковых было два – написание стихов и употребление спиртного. Насон не имел ничего против ни первого, ни второго. Тем более, что тетрадку со стихами – весьма, кстати, неплохими, – Палыч доставал после употребления «за воротник», а употреблял он, к счастью, нечасто и не со всеми. Они заключили неформальный договор: Володя будет помогать деду спиртным и по возможности по жизни, а Палыч будет следить за дачным участком, иногда прибирать за Насоновыми, если вдруг будет необходимость. Вот такой случай наступил.

– Еды столько осталось, – посетовала Галина.

– У Палыча ничего не пропадет, – заверил Насон.

Домой Гордеевы шли, не торопясь. Виктор нес спящую Дашу на руках.

– И ты что по всему этому делу думаешь? – тихонько спросила его Татьяна.

– Не знаю даже. Надо посмотреть, как у Дани дела пойдут, и там уже будет видно. А что?

– Да так, – вздохнула жена. – Поговорку вспомнила: лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что можно было сделать. А вообще – из меня могла бы выйти неплохая генеральша! Как думаешь? И какая разница, какие у тебя там будут погоны…

– Ты сейчас серьезно?

– Насчет генеральши или вообще?

– Вообще…

– Не знаю, Витя. Думай сам.