– Хорошо, тогда идёмте.
Николай II встретил гостей стоя. Он уже успел лечь спать, как и вся семья, и теперь стоял перед офицерами наспех одетый, не зная, что ждёт его и его родных. Позади толпились дочери с платками на плечах, наброшенными на ночные рубашки. Громадный матрос, приобнимая, держал цесаревича Алексея, также стоявшего в ночной рубашке.
– Прошу вас собраться, господин Романов, – сухо произнес Осинов.
– В связи с чем это надо сделать? – спокойно спросил Николай II, не дрогнув лицом. Его жена, обняв младшую дочь, начала плакать.
– В связи с необходимостью вашего допроса из-за очередного покушения на жизнь товарища Керенского. Вас перевезут в Петроград, чтобы вы не могли избегнуть следствия, а также для того, чтобы следствие не затягивалось.
– Я не имею никакого отношения к покушению на господина Керенского.
– Охотно вам верю, но у меня приказ. Керенский лично хочет допросить вас. Прошу вас собрать вещи и следовать за мной.
– Много вещей с собой брать?
– Возьмите всё нужное для проживания в течение недели. Остальные вещи и ваш гардероб будут доставлены позже. Времени крайне мало, и в ваших же интересах переехать ночью, чтобы не возникало досужих вымыслов и возможных препятствий или эксцессов на нашем пути.
Николай II пристально посмотрел в глаза капитану, пытаясь прочесть в них его намерения или увидеть свой приговор. Но глаза Осинова были абсолютно спокойны. У него был приказ доставить императора живым и здоровым до Петрограда, и он его исполнит любой ценой. А что там будет дальше, это не его ума дело.
В первом часу ночи, погрузив семью императора и его самого в два крытых легковых автомобиля, сопровождаемая двумя грузовиками с охраной, процессия выехала в сторону Петрограда.
Не доезжая до города, капитан остановил конвой и, подойдя к дверце автомобиля, где сидел император, открыл её и сказал.
– Выходите, господин Романов.
Император спокойно посмотрел на штабс-капитана и произнес.
– Мы не доехали до Петрограда.
– Да, но это не важно.
Николай II кивнул своим мыслям, он всё понял. Ни слова больше не говоря, император вылез из автомобиля.
– Куда мне идти?
Штабс-капитан повёл револьвером в сторону броневика.
– Туда.
Император с тоской бросил взгляд на машину, где сидели его жена и сын, выпрямился и зашагал в сторону броневика. Штабс-капитан, зажав в правой руке револьвер, последовал за ним. Дойдя до броневика, он неожиданно обогнал царя и застучал по железной дверце рукоятью револьвера.
– Эй, там, открывайте, черти.
Внутри броневика послышались чертыхания, и железная дверца распахнулась настежь.
– Входите, вашество, дальше будет опасно, а в броневике надёжнее, вон табуретка.
Николай II всё же не смог скрыть удивления. Быстро взглянув на своего провожатого, он нагнулся и нырнул в железное нутро броневика. Табуреток было две, одна для императора, другая для штабс-капитана. Как только они уселись, водитель включил первую передачу, и броневик, загрохотав бензиновым мотором, тронулся с места.
Окон в броневике не было. Пулемётчик, стоя у амбразуры, трясся на колдобинах, внимательно вглядываясь в ночь. К утру весь конвой прибыл к Смольному. Выпустив пассажиров, их увели в помещения при Смольном соборе, которые с двух сторон одноэтажным полукольцом примыкали к величественному зданию бело-синей окраски.
Разделив семью, штабс-капитан сдал всех на руки Климовичу и вместе с караулом отправился спать.
***
Как только увезли императора с семьей, полковник Кобылинский бросился к телефону. Сначала он набрал номер кабинета в правительстве Керенского, но трубку никто не брал. Плюнув, он стал орать на телефонисток, чтобы ему нашли Керенского, но они не знали, где его искать. Отчаявшись, и в тоже время уверенный в том, что здесь не всё так просто, Кобылинский стал искать князя Львова и смог найти его по домашнему телефону.
– Аллё! – послышался в трубке заспанный голос.
– Аллё? Это полковник Кобылинский, господин председатель, только что у меня забрали Николая II люди из Бюро, по приказу Керенского.
– Что вы говорите?! – сон мигом слетел с Львова, – это точно были люди Керенского?
– По всей видимости, да, они привезли подписанные им бумаги.
– Ну, раз привезли, и это его люди, то зачем тогда волноваться? Завтра утром я всё узнаю, и мы примем самые решительные меры.
– Но если это не его люди?
– Значит, потом мы будем искать императора. Вы же понимаете, я ничего не могу сделать! Керенский решил, Керенский несёт ответственность. И если Керенского обманут, то Керенский и будет искать, и прошу вас больше не беспокоить меня по подобной ерунде, полковник, – и князь Львов бросил трубку.
Уже глядя на стоящий молчаливый телефон, он пробормотал про себя.
– Как я от всего этого устал, надо бросить все дела и уйти в монастырь, я ничего не хочу, мне ничего не надо, но на всё воля Божья! – и, перекрестившись три раза, Львов побрёл к оставленной постели, где, приняв успокоительные капли, быстро заснул.
Полковник медленно опустил трубку и задумался. Шла непонятная для него игра, или это начался хаос. Назначая на эту, в высшей степени ответственную должность, его предупредили, что, если он будет сомневаться в законности изъятия из-под караула императора, нужно обязательно позвонить по одному телефону, номер которого он хорошо запомнил наизусть.
И сейчас он воспользовался этой возможностью. На самый крайний случай, при попытке освобождения из-под стражи императора, он должен был убить и его, и цесаревича.
– Аллё! Это полковник Кобылинский.
– Я слушаю вас внимательно, – слишком правильно говорящий по-русски голос был абсолютно спокоен, как будто на часах время было не половина первого ночи, а десять часов утра.
– Только что по приказу Керенского у меня из-под охраны был изъят император, вместе со всей его семьёй.
– Вам предоставили при этом документы?
– Да, они подписаны Керенским.
– А сколько людей было, и кто это?
– Это были люди Бюро и с ними прибыли два грузовика охраны.
– Я понял вас, благодарю, – и на том конце повесили трубку.
***
Утро для Керенского наступило неожиданно. И началось оно с того, что заспанный до крайности Мишка пришёл будить неожиданной вестью.
