banner banner banner
Керенский. Конец партии
Керенский. Конец партии
Оценить:
 Рейтинг: 0

Керенский. Конец партии

– Кавказский и Румынский.

– Понятно. А зачем нам Румынский фронт?

– Румыния вступила в войну на стороне Антанты, но не смогла выдержать ответного удара немцев, их фронт посыпался, и они обратились за помощью к союзникам. А французы и англичане обратились уже к нам для того, чтобы мы организовали ещё и Румынский фронт. В настоящий момент положение дел на нём стабилизировалось, румыны усилили свою армию и воюют намного лучше, чем раньше, но, если по ним вдруг ударят немцы, они долго не продержатся.

– Понятно, но где тогда нам можно начать наступление?

– Вероятнее всего начать его на юго-западном фронте.

– Хорошо, я предлагаю вам начать подготовку к наступлению сразу на двух направлениях. Силами Северного фронта и силами Румынского фронта, а на Юго-Западном фронте имитировать бурную подготовку, чтобы у противника создалось впечатление, что главный удар мы готовим там. Ударим клещами по самому опасному и самому бестолковому направлению.

– У нас не хватит для этого резервов, господин министр.

– Насколько я знаю, у немцев и австрийцев положение не лучше. Вам следует сосредоточить на этих направлениях наиболее боеспособные части. Кроме того, я приказываю рассмотреть вами возможность нанести первый удар на Румынском фронте исключительно румынскими частями. Их части должны быть частями первого эшелона атаки. Наши же части должны идти вторым и третьим эшелоном.

– Они откажутся или побегут.

– Ну и что? Заставьте их защищать свою Родину всеми силами. Сосредоточьте позади наступающих пулемётные команды и артиллерийские батареи, чтобы у них не было возможности бежать с поля боя. И вперёд!

– Но как это возможно, они же союзники!

– Как хотите, так и делайте, создавайте заградотряды, уговаривайте их, обманывайте, мне плевать, это приказ.

Керенский не понаслышке знал, что всякий военный человек, услышав магическую фразу: «Это приказ!», сначала цепенеет, потом пытается его оспорить. А когда не получается убедить начальника в его неправильности, выполняет приказ, даже если понимает, что ни к чему хорошему это не приведёт. Но приказ есть приказ – это святое!

Деникин сглотнул.

– Я вас понял, я продумаю его реализацию. А что с Северным фронтом?

– На Северном фронте концентрируйте все резервы, собранные с Западного и Юго-Западного фронтов, вас поддержит и Балтийский флот, который нанесёт свой удар. Где именно, пока я не могу сказать. Адмирал Григорович ещё не сообщил мне об этом, но думаю, что направление совпадёт с нашим наступлением. Как раз в Финляндии должно всё закончиться победой генерала Маннергейма, и затем мы приступим к морской операции.

– Я вас понял, господин министр.

– Да, и кроме того, вам следует продумать, как снять боевые части с Кавказского фронта и усилить ими Румынский фронт.

– Но многие наши войска воюют сейчас с Османской империей в Иране.

– Вот именно! Необходимо их отозвать и направить на Румынский фронт, а Кавказский оставить на англичан. Они сильные, справятся.

Деникин застыл в шоке.

– Но…

А Керенского понесло.

Оставьте крупные части в крепостях. Обороняйте Карс и весь Кавказский хребет или что там есть. Наиболее боеспособные части необходимо перевести на Румынский фронт. Взамен создать национальные части из грузин, армян, чеченцев и дагестанцев и также бросить их на фронт. Набрать добровольцев, щедро оплачивая их службу. Я уверен, они просто разорвут турков, ну, а если не разорвут, то по крайней мере задержат их продвижение, и у нас будет время что-нибудь придумать. Потеряв Грузию и Армению, мы не проиграем войну, а потеряв Ригу, будем близки к этому. Прошу к моим словам отнестись более, чем серьёзно. Нам нужно оборонять только Баку и Батуми, остальное – по остаточному принципу.

– Вы так легко говорите, решая судьбу Закавказья.

– Не вижу другого выхода. Нам сейчас не до Персии и Месопотамии. Мы должны победить и за ценой не постоим. Им всего лишь нужно продержаться, обороняя свои крепости, на это у них сил хватит, ведь за спиной будут города и сёла, это должно мобилизовать их на оборону. Нам нужно верить в них, грузины и армяне справятся. Я вот верю в них…

Деникин промолчал, ему нечего было на это возразить. Что тут скажешь?

– Да, совсем забыл, – Керенский поморщился, – Черноморский флот тоже примет участие в наступлении. Он должен ударить на Стамбул и высадить недалеко от него в удобном месте морской десант. Мы будем наступать сразу двумя фронтами и двумя флотами, вложив в этот удар всю свою мощь, и покончим с войной, заставив турок и Германию капитулировать. Если же нет, то погибнем. У вас, господин генерал, есть целый месяц, чтобы привести в чувство все войска, перенаправить резервы, дезинформировать немцев и перебросить войска с одного фронта на другой. Кроме этого, к вам прибудет пополнение, которое необходимо обучить и обкатать в небольших боях по всем фронтам. Имитируйте разведку боем, наступая батальонами и полками, но не допускайте больших потерь. Продумайте этот вопрос. Если так невозможно, то придумайте что-то своё. Вы все, в отличие от меня, академии заканчивали, думайте, я поддержу все здравые решения. Спасибо за доклад, вы свободны.

Генерал Деникин, явно озадаченный и одновременно расстроенный, стал снимать и сворачивать карту, чтобы через пять минут выйти из кабинета военного министра и уехать обратно в Ставку.

На следующий день Керенский принял у себя генерала Каледина, являющегося начальником Петроградского гарнизона. Разговор касался солдат тылового гарнизона и предложений по их дальнейшему использованию.

– Господин министр, – стал докладывать Каледин, – Я принял гарнизон в ужасном состоянии, нет, пожалуй, даже в ужасающем состоянии. Дисциплины нет, офицеры боятся солдат, да и сами офицеры не являются примером для любого солдата. Революционное брожение, боязнь фронта, обыкновенная трусость, праздность ничегонеделания, завышенные требования, как к окружающим, так и к государству. Это катастрофа.

Керенский пожал плечами.

– Я согласен с вами, но для того и поставил вас на эту должность, чтобы вы могли приложить все силы для борьбы со всеми явлениями, вами перечисленными.

– Я так и понял, но мне нужны определённые полномочия.

– Я даю вам все полномочия, – резко ответил Керенский, – но прошу вас не вводить их сразу. У вас есть примерно месяц, чтобы привести в чувство гарнизон. Найдите сначала горлопанов и агитаторов, арестуйте и отдайте под военно-революционный суд. Их пособников соберите в отдельные команды и объявите, что в их услугах нуждается Владивосток.

Они, конечно, будут возмущаться и в то же самое время будут этому рады, что уезжают подальше от фронта. Оружие им не выдавайте, потому как не воевать едут. Отправьте их поездом в сторону Сибири и километров через двести на любой крупной станции остановите состав. Я отдам распоряжение генералу Раша, чтобы их арестовали. Только и всего. Отправим их в трудовой лагерь, работать только за еду, а наиболее рьяных осудим и парочку из них даже можно будет показательно расстрелять.

– Ммм, сделаем, но, господин министр, солдаты гарнизона волнуются и возмущаются тем, что у них урезали паёк. В то же время, матросам его даже добавили. Солдаты возмущены и готовы ехать в Кронштадт разбираться с моряками.

– Да? – Керенский приподнял в удивлении брови и провёл рукой по ёжику волос. – Ну, что же, не надо им препятствовать, дайте им разрешение вооружиться, пусть грузятся на паром и плывут в Кронштадт. Не надо сдерживать их порывы.

– Но ведь будет бойня!

– Не надо переживать, они смогут договориться. А если не смогут, то зачем нам стычки в самом городе, это контрпродуктивно. Страсти и жажда мести должны реализовываться между ними, а не между ними и законопослушными гражданами. Каждый должен ответить за свои поступки, раз они так решили. И после окончания разборок необходимо подготовить приказ об отправке всех на фронт. Мы будем создавать штрафбаты для тех, кто не хочет воевать и готов оставить Отечество в трудный для него час.

– Как вам будет угодно, – только и смог ответить Каледин.

Пять минут ушло на то, чтобы объяснить, что такое штрафбат и его особенности, в конце концов генерал ушёл, согласовав с Керенским решение на приведение казачьих полков в полную боевую готовность.

А события, немного вялые в начале месяца, вдруг начали убыстряться. Подзуживаемые провокаторами, солдаты ринулись в Кронштадт, чтобы разобраться с матросами. Захватив паром и несколько пароходов, они переправились в город. Обычная кулачная потасовка всех со всеми постепенно превратилась в митинг, который возглавил студент Ламанов, но откуда-то в толпу дали очередь из пулемёта, затрещали винтовочные выстрелы и всё обратилось в хаос. Солдаты и матросы стали стрелять друг в друга. Ламанова просто затоптали в толпе, а кроме него и ещё многих.

Митинг постепенно превратился в побоище, а паром в это время тихо отошёл от берега и поплыл обратно за казаками. Матросы схватились с солдатами, бой протекал с переменным успехом. Ведь и те, и другие не имели боевого опыта, но матросов первоначально было меньше, и они проигрывали, пока им на помощь не прибежала братва с остальных кораблей.

Солдат быстро прижали к берегу, загнав в холодную воду, но тут в них взыграло отчаяние, и они пошли в штыковую, откинув матросов. Возник паритет сил. Весь берег и часть улицы, где происходил митинг, были усеяна телами в серых шинелях и чёрных бушлатах.

Раненые стонали, мёртвые молчали, и те, и другие истекали кровью, которая текла ручьями по булыжной мостовой. Изредка щёлкали винтовочные выстрелы, не давая расслабиться противникам. Вместе с кровью уходил и адреналин, уступая место откровению понимания ситуации.

В это время к пристани в другом месте причалили два парома с казаками. Прыгая с паромов, казаки побежали захватывать Кронштадт, убивая всех, оказывающих вооружённое сопротивление. И за несколько часов весь небольшой город-порт был полностью захвачен. Оставшиеся в живых солдаты и матросы были арестованы.

Офицеры с немногими экипажами наиболее здравомыслящих матросов грузили на палубы арестованных и под охраной казаков переправляли их в Петропавловскую крепость, курсируя между Кронштадтом и Петроградом.

Так продолжалось до ночи. В ходе боя и захвата казаками города полностью был уничтожен весь Совет Кронштадта. Приказ Керенского был однозначен: никого в плен не брать.

На следующие сутки аресты продолжились. Адмирал Рыков вместе с военной милицией рыскал по квартирам и острову в поисках агитаторов и анархистов, вычищая последнюю заразу. Все окрестные форты в Финском заливе были освобождены от солдат и матросов, а вместо них туда направились солдаты латышских полков. Сам Кронштадт был взят под охрану казаков, латышских стрелков и военной милиции. Через три дня Кронштадт полностью перешёл под управление Временного правительства. Одной проблемой стало меньше.