– Муж Карины умер. Почему?
– Сердечный приступ. – Ответ сочился равнодушием. – Если бы Карина отменила встречу и поехала домой к мужу – как знать, могла бы успеть вызвать скорую. Но она вернулась под утро. Слишком поздно.
– Ты бы мог предупредить! Я бы могла…
– Мы так и сделали. Она не послушала.
Я пыталась понять, что произошло. Что вообще происходит в моей жизни. Получается, Эд давал Карине шанс спасти близкого человека? Но тогда почему не сказал прямо? Почему подослал меня?
– Судьба – странная штука, – произнес Эд, проходя к бару.
Он снова казался самим собой. Строгий, безукоризненный. На губах – ни намека на улыбку. Белоснежная рубашка делала кожу еще бледнее.
Эд взял бокалы и налил вино. Один протянул мне. Взяла, словно под гипнозом, хоть и не собиралась пить.
– Есть несколько вариантов судьбы, – продолжил Эд. – Ты что-то получаешь, но чем-то жертвуешь. Кто знает, что бы ты получила, если бы отказалась от Артема. Вот Карина выбрала карьеру – и потеряла мужа.
– Но если бы я прямо сказала…
– Ты и сказала. Я предупреждал ее когда-то: невозможно получить все и сразу. Невозможно сразу двигаться на север и на юг. Давай поднимем бокалы за свободу выбора.
Я глотнула вино – сладкое, похожее на вишневое. По телу разлилось тепло. Вместе с ним откуда-то взялся покой. Присела на диванчик. Эд сел рядом. Не хотелось двигаться. Что со мной? Почему подчиняюсь ему?
– Даже если захочешь выбраться, я тебя не отпущу, – продолжал мой странный начальник. – Других вариантов нет. Можешь считать, тебя привела судьба.
– Какая судьба?
Собственный голос звучал глухо, словно чужой.
– Та самая. Достаточно капризная дама, хочу сказать. Может, когда-нибудь познакомлю.
– Кто ты? Кто ты, Эд?
– Никто. Пустота, которую вы заполняете делами, проблемами, спорами. Ты видела, сколько людей приходит сюда в поисках наслаждений? Все они что-то ищут, но не находят. А пустота только растет. Внутренняя. Она страшнее.
Мне нравилось слушать его голос. Когда прохладная ладонь прикоснулась к щеке, я не убрала голову. Наоборот, наслаждалась этой странной лаской. Как же сложно. Хотелось вырваться – и в то же время остаться. Потребовать не распускать руки – но разве это вязалось со словом «распускать»? Эд гладил меня по щеке, а я чуть ли не мурлыкала, как кошка. И больше не было дела до Карины с ее мужем. Она могла поехать домой. И все сложилось бы иначе. Но она выбрала другой путь. И чья это вина?
Или это Эду хотелось, чтобы я так думала?
И снова – провал в памяти. Очнулась дома, в своей постели. На столе – шоколадка и записка: «Заедать стресс. Эд». С чего он взял, что я люблю шоколад? Но ведь люблю! Именно такой, черный с орехами. Сейчас, когда его не было рядом, страх снова накатил оглушающей волной. Не может быть! Все, что со мной случилось, – невозможно. И рассказать некому. Родители захотят написать заявление в полицию, решат, что Эд – какой-нибудь маньяк. А друзья могут и вовсе к психиатру послать. Нет, Катька и Ника, конечно, не станут, но в мыслях точно промелькнет.
Что мне со всем этим делать? Я слонялась по дому из угла в угол и думала, думала, думала. Ничего не приходило в голову. Спохватилась только, когда в дверь позвонили. На пороге стояли Катя и Вероника.
– Алька! Ну слава богу!
Они принялись меня обнимать, прижимать к себе, щебетать о том, какая я сволочь, телефон отключила, сама куда-то пропала. Я впустила подружек в квартиру, но мысли были далеко. Словно спала и никак не могла проснуться. Что со мной? Что не так? Почему моя жизнь вдруг превратилась в кошмарный сон?
Чувство вины вернулось. Я старалась гнать его прочь. Ничего не выходило. Сложнее всего было скрыть свое состояние от девчонок. Подруги весело болтали, рассказывали о том, как провели сегодняшний день. Мы пили чай. А на душе скребли кошки, хотелось уткнуться носом в подушку и разрыдаться. Но приходилось сдерживаться. Я улыбалась, кивала и мечтала о моменте, когда смогу остаться наедине с шоколадкой, подаренной Эдом, и отдохнуть от всего мира.
Только в начале двенадцатого ночи я проводила подруг. В голове не осталось места для мыслей. Я жевала шоколад, смотрела слезливую мелодраму и думала о том, что со мной будет дальше. Запиликал телефон. Пришла СМС: «Завтра в восемь, как всегда». Не надо было смотреть на номер, чтобы узнать звонившего. И только потом я вспомнила, что так и не включила мобильник.
Глава 4
– Павел Дмитриевич Коробов, – сообщил Эд, протягивая новую папку. – Малоизвестный актер. Приходил семь лет назад. Хотел, чтобы к нему вернулась жена. Подписал договор на любую расплату. Настал его час. Главное, не делай глупостей. Напомнишь о договоре. Спросишь, так ли он предпочитает семью, как и раньше. Или что-то поменялось. Отзвонишься. Главное – никаких намеков и давления с твоей стороны. Иначе придется наказать. Поняла?
Я заторможенно кивнула. Ощущение, что вижу дурной сон и не могу проснуться, усиливалось с каждой минутой. Эд смотрел на меня, но словно не видел. Боялась его до дрожи в коленях. Хотелось спрятаться от этого рассеянного взгляда, вернуться в ту, старую, жизнь, где не было мистики, не было ответственности за чужие судьбы.
Все равно чувствовала себя виноватой. Не могла отделаться от мысли, что должна что-то изменить. И в то же время понимала: Эд не даст самовольничать. Без зазрения совести лишит жизни Артема. Даже любовь померкла перед страхом. Да и любовь ли? Вспомнила лицо Артема, получившего мой подарок. Возможно, я перегнула палку, была слишком назойливой, угрожала его статусу… Но почему он так на меня смотрел? Авария заглушила боль разочарования. Теперь он жив, а я – в плену у странного типа, которого и человеком-то не назовешь.
– Что замерла? – прищурился Эд. – Забыла, как ходить?
– Мне страшно! – выпалила я.
– Глупости! – Он поднялся и прошелся по кабинету. – Страха не существует. Его придумали люди, которые не желают подвергать опасности свои никчемные жизни.
– Разве нет ничего, чего бы ты боялся?
Не знаю, зачем я с ним разговаривала. Надо было развернуться, уйти, выполнить его поручение, а я вместо этого вела с Эдом философские беседы.
– Нет, – без промедления ответил он. – Я живу слишком долго, чтобы испытывать страх. Со временем ты поймешь. Если успеешь.
– Эд, скажи… та женщина, которая меня сюда направила… Серафима. Она мертва?
– С чего ты взяла?
Эд казался таким спокойным!
– Пыталась ее найти. В больнице она не работает, а в картотеке написано, что единственная Серафима умерла несколько лет назад.
Эд потер переносицу, пробормотал:
– Надо же, как неприятно получилось», – а затем гаркнул: – Ян!
В дверях появилось лицо громилы.
– Да, хозяин?
– Что там с Серафимой? Александрина говорит, она мертва.
– Хм… ну да, вроде. – Ян почесал затылок. – А что?
– Напомнить не мог? – Эд с угрозой взглянул на помощника. – Отпусти ее, пока я снова не забыл.
– Будет сделано, – ответил Ян и исчез.
А я почувствовала, что схожу с ума. Так просто. «Раз она умерла, отпусти ее, а то я забыл». Кадр из фильма ужасов. Или триллера. Что я здесь делаю? Что?
– Ты еще тут? – обернулся Эд, вспомнив о моем существовании. – Папка у тебя. Что сидим? Времени не так много.
