Выстрел по видимой цели

Глава 5

Лейтенант полиции Никита Самойлов был еще на том этапе службы, когда от звонков начальства ждешь чего-то интересного, пусть это и связано с человеческими трагедиями. Так что он охотно согласился в свой выходной поехать на охотничью базу разбираться с убийством.

Уже в дороге ему второй раз позвонил начальник по фамилии Черенков, подробно расписывая обстановку, при этом смешно проглатывая окончания слов.

– Никит, там така история. Застрелили не просто нефтяника, а эфэсбэшника, прикомандированна. Я позвонил в главк, они сказали, что следствие будет вести наш Следственный комитет, но с оперативным сопровождением и нас, и ФСБ. Причем из центральна аппарата хотят кого-то прислать. Так что ты там, это само, все фиксируй, а завтра приедет кто-то из Москвы. Вместе будете допрашивать. Научат нас работать, япона мать, – с досадой закончил Черенков.

– Принято, – отрапортовал Самойлов, понимая, что придется потрудиться, чтобы не ударить в грязь лицом перед московскими коллегами.

Голова у него была занята другим. За день до этого ему позвонил его бывший начальник, Энвер. Он уже год как перевелся в Москву, где работал в МУРе.

– Тут, Никитос, такое дело. Короче, есть такая схема. Водитель грузовика везет из Белоруссии товар, обычно в контейнере. Заезжает куда-то по дороге. Аккуратно снимает пломбу, выгружает часть товара и вешает назад пломбу. Получатель претензии высказывает, водитель не при делах. Типа принимал за исправной пломбой, сдал за исправной пломбой, разбирайтесь с китайцами сами.

– Ну такая схема, нормальная. А мне ты это к чему рассказываешь? – поинтересовался Никита, чувствуя подвох.

– К тому, что таких случаев уже с десяток. И везде в тахографах грузовиков остановка на автобазе нашего ДРСУ. Там, похоже, пломбу и снимают.

– Ого, какие способные! То-то дороги ни хрена не чинят. Ну так оформляй ордер и приезжай. Встречу, как надо.

– С ордером-то мы там хрен чего застанем. Явно, сразу товар вывозят. Надо на теплом брать. Как машина заехала – хлоп и с поличным. Я их всех отслеживаю, знаю, кто и когда границу пройдет.

– Ну и как я тебе это устрою без ордера?

– Ордер будет. Сможешь сам по нему обыск провести? Петровича с его ОМОНом возьми. Проставу ему я обеспечу.

– Энвер, у Петровича свое начальство есть. Ему официальный запрос надо. Это же Росгвардия.

– Да нормально все будет. Я ему позвоню. Главное – по моему сигналу будь готов их накрыть. Ордер пришлю.

Никита нажал отбой и тяжело вздохнул. Ему не очень нравилась затея проводить следственные действия по чужому уголовном уделу, но отказать первому руководителю, научившему его всему, он не мог.

На охотничьей базе, где произошло убийство, Никита не был ни разу, так как она считалась блатной. Другие хозяйства во время, свободное от охоты гостей, пускали местных поохотиться либо за деньги, либо из уважения. Но егерь – Валерий Михайлович Сушилин – строго пресекал все поползновения: «Мне надо зверя в угодьях для хозяев сохранить. Идите на поля общего пользования и там охотьтесь, сколько душе угодно».

Выехав из ближайшей деревни не в ту сторону, Самойлов слегка поплутал в поисках базы. Созвонившись со следственно-оперативной группой, наконец до нее доехал. Охотничий лагерь находился в конце грунтовой дороги, огороженный высоким забором. Никита посигналил перед закрытыми воротами, из-за них, заметно прихрамывая, вышел сторож. Подойдя к машине, Сергей увидел раскрытое удостоверение полицейского и, помогая себе миниатюрным костыликом, похромал в свою будку открывать ворота.

База встретила Никиту ухоженным, еще зеленым газоном, рядами хвойников, высаженных вдоль дорожек. Коническая форма изумрудных туй напоминала кипарисы, и возникала иллюзия, что сейчас лето и ты на теплом юге. В центре территории был создан пруд, вдоль которого расположилась пара беседок. Неподалеку стояла банька, каждое бревно которой светилось янтарем – хозяин не скупился на обработку древесины пропитками. На альпийских горках сиренево-потусторонне вспыхивали поздние подмерзшие хризантемы, называемые в народе «ноябринками». Ландшафтный дизайн охотничьей вотчины Муратова был на высоте.

Основной дом – двухэтажный сруб в несколько сотен квадратных метров. С каждой стороны – по огромной террасе. За счет основательности и простора он напоминал альпийское шале. Около него ютились уазик – «буханка» – с логотипом охотничьего хозяйства, старый полицейский «бобик» и несколько дорогих машин с московскими номерами.

Никита подошел к полицейской машине. Там сидел только молодой водитель, играющий в какую-то игру на смартфоне.

– Здоро́во! А где парни? – постучал ему в окошко Никита.

– Внутри.

– А место происшествия кто-то охраняет?

– А что там случится? Вот сейчас все вместе и поедем, – с буддийским спокойствием парировал водитель.

– Ну вы даете!.. – Самойлов хлопнул по капоту – он был ошарашен такой безалаберностью.

Зайдя в дом, Никита поздоровался со своими коллегами. Те зря время не теряли – кратко опросили всех свидетелей, о чем их старший и сообщил лейтенанту.

– Здравствуй, дарагой. Ситуация такая. На базе находилась восемь челавек. Два сатрудника – егерь и стораж. Шестера ахотников, включая пагибшего, да-а. Пад канец ахоты нашли его застреленным. Есть еще вадитель пагибшего и ахранники. Все хорам гаварят, что невинаваты, – молодой и деятельный участковый, судя по акценту, приехавший из кавказского региона, изложил все факты.

– Далеко?

– Э, брат, рядом. Три киламетра. Да-а? – участковый посмотрел на Михалыча, стоявшего рядом.

– Около того, – кратко добавил охотовед, представившись Никите.

– Поехали, – скомандовал тот.

Участковый, судмедэксперт и Никита погрузились в машину Михалыча и отправились на место происшествия. Водителю наказали никого не выпускать с базы до окончания следственных действий, а когда приедет машина Спецтранса за телом, отправить ее в лес.

На месте преступления все занялись своими делами. Судмедэксперт начал осматривать труп, Никита с участковым – полянку и прилегающий к ней лес. Пространство вокруг тела убитого хранило множество отпечатков обуви, в лесу, наоборот, все было не тронуто, но отыскать следы простому смертному было не под силу – на мерзлой земле обувь оставляла еле различимые отметины.

– Э, начальник. А сабачек у нас нет? Па следу бы убийцу нашли, – участковый фонтанировал идеями.

– Да уж пару лет как кинологов разогнали. Надо в области заказывать. Да и тут все свои, похоже. Собака с ума сойдет.

– Абидно, да, – участковый искренне расстроился.

– Валерий Михалыч, расскажите, кто где стоял во время охоты? – Никита повернулся к Сушилину.

Тот охотно откликнулся:

– Дык самый дальний был Стас Тихоновецкий. Потом Степан Анисимович Иванов с Игорем Шмидтом. Дальше Костя Суходольский. Витя Перепелкин рядом с Денисом стоял.

– Хорошо, спасибо. Сами на кого-нибудь думаете? – на всякий случай уточнил Никита, записывая схему расстановки охотников в блокнотик.

– Да господь с вами, все свои же. Тыщу лет вместе охотятся, – Михалыч замахал руками.

– Нащальник! За телам трупавозка приехала, – внезапно раздался бодрый голос участкового.

После возвращения на базу Никита внимательно рассмотрел машину Муратова и его охраны, это были «Майбах» и «Гелендваген». «Богато жил товарищ», – мысленно констатировал лейтенант. Никита кратко опросил водителя и охранников, но ничего толкового от них не добился. «Спали в деревне, никого не видели. Угроз и покушений не было». Охотники тем временем уже начали поминать покойного. Никита понял, что опрашивать их в таком состоянии бесполезно. Он переписал все данные товарищей Муратова и изъял у них оружие. Затем собрал у всех куртки и перчатки, чтобы отследить наличие порохового нагара от выстрелов, и указал всем не покидать базу до завтра. Михалычу он дал отдельное указание уложить их спать пораньше, чтобы к утру были в состоянии отвечать на вопросы.

Глава 6

Проснулась Зоя раньше будильника. Это была дурацкая привычка, оставшаяся с детства. Она всегда просыпалась раньше назначенного, если днем планировалось что-то важное, будь то экзамен, поездка или какой-то праздник. А сегодня ей предстояло ехать в Смоленскую область помогать в расследовании убийства ДРа, так теперь в ФСБ называли сотрудников, вышедших на пенсию, но не терявших связь с «конторой». Раньше их величали АПС (аппарат прикомандированных сотрудников), но после очередной реформы переименовали. Вечером ее вызвал шеф и сообщил о своем согласии на ее командировку. Перед этим она сама попросилась ехать в Смоленск, когда узнала о смерти Дениса Романовича.

– Надо же, какое дело! Не знал, что он друг твоего отца. Так бы мы дело не брали, пусть УСБ[1] занимается. Мы тут все-таки с терроризмом боремся и конституционный строй защищаем, а не убийства расследуем. Но руководство так решило… – Аркадий Петрович почесал в задумчивости густую бровь и указал девушке на стул возле своего письменного стола.

Для своих пятидесяти лет он выглядел довольно молодцевато, иногда даже, как казалось Зое, задерживал на ней взгляд чуть дольше принятого на службе. Но во всем остальном Аркадий Петрович вел себя абсолютно профессионально, избегая шуточек или каких-то намеков. Подписав ей командировочное удостоверение, он провёл для нее краткий инструктаж:

– Поверь моему опыту, как правило, все эти истории со смертью на охоте – обычная небрежность из-за пьянки. Так что, скорее всего, проверишь эту версию и вернешься.

– А если что-то другое? Интересы тут серьезные замешаны. Вторая нефтяная компания страны, – Зоя проявила осведомленность.

– Я с его куратором в службе «П» разговаривал. Все там спокойно у них, власть не делят, активы не выводят. Но ты смотри внимательно. Если что, все ресурсы в твоем распоряжении. И еще. Там ты будешь работать с полицией, – на слове «полиция» Аркадий Петрович скорчил такую мину, как будто речь шла об инопланетянах. – Они нас терпеть не могут и, возможно, будут что-то утаивать. Наша задача не учить их жизни, а помогать. Будь с ними помягче. Не зазнавайся.

– Да я не… – вспыхнула было Зоя.

Но начальник примиряюще помахал рукой.

– Я знаю. Просто поверь, что в провинции полиция очень ревниво к столичным гостям относится.

Прокрутив в голове вчерашний разговор, Зоя приготовила себе кофе. Прихлебывая горячую ароматную жидкость, она открыла свой смартфон, где среди прочих фотографий у нее был снимок ее отца с Муратовым.

Все эти фотографии она нашла в альбоме у матери и пересняла себе на телефон на память о папе. Муратов с отцом были запечатлены на рыбалке, где каждый хвастался своим трофеем. Папа на снимке был моложавым, спортивным, с очень живым лицом, не похожим на те официальные фотографии, которые висели у них дома. Зоя вздохнула и выключила телефон. Мысли о рано погибшем отце всегда вгоняли ее в тоску. Не то чтобы ей плохо жилось с матерью, но мысль «вот если бы папа был жив» всегда задавала лучший вариант бытия, которого Зоя лишилась.

Допив кофе, Зоя пошла умываться. В зеркальном отражении увидела всклокоченную невыспавшуюся особу. И почему ее бывший считал ее милой?! Зоя не понимала, но очень этим гордилась. Для нее «милое» значило больше, чем «красивое». Со школьных лет ей запомнилось высказывание И. Бунина: «Женщина прекрасная должна занимать вторую ступень; первая принадлежит женщине милой». Зое было сложно понять, что именно делало ее таковой. Доставшаяся от бабушки глянцевая кожа на лице? Ямочки на щеках? Высокий круглый лоб? Зоя знала много девушек, которые обладали теми же свойствами, но милыми при этом не казались. «Наверное, у меня сногсшибательно красивые… – Зоя, пародируя актрис немого кино, сначала потупила взор, потом, вскинув, продолжила ироничный монолог: – …и, самое главное, добрые глаза». И рассмеялась своему отражению.

Но сегодняшние темные подглазья уж точно не добавляли ни милоты, ни красоты. Немного подумав, Зоя прыснула несколько раз на лицо холодной воды; не дожидаясь, пока оно обсохнет, наложила патчи. Завязала пышные каштановые волосы в конский хвост. Никого соблазнять в Смоленске она не собиралась, но выглядеть замарашкой не хотелось.

Пройдя в спальню, долго стояла перед шкафом, выбирая прикид. Джинсы казались ей несерьёзной одеждой для оперативника ФСБ, а деловой костюм с юбкой смотрелся бы неуместно на охотничьей базе. В итоге она остановилась на бежевых брюках и свитере, на всякий случай сунув в чемодан джинсы и толстовки. Сняла патчи – лицо заметно посвежело, подкрасила блеском губы, укуталась в дубленку, мех которой сливался с волосами, и намотала не шею модный шарф-плед цвета овсяной каши. «На охотничьих угодьях – самое то!»

В «Шкоде» Зоя включила все печки и начала очищать стекла машины от инея. Выцарапав скребком на лобовом стекле бойницы, позволяющие видеть окружающий мир, запрыгнула в машину, растирая озябшие руки. Зоя никак не могла приучить себя носить перчатки, несмотря на мамины увещевания. К счастью, подогрев сидений работал на отлично, и она, намотав на руки шарф-плед, подсунула их под себя. Музыку Зоя решила сразу поставить свою, не дожидаясь, пока радио перестанет работать за пределами города. Выбор пал на последний альбом «БИ-2». Под звуки гитарных рифов она тронулась со двора, где автомобильный люд уже начал скакать возле машин, готовясь к дороге.

Вырулив на МКАД, Зоя вспомнила давешний разговор со вдовой Муратова. Та в слезах позвонила Зое и попросила разобраться в произошедшем.

– Наталья Васильевна, я ведь в другом подразделении работаю. Мы убийствами не занимаемся, только терактами.

– Я договорюсь. Позвоню жене Сергея Алексеевича. Я хочу, чтобы свой человек там был. Там что-то нечисто. Не мог он по глупости погибнуть. Съезди, Зоенька, я только тебе доверяю, – голос женщины дрогнул.

Остальное было делом техники. Звонок Зоиному начальству из приемной руководителя – и девушка тут же получила указания готовиться к командировке.

Дениса Романовича она знала с самого детства. Он был коллегой ее отца и одним из ближайших друзей. После папиной гибели Муратов присматривал за Зоей и даже помог ей устроиться в ФСБ. Он никогда не навязывался, но всегда был рядом и помогал ей и матери, тяжело переживавшей гибель мужа. Наталья Васильевна, женщина хваткая, взяла шефство над их семьей. Она помогла ее маме выбить все положенные от государства льготы и пособия. Конечно, Муратов не смог, да, впрочем, и не пытался, заменить Зое отца. Боль утраты она чувствовала до сих пор. Она не очень-то верила в теории психологов о заниженной самооценке девочек, выросших без отцов, но папы ей действительно не хватало.

Зоя, благодарная Денису Романовичу и его супруге за заботу, чувствовала себя обязанной разобраться в обстоятельствах смерти Муратова. Опыта в расследовании убийств у нее не было, но энтузиазма хватало. Да и в академии она была на хорошем счету у преподавателя криминалистики.

Дорога, постепенно заполняемая автомобилями, стелилась серой лентой. Вот и Московская область закончилась. Указатели на Вязьму сменились указателем на Смоленск, и вскоре Зоя была около старенького здания Ярцевского районного отдела внутренних дел. В дежурке показала свое удостоверение и спросила, кто занимается убийством Муратова.

Улыбчивый начальник уголовного розыска, возрастной мужичок с редеющими волосами, спустился за ней, приложив карточку к турникету, пригласил ее в свой кабинет.

– Моя фамилия Черенков. Сан Саныч. – Он указал девушке на стул возле своего стола.

Затем вежливо предложил чаю, произнёс пару дежурных комплиментов и позвал оперативника, ведущего дело.

– Эт самое, вот Никита. Никит, эт Зоя, – представил их друг другу.

– Очень приятно, – вымученно произнёс Никита.

Он сразу не понравился Зое. Плотный крепыш с колючим взглядом, коротко стриженный и переминающийся с ноги на ногу, как будто у него есть дела поважнее, чем слушать начальство. Такими в ее школьных воспоминаниях были хулиганы, доводившие девочек до слез своими проделками.

– Мне тоже, – вздохнула она, сразу поняв, что просто с ним не будет.

– Никит, доложь, что вчера выяснил, – начальник показал оперативнику на стул возле длинного стола для совещаний.

– Убийство совершено около одиннадцати утра из гладкоствольного ружья. Двенадцатого калибра. – Оперативник с неохотой присел за стол.

– Эт самое, то есть пулю нашли? – уточнил Черенков.

– Да. Пуля Полева. Стреляли, похоже, издали, следов пороха на одежде не обнаружено. Точно в сердце. Но при этом в кармане найдена предсмертная записка. Типа «простите, я сделал много подлостей в своей жизни, не могу с этим жить». Напечатана. Но снизу подпись. Говорят, на почерк Муратова похожа. Проверяем. – Никита бросил взгляд на Зою, которая фиксировала что-то в смартфоне: «Зачем нам эта столичная штучка? Времени потратишь кучу, чтобы разъяснить этой холеной москвичке, что есть что…»

– То есть самоубийство, понимашь? – Черенков чуть не заплясал от радости, что с него сваливается дело.

– Это невозможно! Нельзя самого себя из длинноствольного ружья застрелить. Да еще и без порохового нагара на своей одежде, – решительно возразил Никита.

– Подозреваемые? – разочарованно спросил начальник.

– Все. Точно – кто-то из охотников. Ну или из персонала. Дорога в угодья ведёт через базу. Там камеры стоят. Все наскоро отсмотрел, никто посторонний не заезжал. Теоретически обойти базу можно, но крюк серьезный. Несколько часов ходу.

Зоя с удивлением отметила правильный русский язык Никиты.

– Подозреваемых проверили? – вмешалась она, оторвав взгляд от смартфона.

– Естественно. Судимых нет, – хмыкнул полицейский, раздраженный нелепым вопросом.

– Дайте мне, я через Лубянку проверю. Может, что-то по нашей линии есть, – Зоя проигнорировала раздражение.

– Ну, в общем, начинайте совместну работу. Никита Вам рабоче место уже подготовил, – подытожил Черенков примиряющим тоном.

Рабочее место в кабинете Никиты оказалось неудобным аппендиксом к его письменному столу. Вдобавок с продавленным стулом. Так что полноценно работать там было некомфортно. Разочарованная увиденным, Зоя сфотографировала список охотников, затем изучила протокол осмотра места происшествия, но ничего нового там не обнаружила.

– Поедем опрашивать свидетелей? – повернулась она к Никите.

– Допрашивать. Дело уже возбуждено, поручение следователя есть, – не преминул подколоть коллегу полицейский.

– Вас подбросить? Я на машине, – Зоя сдерживалась, надеясь наладить конструктивные отношения.

– Не надо. У нас, хоть и не Москва, тоже машины есть, – с вызовом парировал Никита. – За мной езжайте. Вы, кстати, не голодны? – он внезапно проявил человеческое внимание к московской гостье.

– Нет, спасибо. На заправке перекусила, – девушка даже немного смутилась от неожиданного внимания.

– Тогда не отставайте, я быстро езжу, – с прежним высокомерием скомандовал ей Никита.

Перед тем как сесть в машину, Зоя отправила своему начальнику список охотников и персонала базы для углубленной проверки.

Доехали они быстро, дорога оказалась, на удивление, хорошей.

Никита припарковал свою очень старую, но при этом тюнингованную, судя по спойлерам, «Субару» около охотничьего домика на базе. Зоя поставила свою машину рядом с его. Они одновременно вышли из автомобилей и направились к дверям дома. Там их уже ждал Сушилин. Он выглядел осунувшимся и резко постаревшим. Было очевидно, что случившееся его подкосило.

– Здрасьте, – поздоровался с ним полицейский.

– Добрый, значится, день, – хмуро ответил Михалыч, удостоив мимолетным взглядом Зою.

– Никто не разбежался?

– Да уж куда там. Ждут все вас.

– Кабинет ваш займем? – Никита не столько спросил охотоведа, сколько известил его.

– Отчего же не занять?! Пойдем!

Михалыч повел их вовнутрь базы и указал на свою комнату.

Первым на допрос они пригласили Виктора Борисовича Перепелкина, так как он стоял на соседнем номере с Муратовым.

– С мотивами непонятно, а вот самая удобная возможность была именно у него, – прокомментировал свой выбор Никита.

Зоя отметила правильный подход полицейского к обоснованию причин подозревать кого-то.

Никита пригласил Виктора в кабинет. «Кого он мне напоминает? – подумала, увидев допрашиваемого, Зоя. – Кого-то из римской истории… Да, да, похож на Юлия Цезаря. Как горделиво поднят подбородок!»

Оперативник проверил его документы, выяснил адрес проживания, образование и место работы. Сообщил данные о себе и Зое, после чего начал допрос.

– Когда вы последний раз видели погибшего?

– Когда нас Валерий Михайлович расставлял. Часов в десять.

– Где это было?

– Мы Дениса оставили на его номере. На полянке, где потом его нашли, – спокойно пояснил Виктор.

– И как далеко вы от него стояли?

– Метров сто двадцать, сто тридцать. Где-то сто пятьдесят шагов.

– Что-то с его стороны слышали? – Никита методично выяснял подробности.

– Ну да. Выстрел был. В середине охоты. Сразу, как я оленя застрелил. Я тогда еще подумал: «Вот я красавец! С одного выстрела зверя положил!» И в тот же момент Денис тоже одним выстрелом ограничился. – Перепелкин лихорадочно сглотнул, но быстро взял себя в руки. Морщины марионетки углубились, взгляд посуровел.

– И что потом? – От Никиты не скрылась секундная слабость допрашиваемого.

– Потом тишина. Через полчаса Валерий Михалыч с остальными пришел. Все вместе пошли назад.

– То есть вы с места не сходили и в сторону погибшего не двигались? – Зашёл с козырей Никита.

– Нет. Лейтенант, я двадцать лет в органах прослужил. Меня не обязательно на понт брать. Вы пулю нашли?

– Здесь я вопросы задаю, – повысил голос полицейский.

– Если нашли – сравните с изъятым у меня ружьем. У меня шестнадцатый калибр. Могу поспорить, что Дениса двенадцатым застрелили.

Зоя взглянула на коллегу, тот замялся, после чего вышел в коридор.

Виктор Борисович тут же обратился к Зое:

– А вы, случайно, не дочь?

– Случайно дочь. Но это не имеет отношения к допросу, – Зоя строго поджала губы.

– Достойный человек был. Встречались по службе. Все, что хотел сказать… – охотник развел руками.

У Зои в телефоне уже была справка на Перепелкина. В ней указано, что служил он в ФСБ до 2010 года. Но она не стала включаться в разговор об отце. Гибель отца – больное место, и разговоры о нем точно не способствовали бы объективному расследованию.

Тем временем вернулся Никита. Зоя подняла на него глаза с немым вопросом. Он покачал головой.

– Ну что, лейтенант, проверил калибр? – подколол его Виктор Борисович.