Забытые

– Последние спокойные деньки, – произнёс кто-то рядом со мной, будто снова прочитав мысли. Неужели Андрей Куницын такой предсказуемый?

Подняв голову, я увидел хозяина кафешки собственной персоной. Такой же как всегда, с белоснежным полотенцем на плече и непослушной курчавой чёрной бородой.

– Я думал вы в «Кремле», со своими танкистами.

– Взял сегодня выходной. Думаю, в последний раз, – пояснил тот, присаживаясь рядом. – Убраться надо, дела привести в порядок. Мало ли чего.

– Я мешаю?

– Нет, конечно, – сказал мужчина, блеснув голубыми глазами. – Сиди сколько хочешь.

Откуда-то на столе возникла стеклянная вазочка песочного печенья, два стакана чая с лимоном и кусочками сахара на маленьком белом фарфоровом блюдечке с медвежонком, забравшимся на ёлочку. Настоящий раритет. У нас вся посуда пластиковая.

– Люблю это место, поэтому и выбрал его для своего кафе, – сделал большой глоток из стакана Басмач.

– Почему?

– Оно живое, настоящее. Здесь всё время кто-то ходит, опаздывает, торопится. В общем, жизнь бьёт ключом. Сидишь вот так вот вечером и смотришь на прохожих, – мужчина говорил, строя из белых кубиков сахара башню, составляя их один на другой. – Пытаешься угадать, как у них всё сложилось.

– Как у всех, – сказал я, наслаждаясь крепким горячим чаем.

– Э, нет. У всех по-разному. Тут всё зависит от того какой выбор ты сделаешь. В жизни перед нами постоянно разворачиваются дороги, открываются перекрёстки. Куда свернёшь, так и проживёшь.

Башня из сахара рассыпалась, и кубики, выскочив из тарелки, покатились по столу. Один из них я поймал и вернул медвежонку.

Басмач тем временем продолжил:

– Не на кого пенять, если выбрал неправильно. Живи и терпи.

Он явно говорил о чём-то личном, даже интимном. Но в этом крепком сильном мужчине не было жалости к себе. Ни грамма. Скорее он смирился с тем, что произошло, и двигался вперёд.

Сумрак опустился на крепость. Мимо нас, торопясь, прошла молодая мамочка с малышом, тащившим в руке разноцветный мяч. Маленький грубиян скорчил нам рожу и показал язык. Мой собеседник искренне рассмеялся, утирая слёзы с глаз.

– Как-то это грустно. Жить и терпеть, – нарушил тишину я. – Мне так не нравится.

Слова словно падали в сгущавшуюся тьму, бесследно растворяясь в ней, от чего становилось не по себе.

– По-другому никак.

– А мы все? Вся колония? Я, мама, Ирка, Толик, Юлька, Светка, Игорь, Седов… все-все!? Мы тоже выбирали?

– Мы нет. Это сделали за нас.

Басмач стал неожиданно серьёзен, и глаза его словно заполыхали голубым огнём.

– Вот поэтому, завтра-послезавтра мы и должны выжить. Выжить любой ценой.

– Для чего? – спросил я, уже зная ответ на вопрос.

– Чтобы каждый мог сделать свой выбор.

Глава 28: Рекогносцировка

28 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

18 час 10 мин

– Руки, руки правильно держи! Отжиматься надо правильно! Локти назад уходят, а не в бока! – ворчал Минин, стоя надо мной со сложенными на груди руками.

– Да какая разница? – пыхтел я на шестом десятке. – Главное, чтобы грудью пола касаться и выпрямляться на руках полностью.

– Чего ты споришь? Огромная разница. Не надо создавать себе проблемы. По-твоему и тяжелее, и нагрузка не правильно распределяется. Гвардейцы бы тебе ногой под дых!

– Фух! Очень педагогично.

– Зато действенно.

Подсел я на физуху вместе с Толиком. Конкретно подсел. Всё свободное время, которого, кстати, у меня было не так чтобы сильно много, теперь посвящал физическим упражнениям. Наверное, хотел быть готовым ко всему.

Ни 26, ни 27 июня они не напали. Орда снизила скорость и дожидалась отставших, по крайней мере, так заявляла разведка. Минин, правда, сказал, что Анька (конечно же, по секрету) шепнула ему, что шаманы сбивают дроны и весьма успешно. Что ж, чем дольше их не будет, тем нам лучше. Каждый день – это кирпичик в нашу оборону. Не мои слова, Борисыча.

Обед закончился, и снова начались занятия. Наблюдая за работой пилотов парами и тройками, я думал о разговоре с Басмачом. О том выборе или даже выборах, которые каждый из нас делает. А потом мучается или нет, но всё равно сожалеет. Но ведь можно же выбрать правильно?

– Мамедов, не надо так резко поворачиваться к противнику,– произнёс я в гарнитуру. – Не опережай напарников. Синхронизируй действия с ними, и тогда у вас получится слитный залп. Хорошо?

– Вас понял, товарищ секунд-поручик, – раздалось у меня в ухе.

Капец, непривычно такое слышать. Но приятно.

Плаксин стоял тут же, рядом, с кружкой ароматного кофе и молчал. Молчал, не вмешивался, значит всё идёт нормально. С моими советами согласен.

А если даже выбрал неправильно? Потом же обязательно будут и другие перекрёстки. Кто знает, может, в конце концов, ты сможешь нащупать свою дорогу. Может, она даже будет лучше той, что пропустил? Да уж, очень сложно. Что-то подсказывает мне, что приходит это с опытом, которого у меня пока с гулькин нос. Хотя… выбор то делаешь в любом возрасте.

– Мезенцев, перестань крутить головой в разные стороны, смотри на монитор. Твоё внимание должно быть сосредоточено всё время в зелёной зоне, – автоматически прокомментировал я действия пилота из моего отряда. – Жёлтый цвет показывает, что маневр не верный. Оранжевый – опасный. Красный – сниму с машины.

А ещё я думал о том, что как же, наверное, страшно быть брошенным. Вот совсем недавно ты часть чего-то важного, огромного, того, за что готов жизнь отдать, без чего не мыслишь своё существование, строишь лучшее будущее и вдруг – РАЗ!.. ты один. И дело не только в том, что ты наедине со своими проблемами и просто страшно, что помощь не подоспеет, что не справишься… просто ты больше не часть целого, того мира в котором родился и для которого жил. Человеку страшно быть брошенным, а если это целая колония?

После работы я сходил в тир и пострелял немного. Серые стены, замершие, но готовые сорваться в любой момент силуэты мишеней, перемигивающиеся лампочки автоматов заряжания. Странно, но Минина здесь не было. И куда только он делся? За эти недели мне стало привычным, что Толик следовал везде за мной хвостиком. А тут вдруг раз и пропал. Набрал его номер, а он отключен.

Вернув дежурному оружие и неиспользованные патроны, я поплёлся домой, где, приняв душ, сразу лёг спать. А да, ещё выслушал очередные Иркины жалобы на какого-то Виталика, который круглый дурак, и смеётся над сестрой геройского секунд-поручика.

В 5.30 меня разбудил настойчивый сигнал коммуникатора. Ну, кто там ещё? Продрав глаза, я мазнул пальцем по экрану и, откашлявшись, ответил:

– Слушаю, Куницын.

– Это я Минин, – раздался из динамика хорошо знакомый голос.

– Привет, Толик. Ты куда вчера пропал?

– Потом объясню. Мигом собирайся, сейчас за тобой заеду.

– А что случилось? – спросил я, накрывая сползшим не пол одеялом сестру.

– Нас выбрали для рейда.

Хоть я и не разделял радости товарища, настроение моё сразу приподнялось. Нет, не из-за того, что не надо будет сегодня заниматься с пилотами… ну, может, совсем чуточку, скорее мне просто хотелось активных действий. Обожал состояние цейтнота. А то мысли всякие дурацкие в голову лезут.

Одевшись и умывшись, я выскочил на улицу, где меня и подобрал проезжавший мимо на миникаре Толик. Даже на идеально чистой дороге, он умудрился поднять пыль.

– А куда нас направляют? – улыбнулся я, запрыгивая на пассажирское место.

– Отправляют парней Снегиря, а мы идём как прикрытие, – пояснил Минин, ловко крутанув руль, выезжая с улицы Чуйкова, где я, собственно, и проживал, на улицу Румянцева.

– Мы – это кто?

– Ты, я, воображуля Киричанская и Светка.

– Светку взяли? – ещё один резкий поворот чуть не выбросил меня наружу. Мимо проносились рыночки, только-только открывшиеся для покупателей. Справа мигал иллюминацией кинотеатр, на фасаде которого сияла реклама старого-старого, но такого классного фильма «Брестская крепость».

– Ага. Так она же вчера вроде экзамен сдала?

– Сдала. Верно.

– Думаешь не готова? – внимательно посмотрел на меня товарищ, ещё больше прибавляя скорость на прямом участке между площадью Якова Студенникова и воротами Кремля. Из окна квартиры, где проживал Максимов, на нас гавкнул его «карманный монстр». Собака у него ещё ничего, но кошка – конченая дура.

– Да, нет, не думаю.

Уже через три минуты мы были в Арсенале, где нас ожидали шагоходы. Здесь же прямо напротив ворот выстроились девять машин Третьего Особого. Так называли отряд, которым руководил майор Снегирёв (да, уже майор).

Поприветствовав нас взмахом руки, Никита выпрыгнул из кабины шагохода и направился к нам.

Светка и Юлька были уже здесь и копались со своими машинами. Похлопав в ладони, чтобы привлечь наше внимание, майор без вступлений ввёл нас в курс дела:

– В общем, разведка докладывает, что орда в полутора днях пути от нас. Однако, парочка отрядов по десять-двенадцать сикомэ направилась в нашу сторону и скорее всего шныряет где-то в окрестностях. Возможно, в целях наблюдения…

– Или ещё какую каверзу замышляют, – вставил Минин.

Не обратив внимание на нарушение дисциплины, Снегирёв согласился с Толиком:

– Не исключаю такой возможности. Принято решение прочесать местность и в случае обнаружения уничтожить противника. Всё понятно?

– Так точно, товарищ майор! – дружно громыхнули мы.

Кивнув, Никита указал на длинный металлический стол у стены, на котором четырьмя кучками замерли доспехи.

– Знаю, что пилоты не привыкли находиться внутри машины в защитных костюмах, но на всякий случай вам придётся их надеть. К тому же это отечественные «Лисы», а не громоздкие «Росомахи». В них даже собственный климат-контроль есть.

Я просто был в шоке. Нам доверили новейшую броню, в которой ходили только старшие офицеры. Что это? Следствие важного задания или…

– Выступаем через десять минут. Вы в группе прикрытия. Старшая – Киричанская.

Мы покинули территорию крепости в строгом боевом построении и в следующие четыре часа внимательно прочёсывали местность. Лапы шагоходов оставляли следы в фиолетово-розовом грунте, с хрустом давя местные растения чем-то напоминающие наши кактусы. Вот только кактусы не пытались выстрелить в тебя иголками в отличие от местной флоры.

Время шло. Однако, ни приборы, ни дроны, отправленные вместе с нами, никаких следов противника не обнаружили. Компьютер моего шагохода старательно подмечал все особенности рельефа, впадины, холмы и лощины, занося всё это в память. Минин злился из-за того, что ничего интересного не происходило. Он наконец-то понял, что на серьёзную операцию нас бы не взяли (тем более с необстрелянной Светкой), это скорее было тренировкой по взаимодействию опытных пилотов и молодых, совсем недавно сдавших экзамен.

Кода мы вернулись в Арсенал и стянули с себя броню, товарищ со злостью бросил ботинок в стену.

– Это надо же так! Думал нам доверились, нас признали! А они просто позволили нам прогуляться за стену и всё! – со злостью бросил он, залпом осушая жестяную баночку сока.

– Ты что ничего не понял? – улыбнулась Светка, подмигивая мне.

– Чего не понял? – удивлённо уставился на меня Толик, накидывая на плечи рубаху с изображением красной звезды на спине.

- Мы участвовали в рекогносцировке местности.

– А для чего её делают? – вступила в разговор Юлька.

Минин некоторое время напряжённо думал, а затем, хлопнув себя раскрытой ладонью по лбу, произнёс долгое и протяжное:

– А-а-а-а-а!

А ведь, действительно мы отсканировали бортовыми компьютерами целый прямоугольник местности глубиной в два с половиной и шириной в шесть километров. И это явно было не просто так.

Уже засыпая, я вспомнил, что так и не спросил Толика, где он пропадал накануне.

Глава 29: В одиночку

30 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

22 час 20 мин

В спину что-то ударило и бабахнуло так, что меня выкинуло из окна словно пущенный в цель дротик в дартсе. Пролетев метров пять-шесть, я плашмя упал на землю, вспахав за собой приличных размеров борозду. Слава богу, что в защитном костюме (в конце концов, с третьего этажа вывалиться это гарантированный перелом) и, слава богу, что штурмовая винтовка всё ещё при мне.

Здание позади пылало и делало оно это как-то… странно. Стены плавились словно воск, стекая на землю крупными каплями, а черепица с крыши разлеталась в стороны острыми осколками с дробным треском, словно забытый на плите попкорн.

Дальнейшее события понеслись с такой скоростью, что описывать их спустя время, сейчас, очень сложно.

Встав на колени, я взглянул на виртуальный дисплей перед глазами и увидел, что "Лис" активировал медпомощь. Зелёная иконка в правом верхнем углу отчётливо помигивала, а звуковой сигнал раздражал слух после контузии. Без крайней необходимости хрен бы получил укол, а значит, приложило меня сильнее, чем я думал.

Вставай Куницын! Вставай! Лёгкая боль под рёбрами слева и резко забившееся от препарата сердце, простимулированное химической смесью, буквально заставили меня подорваться с земли и, вскинув винтовку, дать короткую очередь по рвавшимся на территорию школы сикомэ. На несколько мгновений они даже замешкались, ибо школьная ограда была хоть и не слишком серьёзным препятствием для отряда, но предлагала им только один вариант проникновения внутрь – через распахнутую калитку. Ворота открывались только с началом работы школы.

Тяжёлые пули убили первых трёх синекожих и отбросили их тела на бегущих следом. Мне удалось хорошо разглядеть как один из выстрелов буквально снёс половину лица одному из нападавших, а другой отстрелил руку от плеча, оставив держаться конечность только на сухожилии.

Шаг назад, ещё шаг, я всё продолжал стрелять, отступая к стене горящей школы и вот уже дюжина трупов у моих ног, а поток синекожих тел только-только начал протискиваться в распахнутую дверцу.

Как же так? А ведь так всё хорошо начиналось. Кто ж знал, что день рождение Максимова закончится бойней.

* * *

– Сегодня в семь. Договорились?

– Договорились. Буду.

На празднике у Вовы было многолюдно, шумно и весело. Мы будто специально не касались темы сикомэ и угрозы нависшей над нашей колонией. И знаете – это было здорово. Даже удалось забыться и расслабится. Мы делились своими мечтами, рассказывали дурацкие анекдоты, смеялись над бородой Быкова и кривлянием Игорька, даже договорились на выходные все вместе сходить ещё раз на «Брестскую крепость».

Дикую кошку заперли в отдельной комнате после того, как она, высунув лапу из-под стола, оцарапала Минину ногу. До конца вечера она жалостливо надрывалась за дверью.

Крепкие напитки были запрещены, продажа пива в магазинах не велась уже несколько недель, но у Максимова имелось про запас несколько бутылочек пивного напитка. Обычно я от таких вещей отказывался, но в этот раз решил расслабиться.

Бессонная ночь накануне да весь день во рту ни крошки (на обеде мы с Толиком спарринговали на заднем дворе школы) сыграли со мной злую шутку. От двух маленьких бутылок я опьянел. Минин, кстати, тоже, но он не парился и заснул прямо в кресле в чужой гостиной.

Не то, чтобы я был пьян, просто скорее немножко ножки заплетались, а голова стала тяжёлой. Не хотел, чтобы в таком состоянии меня видела мама, и поэтому решил отправиться сразу в школу. Благо ключ у меня был при себе. Всё равно утром на занятия. Чего время тратить?

Двадцать пять минут (или около того) бодрой прогулки, и вот я уже пересекаю поле, на котором мы проводим тренировки шагоходов, а впереди замаячила металлическая ограда и здание старой школы.

Устроился я прямо в классе на третьем этаже. ТТХ шагоходов у стены, и схема боя парами и тройками на доске. Сдвинул две парты, бросил под голову сумку с противогазом и сразу отрубился без сновидений.

Меня разбудил какой-то звук. Звук, выбивавшийся из обыденного звучания раннего утра.

Некоторое время, опешив, я сидел на парте, а потом выглянул в окно. В трёхстах метрах от меня, прямо в поле, что-то сверкнуло, потом ещё раз, раздался протяжный звук, перешедший в продолжительное гудение. Ущипнув себя (ну мало ли, вдруг ещё не проснулся полностью) я продолжал поедать глазами необъяснимое явление. Да только закончился этот цирк быстро. Что-то полыхнуло, и в пределах видимости возникла группа сикомэ. Их было пару дюжин, не меньше.

Но как им удалось? Крак! От удивления я забыл про осторожность, навалился на стекло, которое, треснув, вылетело в окно и, приземлившись на асфальт, разбилось на мелкие осколки. В утренней тиши это было подобно грому во время грозы.

Сикомэ повернули головы в мою сторону, а затем, замерев на секунду, словно прислушиваясь к приказу, одновременно бросились через поле к зданию школы. Отпрыгивая от окна, я увидел, что позади них неторопливо вышагивает силуэт с посохом. Шаман здесь! Шаман внутри крепости!

Я бросился к старенькому сейфу в углу кабинета и, вставив трясущейся рукой ключ в замочную скважину, распахнул дверцу. Внутри лежал подаренный мне Снегирёвым «Лис», штурмовая винтовка «Мономах» и пару гранат. Всё это добро я притащил накануне. Динамическую броню и табельное оружие планировал сегодня продемонстрировать новой партии курсантов, только позавчера зачисленных на пилотские курсы, а вот боевые гранаты были нужны мне для занятий с выпускниками.

Запрыгнув в костюм, я активировал его. Музыкальный аккорд из первой строчки гимна империи возвестил о том, что всё готово. Прицепив на пояс гранаты, я рванул из внутренностей сейфа за ремешок оружие и, расшвыривая в сторону стулья и столы, подлетел к окну.

Сикомэ уже подбегали к школе. Мне удалось сделать всего два одиночных выстрела, когда монитор замигал красным, показывая угрозу жизни. Да это и не удивительно – ко мне, оставляя за собой дымный чёрный след, летел огромный файербол. Выбежать из кабинета, спуститься по лестнице, ваш покорный слуга бы не успел, поэтому сделал единственную вещь, на которую был способен в тех условия. Какую? Выбил прикладом остатки стекла и перенёс ногу за оконный проем, намереваясь спрыгнуть вниз.

* * *

Взрыв гранаты разметал нападавших, раздирал их на части, отрывая конечности и пробивая тела. На несколько секунд даже монитор шлема перестал фиксировать картинку вокруг. Взрывной волной меня отбросила к раскалённой стене, но защита сработала как надо. Я видел, как по поверхности «Лиса» пробежало голубое сияние, и мелкие чешуйки, из которых состоял костюм, чуть-чуть приподнялись, отразив сгенерированным защитным полем большую часть осколков.

Сикомэ вопили от боли, истекали кровью, но увидев, что я всё ещё жив, дружно бросились на меня. Снова оказавшись в тесном кругу атакующих, я отстрелял до железки остатки магазина, а затем мысленно начал прощаться со всем, что мне дорого. Думаете, перед глазами пролетела вся жизнь? Мгновения превратились в замерший кинофильм? Ничего подобного! Я только вспомнил маму, будившую меня по утрам в школу, и почему-то пожалел, что не поцеловал Юльку в ответ. На большее просто не было времени.

Один из клинков сикомэ мелькнул перед лицом, другой туземец попытался вонзить в меня копье, умудрившись сцарапать краску с плеча, позади что-то орали гортанными чужими голосами…и тогда, тогда я бросил вторую, последнюю гранату. Прямо себе под ноги.

Взрыва я не услышал. Фильтры на шлеме сработали как надо и спасли слух. Исполинская сила подбросила меня в воздух, перевернув несколько раз как игрушку, а затем жестоко приложила о землю. Да так, что выбила из лёгких весь воздух.

* * *

– Ты как? Андрей, как себя чувствуешь? Да сними ты шлем? У него кровь из носа и ушей! Медика быстрее!

– Андрюха, ты держись, мы сейчас быстренько!

– Вот это да! Что за мясо?!

– Твою мать, как они здесь оказались? Это же поле! Поле! Как они прошли через наши посты?

– Может подкоп?

– Какой подкоп?! Всё же проверили. Карстовых пещер нет. Учёные клялись, что всё пучком.

– Ё-моё, Куницын шамана убил…

– Доктор?! Осмотрите его. Кажется контузия.

Рот был наполнен кислой, густой слюной. Я слышал голоса вокруг, но смотрел только в одну точку под ногами. Туда куда капала моя кровь, образуя в пыли маленькие кратеры тёмной влаги. Хочу домой, в свою кровать. Сознание свернулось в тёмную точку, и дальнейшее я не помню.

Глава 30: Снова в больнице

2 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

20 час 12 мин

Муха остервенело билась в стекло, напрочь игнорируя распахнутую створку окна. И кто вообще привёз на Коперник – 3 мух? Зачем они здесь нужны? Насколько я знаю, большая часть груза была запакована в вакуумные упаковки. Разве личинки, если даже они каким-то чудом угодили в припасы и вещи колонистов, не должны были задохнуться?

– Ну, ты Куницын даёшь. Нехороший ты человек, – забросив ноги на мою кровать и засунув руки в карманы комбеза, сказал Толик. – Почему? Отвечаю. Все боевые нашивки и награды собрал. Поручика получил. Заметь, без меня! Монстр просто какой-то. Убивает сикомэ десятками, гранаты себе под ноги швыряет. Ну что тебе стоило меня растолкать? Пошли бы ночевать в школу вдвоём. Может, отбились бы от гадов и так, гранаты бы взрывать не пришлось.

Седевшая с другой стороны кровати Ирка, притворно цыкнула в ответ на слова Минина и продолжила старательно штриховать что-то карандашом на листке.

– Всё равно пришлось бы, – недовольно буркнул я.

– Ну, тогда бы вместе…

– Лежали бы здесь сейчас?!

Минин ещё глубже спрятал руки в карманы и нахмурился.

Опять эта палата, опять анализы, процедуры и расстроенная мама. Что-то я зачастил попадать в больницу. Вчера целый день снова провалялся без сознания. Контузия лёгкая, сотряс тоже ерундовый. С чего вдруг? Наверное, опять испугался, перенервничал. Девчонка! Чтобы сгладить резкий тон, сквозивший в моих ответах, я решил отвлечь товарища нейтральной темой.

– Что со школой?

Толик встал со стула и прошёлся мимо кровати.

– Нет больше школы. Сгорела как свечка.

– Жаль.

– Да чего жалеть? Для пилотских курсов сегодня к вечеру уже новую сварганят. Из специальных блоков и панелей. Ещё лучше будет и крепче.

– Эту школу ещё папа строил.

Ирка перестала рисовать и взглянула на меня. Я видел, как её кулачок крепко сжал карандаш, отчего пальцы сестры побледнели.

– Андрюха, ну чего ты? – товарищ тоже понял, что сморозил глупость. – Мы им отомстим. Не грусти.

– Школу-то уже не вернёшь.

– Эх, Минин, Минин, – произнесла Ирка, надув губки. – Ничего-то ты не понимаешь.

– Ты бы это… пошла шоколадку купила что ли, – вскинулся Толик. – Не стоит слушать разговоры взрослых дяденек.

Сейчас будет буря. И возможно даже гром. Ирка нахмурилась, подбоченилась и, склонив голову набок, тихим шипящим тоном произнесла:

– Слушай, взрослый дяденька, ты бы это… вёл себя попроще, а то я лично знаю главрача и могу удалить тебя из палаты больного.

– Наглая.