Забытые

– Это что ещё за взрыв? – прокричал капитан, бросившись к монитору коммуникатора на стене.

Словно в насмешку подряд раздалось несколько взрывов послабее, но каменная крошка и извёстка кое-где с потолка всё же посыпались.

Активировать монитор Снегирь не успел, прямо в капонир что-то ударило, и крупнокалиберный пулемёт превратился в кучу искорёженного металла. Но хуже всего было другое – повреждённая взрывом крышка ствольной коробки соскочила с пулемёта и убила зауряд-прапорщика. Металл разорвал ему шею, перебив позвонки. Этим же взрывом уничтожило коммуникатор.

Не успели мы опомниться, как стальная стена выхода из капонира опустилась, отрезая нас от остальной части крепости.

– Что-то я не понял, а почему с этой стороны заслонка не сработала? – поднимаясь от тела (попытки спасти жизнь несчастному не имели успеха, ибо умер тот мгновенно), Кит указал окровавленной рукой в коридор, из которого мы недавно пришли.

– Вот и я думаю, – растягивал слова Минин, остановившись возле стойки для оружия, в которой рядком замерло десять штурмовых винтовок «Мономах», огнемёт «Горыныч» и пару «Ашек».

– Странно это, – согласился с ним Марков, вытаскивая из стойки оружие.

Из сумрака перехода раздался многоголосый вопль, который всем нам был слишком хорошо знаком.

Вот так мы и оказались в «счастливом» капонире номер Тринадцать. Смотря в глаза Снегирёву, я думал о том, что так и не собрал Ирке модель дирижабля из её любимого мультика, и не выполнил просьбу мамы отремонтировать посудомоечную машинку. Вот такие глупости лезли мне в голову. Мальчишка, чего ещё сказать.

Сразу пару гранат полетели в коридор. Взрыв, новые вопли боли, а затем произошло чудо – толстая стальная створка с лязгом опустилась вниз, отделив нас от нападавших.

– Так вот как у вас тут всё работает, – заворчал Минин, устало опускаясь на дымящийся ящик из-под патронов. – Покажите мне потом инженера, который за этот сектор отвечает. Я ему морду разобью.

Буквально через десять минут в крепости наступила мёртвая тишина. Ни взрывов, ни выстрелов было уже не слышно.

Крак! – заслонка внутрь открылась, и на пороге замер взвод гвардейцев во главе с Блиновым.

Атака на крепость была отбита с большими потерями для синекожих. Погибших кроме пожилого зауряд-прапорщика не было, но было три десятка раненных. Оказывается, наступил уже вечер, а это значит, что в капонире мы продержались целый день. Неплохо.

Нас пятерых специальным разрешением отпустили по домам. Пока на сутки. Первым делом в одиночку на кухне я выпил кружку горячего сладкого чая с лимоном, а затем долго смотрел на спящих близких. Ирка разговаривала во сне и требовала отдать что-то принадлежащее ей, а мама спала нахмурившись. Наверное, ей снилась очередная операция.

В общем, спать я лёг только под утро после того как отремонтировал посудомойку и склеил сестре дирижабль. И там, и там у меня почему-то остались лишние детали.

Глава 21: Мама

14 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

19 час 12 мин

Крепость выстояла, отбила атаку противника и уничтожила почти пятьсот синекожих. Огромная цифра. Это правда. Даже мы в коридоре, ведущем в капонир, убили шестьдесят два туземца. Что уж говорить о пулемётных комплексах, огнемётах и других приспособлениях, сеющих смерть. Считаете, я был счастлив? Горд победой? Совсем нет. Никакой радости от лишения жизни местных, вооружённых холодным оружием, луками и стрелами, точно не испытывал. Думаю, в этом я был не одинок.

Ворота, кстати, починили. Вдогонку отступающей орде выпустили отряд шагоходов, который возглавила Киричанская. Они успели сделать три залпа прямо в самую гущу дикарей, и дрон, сопровождавший их, зафиксировал многочисленные жертвы. Пока его не сбили. Это была наша месть за нападение на дом, за убийство пожилого зауряд-прапорщика, за страх, который мы испытали, за… много ещё за что.

Однако, оставалось много непонятного, и комитетчикам Борис Борисыча работы был непочатый край. О чём я? Для себя в дневнике даже списочек составил. Вот посмотрите:

1.) Почему сломались ворота, ведь прочность их рассчитана на гаубичную артиллерию? Это я знал точно, ибо сам трижды участвовал в их ежегодной профилактике.

2.) Как синекожие оказались в техническом коридоре Тринадцатого капонира? Не пробив корпус крепости, не спрыгнув с небес? Загадка.

3.) Почему дроны патрулирующие границы упустили приближение противника? Раньше они нас не подводили и даже о приближении стаи свёрглов предупреждали заранее.

Наверняка у Триумвирата возникли и другие вопросы, но меня лично беспокоили эти три.

Сегодня утром на плацу произошло награждение защитников крепости. Торжественно, при полном параде. Отмечено было пятнадцать человек. Пять операторов пулемётных комплексов и четыре пилота (среди которых была и Юлька), получили серебреные ромбики «в боевых условиях», ну и, конечно, наша шестёрка.

Минин получил нашивку «универсала», Марков, Снегирёв, Варфоломеев и Юсупов «отвагу», а я… я сразу и Значок ветерана Третьей степени и «отвагу». Снегирь напел всем, что я его спас, прикрыв от взрыва файербола, и ему поверили. Ерунда, просто был ближе всех.

Вернувшись домой, я сел у окна и долго пялился в него. Вспоминал, как мы сюда прилетели. Шестьдесят тысяч человек высадилось на Коперник – 3 почти одиннадцать лет назад. Огромная экспедиция в поисках редкого минерала герания увенчалась успехом. Мне тогда было семь лет, полтора года из которых я провёл в космосе. Первый месяц всё держался за руку отца, настолько огромным и непривычным был для меня этот мир. Боялся отойти, боялся остаться один. Привык. Какими счастливыми мы были, полными надежд. Даже жизнь под куполом пока не закончилось терраформирование не беспокоила и не угнетала нас. Казалось людям всё по плечу.

Помню, когда впервые увидел голубое небо. Вот это был восторг! А потом заколосились поля, и удивлению не было придела. До сих пор иногда мне снится, как мы с отцом идём по полю пшеницы в долине. Отец впереди, а я чуть отстал и раздвигаю руками золотые колосья, чтобы…

– Андрей, ты уже дома?

– Да мама. Я на кухне.

– А чего сидишь просто так, в темноте? Не покушаешь, чаю не разогреешь? – поцеловав меня в макушку как малыша, мать присела рядом.

– Да что-то не хочется.

– Ну, тебя никто не спрашивает. Сейчас Ирка поднимется, и покормлю вас. Иди руки мой. Она сегодня в школе сделала доклад про своего брата.

– Про меня? – удивился я, снимая протез с руки и отправляясь в ванну.

– Да. Назвала его «Мой брат герой».

– Тоже мне герой, – раздражённо проворчал я, намыливая лицо и шею. – Лучше бы рассказала про того зауряд-прапорщика, который погиб.

– Не ворчи. Старым будешь, наворчишься, – перебила меня мама, гремя тарелками. – Конечно, не герой. Просто глупый мальчишка, который делает свою работу. Я знаю.

Войдя на кухню, я обнял самого близкого мне человека за плечи и поцеловал в солёную от слёз щёку. Так мы и стояли, пока не прибежала наша батареечка и не закричала, что хочет кушать, а мы замерли как соляные столбы и не отвечаем на её вопросы.

Ночью мне снова снилось то пшеничное поле, тяжёлые золотистые колосья под ладонями и улетающая в небо «Принцесса Анна», быстро превращающаяся в чёрную точку.

– Папа, а куда они полетели? Почему без нас?

А в ответ недоуменное молчание.

Глава 22: Сплетни

16 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

20 час 10 мин

Режим ЧС временно сняли. Следующие два дня я отдался учёбе. Полностью, без остатка. Мне это помогало не думать о событиях последних дней. Не то, чтобы меня что-то пугало, просто я чувствовал себя не в своей тарелке. Иногда, очень редко, казалось, что мама права, и я всего лишь глупый мальчишка, на которого столько свалилось. Ребята на курсах смотрели на нас с Мининым удивлённо, вроде бы как не понимая зачем мы вообще здесь сидим, что-то пишем. Мы офицеры, отмеченные боевыми наградами, а тратим время на зубрёж теории. Шептались за спиной, шушукались на переменках. И знаете что? Мне было плевать. Я внимательно слушал преподавателей и подробно конспектировал лекции. Без теории в боевых условиях ты и практику-то применить не сможешь, не успеешь, а значит гарантировано погибнешь. Да, конечно, в реальных условиях всё по-другому, но это не означает, что дергать за рычаги и жать на гашетку лучше, чем знать стратегию боя парами и тройками, без которой водителю в окружении орды, просто кранты.

Пятнадцатого вечером я задержал свой отряд в классе и честно им всё сказал. По-моему, они меня поняли. По крайней мене на следующий день занимались все усердно.

Сразу после импровизированного выступления мы отправились с Мининым в тир и стреляли там до полного изнеможения. Если ранее у нас еле-еле выходило набрать по шестьдесят баллов на третьем уровне сложности, то теперь мы и на пятом выбивали не менее семидесяти.

Во вторник утром вместе со Светкой пришли на занятия рано, за полчаса до начала. Ждали на улице. Сначала моя соседка рассказывала мне о книге, которую прочла накануне, а потом, увидев, что слушаю её я невнимательно, сказала:

– Андрей, а ты знал, что Плаксин подполковник?

– Серьёзно? – удивился я.

– Мне его дочь в школе рассказывала. Мила его внучка, в мой класс ходила. Он и дальше бы служил, но получил травму, и был комиссован.

– Тоже протез? Как у меня? Или что-то другое?

– У него что-то со спиной. Несколько позвонков искусственные, – добавила Светка, приветственно махая рукой Киричанской, которая вышагивала по школьному двору как по подиуму, выпятив вперёд свою пышную грудь, плотно обтянутую пилотским комбинезоном. Я до сих пор её не простил. Просто не ожидал от неё такого.

– А ещё, – продолжила Светка, – я узнала, почему кафешка Басмача называется «Крайний шанс».

– А вы в курсе, что он танкист. Штабс-капитан. Командовал целой танковой ротой, – сходу вступила в разговор Юлька.

– Вот и я о том же! – перебила подругу Светка, включив училку. – Он что-то натворил на службе, и его разжаловали и под суд…

– Под трибунал, наверное? – поправил подругу я.

– Наверное. В общем, как-то там всё наладилось, но ему пришлось улететь и подальше. У него семья, между прочим, есть.

Говорила она эмоционально, жестикулируя и подпрыгивая на месте. Со стороны это выглядело более чем забавно. Киричанская же закатила глаза и кивала головой. Воображуля.

– Это тебе тоже мамочки рассказали? – улыбнулся я, сложив руки на груди.

– Ага, – подтвердила Светка, показав мне язык.

– А при чём тут название кафешки?

– Так в толковом словаре Ожегова имеется несколько обозначений слова «крайний».

– Это какие же?

– Удалённый, предельный, чрезвычайный.

– Ах вот оно как, – задумался я. – Да уж дальше Коперника -3 его бы точно не занесло. Да и обстоятельства его прилёта сюда у него действительно чрезвычайные.

– Его, кстати, тоже мобилизовали, – нарушила молчание Юлька. – Немов закончил переоборудовать шагоходы, и они занялись бронированными машинами.

– Танками? – раздалось неожиданно за спиной, от чего мы втроём дружно вздрогнули. Позади на лавочке сидел Минин.

– Как ты умудряешься так тихо подкрадываться? – закричала на него Светка, прижимая ладошку к груди. – Ты же вроде хромаешь? У меня чуть сердце от испуга не выскочило.

– Танками? – повторил Толик.

– Да не знаю я, – махнула на него рукой Киричанская и пошла на встречу девчонкам из своего отряда.

– Завтра сходим к Максимову, узнаем, – успокоил товарища я.

На обеденном перерыве мы снова собрались вместе. Каждый коротал время по-своему, но как-то так выходило, что мы оказывались рядом. Растянувшись на траве, я смотрел на парящего над долиной дрона. Юлька сидела рядом и наводила красоту – прикладывала косметический стилус то к одному ногтю руки, то к другому, меняя цвета, затем двойным касанием стирая их, и нанося другие. Светка читала книжку в мягкой обложке со скучным названием и грызла печенье, а Минин в паре шагов от неё отжимался.

– А вам не кажется, что в нашей экспедиции слишком много бывших военных? – спросил я, провожая взглядом пропавший среди облачков летательный аппарат. – Плаксин, Басмач, Седов… Киричанская.

– Не фамильярничай!

– Ай!

– Ничего удивительного, – пропыхтел Толик, не прерывая упражнение. – Уфф! Это политика кампании. Они предпочитают набирать людей серьёзных, ответственных, дисциплинированных, способных работать в тяжёлых условиях. Уфф! Да и в рисковые, дальние экспедиции тоже соглашаются лететь не все, а только люди отчаянные и считающие риск своей работой. Уфф!

«А ведь он прав», – подумал я.

Билип! Билип! – задрожал мой коммуникатор. Нырнув в карман, я вытащил подрагивающий прямоугольник и приложил его к уху.

– Да, слушаю.

– Это Марков. Минин и Киричанская с тобой?

– Да, они здесь.

– Слушай приказ Седова. Завтра в 10.00 в Зале совещаний, что под кабинетом Евгения Ивановича, состоится оперативное совещание. Ты, Минин и Киричанская приглашены на него тоже. Не опаздывайте. И не болтайте.

– Будем.

Глава 23: Всё плохо

18 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

21 час 15 мин

Здесь я находился в первый раз. Офицеры, руководители производств из Долины, мастера и старосты, даже моя мама были тут. Столько важных людей и мы трое. У меня аж ладони вспотели. Даже Минин чувствовал себя не в своей тарелке. Юлька? Да ей, как обычно, было плевать на окружающих. Со своей обычной полуулыбкой она разглядывала собственные руки, потолок, меня, Толика… Ну, в общем, вы поняли.

В Зале Совещаний собралось человек пятьдесят не меньше. Приглашённые расположились полукругом напротив массивного стола, за которым восседали Седов, Гаан и Борис Борисыч – наш Триумвират в полном составе. Между нами в полу располагалось гнездо голографического проектора, который слабо светился синим цветом, но пока ничего не показывал.

Ровно в десять свет в зале немного приглушили, и со своего места встал Седов. Прокашлявшись, он внимательно, не торопясь оглядел всех присутствующих, что видимо должно было подчеркнуть значимость момента, и произнёс:

– Все вы знаете, почему мы здесь собрались. Нашему поселению угрожает серьёзная опасность, с которой мы уже на протяжении нескольких недель ведём бой. К сожалению, колония несёт потери. Раз за разом мы теряем самое ценное для нас – человеческие жизни. Наверняка у многих из здесь присутствующих имеются вопросы. Мой доклад является результатом деятельности всех наших научных специалистов, а также работы Комитета и технического персонала. Попрошу внимания.

Ткнув меня острым локтем в бок, Киричанская, наклонившись, прошептала:

– Седов, что лично будет зачитывать информацию? Ничего себе!

Тем временем проектор тихо зажужжал, и в воздухе появилось объёмное изображение нашей долины и крепости с высоты птичьего полёта.

– В настоящий момент в колонии проживает 10241 человек. 6800 люди возрастом до пятидесяти лет, 1129 детей, 2312 мужчины и женщины старше пятидесяти и инвалиды. К сожалению, у нас нет возможности проводить ротацию по причине, которая всем известна. Таким образом мы будем исходить из того¸ что имеем и использовать ресурсы, которые нам доступны. Коперник 3 – планета земного типа, располагающаяся в созвездии Гончих Псов. По размеру немногим меньше нашей родины. Имеется кислород, сила тяжести идентичная земной. Однако процесс терраформирования здесь был необходим, ибо изначально почва была не предназначена для сельского хозяйства, – безэмоционально зачитывал всем известную информацию Седов.

На проекторе загорались и гасли дикие пейзажи преимущественного синего, фиолетового и тёмно-розового оттенка. Мрачные долины, клубящиеся небеса, хищные растения и стаи хищников здесь и там.

– До недавнего времени мы не знали, что Коперник-3 населён разумными существами, потому что встречались только с примитивными млекопитающими и свёрглами.

– Как так могло получится, что планетарная разведка не обнаружила поселения этих… этих туземцев? – задал вопрос бородатый крепкий мужчина в оранжевом комбинезоне.

– Этих существ мы назвали сикомэ. Есть в японской мифологии такая воинственная раса, отдаленно напоминающая европейских гоблинов. Кровожадные, чуть выше людей и намного их сильнее, с развитой мускулатурой. Острые зубы и горящие глаза. Не занимаются ничем другим, кроме войн. Часто устраивают засады.

– О, это про них! Точно! – зашептались повсюду.

– Как так вышло? Я не знаю. Планетарная разведка должна была их обнаружить. Но либо безответственно отнеслась к своей работе, либо есть какие-то другие причины, – Седов развёл руками в стороны. – Возможно, поселения сикомэ находятся под землёй.

– Они что, правда, такие сильные? – спросил кто-то, кого я не видел.

– Физически развиты, да. Кости крепче, чем у нас, кожа прочнее. В остальном биологически от людей почти ничем не отличаются. Гвардейцы, сражавшиеся с ними в рукопашную, подтвердят мои слова. Это обыкновенный противник, которого можно победить.

Проектор показал изображение туземца в позе Витрувианского человека Леонардо Да Винчи.

– Мы предполагаем, что сикомэ всё ещё живут в рамках родоплеменного строя и возглавляются вождями. Возможно, даже имеют место союзы племён.

– Что им от нас надо?

– Да, почему они не отстанут?

– Они у себя дома, – сказал Седов. – Мы в гостях. Не по своей воле, конечно. Я вполне допускаю, что колония, возможно, нарушила какие-то их традиции, табу или просто вызывает агрессию своей деятельностью. Так как полноценного контакта с ними нет, знать точно мы не можем. Переговоры не велись, да и не известно хотят ли они их, поэтому будем обороняться всеми доступными методами. А теперь о неприятном.

На проекторе возникло размытое изображения старика-сикомэ с палкой.

– Именно они руководят всеми атаками на нашу крепость, – командир гвардейцев указал пальцем на голограмму. – Там, где появляются эти старики, давайте назовём их шаманами, сразу начинаются неприятности.

– Они что правда используют магию? – оживилась Юлька, прищемив мне локоть.

– Скорее каким-то недоступным для нас видом концентрации энергии, которым они могут распоряжаться. По крайней мере, палить огненными шарами направо и налево у них точно не получается.

– А последнее нападение на крепость? Повреждение ворот? – справа от нас, опёршись на спинку стула поднялся худой мужчина в узких очках.

– Расследование установило, что поворотный механизм ворот был повреждён несколькими попаданиями. Но тут скорее им повезло. Устройство не сломалось, а просто заклинило. Один из зубцов отломился и заблокировал колесо.

– А как они попали в Кремль?

– Через карстовую пещеру в утёсе. Им удалось проплавить стальную стенку, примыкающую вплотную к каменной гряде. От высокой температуры она немного треснула и разошлась. Именно в этот зазор они и залезли. Надо сказать, что пробовали они это сделать в нескольких местах, но там у них ничего не получилось. В настоящий момент стены укреплены, карстовая пещера уничтожена.

Проектор показал всем находящимся в зале кривую трещину в броне, и хорошо знакомый мне коридор к капониру Тринадцать заваленный трупами. Люди вокруг меня снова зашептались.

– Они же дикари! Почему мы не можем их отогнать? – задала вопрос моя мать, сидевшая в ряду ниже.

– Их много. Они активны и не такие уж дикари.

Проектор замигал, и в воздухе завращалось холодное оружие, которое я видел в руках сикомэ.

– Это металл? – спросил кто-то.

– Мы не знаем, что это.

По залу прокатилась волна удивления. Нет, никаких «вау» или «чёрт побери», но люди были сбиты с толку.

– Что это значит?

– А анализ структуры?

– Как такое может быть?

– Мы думаем, что это скорее камень, но очень прочный. Способный рубить даже нашу броню. Копья, мечи, сабли, что-то вроде металлических перчаток с длинными когтями, которые они надевают на руки, – всё из него. Способ изготовления нам тоже не понятен. Изделия литые.

– Льют камень? Это как?

– Мы не знаем.

– Рубят нашу броню? – недоверчиво спросил Гаврилов – директор нашей школы.

– Не то, чтобы рубят, но могут повредить её. Нарушить целостность.

– Они постоянно наблюдают за нами, – будто самому себе произнёс Минин.

– Совершенно верно. Находят слабые места и сразу атакуют. Им проще, здесь их дом. Мы же в плане разведки ограничены. Наши отряды подвергаются немедленному нападению свёрглов и других хищников. У нас нет полноценных летательных аппаратов по причине того, что топливо для них давно закончилось. Мы пытаемся создать авиационную технику уровня конца XXI, пока не выходит, есть препятствия. Однако, наши дроны модернизированы и могут совершать автономные полёты на серьёзные расстояния, также нам удалось их привязать к нашим координатам и усилить передачу видеосигнала.

– Как именно далеко? – поднялся со своего места Максимов.

– Десять дней и робот отключается без возможности вернуться.

– Что они показали?

На экране возникла фиолетово-розовая долина и вход в кроваво красный каньон, по которому нескончаемой рекой текли синекожие. Сикомэ и свёрглы медленно двигались вперёд.

– Как их много!

– Кошмар!

– Ужас!

Прерывая выкрики в зале, прозвучали страшные слова командира гвардейцев:

– Вся эта масса медленно движется к нам.

Вот теперь люди в панике вскочили на ноги, и многоголосый хор забился под потолком. У меня мурашки побежали по спине, да и не только у меня.

Скривившись в недовольстве, Седов сильно хлопнул ладонью по поверхности стола и, дождавшись нервной тишины, хладнокровно продолжил:

– Таким образом, с завтрашнего дня режим ЧС вводится на территории всей колонии. Каждый из руководителей сейчас получит конверт с чёткими приказами, которые должны выполняться в указанные строки. Саботаж, лень будет немедленно караться. Создание убежищ для гражданских, укрепрайонов внутри колонии уже началось. Всё население от восемнадцати до пятидесяти становится военнообязанным. Подростки с шестнадцати лет превращаются в резерв, с которым начинают заниматься уже с завтрашнего дня. Пенсионеры, обладающие полезными навыками и хорошим здоровьем, тоже будут задействованы в обороне. Начал формирование танковый полк, машины которого вооружат огнемётами, крупнокалиберными пулемётами и скорострельными мелкокалиберными пушками. В основном как вспомогательное средство для сопровождения шагоходов, а также для защиты территории колонии в случае прорыва врага внутрь городской инфраструктуры.

– Но разве мы справимся?

– Их десятки тысяч!

– Это невозможно!

Прикусив нижнюю губу, Седов сверкнул глазами и резко рубанул рукой в воздухе:

– Вместе мы справимся! Я знаю, что все мы часть Империи, и привыкли к обращению господин и госпожа. Однако, считаю необходимым изменить эту традицию и обратиться к нашему славному прошлому. Посовещавшись, мы приняли решение ввести новый способ обращения на территории колонии – товарищ. Отныне все мы друг другу товарищи. Ибо только это сохранит нам жизнь и принесёт победу.

Когда Евгений Иванович замолчал, из-за стола встал Гамов. Особист лениво потянулся, поправил погон на плече, стряхнул пылинку с груди и, широко улыбнувшись, чего от него точно никто не ожидал (многие прямо замерли как вкопанные), мягко сказал:

– Всем спасибо за внимание. Получаем задания, приступаем к работе. Нам ещё столько синих задниц надрать надо.

* * *

Небо хмурилось, и порывы ветра поднимали пыль, набивавшуюся в глаза и волосы. Втроём мы медленно шли домой и молчали. Ноги словно налились свинцом и вяло отсчитывали метры, а спины сгорбились от тяжести. Или это был груз ответственности? Сказать было просто нечего. Наоборот сегодня произнесено было слишком многое.

Что произошло на следующий день? Ничего о чём следовало бы подробно рассказывать. Я проснулся утром, умылся, надел протез… и подумал, что это было утро нового дня и новой эпохи для нашей маленькой колонии.

Глава 24: Оптимисты

20 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

23 час 55 мин

Четверг стал просто сумасшедшим днём для всех нас. Во-первых, большая часть колонистов узнала, что наше поселение окончательно превращается в военный лагерь. Нет, они, конечно, видели, что к тому всё и шло, но одно дело видеть и предполагать, а другое – винтовку на плечо, и шагом марш!