Сатана

Первое впечатление от поистине классического секса чуть было не послало вошедшего в «нокаут». Однако это нервное потрясение, не то что-то иное у Гошки прошло моментально. Шока или истерики, как таковых, у него не было. К этому он был уже заранее готов. Поэтому он очень равнодушно и даже с олимпийским спокойствием наблюдал за «утехой». Не скрипел зубами Парфенов и тогда, когда еле полуживая, красивая блондинка лежала на теле «военного» и жадно осыпала поцелуями его лицо, шею и грудь. Тот, как и эта женщина, конечно, не мог и предполагать того, что кто-то из посторонних наблюдает за этим сокровенным и приятным, которое они делали продолжительное время. После обильного «дождя» страстных поцелуев, Татьяна лихо вскочила на шею «военного» и стала весело смеяться. Любовнику эта «проделка» Татьяны понравилась. Он, словно старик, с глубокими вздохами начал медленно подниматься с постели на корточках. Через несколько секунд «старик» приподнялся и с гиганьем стал носиться по комнате. Татьяна, сидя на шее мужчины, хлопала его по бокам своими стройными ногами и очень весело смеялась.

Во время одного из разворотов, «конь» неожиданно заметил стоящего у двери мужчину, да еще с большим калуном. Не то от страха, не то неожиданности «рысак» мгновенно опустился на все четыре кости. Падение мужчины с такой красивой наездницей нисколько не смутило последнюю. Блондинка, слетевшая с могучей шеи своего любовника, тотчас же оказалась на полу. Она, наверное, так и не понявшая того, что же произошла с ее «конем», продолжала весело смеяться. Затем блондинка, как ни в чем не бывало, стала целовать губы голого офицера. Только после того, как она насытилась своей страстью, она заметила неподдельный страх на лице своего любовника. Татьяна невольно повернулась лицом к двери, надеясь, возможно там, найти источник страха, который почему-то так сильно шокировал ее «коня». Увидеть возле двери своего мужа, да еще с калуном, она не ожидала. И это также ее, как и военного, шокировало. Дальше размышлять влюбленным или что-то думать было не дано. Что-то тяжелое со свистом пролетело над головой Татьяны, потом глухо ударилось о стену и срекошетив, вылетело в окно. Мгновенно раздался звон разбитого стекла…

Чуть испуганный, озлобленный, с полными глазами слез перед голыми мужчиной и женщиной стоял и Гошка, который со всей силой швырнул калун в сторону нагой жены. Только тогда, когда раздался треск стекла, «насильник» стал понимать то, какую ошибку в своей жизни мог бы он сделать, если бы калун попал в голову его любимой жены…

В этот злополучный день Егор пришел домой довольно поздно, пришел в подпитии… Татьяна уже спала. Быстро раздевшись, он лег рядом с той, которую только сегодня так сильно стал ненавидеть. Татьяна, увидев мужа, медленно повернулась к нему. Гошка протянул свои руки к ягодицам женщины, они были очень теплыми. Его опять стал пьянить запах знакомых ему духов, без которых он уже больше не мыслил жить…

Даже несмотря на любовные «перепетии» своей законной жены, Парфенов все равно продолжал с ней жить. Это продолжалось бы долго, месяцы, годы, а может и десятилетия. Измена мужу со стороны Татьяны мало что существенного внесла в жизнь молодой пары. Блондинка прекрасно знала любовь своего мужа к себе и поэтому в свое поведение внесла определенные «коррективы». Теперь она не просилась в больницу, ссылаясь на головные боли, а просто исчезала из дома. Через пару недель после «засечки» Татьяна пришла домой поздно вечером. Пришла довольно пьяная. Разбудив мужа и отдав ему «положенное», она ласково чмокнула его, и как бы на сон грядущий, тихо шепнула ему на ухо:

– Мой соколик… Я знаю то, что ты и сейчас продолжаешь меня сильно любить, при этом очень безумно. Я знаю и уверена в том, что ты будешь всегда и везде прощать мои грехи, сколько бы их я не делала. К сожалению твоему, да и к моему, я тебе честно хочу сказать. Я тебя никогда не любила и не люблю… На свете нет таких сил и средств, которые бы заставили меня тебя любить… – Мужчина, лежащий рядом с той, которая сказала эти слова, ничего в ответ не произнес. Он только сильно сжал зубы и тихо заплакал…

Однако и жизнь с «нагрузкой» у Гошки с Татьяной не получилась. Скорее всего, это была судьба, а может даже и что-то другое. Первое воскресенье августа Парфеновы решили провести на природе возле речки. Речка была не ахти большая, но рыба в ней водилась. Еще вечером в семье было решено так. Гоша едет утром на велосипеде к речке и неподалеку от мостика находит место для отдыха. Татьяна по плану должна была приехать пару часов спустя. Погода в воскресный день выдалась словно по заказу и это очень радовало Парфеновых. К четырем часам дня у Гошки было все на «мази». Шашлыки из свежей свинины отдавали приятным запахом. В небольшой кастрюле докипали до «кондиции» свежие карасики. Парфенова это очень радовало. Он впервые в своей жизни организовывал такую «вылазку» на природе с красавицей-женой. Неожиданно по небу стали «сновать» небольшие тучки, то и дело заслоняя солнце. Однако капризы природы не влияли на хорошее настроение мужчины. Он сначала без нервов реагировал и на получасовое опоздание своей жены. Только после того как часы стали показывать уже пять вечера, Гошка стал нервничать. В его голове мгновенно появились всевозможные мысли и домыслы. Он стал даже подумывать о том, что, наверное, жене дома или в пути стало дурно. Она очень плохо переносила беременность…

Парфенов несколько раз собирался на велосипеде выехать навстречу своей жене, но сдерживался. Боялся в пути разминуться. Татьяна появилась около шести часов вечера. На велосипеде не приехала, как они об этом договаривались раньше. Она прибежала к мостику в разорванном платье, без трусов. Ее лицо было в ссадинах, во рту торчал кляп из тряпки. Руки блондинки были за спиной туго связаны ремнем из-под мужских брюк. Еще издали, когда только Татьяна появилась из-за кустов, Гошка сразу понял то, что-то неладное случилось с его женой. Он быстро бросился навстречу женщине, глаза которой были полны слез. Татьяна даже после того, как ее муж вытащил изо рта кляп и развязал ей руки, не могла произнести ни слова. Она только плача, показала рукой в ту сторону, откуда только что сама прибежала.

Мозг Егора Парфенова в этот тревожный момент работал как никогда четко. Он, словно выпущенная из лука стрела, рванулся через кусты, откуда только что выбежала его жена. Молодой мужчина даже не чувствовал боли тогда, когда ветки кустарников били со всей силой его лицо, туловище и ноги. Через секунд тридцать Парфенов преодолел кустарник и выбежал к полю, на котором под лучами солнца, переливаясь желтой краской, стояла пшеница, жаждующая скорой жатвы. Гошка молниеносно окинул взглядом широкое и бесконечное поле пшеницы. У него радостно екнуло сердце. В метрах пятистах, возможно, даже и больше, он увидел бегущих легкой трусцой двух мужчин. Сомнения не было. Они бежали со стороны кустарников. Гошка решил во что бы то ни стало догнать подонков. Любовь к Татьяне, ее повседневные «странности» и также понимание того, что будущий ребенок не от него, все равно не лишали мысли у мужчины о наказании тех, кто так жестоко надругался над его любимой женщиной. Парфенов решил отомстить еще и потому, что он хотел сорвать свое зло за все пережитое из-за этой женщины на удаляющихся от него людях. И эта месть придавала ему силы.

Расстояние между убегающими и Гошей постепенно сокращалось. Неожиданно один из преследуемых оглянулся назад и увидел бегущего за ними мужчину. Через несколько секунд один из беглецов изменил направление своего движения. Он, резко увеличив скорость своего бега, рванул вправо в сторону, где на расстоянии порядка двух километров виднелся лес. Такая тактика беглецов нисколько не испугало Гошу. Второй беглец явно «терял» скорость. Жажда мести, как и любовь к Татьяне, придавали преследователю второе дыхание. Он медленно, но очень уверенно настигал свою «добычу». Парфенов бежал четко по следу, который оставлял среди пшеничного поля убегающий. Через метров пятьсот-шестьсот Гоша на пути преследования увидел мужские брюки. Только «перелетев» через них, он понял, что насильник «пожертововал» своим ремнем брюк для того, чтобы связать руки Татьяны. Без ремня брюки создавали помехи для бега и поэтому насильник находу решил от них избавиться. С каждой секундой преследователь все отчетливее видел затылок убегающего. В том, что этот насильник был молодой и из городских, Гоша уже не сомневался. Свидетельством этому были длинные волосы парня, который даже чувствуя надвигающуюся ему угрозу, почему-то замедлял свой бег. Наконец он, не то как волк, сильно завыл и не то как человек, истошно завопил и затем повалился на землю. Через какие-то секунды Парфенов был в метре от своей «добычи». Он не стал рассматривать свою жертву и коршуном рванулся к «волосатику». Худой и долговязый парень с длинными волосами, при всем при этом он был и без трусов, сжавшись в комок, плакал и просил прощения. Егор на это не реагировал. Месть человеческая переборола разум человеческий. Он, как исполин, резко схватил обеими руками за волосы лежащего и с силой притянул насильника к себе. Тот от боли закричал и быстро вскочил на ноги. В этот момент Егор Парфенов размахнулся и с ожесточением ударил кулаком в висок головы беглеца Удар получился очень сильный и хлесткий. У парня что-то хрустнуло или треснуло. Он моментально почему-то обмяк и медленно повалился на землю…

Дальше наблюдать за состоянием своей «добычи» Егор не стал. Здоровье Татьяны и ее будущего ребенка для него было дороже, чем состояние какого-то подонка. Парфенов опять рванулся бежать в сторону речки. Потерпевшая от подонков лежала на траве и плакала. Одной рукой она, скорее всего, от боли гладила живот, другой рвала траву. Лицо ее до неузнаваемости преобразилось. Гошка понял, что нужна срочная медицинская помощь. Он, вскочив на велосипед, стремительно помчался в сторону села. Через час Татьяна была в городской больнице. В этот же день все жители деревни узнали о горе в семье молодого ветеринара. У жены ветеринара был выкидыш…

Татьяну выписали из больницы через два дня. Гоша на служебном «УАЗе» привез ее домой. Слез и причитаний о постигшем горе со стороны своей жены молодой муж не наблюдал. Наоборот, Татьяна, как казалось Гоше, даже повеселела. В глубине своей души рад был происшедшему и Парфенов. О том, что Татьяна забеременела не от него, законного мужа, а от другого мужчины знал не только один Гоша. Об этом знала вся деревня. Главный специалист совхоза нутром своим чувствовал, да и догадывался, что не только деревенские от мала до велика в курсе «любовных утех» жены ветеринара, но и многие другие. После случившегося Татьяна к мужу несколько потеплела и стала нежнее… Это его радовало. Он еще надеялся на лучшее будущее с любимой женщиной…

Однако радоваться семье Парфеновых не предстояло. Мужа, еще не отошедшего от одного горя, стал преследовать очередной кошмар. Из-за этого он не мог спать по ночам. Из его головы не выходил тот парень, которого он стукнул три дня назад. В тот же вечер, когда Татьяна выписалась из больницы, Парфенов сел на велосипед и поехал на пшеничное поле. Он и сам не мог понять того, что и кто вел его сюда. Место «расправы» ветеринар нашел без особых трудностей. Свет луны, да и свет электрического фонарика позволили сделать это быстро. С замиранием сердца подходил к этому месту Гошка Парфенов, он же Гошка Лыбин. Он сам, не зная почему, упал на колени, когда увидел продолжающего лежать в пшенице «длинноволосика». Ползком, словно змея, приблизился он до некогда его «жертвы» и стал ощупывать тело парня. Потрогал лоб, послушал ухом сердце, хотел прощупать пульс. Каких-либо признаков жизни у насильника не было. Внезапная мысль о том, что паренек мертв, и скорее всего, в этом виноват только Парфенов, а никто иной, молниеносно пронзила мозг плачущего мужчины.

Остаток ночи Парфенов не спал. Он все это время строил различные версии, которые были одна другой реальнее и правдивее. Итогом своих суждений Гошка считал личную невиновность в происшедшем. Он убил подонка совершенно случайно. К тому же, их будущий ребенок уже мертв. У Гошки исподволь появилась мысль о том, а стоит ли вообще информировать о случившемся органы милиции. Он себя успокаивал и тем, что в газетах, да и по местному телевидению, довольно часто сообщали об убитых, просили помощи от читателей и от зрителей, если кто-то из них располагал информацией о случившемся.

Однако утром все домыслы и версии ветеринара лопнули как мыльный пузырь. Трое работников милиции пришли в дом очень рано, где-то около восьми утра. Парфенов как раз в тот момент намеревался открыть ворота и выгнать свой служебный «УАЗ» на улицу. Не успел он еще и рукой схватиться за щеколду ворот, как внезапно для хозяина двора открылась калитка и так же внезапно появились три милиционера в фуражках с красными околышами. Ветеринар на какое-то время даже опешил, растерялся. В его сегодняшний план не входила встреча с милицией, тем более у себя дома.

Вошедший капитан, он, скорее всего и был старший в группе, заметив растерянность хозяина, лихо козырнул и представился:

– Я, капитан милиции Бородулин Иван Васильевич, а это мои коллеги. – Сказав это, офицер лихо развернулся и показал рукой на двоих старших лейтенантов, которые на какой-то миг приостановились. Остановившиеся офицеры также козырнули хозяину двора.

– А мы решили только сейчас Вас потревожить, а то раньше было как-то неудобно. Ведь Вы лишились своего первенца…, – тихо и как-то виновато произнес офицер. После этого он не то для приличия, а может и вправду, принял прискорбный вид. Парфенову показалось, что на какой-то миг глаза капитана даже повлажнели.

Только через два часа милиционеры покинули дом Парфеновых. Больше всего они расспрашивали Татьяну, как потерпевшую. Ее показания капитан записывал на сером листе бумаги. После того, как офицер содержание написанного прочитал вслух, он попросил хозяйку сделать свою подпись. Татьяна сделала свои подписи на десяти страницах. Егор Парфенов подписался только на трех. Он проходил по делу у милиции как свидетель, как муж Татьяны Парфеновой. Проводив милиционеров за калитку, Гошка облегченно вздохнул и расслабился. Он с большим удовольствием сел на ступеньку высокого крыльца дома и трижды перекрестился. Коммунист Парфенов в Бога не верил, он был убежденным атеистом…

Надежда на то, что все то, что он сделал там на пшеничном поле останется тайной, которую он и только он один унесет с собой в могилу, у Парфенова с новой силой возгорелась. Вновь и вновь он благодарил себя за то, что он ни слова не сказал о происшедшем Татьяне. Несмотря даже на то, что она на этой земле была для него единственным и самым близким человеком. До обеда ветеринар занимался в своем кабинете бумажными делами, так как по отделениям совхоза ему сегодня просто-напросто не хотелось ехать. В кабинете напряженной работы с бумагами не получилось. Главного специалиста совхоза продолжали одолевать разные мысли, одна страшнее другой. В том, что он убил человека, Егор Парфенов уже не сомневался. От этой мысли ему становилось очень страшно. Он боялся за совершенное попасть в тюрьму. Однако в глубине души его «торжествовала» надежда на то, что все обойдется без всяких проблем и ничто, и никто не помешает ему с Татьяной дальше хорошо жить. Под впечатлением этой мысли он даже, как бы невзначай, восхищался силой своего удара, в результате которого погиб молодой парень.

Часы показывали ровно без пяти минут двенадцать дня. В это время, как правило, ветеринар отправлялся домой на машине обедать. Решил не изменять этому правилу и в этот день. Не успел еще водитель преодолеть поворот от конторы и выйти на прямую по дороге, ведущей к его дому, как он сразу же заметил милицейский «УАЗ» с мигалкой на крыше кабины. Он следовал за ним. Что-то опустилось внутри у ветеринара, ему сразу же стало сдавливать горло…

Дальше события разворачивались очень быстро и далеко не в пользу Гошки. Парфеновы в этот же день были вывезены на милицеской машине на место происшествия, где так жестоко была избита и изнасилована Татьяна. Здесь же нашли трусы «волосатика». Вскоре была привезена и собака, которая и привела поисковую группу к тому месту, где уже почти целую неделю лежал труп убитого. В двух шагах от убитого милиционеры обнаружили ярко выраженный след спортивных кед. Эти кеды очень нравились Гошке и он в то злосчастное воскресенье их с большим удовольствеим надел и носил. Дальше отпираться от содеянного было бесполезно и бессмысленно. Егор Егорыч Парфенов, главный специалист совхоза стал давать показания…

Ева, спокойно сидящая на приставном небольшом стульчике в коридоре вагона, услышав об этом, неожиданно заплакала. Плач молодой девушки ни сколько не смутил рассказчика, все время стоящего у полураскрытого окна, а наоборот, даже рассмешил. Лыбин неожиданно для плаксы наклонился к ней, и поцеловав ее в щеку, с улыбкой произнес:

– Не плачь, мое откровение… Все это для меня уже прошедший этап…

Сказав это, он решительно вошел в свое купе и сел на нижнюю полку. Юная слушательница быстро последовала за мужчиной. Некоторое время пассажиры скорого поезда сидели и молчали.

Гошка, нарушив молчание первым, громко и как-то с сожалением произнес:

– Ах, где наша не пропадала. Пить так пить, жить так жить, любить так любить…

К чему и кому адресовались эти слова молодая блондинка не поняла. Она также не совсем до конца «врубилась» и тогда, когда Гошка, наполнив стакан коньяком, молниеносно его так «тяпнул», что у нее такое неожиданное поведение мужчины вызвало явное непонимание. Однако Лыбин не замечал свою слушательницу, а может просто не хотел этого делать. Немного похрустев свежим огурцом, он в прямом смысле «плеснул» остаток газированной воды из стакана к себе в рот и затем, глубоко вздохнув, уставился в глаза Евы. Кротиха «выдержала» взгляд мужчины. Это обрадовало рассказчика. Он, словно маленький шалун, весело улыбнулся и по-озорному проговорил:

– Ева, а как там у коммунистов в «Интернационале» поется: «Это наш последний и решительный бой…». Вот и я решил заканчивать рассказывать тебе всю эту эпопею из моей неудавшейся жизни.

«Последний и решительный бой» Егора Лыбина в очередной раз заинтересовал молодую девушку, у которой во время заключительного монолога текли слезы. Почему они текли, наверное, и сама слушательница не могла понять. За убийство «волосатика» ветеринару дали восемь лет тюрьмы. Татьяна на суд почему-то не пришла. Не была она ни разу и на свидании со своим законным супругом за все время пребывания его в тюрьме. Отсидел же в тюрьме Парфенов ровно пять лет, «скосили» срок за примерное поведение. Гошка очень тяжело переживал свою личную и семейную трагедию. Он также тяжело пережил и смерть своих родителей, которые по чистой случайности погибли еще в довольно молодом возрасте. Осужденного на похороны родителей отпустили, правда, только на один день и в сопровождении конвоира с оружием. Явно постаревшим и в какой-то мере озлобленным на людей вышел из тюрьмы бывший главный специалист совхоза. Знакомые, да и все общество, были равнодушны к тому, кто совершенно случайно оступился в своей жизни. Попытка в недалеком прошлом активного коммуниста заручиться какой-либо поддержкой у райкома партии провалилась. «Бывшего» члена парткома просто-напросто не пустили на прием к первому секретарю. И это сделал милиционер, который до прихода бывшего коммуниста мирно кимарил на стуле у главного входа в представительное учреждение. В душе и в сердце у отбывшего срок наказания был маленький огонек надежды – Татьяна, которой он бредил в тюрьме даже несмотря на то, что он ни разу от нее не получил письма.

«Концы» своей любимой Гошка решил искать в Васильковке, где родился он сам, где родилась и его первая любовь. Отец Татьяны очень обрадовался своему земляку и пригласил его за стол. Только после третьей чарочки первача старик «раскололся» и рассказал всю правду о своей дочери, которая шокировала Гошку. Исповедь отца о своей единственной дочери перевернула представление у Гошки Лыбина о Татьяне, которая была ему женой и его любовью. Информацию о своей дочери отец собирал по крупицам. Особенно удачным был «улов» за год до освобождения Егора, когда родители решили навестить свою дочь там, где она жила. Егор, сидя за столом, стремился не перебивать своего старого собеседника. Он только иногда то скрипел зубами, то иногда закрывал глаза, наверное, хотел того, чтобы его мозг более рационально «отфильтровал» полученную информацию. Только здесь за столом у тестя он в своей голове и в своей душе, да и в своем сердце осознал то, что каким он был наивным и глупым в отношениях со своей юной и красивой односельчанкой.

По информации отца Татьяна и на самом деле училась на историческом факультете университета. При этом училась совсем неплохо. Ко всему этому у молодой студентки уже на первом курсе учебы появился солидный протеже, куратор группы, который делал не по дням, а по часам головокружительную карьеру ученого. Недавний выпускник аспирантуры, новоиспеченный кандидат наук через год получил звание доцента, через два года стал заведующим кафедрой. Еще через год миллионный город узнал о том, что сын первого секретаря обкома КПСС успешно защитил докторскую диссертацию. Еще через год всевозможные газеты области «хором» поздравляли самого молодого профессора с изданием самой «актуальной» книги. Сын самого главного партийного босса успевал пожинать лавры не только на поприще науки. Он сразу же «прицелился» в юную студентку из глухой сибирской деревни Васильковка. Татьяна все чаще и чаще ощущала на себе «пожирающие» взгляды историка. Да и не только его. «Пожирали» молодую блондинку и другие преподаватели и студенты. Кое-кто из них дарил ей цветы, приносил различные сладости. Еще далеко не «оформившимся» умом молодая крестьянка быстро стала понимать значение своего лица и своей фигуры. Этот «козырь» давал ей возможность не жить впроголодь, как жили в большинстве своем ее подруги.

Красота также позволяла Татьяне кое-где филонить и на поприще науки. В том, что молодой кандидат наук к ней неравнодушен, студентка убедилась на первой же контрольной работе. Все три вопроса, которые индивидуально давал преподаватель каждому студенту, как назло, Таня Парфенова не ахти-то знала. Так она и просидела в раздумье целый час. Для «отписки» студентка «сочинила» несколько предложений, которые явно не «попадали» в цель. Через неделю, Василек, а официально Василий Иванович зачитал оценки по контрольной работе студентам. В числе тех, кто получил отличную оценку была и Татьяна Парфенова. Все студенты группы, за исключением ее, получили контрольные работы назад. Это никто не заметил, кроме самой красивой блондинки университета и того, кто проверял контрольную работу. С этого момента студентка Парфенова без особого желания штурмовала исторические «высоты».

Не усердствовала она и еще в кое-каких науках и дисциплинах. «Пялили» глаза на красивую блондинку не только молодые преподаватели или студенты. «Пялили» глаза на нее и выживающие из ума «светила» с целой кучей ученых званий и с большими орденскими колодками. Пять лет учебы в университете пролетели для Татьяны как один день. Какой-либо близости, не говоря уже о сексе, между Васильком и студенткой не было. Развязка наступила тогда, когда красивая блондинка , как и все студенты, получили дипломы и распределение «по квартирам». Кто-то из вчерашних студентов поехал учительствовать в деревню, а кое-кто остался в городе. Были и те, которые пошли по стезе общественной и научной работы. В исторической науке осталась и Татьяна. Осталась благодаря Василию Ивановичу, который очень настойчиво просил ее испытать себя на этом проприще. По его словам, у студентки Парфеновой был «необычный склад мышления». Так это было или не так, сама она не оспаривала. Да и не собиралась этого делать. Удача была на ее стороне.

Первый год в аспирантуре у вчерашней студентки ушел на сдачу кандидатских экзаменов. Все они были сданы на отлично. Взрослая красавица из Васильковки только сейчас стала понимать то, что ее заслуга, как «мозговой извилины» в освоении исторической науки, не так и уже весомая. Своей голове аспирантка «отдавала» процентов тридцать, ну от силы сорок. Все остальные «проценты» за нее «делал» Василий Иванович, точнее, его авторитет, еще точнее, должность отца. Черную «Волгу» со спецномерами, за рулем которой ездил сам сынок главного партийного босса области или в которой его возили, никто и нигде не останавливал. Иногда «перепадало» поездить на спецмашине своего научного руководителя и смазливой аспирантке. Она смеялась над тем, когда милиционеры, завидев новенькую «Волгу», еще издалека лихо прикладывали руку к козырьку фуражки и «расцветали» в подобострастной улыбке. «Солидные» даже «ужимали» увесистые животы тогда, когда «начальник» стремительно пролетал мимо стража порядка. Навряд ли кому из них приходило в голову о том, что ослепительной красоты блондинка не имела никакого понятия о правилах дорожного движения, ни говоря уже о том, что такое карданный вал и с чем его «едят»… Василек не только давал «порулить» своей аспирантке, но и иногда «выручал» ее деньгами. При этом молодой профессор таинственно смотрел на молодую и красивую особу, и чмокнув ее в щечку, философствовал: