Наваждение снежного рыцаря

Открыла и увидела ровные стопочки одежды на полках и висящие на вешалках и крючках парадные мужские платья, расшитые красивыми узорами. Сразу видно – сын лорда.

– Эта одежда осталась ещё с тех времён, – прочёл он мои мысли. – Что-то из этого мне мало, и я уже не ношу такое.

Кивнула. Завтра переберу и спрячу старую одежду, негодную к носке, чтобы место не занимала. А для сна выбрала себе белую рубашку.

– Плащ уже не нужен?

– А, нет.

Тяжесть, к которой уже успела привыкнуть, покинула мои плечи и перестала отягощать спину. Сир Элиас перекинул плащ через спинку стула и вышел из комнаты, наверняка чтобы дать мне время переодеться. Батистовая рубашка за всё время уже напиталась запахом моего тела, и мне захотелось поскорее её снять.

Рубашка Эла была большой, рукава мне не подошли, поэтому, к сожалению, пристёгивать их пуговицами не стала. Села на кровать, разулась и стала ждать. Стоит ли залезть под одеяло? Или это будет верхом неприличия?

– Вода для умывания.

С этими словами супруг вернулся в комнату и окинул меня серьёзным взглядом. Ноги замёрзли, и я невольно подобрала их под себя, сев на кровати.

– Прячься под одеяло, замёрзнешь.

– Спасибо, – поблагодарила я, – за рубашку, ужин, одежду. За всё.

Супруг замер на месте и смотрел на меня, будто о чём-то раздумывал. А я и правда замёрзла. Огонь уже неплохо занялся в камине, но воздух ещё не прогрелся. Поэтому охотно залезла под одеяло. А сир Элиас быстро разделся до кальсон, повернувшись ко мне спиной, и залез в кровать следом, не оборачиваясь. Лёг набок и подбил рукой подушку. И уже оттуда я услышала:

– Не переживай, я тебя и пальцем не трону.

Воспоминания недавнего разговора с Виестиной подсказали почему. Он подумал, что я бесплодна? Или мой шрам попросту ему противен?

Улеглась на подушку и попыталась закрыть глаза. Холод не отпускал, и я вздрогнула, кутаясь в одеяло.

– Бр-р-р.

Накрыла голову в попытке согреться.

– Иди сюда.

Сир Элиас неожиданно повернулся.

– А как же… – начала было я, но отбросила всяческие мысли и с удовольствием подалась вперёд, в объятия супруга. Рука моя скользнула по его коже, и я смущённо ойкнула.

Он промолчал. А мне вдруг очень захотелось услышать его голос. Просто жизненно необходимо узнать его мнение.

– Вы такой чуткий, – облегчённо выдохнула я, чувствуя тепло, исходящее от его тела. Эл прижал меня к себе и поцеловал в макушку.

– Я такой не со всеми.

Промолчала, боясь спугнуть удачу. Но один немаловажный вопрос всё никак не давал покоя и мешал сохранять самообладание.

– Вам не нравится мой шрам?

Секунда, что он молчал, раздумывая, показалась мне вечностью.

– Я… – попыталась заполнить возникшую неловкость. – Это неважно.

– Нет, поясни, что ты имеешь в виду?

– Почему вы спали на полу? – отважилась спросить прямо. Сердце моё бешено колотилось, а я сама внутренне сжалась, ожидая ответа.

– Потому что у тебя очень соблазнительное тело.

Его простой и честный ответ, словно свет во тьме, озарил моё сознание.

– Так это не из-за моего уродства?

Подняла голову. Меня встретил серьёзный, напряжённый взгляд красивых карих глаз.

– О каком уродстве ты говоришь? Мне сейчас крайне сложно держать себя в руках и не опускаться до уровня животного.

Животного?

– Вы благородный и красивый мужчина, а не животное! – с жаром возразила я.

Сир Элиас усмехнулся.

– О, ты не представляешь, каким животным я могу быть. И если ты меня сейчас не оттолкнёшь, то очень скоро узнаешь.

«Не отталкивай его», – промелькнул в голове совет доброй женщины. И я, не думая, выпалила:

– Не буду.

– Что? – Эл будто застыл.

– Я не собираюсь вас отталкивать.

В подтверждение своих слов посильнее прижалась к нему и сказала всё, о чём думала в этой связи:

– Наоборот, мне здесь нравится, мне нравитесь вы, и я боюсь, что меня прогонят, едва у Рильзы появится время заниматься домашним хозяйством вместо меня. Ведь никому не нужны лишние рты.

Под конец я перешла на шёпот, не веря, что признаюсь во всех тревогах, которые меня терзают, ему… тому, кто меня спас и ещё ни разу не был со мной жестоким.

– Почему ты думаешь, что я тебя прогоню? – спросил он тихонько. Погладил по спине и волосам, заправил непослушную кучерявую буйную прядь мне за ухо. – Как я могу прогнать собственную супругу? И, честно сказать, я не рассчитывал на понимание с твоей стороны, но мне бы хотелось, чтобы наш брак стал настоящим, а не только на бумаге.

Неужели он мои мысли прочёл? Неужели…

Вновь посмотрела ему прямо в глаза и не заметила ни единого намёка на весёлость. Нет, он выглядел крайне серьёзным. А вот костяшками пальцев погладил меня по щеке и тихонько попросил:

– Можно, я тебя поцелую?

Улыбнулась и согласно кивнула, не ожидая встретить ту бурю эмоций, которая последовала затем. Нет, это была не грубость, все движения были мягкими и приятными, поцелуй вышел замечательным и нежным, а объятия крепкими, надёжными и жаркими.

Я не знала, как себя вести, но этого и не потребовалось. Чувства, возникшие между нами, подсказывали – я с удовольствием гладила его плечи и отвечала на ласки и поцелуи, как могла, напрочь позабыв о холоде. А затем пришла боль, но Эл меня предупредил, что это пройдёт, и я ему поверила, согласно принимая всё, что он готов был мне дать этой ночью.

Не знаю, чего было больше и захочу ли повторить подобное ещё раз, но наутро я чувствовала себя побитой собакой. Обиды, как ни странно, не было. Интуиция подсказывала, что так и должно быть. Осталась лишь малость – восстановить силы. Но как жаль, что сам Элиас ушёл рано утром, едва прозвучал горн, не разбудил. Вместо него это сделал громкий стук в дверь.

Я, не думая, надела праздничное платье, обулась и поспешила вниз, прихрамывая. Низ живота тянуло и саднило, словно открытая рана. А ещё немало напугала кровь на простынях, но мне было не до того. Стук был громкий и страшный.

– Ну вот, – услышала я, едва открыла дверь. Внутрь вошла низенькая женщина, укутанная по самый нос в пальто и шерстяную шаль. – Наконец Эл привёл в дом хозяйку! – Она смерила меня оценивающим взглядом, а я невольно поёжилась от холода. – Ух, моя дорогая. У тебя совсем нет вещей? Замёрзнешь же, белая, как полотно.

Она сняла шарф и укутала меня в него с головой.

– Давай займёмся делом поскорее, пока моя ляля не проснулась. Невестке тяжело одной, сама понимаешь.

– Угу, – согласилась я. – Так вы Рильза?

– Она самая. – Седовласая волевая женщина широко улыбнулась мне, показав крепкий ряд зубов. – Мой младший сын на побегушках у сира Элиаса, а я по хозяйству помогаю. Точнее, помогала. Сейчас зашла проведать по его просьбе. Тебе нехорошо?

Она заметила, как я скривилась, переминаясь с ноги на ногу. Живот ныл нестерпимо.

– У-у-у. – Рильза подошла и пощупала меня, будто всё поняла. – Ты, дорогуша, подстыла. Иди в постель, принесу тебе грелку.

– А как же домашние дела?

– Ой, не переживай. Я быстро вернусь, дам распоряжения младшему, он посидит, а сегодня я вам помогу.

Добрая женщина быстро взяла меня в оборот.

– Иди скорее, – настоятельно приказала она.

Я подчинилась, слыша множество шорохов за спиной.

– Ага, яйца и мука есть. Лепёшки и лапшу сделать? – размышляла она вслух.

Краска стыда обожгла лицо. Это должна была быть я. Вот почему моё здоровье такое хрупкое? А вдруг от меня совсем не будет пользы?

Вернулась в комнату и с досадой осмотрела кровавые разводы на простыне. Да и рубашку бы застирать. Кое-как сходила в соседнюю комнату и достала деревянный тазик. Сняла простынь и скинула её туда. Разделась догола и натянула другую чистую рубашку, а грязную отправила следом. Воды бы принести и застирать, пока пятна не въелись.

– Ну, ясно теперь, – Рильза появилась, словно из ниоткуда. – Надо будет пожурить Элиаса, – женщина усмехнулась и помогла мне заправить новую простынь с другой стороны кровати.

– З-з-зачем? – уточнила я заплетающимся от холода языком.

– Что бросил тебя с утра в таком состоянии, – пожала плечами женщина.

– Он не хотел меня будить.

– М-м-м.

Не сказав больше ни слова, Рильза помогла мне укрыться и забрала тазик с грязными вещами. Несколько минут спустя он был уже пуст, а в правой руке она несла ведро горячей воды.

– Из дому принесла. Давай-ка сюда садись, ноги попарим. – Она налила воду в принесённый таз, который поставила рядом с кроватью с моей стороны. – И на-ка, обмотай поясницу шерстяным платком, а сама укройся одеялом.

Горячая вода обожгла ноги по самые щиколотки, едва я сделала, как велели. Тотчас приятное тепло разлилось по телу и даже стало немного жарко. Боль заметно поутихла.

– Это ж надо довести до такого, – ворчала Рильза с улыбкой, – и ты сама хороша. Небось позволила больше, чем нужно.

Пожала плечами, не понимая, о чём это она.

– Ой, да не смущайся, я никому не скажу. Это соседки мои языками чешут, а мне некогда и словечком перекинуться с ними, не то что себе время уделить.

Стыд с новой силой всколыхнулся внутри, едва она помогла завязать шерстяной платок вокруг пояса.

– Простите.

– Это дело молодое. Пройдёт быстро, не переживай.

Рильза кивнула и ободряюще похлопала меня по плечу.

– Грелку я у вас не нашла, поэтому пока так. Посиди, пока вода не остынет. А потом вот полотенце, вытрешь ноги, наденешь чулки – и под одеяло, ясно тебе? Полежи. А сапожки твои курам на смех. Подошва совсем тонкая, и стельки никуда не годятся. Пойду-ка загляну к обувщику, посмотрю, что есть твоего размера. Платком моим голову укутывай. Дом ещё не прогрелся из-за долгого отсутствия Эла. Денёк-другой, и будет теплее. Но из постели не вылезай без обуви-то, дождись, пока я не вернусь.

На этом наш разговор кончился, и Рильза оставила меня парить ноги, а сама отправилась вниз, забрав мою обувь с собой.