– Вроде да, есть какое-то на Ульрихштрассе, только я там ни разу не была.
Они поехали туда. Солнце село за горизонт, и о его существовании напоминала только розовая тонкая линия вдалеке. Город словно атаковали светлячки, и он наполнился ярким светом на фоне темного неба. То самое кафе, о котором говорила Амалия, располагалось на пересечении Ульрихштрассе и Артиллерийской улицы. Оно представляло собой небольшое одноэтажное здание с панорамными окнами и стеклянной дверью. Над ней сияла надпись из лампочек: «Золотая империя». Амалия указала на объявление под вывеской заведения: «Требуется музыкант». Они прошли внутрь. Зал представлял собой большое помещение с белой плиткой на полу. Горели все лампы – как настольные, так и потолочные. Повсюду были столы, рассчитанные на семьи и забитые до отказа. Воздух буквально пропитался жареной свининой и алкоголем. В глубине зала располагалась барная стойка. Эмиль и Амалия пробились туда сквозь толпу. Нетипично для кафе, подумал Котик, ведь продавали самые разнообразные напитки, как в барах: начиная с обычного эля и заканчивая самбукой. Эмиль заказал на двоих чай с имбирем и бифштекс с картофелем. Пока заказ готовился, Котик и Амалия повернулись к сцене, которая располагалась в другом конце зала. Никакие людские разговоры и возгласы, которые здесь быстро превратились в какофонию, не могли перекричать того, что происходило там. У края сцены стоял мужчина, ровесник Эмиля, голубоглазый, широкоплечий и с темными вьющимися волосами, одетый в синий костюм. Солист держал микрофон и пел. По опыту обучения в школе вокала Котик узнал драматический тенор. Позади солиста играла на трубе девушка. Джаз.
Песня звучала так:
Темные ночи
Унесли меня.
В темные ночи
Я искал тебя.
Ты нашлась легко,
Но не даешься никак.
Открой мне свое сердце,
Ведь я тебе не враг.
Эмиль смотрел на девушку. Она была так же молода, как и солист, одета в фиолетовое облегающее платье чуть короче колен. Оно подчеркивало немалого размера грудь. Волосы, светлые и прямые, вытягивали кругленькое, как у куколки, личико и едва касались плеч. От усилий девушка покраснела и надулась, однако продолжала все также ритмично, в такт песне играть. Эмиль тряхнул головой и поглядел на Амалию. Она тоже смотрела на сцену, но в сторону солиста, и даже голову не повернула, когда поставили тарелки с ужином. Эмиль нахмурился, подтолкнул ее и сказал: «Давай поедим». Котику внезапно стал безразличен музыкальный дуэт, желудок зверски завыл, и Эмиль принялся за трапезу. Ужин оказался вкусным и горячим. Пока Котик и Амалия ели, песня закончилась, раздались бурные аплодисменты и свисты. Музыканты поклонились и спустились со сцены, слившись с толпой. К микрофону подошел мужчина в очках, с каштановыми волосами, в которых пробиралась первая седина. Аплодисменты стихли, и в гробовой тишине он сказал:
– Дамы и господа, дадим же нашим талантливым ребятам отдохнуть. Скоро они к нам снова поднимутся с новыми силами, а пока – приятного аппетита.
Снова раздались аплодисменты, хотя и не такие энергичные. Между тем музыканты уселись как раз возле Амалии и Эмиля. Солист заказал безалкогольный глинтвейн, девушка – колу. Мужчина в очках подошел к ним и спросил:
– Ну что, устали?
– Да, – солист вздохнул. – Дайте нам хотя бы десять минут на отдых.
– Герр Дайс, может, вы все-таки поставите музыкальный автомат? – спросила девушка.
– Мы это много раз обсуждали, – сказал Дайс. – Пока ищем людей, хотя бы одного человека. Да и если я поставлю автомат, зачем вы мне тогда нужны? Давайте еще недельку, ладно? Я вам прибавку дам.
– Вам нужен музыкант?
Последние слова прозвучали позади Эмиля, и он повернул голову вместе с музыкантами на источник звука. Амалия улыбалась и попивала чай. Глаза ее сияли. Эмиль хотел возразить, но было уже поздно.
– Да, – после небольшой паузы ответил Дайс. – Ищем.
– Тогда мы точно по адресу, – она указала на Котика. – У меня нет музыкальных способностей, а вот у Эмиля – да. Вокал и игра на барабанах.
Котик почувствовал, как краска прилипает к щекам, и закивал. Ситуация выходила странной, ведь он даже не подумал к ним обратиться, Амалия сделала это за него, от того и неловко. Тем не менее, пути назад нет, а шикать и отнекиваться глупо. Поэтому Эмиль молчал и ждал.
Дайс расплылся в улыбке и подошел к нему:
– Вот как! И как же вас зовут, молодой человек?
– Эмиль Мьезер. Играю на ударных, джазовый вокал, лирический баритон.
– Опыт работы?
– Нет.
– Образование?
– Окончил музыкальную школу, основную государственную, получил диплом в вокальной школе для взрослых.
Дайс переглянулся с музыкантами, те заулыбались и кивнули. Он потер лоб и сказал:
– Документы при себе?
– Нет, мы просто поесть пришли.
– Может, тогда в понедельник проведем собеседование?
Не успел Эмиль ответить, как солист заговорил:
– Может, сегодня поиграет? Меня заменит, а заодно проверим его способности.
Хотя он говорил доброжелательно, Эмиль хотел, чтобы солист замолчал. Ведь Котик не играл уже месяц – не до этого было, да и соседи не поощряли его музыкальные способности. Вот и пылились барабаны в отцовском гараже. И все же Эмиль прекрасно помнил о том, что первое впечатление самое важное. Конечно, Амалия больше за него говорила, из-за чего вряд ли Дайс о нем высокого мнения. Но у Котика пока есть шанс исправить положение. Тем более, так хотелось сыграть или спеть где-нибудь еще, помимо душа.
– Почему бы и нет? – наконец сказал Эмиль. – Я могу попробовать даже бесплатно.
Дайс захохотал и пожал ему руку:
– Это же замечательно! Что ж, Эмиль, раз уж вы не против, сыграйте. Может, сыграете блюз в паре с Эммой?
Котик пожал плечами, мол, без разницы. Эмма же допила колу и сказала:
– Не обязательно блюз. Я могу сыграть мотивчик из «Старушки Пат», а Карл пускай отдохнет.
– О, я знаю эту песню, – сказал Эмиль и улыбнулся. Сыграть с ней дуэтом – очень даже заманчиво.
Карл кивнул, и Эмиль с Эммой направились к сцене. Сердце гулко стучало у Котика в груди, заледеневшими пальцами он взял микрофон. После школы вокала уже два года ему не выпадала возможность петь на сцене. Дайс крикнул: «Для вас сейчас впервые сыграет Эмиль Мьезер!» Раздались аплодисменты, и Эмма затрубила. Котик же подождал, когда она дойдет до нужного момента, и запел:
Старушка Пат все делала сама:
Гвозди забивала, колола дрова.
Мужа нет, но не беда!
«Не в муже счастье», —
Твердила Пат всегда.
Так осталась одинокой бедная дева.
