Общество Медины в эпоху пророка Мухаммада

3. Ал-Аус и ал-Хазрадж и их союзники из арабов

Ал-Аус и ал-Хазрадж были большими племенами (хайй) из Йемена[334]. Они считаются сообществом, относящимся к ансарам[335]. Ансары (мн.ч. от насир, досл.: «помощник», «приверженец»; так называли мединских сподвижников Мухаммада (с). – Пер.) – исламское прозвище (лакаб), по которому они известны за их помощь Посланнику (с)[336]. Это сыновья Хариса ибн Са‘лабы б. ‘Амра б. ‘Амира б. Хариса б. Имр ал-Кайса б. Са‘лабы б. Мазина б.[337] ал-Азда б. ал– Гауса б. Набата б. Малика б. Зайда б. Кахлана б. Саб‘а б. Йашджаба б. Йа‘раба б. Кахтана[338].

Также говорят, что ал-Аус и ал-Хазрадж происходили от сына Са‘лаба б. ‘Амра б. Хариса б. Имру-л-Кайса б. Са‘лабы б. Мазина б. ал-Азда б. ал-Гауса б. Малика б. Зайда б. Кахлана б. Саб‘а б. Йа‘раба б. Кахтана[339]. Различие этих двух рассказов заключается в цепочке нисб (нисба – родовое имя) и оно не было велико. Оно во многих случаях упоминается при перечислении нисб (родовых имён) у древних. Однако замечено при их собирании, что эти нисбы восходят к племенам Йемена[340]. Ал-Аус и ал-Хазрадж известны между арабами Йасриба как йеменцы[341], и от этого наименования произошло имя Хазифа б. ал-Йемен.

Известно также, что когда Ал-‘Абаси заместил своего отца в Бану ‘Абд ал-Ашхал ал-Аусийин (племя ‘Абд ал-Ашхала из ал-Аус), народ стал называть его ал-Йемен, так как он был йеменским халифом[342].

Кроме того, Ал-Аус и ал-Хазрадж известны ещё и под именем Бану Кила (нисба относится к их матери, которую называли Кила бинт ‘Амри ибн Джафна [досл.: Кила дочь ‘Амра сына Джафны], а также бинт Кахин ибн ‘Азра из Куда’а [досл.: дочь Кахин сына ‘Азра из Куда’а])[343].

Ал-Аус и ал-Хазрадж делятся на ряд кланов (батн, мн.ч. бутун)[344]. К большим кланам ал-Хазрадж относятся следующие: Бану ан-Наджжар и Тайим Аллахи б. Са‘лаба б. Хариса б. Са‘лаба б. ‘Амр б. ‘Амир[345]. Они (то есть Бану ан-Наджар как династия в целом) – самые близкие дяди ‘Абд ал-Мутталиба ибн Хашима по линии его матери[346], которую звали Салма бинт ‘Амр б. ‘Амир б. ‘Ади Ганам б. ан-Наджжар б. Са‘лаба б. ал-Хазрадж[347]. К ал-Хазрадж также принадлежат Бану Малик б. ‘Ади б. Ганам б. ‘Ади б. ан-Наджжар[348]; Бану Му‘авийа б. ‘Амр б. Малик б. ан-Наджжар. Оба племени происходят из Бану Джадила (досл.: «сыны Джадилы»), их матери, по родовому имени которой названы[349]. К ним относятся Бану ‘Убайд б. Са‘лаба, группа Асада ибн Зарара[350], Бану Саввад б. Ганам и Бану ‘Абд ‘Ауф б. Ганам, группа Абу Аййуб[351], Бану Мабзул, Бану Мазин, Бану Динар, Бану Са‘ида, Бану Ка‘б б. ал-Хазрадж, Бану Хадра, Бану Хадара, Бану Джушам, Бану Салма, Бану Харам, Бану Зарик, Бану Байада, Бану Салим, Бану ‘Амр б. ‘Ауф[352].

Что касается самых известных кланов ал-Аус, то они вкючают в себя такие племена, как: Бану ‘Абд ал-Ашхал, Бану За‘вара‘, Бану Хариса, Бану Зафар, Бану Хутма, Бану Джахджаба, Бану Вакиф[353].

Мусульманские историки сичтают, что причины переселения племён ал-Аус и ал-Хазрадж в Йасриб и их расселения в нём связаны со случившимся тогда тамбурным селем (т. е. потоком) и разрушением Йемена[354]. Упоминают, что ‘Амр ибн ‘Амир Музикийа и те люди из ал-Азд, которые следовали за ним, шли из

Ма‘раба (города с плотиной в Сабе)[355]. Каждый клан жил в том районе, который он выбрал. Хуза‘а жили в Хиджазе, Гассан – в Сирии, ал-Аус и ал-Хазрадж остались в Йасрибе, в котором были поселения (карма, мн. ч. кура) и рынки. В нём были племена иудеев из Израиля и другие помимо них[356].

Хотя причины и историю переселения ал-Аус и ал-Хазрадж в Йасриб окружает много неясного, это однако не опровергает истинный факт их эмиграции. Мы склоняемся к тому, что она произошла в промежутке между IV–V вв. н. э., если принять во внимание, что их эмиграция в Йасриб имела место после переселения Бану Курайза и Бану ан-Надир[357]. Ранее мы упоминали, что их эмиграция в Йасриб происходила во время этого промежутка[358]. Возможно, это было в промежутке между Иисусом (‘а) и Мухаммадом (с) приблизительно в IV в. н. э. Именно об этом говорит ас-Самхуди[359].

Как представляется, знания ал-Аус и ал-Хазрадж о Йасрибе были старинными и предшествовавшими хиджре. Выбор ими этого свободного места, в котором росли пальмы, дающие пищу[360], объяснялся тем, что они издавна обладали знаниями о сельском хозяйстве. Население Йасриба – иудеи и арабы, без сомнения, встретили этот выбор и обрадовались ему, поэтому можно увидеть, что ал-Аус и ал-Хазрадж по временам взаимодействовали с иудеями. Их численность возросла, и их имущество увеличилось[361]. Развитие и совершенствование экономики в Йасрибе также опирались на промышленность и местную торговлю, которые были в руках большинства иудеев[362], а также сельское хозяйство и выращивание животных, которыми занимались ал-Аус и ал-Хазрадж. Они также вели кочевую жизнь и узнавали страну, но они не были готовы к согласию и не привыкли к нему[363].

Поскольку иудеи также, возможно, обладали особыми знаниями в сельском хозяйстве, то есть приблизительно у каждой семьи были [огороженный] сад или пальмы, они сами работали в этой области, чтобы удовлетворить свои повседневные потребности[364]. Поэтому можно обнаружить, что в день Газват ал-Хандак (Битвы у Рва) у них оказалось много инструментов – лопаты, сумки, корзины из пальмовых листьев, которые мусульмане заимствовали для копания рва[365].

Иудеи чувствовали в глубине души, что они более сильные и многочисленные[366]. Ал-Аус и ал-Хазрадж, со своей стороны, понимали эту истину и с самого начала мирно жили с иудеями, сотрудничали с ними и попросили их заключить с ними добрососедские отношения и союз, в которым они доверяли друг другу и оказывали сопротивление тем, кто был вне союза[367]. Этот союз помог ал-Аус и ал-Хазрадж направить свои главные усиия на [разные] области сельского хозяйства. Таким образом, они разбогатели, возросли их численность и сила.

Экономические и общественные достижения в жизни ал-Аус и ал-Хазрадж вызывали опасения у иудеев. Они прервали существовавший между ними союз[368]. Тогда ал-Аус и ал-Хазрадж почувствовали необходимость найти политическую силу, на которую они могли бы опереться и встретить опасность, которая исходила против них со стороны иудеев. Отсюда была их ориентация на Сирию, где жили сыновья их родственников со стороны дядей по отцовской линии[369]. Было очевидно, что они были близкими союзниками Гассанидов и в большой степени были довольны этим[370]. Поэтому гассаниды энергично помогали им, в результате чего ал-Аус и ал-Хазрадж смогли сломить могущество иудеев и ликвидировать их верхушку и знать, благодаря чему усилились в Йасрибе[371].

Мусульманские историки анализировали это событие. Они считали, что это только использование поддержки, которой требовали племенные традиции[372]. Это заставляет нас задать вопрос об истинной природе побудительных причин, которые заставили ал-Аус и ал-Хазрадж искать поддержки у гассанидов в Сирии. Однако они не ориентировались на арабские племена в Хиджазе, хотя они ближе к ним, и среди них было большое число сыновей их дядей по отцовской линии[373].

Как нам кажется, сами гассаниды были, возможно, теми, кто предложил ал-Аус и ал-Хазрадж помощь по политическим причинам, целью чего была ликвидация влияния иудеев Йасриба, что имело стратегическое значение в отношении торговых путей[374]. В особенности это было важно в связи с тем, что иудаизм проник в Йемен, и у него появились в нём приверженцы в официальных кругах[375]. Это могло сделаеть его силой, которая была в состоянии подвергнуть большой опасности существование христиан в Йемене и Эфиопии[376]. Поэтому гассаниды в Сирии (Бану Гассан), будучи союзниками византийцев, защищающими их от нападений бедуинов[377], были лучшими, кто протянул руку помощи ал-Аус и ал-Хазрадж, чтобы ликвидировать влияние иудеев в Медине, подобно эфиопам, которые вмешались в их дела в Йемене[378].

Вероятно страх христиан Сирии перед иудеями оправдан более ранними известиями об их влиянии на одного из царей Йемена, который однажды отправился в военный поход на Йасриб, но так как евреи посоветовали ему отказаться от этого, развернул своё войско и ушёл, оставив их следовать своей вере[379].

Связи между христианами Сирии и племенами ал-Аус и ал-Хазрадж во многом объясняли, почему арабы не приняли иудаизм, несмотря на своё длительные соседство с евреями и влияние последних на многие арабские племенные обычаи[380] и представления[381].

Таким образом, тот факт что ал-Аус и ал-Хазрадж не приняли иудаизм, объясняется, по нашему мнению, не тем, что у иудеев отсутствовало намерение распространить свою религию непосредственным образом или потому, что её распространение в некоторых отношения было бы для них опасным[382]. Ранее мы обратили внимание, что в известиях о евреях отмечается активный переход народа Йемена в иудаизм, в дополнение к заметному наличию иудаизированных арабов, что также подтверждает нашу точку зрения.

Подобное вмешательство христиан сыграло большую роль в укреплении центра ал-Аус и ал-Хазрадж. Они завоевали Йасриб и рассеялись по его возделанным районам ал-’Алийа и ас-Сафил, а также поселились в районе ал-’Афий[383]. Главной целью христиан в этом было заполучить себе сильных союзников в областях Хиджаза, населённых иудеями, чтобы сломить их мощь и помешать их связям с иудеями Йемена. Возможно, Йасриб при новом руководстве в ал-Аус и ал-Хазрадж стал исходной точкой для ликвидации влияния иудеев в Йемене и на всём Аравийском полуострове, особенно после безуспешных усилий христианских проповедников в христианизации Наджрана и Йемена[384]. Христиане Сирии могли обратиться за помощью к христианским племенам для устранения иудеев в Йасрибе, хотя главным образом мотивы этой борьбы против иудаизма восходят к истории религиозной борьбы между ними[385].

Однако они [христиане] видели желание ал-Аус и ал-Хазрадж достичь господства в Йасрибе и заполучить имущество иудеев и их колонии, что делало их задачу более лёгкой и гарантировало успех их планам[386]. Очевидно, что благодаря падению Йемена от рук персов[387]роль ал-Аус и ал-Хазрадж стала не такой важной в центре Аравийского полуострова, как союзников для византийцев против иудеев и их сторонников из персов. У последних было влияние на Бану Курайза и ан-Надир в Медине, где они платили харадж (поземельный налог) своему правителю со стороны Марзабан Зара в течение второй половины VI в. н. э.[388]. Далее, ал-Аус и ал-Хазрадж не проявили умения и способности построить сильное государство, хотя для этого были готовы все условия. Над их поведением господствовал племенной дух, и они занимались измышлением столкновений, в которых у них не было нужды и которые отвлекали их от главной задачи. К подстрекательству к этим войнам между ал-Аус и ал-Хазрадж приложили руку и сами иудеи, почувствовавшие угрозу своим планам[389]. Однако это не умаляет фактора межплеменного мщения и вражды, а также соперничества за овладение плодородными сельскохозяйственными землями и желание их возделывать[390].

Первой среди этих войн была война Самир. Она вспыхнула из-за племенной борьбы за выкуп союзника[391].

В ходе борьбы между ал-Аус и ал-Хазрадж иудеи увидели возможность обеспечить для себя закрепление на лучших местах в Йасрибе. После того, как они узнали о желании ал-Хазрадж завладеть домами Курайза и ан-Надир (а это были лучшие места)[392] они стали союзниками ал-Аус в их войне против ал-Хазрадж[393].

Битва ал-Бу‘ас была последней войной между племенами[394]. Она преподала арабам урок, благодаря которому они поняли истинные намерения иудеев. Поэтому можно обнаружить, что когда ал-Хазрадж терпели поражение в битве ал-Бу‘ас, и ал-Аус выступили против них с оружием, глашатай ал-Хазрадж громко призывал ал-Аус поступить хорошо – не убивать своих братьев, ведь их соседство лучше, чем соседство лис, то есть иудеев[395]. Эти войны также показали сущность духовной пустоты и потребность в вере и устойчивости, поэтому они скорее других пришли к исламу[396].

Первое знакомство ал-Аус и ал-Хазрадж с истиной явления Пророка (с) произошло в Мекке, где он призывал народ к исламу, и относится к первому году, который предшествовал битве ал-Бу‘ас, то есть за пять лет до Хиджры[397]. Также в этот период начинаются контакты Посланника (с) с некоторыми людьми из ал-Аус и ал-Хазрадж, которые приезжали в Мекку либо как паломники, либо заселяя и колонизуя земли, или ища союза с курайшитами[398]. Первая встреча произошла с Сувайдом б. ас-Самитом, братом Бану ‘Амр ибн ‘Ауф, который пришёл в Мекку как паломник и которого народ называл в своей среде ал-Камил (Совершенный) за его годы, стойкость, стихи. Посланник Аллаха (с) вышел к нему и призвал его к исламу[399]. Когда Сувайд б. ас-Самит вернулся в Медину к своему народу, его тут же убили ал-Хазрадж. Произощло это в битве ал-Бу‘ас. Мужчины из его народа говорили: «Мы видим, что он убит, будучи мусульманином»[400]. Затем в Мекку пришёл Абу-л-Хусайр Анис ибн Раф‘и с юношами из Бану ‘Абд ал-Ашхал (среди которых были Ийас ибн Му‘азз), чтобы заключить союз между курайшитами и народом из ал-Хазрадж. К ним тоже подходил Посланник Аллаха (с) и рассказывал об исламе. После этого они направились в Медину. Затем произошла битва Бу‘ас. И вскоре Ийас умер. Они не сомневаются, что он умер мусульманином[401], хотя о нём также говорили, что он был убит ещё до битвы Бу‘ас[402].

Вместе с тем вследствие этих контактов приняли ислам двое из ал-Аус. Они подготовили души и умы жителей Йасриба, чтобы они были первыми из арабов, кто принял ислам, и много сделали для его победы в будущем[403]. По этому поводу рассказывают, что Асад ибн Зарара и Закван ибн ‘Абдаллах ал-Кайс были первыми, кто принёс ислам в Медину. Они, пререкаясь, вышли в Мекку к ‘Атабе ибн Раби‘а, услышали Посланника (с) и подошли к нему. Он прочитал им Коран и предложил принять ислам. Приняв ислам и, не дойдя до ‘Атабы, они вернулись в Медину[404].

Есть ряд факторов, которые способствовали тому, что ал-Аус и ал-Хазрадж первыми поняли истину призыва к исламу и сделали много для его поддержки. К этим факторам относятся их слабость и разобщение после битвы Бу‘ас, в результате которой погибли многие из их вождей[405].

Считается, что Аллах предоставил Мухаммаду (с) день битвы при Бу‘ас, чтобы ввести в ислам племена ал-Аус и ал-Хазрадж[406], тем самым облегчив задачу своему Посланнику (с). Он пришёл в Медину после того, как её общество рассеялось и была убита знать[407].

Второй фактор был результатом того, что ал-Аус и ал-Хазрадж впитывали религиозную идею и связанные с ней обряды благодаря соседству с евреями и их влиянию[408]. Иудеи просили о помощи для себя посредством появления пророка, которому они будут следовать и с помощью которого уничтожат ал-Аус и ал-Хазрадж[409], имевших преимущество над ними в их делах. Когда между ними произошла [ссора], иудеи сказали: «Не иначе как Пророк будет поистине ниспослан, и будет длиться его время, и мы будем убивать вас с его помощью»[410].

Идея явления нового пророка распространилась не только в Йасрибе, но и в Сирии, и в Йемене[411]. Говорят, что когда ‘Абд ал-Мутталиб ибн Хашим пришёл к Сайфу ибн Зи Йазану ал-Химйари поздравить его с победой над Эфиопией, Сайф сказал ‘Абд ал-Мутталибу: «Я нахожу в предшествующем знании, что Йасриб – крепость его царства и народ его (т. е. Мухаммада, (с)) победы»[412]. Поэтому принятие племенами ал-Аус и ал-Хазрадж ислама произошло быстро: во-первых, благодаря вере в миссию Пророка (с) и, во-вторых, из-за страха, что иудеи опередят их на этом пути[413].

И, наконец, третий фактор, который ускорил принятие ими ислама и оказание ими помощи Пророку (с), – племенное соперничество и взаимная кичливость кланов друг перед другом. По-видимому, страх ал-Хазрадж, что ал-Аус их опередит в принятии ислама и в помощи Мухаммаду (с), заставили их заниматься разбоем против своих братьев из ал-Аус и объявить о своей готовности к союзу с Посланником (с)[414]и просить его, чтобы он приехал к ним для того чтобы призвать их народ к делу Аллаха и к исламу[415].

Ранее мы рассказывали о давних хороших отношениях между курайшитами, племенем Посланника Мухаммада (с) и между ал-Аус. Это было в то время, когда Абу ал-Хусайр пришёл в Мекку с молодыми людьми из Бану ’Абд ал-Ашхал, ища союза с курайшитами против племени ал-Хазрадж[416]. По этой причине ал-Аус готовились более, чем ал-Хазрадж к заключению союза с Послаником (с), считая, что они раньше, чем ал-Хазрадж установили контакты с Посланником (с) в Мекке и получили знания о его призыве.

Однако для них был важен не только фактор соперничества, которое также подталкивалось и разжигалось религиозными и племенными факторами. Поэтому, когда ал-Хазрадж совещались между собой, они говорили друг другу: «Знайте, что он Пророк, которым грозили вам иудеи, и они не опередили вас к нему»[417]. Они поэтому верили в пророчество Мухаммада (с) и искренне верили в его миссию. После они сказали Посланнику (с): «Мы оставили свой народ, и нет народа, среди которого столько вражды и зла, как между ними. Если их соберёт Аллах для тебя, то нет человека более могущественного, чем ты. Затем они ушли в свою страну призвать свой народ». И они уверовали и были искренни в вере[418].

Таким образом, они подтверждают своё рвение и желание обрести чистоту веры в исламе. Также очевидна их потребность в человеке, который преодолел бы ссоры, разделявшие их на два лагеря, и ликвидировал бы анархию, в особенности господствовавшую среди них. Это должен был быть человек нейтральный, который бы не погружался в их местные споры[419].

В результате этого призыва среди их народа не оставалось дома, в котором бы не упоминался Посланник Аллаха (с)[420]. Когда наступил следующий год, на ярмарке от ал-Аус и ал-Хазрадж было двенадцать человек. Они встретили Посланника (с) при ‘Акабе. Это была первая присяга[421] (или присяга женщин[422]).

Люди также могли назвать это второй присягой при ‘Акабе[423], если считать, что в предыдущем году шесть человек из ал-Хазрадж, приходивших к Пророку (с), были людьми первой присяги при ‘Акабе, однако в тот день не было клятвы[424].

Считается, что присяга женщин касалась послушания и повиновения в деятельности и в праздности, трат в нужде и в достатке, установления об известном и запрета об отрицаемом, а также относительно того, чтобы они помогали ему, если он придёт в Йасриб. Кроме того, они будут отказывать ему в том, в чём отказывают себе и своим людям, и им будет дарован рай[425]. Затем они вернулись в Медину. Главным глашатаем ислама был Асад ибн Зарара[426]. Число мусульман в Медине увеличилось до сорока, их собирал Асад ибн Зарара[427].

Затем Ал-Аус и ал-Хазрадж написали письмо Посланнику Аллаха (с), в котором просили прислать человека, который учил бы их Корану и наставлял бы их в исламе[428]. Пророк (с) прислал к ним Мус‘аба ибн ‘Умайра[429]. Он пришёл к Асаду ибн Зараре, и они вместе молились[430]. От Мус‘аба («с рук Мус‘аба») приняло ислам много людей из ансаров, они призывали людей тайно[431], пока не принял ислам глава ал-Аус Са‘д ибн Му‘азз и его племянник по отцу Ибн Худайр[432]. Когда они оба приняли ислам, в тот же день за ними последовали почти все мужчины и женщины из Бану ‘Абд-ал-Ашхал[433].

Бану ‘Абд-ал-Ашхал зафиксировали их общее обращение в ислам, совершённое открыто по призыву Посланника (с) в Медине, опережая ал-Хазрадж, которых в связи с этим миновала добродетель быть впереди в обращении в ислам. Именно это вызвало, как представляется, всеобщие ревность и гнев Бану ан-Наджар, среди которых никто ещё не обратился в ислам, выжидая последних результатов. Они вывели Мус’аба ибн ‘Умайра и создали трудности для ‘Али Асада ибн Зарары, их друга, у которого остановился Мус‘аб. Мус‘аб перешёл к Са‘ду ибн Му‘аззу, главе ал-Аус, призывая к вере и идя прямым путём к Аллаху[434].

Очевидно, что это соперничество было сильным, поскольку можно увидеть его последствие даже между мусульманами из числа самих ал-Аус и ал-Хазрадж. Было даже сказано, что Мус‘аб ибн ‘Умайр молился с ними. Это указывало на то, что некоторые из ал-Аус и ал-Хазрадж не допускали, чтобы их молитвой руководил кто-либо другой[435].

Ислам очень быстро распространялся в Йасрибе – так, что очень скоро даже стали говорить, что не осталось ни одного дома у ансаров, в котором не было бы мужчин и женщин мусульман[436]. Из дома Бану Умайа были ибн Зайд, Хатама, Ва’ил, Вакиф, которые прнадлежали к Аус-ал-лахи, они были из ал-Аус б. Хариса. Всё это продолжалось таким образом, пока не произошли битвы при Бадре, Ухуд и у рва[437].

Ал-Аус и ал-Хазрадж возобновили своё обращение к Мухаммаду (с), чтобы он пришёл к ним в Йасриб. Это произошло после того, как в Йасрибе стало много мусульман, и молва об исламе распространилась по всем домам[438]. Рассказывает Джабир б. ’Абдаллах: «Нас собралось семьдесят мужчин, и мы сказали: “Когда же Посланник (с) дал обет делать обход в горах Мекки и опасался, мы отправились в путь и вошли к нему в установленный сезон, между собой мы дали обещание в ущелье ‘Акабы. Мы сходились по-одному, по-двое, пока постепенно не собрались у него и не сказали: “О, Посланник Аллаха! По поводу чего мы даём тебе присягу?” Он ответил: “Послушание и повиновение в деятельности и в праздности, расходы в нужде и в достатке, приказ об известном и запрет об отрицаемом и чтобы вы говорили об Аллахе, не допуская упрёка из-за греха и чтобы вы помогали мне, когда я приду к вам в Йасриб, и отказывайте мне в том, в чём отказываете себе и своим жёнам, и вам будет дарован рай”»[439].

Ал-Аус и ал-Хазрадж подтвердили свою стойкость в обращении к исламу и в предоставлении убежища Посланнику Мухаммаду (с) и его асхабам и отказывали им в том, в чём отказывали себе после его хиджры (с) и его асхабам[440].

Горячее желание ансаров встретиться с Посланником (с) дошло до того, что, услышав о его хиджре, они стали выходить каждый день к ал-Харре, ожидая его, но он ответил им только в жаркое время полудня[441]. Когда Посланник (с) поселился в Йасрибе, они стали толпами стекаться туда, причём каждый просил у него, чтобы он поселился в его дворе. Они хватали повод его верблюдицы, но он сказал: «Отпустите её, ей приказано»[442]. Затем он раскинул свой лагерь во дворах Бану ан-Наджжар и поселился в доме Абу Ай-йуба ал-Ансари ан-Наджжари[443]. Абу Аййуб говорил: «Я был на высоте [на плоской крыше дома], а когда удалился к Умм Аййуб, то сказал ей: “Посланник Аллаха (с), более достоин пребывания на высоте, чем мы”. Мы не спали эту ночь, и когда встали утром, я сказал: “О, Посланник Аллаха, ни я, ни Умм Аййуб не спали в эту ночь. И клянусь тем, кто послал тебя, поистине, я, будучи на крыше, никогда не выше тебя, когда ты под крышей”»[444].

Вера ансаров стала правильной, и в полном значении этого слова рассматривалась как союз и договор. Поэтому они твёрдо стояли на том, чтобы Посланник Аллаха (с) участвовал в битве при Бадре. Это было в первый раз, когда они вместе с ним вышли на бой, что было обусловлено клятвой при ‘Акабе – помогать ему только в Медине[445]. Сказал один из них: «Мы уверовали в тебя, и удостоверились в тебе, и свидетельствовали, что то, что ты принёс, – истина. И мы дали тебе в этом наши обещания, и наши договорённости о послушании и повиновении тебе. И в таком случае, выходи, о, Посланник Аллаха, ради того, что ты хочешь, и мы с тобой»[446].

Стали происходить многочисленными случаи, которые показывали, сколь глубоко проникала вера в сердца ансаров. Вот, например, что сделал Абу Талха во время битвы при Ухуде: он изо всех сил старался защитить Посланника Аллаха (с) от стрелы, говоря при этом: «Моя шея ниже твоей шеи»[447].

Некоторые из ансаров называли преступлением отсутствие на поле боя в битве Табук, считали, что за это следует привязывать преступника к одной из колонн в мечети, пока не будет искуплен его грех[448]. Даже дети делали то, что могли, из-за чего казались взрослыми. Посланник Аллаха (с) давал им также [их долю] во время военных походов. Он отталкивал тех, кого считал маленькими, но делал исключение для стрелка[449] или мальчика сильного телосложения, борца[450].

Все они: и мужчины, и женщины, каждый по-своему проявляли любовь к Посланнику Аллаха (с). Люди приносили ему подарки. Умм Салим, женщина из ансаров, очень сокрушалась по этому поводу, так как у неё не было ничего. Однажды она привела своего сына Аниса ибн Малика и сказала: «Пусть тебе послужит Анис, о, Посланник Аллаха»[451].

Среди ал-Аус и ал-Хазрадж, как и в любом обществе, сосуществовали добро и зло. Среди них была группа людей из арабов[452], в которых распознавали лицемеров (араб. ед.ч. мунафик, мн.ч. мунафикун)[453], то есть тех, кто относился к исламу с предосторожностью. Их возглавлял ‘Абдаллах б. Аби б. Салул ал-Хазраджи[454]. Аллах описывал их такими словами: «[Это] группа людей, которых интересуют только они сами. Они думают о Господе без истины, подобно тому, как думали в период джахилийи (“неведения”, “язычества”)»[455]. Лицемеры не испытывали любви к мусульманам и не проявляли приверженности к ним на словах («Любовь лицемеров и их слова не были с мусульманами»). Они обманывали их настолько, насколько [их слова] могли вместить ложь[456]. Посланник (с) терпел все мучения, которые исходили от них, но обходился с ними внешне так же, как и с мусульманами[457]. Он не слушал совета того, кто говорил: «И ты не убьёшь их?» С точки зрения Посланника (с), это будет постыдным делом, люди будут говорить, что он убивает своих сподвижников[458]. В его точке зрения проявлялись глубина мысли и высота его взглядов. Но, если человек не мог убивать своих сподвижников из-за стыда перед разговорами людей, то как он должен был поступить, если бы убивали его людей и сыновей его близких по отцовской линии? Поэтому ансары сохраняли это в тайне и никого не убивали из лицемеров, среди которых было много их сыновей и отцов[459]. Мы видим, что когда вера начала входить в сердца лицемеров, которые в большинстве своём были из ал-Аус и ал-Хазрадж, над ними возобладал дух родины, родни и племени. Они с завистью относились к этому чужому в Медине человеку, который притягивал к себе взоры и оказывал влияние на людей в их городе, после того, как они незадолго до хиджры готовились «оживить» патриотические отношения, то есть сделать ‘Абдаллаха б. Аби б. Салула царём Йасриба[460]. Несомненно, что [если бы не Мухаммад (с), то] ал-Хазрадж преисполнились бы тщеславия. Если бы коронация [их царя] произошла, они посчитали бы эту патриотическую акцию демонстрацией достоинства и предметом своей гордости. И не известно, была ли связь между этим и между словами о том, что среди Бану ‘Абд-ал-Ашхал (которые относились к ал-Аус) не было ни одного лицемера?[461] Возможно, именно ауситы (а это были те, кто не возражал, чтобы после битвы Бу‘ас, происшедшей из-за вражды между ними, ими правил хазраджит) вновь обратились к вопросу о назначении над ними правителя из племени ал-Хазрадж и не нашли умаления достоинства в том, чтобы ими правил человек нейтральный и не самый могущественный. Именно поэтому Аллах собрал их[462].