Клыки и розы в Академии Судьбы
– Пустите! – вскрикнула я громче, но ни одна палатка рядом не шелохнулась. А лепестки давно скрылись за поворотом.
– Да что ты кричишь, хорошая? Зелья мои не по нраву? А может, пожертвуешь своей кровушки на новые? – он втянул воздух носом и, не дав отступить, схватил рукой за запястье. – Ты на весь базар пахнешь невинностью. Банк за унцию дает пятнадцать, я дам двадцать пять. По рукам? Все стерильно, даже не сомневайся…
– Совсем ты нюх потерял, – раздалось брезгливое за моим плечом. – Не видишь за капюшоном, кто перед тобой?
Судьба-богиня, да сколько их тут, в черном закутке столичного базара?
– Как же не вижу? Невинное создание, готовое добровольно пожертвовать ингредиенты на наши нужды… А потом, может, и на ваши пожертвует, – я прямо ощутила, как он подмигивает там, в капюшонной темноте. Только не мне, а сообщнику.
Обернулась резко и увидела знакомый оскал.
Перед глазами промелькнула вся жизнь, распланированная матушкой. Несостоявшаяся свадьба, неузнанный жених, не оконченная с отличием «Эншантель», невыученные двадцать три способа очистки серебра… Быть Веронике Честер обескровленной прямо тут, в центре оживленной столицы. Разобранной на ценные жидкости и сожранной газетным чудовищем!
Ноги обмякли, подкосились, взгляд перепуганным мышонком заметался по физиономии хищника. По резким теням, очерчивающим суровое лицо, по сверлам глаз, насмешливо ввинчивающимся в мои дрожащие губы.
– Первокро-о-овочка, – пренебрежительно протянул мужчина, поясняя мысль. – А ты ей что предлагаешь? Средство от блох и лунатизма? Вот этой кукле в блейзере с эмблемой «Эншантели»? Или думаешь, что Мадам берет к себе диких полукровок?
– У нас выгодный обмен, – стушевавшись, поспорил торговец.
Я нервно заозиралась по сторонам, переминаясь с ноги на ногу. Сзади «капюшон», спереди монстр с газетных страниц. Олив не видать, а мадемуазель Филли, возможно, давно улетела с группой в Петербург!
– Точно, – неприязненно бросил маг. – Она тебе флакон ценной жидкости, ты ей пару фальшивых монет. А потом прибегут перепуганные папаша с мамашей, потерявшие свою кровиночку, поднимут вой до небес, и Совет разберет на органы уже тебя…
Кривясь от зубной боли, мужчина двумя пальцами ухватил меня за рукав блейзера, стараясь не касаться кожи. И дернул за ткань, придав ускорения в сторону выхода.
В какую-то из сторон. Богиня, да где тут выход?
– Живо брысь отсюда! – бросил он ободряющее напутствие, и ноги мои ускорились.
Будто даже дорогу вспомнили. И через несколько минут резво вынесли меня к фонарному столбу, у которого стояли Ландра и Монис и что-то попивали из заговоренного дымящегося термоса.
Задыхаясь, я вылетела прямо к подругам, вжалась в фонарь и схватилась за ручку бордового чемодана, как за спасательный трос. Взяла протянутую чашку, сделала несколько жадных глотков, обжигая губы. Пряный «Эстер-Броул» прогрел до пяток за пару секунд, отгоняя морозные щупальца магической столицы.
Сердце, до этой секунды пропускавшее положенные удары, вновь начало биться. Если забыть про унижение, в которое окунул меня маг своим язвительным «первокро-о-овочка», в остальном я была ему даже благодарна. Секунд пять, пока прихлебывала бодрящий взвар трясущимися губами.
Мой прыгающий взгляд нашел старшую мадемуазель и кучку малышек, жмущихся к преподавательнице. Маг, что должен был встретить нас и сопроводить, все не появлялся. Филли ощутимо нервничала. За запотевшими стеклами мельтешили ее бесцветные ресницы. Женщина то снимала очки, собираясь протереть, то, забыв о намерении, возвращала их на нос.
Уши разложило, и оказалось, что Эстер-Хаз продолжает гудеть тысячей голосов. Ревела толпа, выли ездовые твари, горланили зазывалы на рынке.
Здесь предчувствие настоящей весны, уже захлестнувшее Париж, пока не ощущалось. Купол-невидимер вытягивал соки из местности и ее обитателей, промораживал до костей. Чем больше времени мы проводили у фонарного столба, тем сильнее ежились от холода.
– Нашел! – выпрыгнул из-за угла незнакомый джентльмен в мятом светло-сером пиджаке. – Мисс Филли, мы же договаривались встретиться у служебного входа главной аптеки… Я уже час разыскиваю вас по всему Эстер-Хазу!
Мужчина пыхтел, изображая возмущение, но добродушная улыбка перекрывала эффект.
– У служебного? – мадемуазель растерянно поморгала и снова схватилась за очки. – А я решила, что у главного… Так или иначе, профессор Осворт, да будьте вы благословлены богиней Судьбой! Мои курочки совсем окоченели.
Она так расчувствовалась, что чуть не повисла на плечах коренастого мага, чьи светлые короткостриженые волосы были на половину «забелены» золотистой сединой. Обилие мимических морщин подсказывало, что джентльмен неопределенного возраста (около пятидесяти или чуть больше) часто смеется.
– О, я уже благословлен! Судьба ко мне невыносимо щедра, – пробормотал он, смущенно улыбаясь. Поглядел на наши красные носы, сочувственно вздохнул, согрел в ладонях ручку самой младшей ученицы. – Так, думаю, экскурсию можно закруглять…
Я испытала сокрушающее облегчение, узнав, что нас сопровождает не жуткий тип из газет, а вот этот обаятельный месье. Видимо, в Эстер-Хазе клыкастый был по своим делам, никак с парижской делегацией не связанным.
Господин Осворт похлопал себя по карманам, бубня под нос «Да где же они?», а я вспоминала, откуда знаю его имя. Точно ведь знаю! Слышала от родителей.
Хмурясь и мысленно перебирая разговоры с матушкой, я наконец нашла искомое. Несколько фраз, брошенных Аврелией Ланге своей подруге за бокалом сладкой настойки.
«Ах, тот Ромул… Осворт? Лохматый зверь, под боком у которого пригрелась беглянка, позор рода Честер? Нет, с ним наша семья дел не имеет, не беспокойся… Мы ограничиваем детей от дурного влияния».
Я пригляделась к россыпи мимических морщин на добродушном лице. Зверь? Позор рода? Дурное влияние? Мамина характеристика никак не вязалась с приятным джентльменом!
Профессор выудил из бездонных карманов пачку открыток с изображением старинного поместья и сверток с одноразовыми жезлами.
– Все в сборе? – уточнил он, раздавая открытки и тонкие, ломкие палочки нашей стае.
– Моя подруга, мисс Омирсен… – сдавленно начала я, принимая жезл. И почему мы не можем пользоваться своими, именными?
– Я тут! – нырнула мне под руку Олив и невинно улыбнулась, что-то быстро пряча в карман плаща.
Я негромко зарычала на Олли – меня из-за нее чуть не обескровили! – но промолчала. Она ведь просила не ходить следом, и каждый имеет право на маленькие секреты.
Осворт обстоятельно объяснил, как пользоваться открыткой с привязкой телепорта. Добавил, что благодаря одноразовым жезлам наше перемещение не отследят. Зубы стучали, под ребрами застывали льдинки, так что вопросов никто не задавал.
– Итак, по моей команде… – профессор убедился, что вся группа занесла палочки над золотыми штампиками. – Идем!
Массовый вихрь, закрутившийся у столба, сдул капюшоны с нескольких торговцев и повалил одинокую палатку. Но нарушителей покоя уже и след простыл. Притихшая делегация из «Эншантели», подхватив чемоданы, вывалилась на крыльцо Санкт-Петербургской академии.
Шлепаясь друг на друга, вся толпа резво перекочевала на верхнюю ступеньку. Прямо в сугроб, застеливший парадное крыльцо пышным холодным ковром.
Не иллюзорный сугроб, не магический… Настоящий, снежный!
– Шурховы отродья… – проворчал профессор, по колени увязший вместе с нами в холодной белой массе.
– Тут зима? – удивленно пискнула самая младшая, Хлоя.
– Нет, нет, милая… Весна, как и везде. Тут… другая проблема, – вздохнул Осворт, отходя от снежной зоны на сочно-зеленую травку и отряхивая брюки. – Чудовищ полная академия, а страху у студентов нет! Ночью подморозило, но не настолько же…
Похоже, кто-то прознал о визите «курочек из Эншантели» и решил в шутку замариновать делегацию в снегу. Для аппетита и сохранности.
На полях, окружавших академию, трава серебрилась инеем, но дорожки были расчищены и просушены бытовыми чарами. Уж понятно, куда сгоняли изморозь шутники. Прямо на парадное крыльцо, поближе к порогу, включенному в телепортационную сеть!
И да, судя по символу на двери, она прекрасно работала и про карантин не слыхала.
– Как снег на голову… – проворчал знакомый голос, высадившийся чуть правее и потому не угодивший ботинками в снежную кашу.
Газетный монстр презрительно оглядел кучку испуганных девиц. Особо красноречивый взгляд достался Ландре: она оплакивала промокшие туфли настоящими слезами.
– Карповский даже не представляет, во что ввязался! – темные глаза яростно разгорелись, смахнув показную холодность с хищного лица. Спалив ее до черного пепла и обнаружив кипящую начинку.
– О, господин Валенвайд… Боюсь, Андрей Владимирович как раз очень хорошо себе это представляет, – закашлялся в кулак профессор Осворт, оставив мокрые брюки в покое. – И полностью готов к мучениям, связанным с их обучением.
Глава 3. Клыки
Эрик Валенвайд
Шурша мокрыми юбками, стая французских дурочек тащила отяжелевшие чемоданы по парадному фойе. После телепортации бытовые чары слетели с их багажа, а прочесть новую формулу никто из растерявшихся куриц не рискнул. Так и тянули поклажу за ручки, шлепая размокшими туфлями по белому мрамору, разнося по усадьбе Воронцовых визг крошечных колес и собственные усталые стоны.
Раньше эта картинка могла позабавить Эрика, но с некоторых пор он предпочитал другие развлечения. А сегодня вообще все вставало поперек горла. И раздражающее цоканье каблуков лишь подливало магмы в яростный вулкан.
Мышцы на лице хищно дергались, контроль давался с трудом. Еще немного – и Валенвайд при свидетелях оправдает свою кошмарную репутацию зверя, слетевшего с катушек.
Все потому, что сегодня он встретил его. Видел так отчетливо, будто и не было защитного слоя между настоящим упырем и Эриком, замершим у дороги.
Отражающие чары прекрасно справлялись с задачей, зеркала отводили взгляды от любопытной начинки… Но потомственного вампира не обмануть: экипаж с ним еще не поравнялся, а запах гнили уже пробрался в трепещущие ноздри. Отравил сознание жаждой сомкнуть челюсть на одной конкретной толстой шее.
Нестерпимым стало желание заглянуть в холодные, пустые рыбьи глаза, хозяин которых с чего-то возомнил себя властелином увядающего мира. Сглупил, поставив себя на вершину пищевой цепи.
Но Эрик знал, чьи клыки в финале покажут ублюдку истинный расклад.
– Я видел его, – брезгливо сообщил Валенвайд сестре, позволяя Эвер затащить себя вглубь больничного крыла.
Она опасалась, что старший брат, злобно зыркающий глазами, сорвется и обескровит какую-нибудь цокающую малолетку.
– Кого? – Эвер поджала губы, пряча аккуратные клычки, и выкатила на Эрика темно-ореховые глаза с характерной бордовой ноткой.
– Его, – с нажимом прошипел Валенвайд, передергивая плечами. – Проклятье, Эвер, я еле сдержался, чтобы не…
– Тише! – зажала его лицо холодной ладошкой.
Он почти прыгнул. Почти пробил шурхово зеркало. Почти схватил за грудки драного аристократа, что посмел превратить род Валенвайдов в посмешище.
Пережив многих, включая Блэра, Эрик из уважаемой высшей твари превратился… во второй сорт. В занятное чудище, которым можно пугать идиоток из «Эншантели», чтобы те примерно себя вели.
С пьедестала древнего вида вампиров сбросили в грязь, в низшее болото, где уже бултыхались прочие полукровки. И теперь каждая родовитая первокровочка смела воротить свой хорошенький носик, прекрасно зная, что она под защитой Совета. А «высшая зубастая тварь» рождена лишь затем, чтобы ей служить.
– Что ж не бросился? Что ж не разодрал его прямо там, в центре столицы, при сотне свидетелей? – возмущенно запыхтела Эвер, постукивая кулаком по груди магистра. – Что ж не лишил меня брата, что ж не отправился в темницы под Эстер-Хазом? Там как раз клетки пустуют! Уверена, тебе понравится сидеть на цепи…
Привязанности дурно влияли на сестру. Долгая жизнь ее, похоже, так и не научила думать лишь о себе. После череды предательств Эвер продолжала доверять этим… этим. Даже умудрилась выйти замуж. Зачем-то. Отчего ее мозги окончательно размякли.
– Отвлекся… на одно бледное недоразумение, – бросил Валенвайд, кривясь в неприязни. Парадное фойе наполнялось запахами дамских духов, и голову разносило в клочья.
Он предпочитал ароматы страха и чистой кожи, а это парфюмерное безумие прикончит тонкое вампирское обоняние за пару вечеров.
И все же «милые куклы» за цветочным дурманом пахли невинностью и испугом. Это прояснилось стремительно, когда барышни принялись взбираться по мраморной лестнице на второй этаж. Молодняк поселили на первом, а вот старших отправили выше.
– И прекращай скалиться на новых студенток, – строго шикнула Эвер, с некоторых пор носившая фамилию Кесслер.
– На кого? Ах, на этих… Пополнение рациона? Витаминный весенний комплекс? – едко протянул Эрик. – Ректору пойдет на пользу.
– А тебе?
– А я в этом бреде не участвую.
– Ну конечно!
– Карповский сам заварил кашу, пускай князь ее и выскребает потом из всех углов… Я не для того передал ректору информацию по «Эншантели», чтобы потом за это же страдать, – проворчал холодно, пытаясь хоть тоном заглушить пожар под ребрами.
Мгновение – и Эрик мог решить проблему за один укус. Никакие бы защитные экраны не спасли того, кто прятался в экипаже, сливаясь с чужими отражениями.
Это все дрожащая нижняя губа. Все она! Он только пасть открыл, а девица побелела аж до обморока. Две жертвы – явный перебор. Эрик еще от прошлого скандала не отмылся.
– Я подглядела твои часы, – Эвер принялась внимательно изучать мраморные узоры на полу. – Ректор поставил тебе «Вводный курс истории магического сообщества» для наших гостий… в рамках обмена опытом…
– С нашими совершеннолетними гостьями, Эвер, я согласен только на обмен жидкостями, – он навис над красноволосой сестрицей. – Желательно ценными. Или как повезет.
– Эрик!
Да большинство рафинированных эншантелевских барышень падают в обморок от вида вервольфа в обороте! От оскала вампира их хлипкие душеньки сами отрываются от тел и устремляются в небеса. Матушки с молоком передали им страх и покорность. Это шурхова генетика, которую не изменить.
Проку от таких? Только аппетит утолить, и то – сомнительно.
– Ты намерена настаивать? – уточнил устало.
День выдался отменно дрянным, а теперь еще чертово цоканье… Девицы давно поднялись, а в ушах до сих пор звенело и лязгало.
– Ты числишься тут преподавателем.
– Я и преподаю, – заверил ее с хриплой угрозой. – Кому угодно, но не этим. Прости, Эвер, я не силен в очистке серебра и в конфитюрах из чеснока… Думаю, это что-то семейное.
– Очень смешно! – без улыбки прорычала Эвер.
– А мне показалось забавным…
– Андрей Владимирович взял тебя на эту должность. Когда никто не брал. Когда все нос воротили, цитируя дрянь из «Трибьюн»!
Ноздри сестрицы раздулись, скулы заострились, радужки налились багровым, наконец выдав хищную половину. Слава Судьбе, даже брак с первокровкой не очеловечил ее до конца.
– Просто князю нужно еще одно чудовище. Пугать трусливых малолеток, – оскалился вампир.
– Вот и пугай. Отрабатывай кров. Академия поддерживала нас и раньше – меня, деда, когда возродился Блэр и начались волнения… Эти люди нам не враги.
– Эти люди нам никто. Как и все прочие, – рыкнул зло на сестру, оттесняя хрупкое девичье тело под лестницу. – Где были они, когда Блэр тянул «ценную жидкость» из твоей шеи? Когда Совет ставил на тебе печати запрета? Когда пресса обзывала спятившей дикой тварью и ограничивала контакты?
Ее передернуло: брат попал в уязвимое местечко. В обиженную гордость. Но его ярость не стихла, лишь закипела ярче, добившись желаемого.
Ладно, к троллям. Эрик был виноват не меньше прочих: это его не оказалось рядом, когда сестре понадобилась помощь. А она не могла о ней даже попросить, связанная печатью тишины.
Забившись в свою личную тьму и сбежав в горы, он оборвал с семьей все контакты. Если бы находился рядом, наверняка бы почувствовал дух Блэра, застрявший в тогдашнем приятеле сестры! Эрик слишком хорошо знал Августуса, чтобы не приметить удушающий аромат его высшей капли.
Будь брат рядом, Эвер* не пришлось бы испытать всю ту боль и унижения, в которые ее окунуло магическое сообщество. Но раз он зол на себя, то имеет полное право злиться на остальных.
– Эрик…
– И я не помню, чтобы просил кров. Если бы не твое с Аароном кудахтанье, я бы и сейчас жил там, где раньше!
Там хотя бы было спокойно. С возвращением Валенвайда в город со дна поднялось слишком много мути.
– В берлоге в горах? Напомни, ты ее с кем делил? – вскрикнула Эвер, громко притопнув ногой. – С троллем?
– Идеальная компания, – прошипел, наклоняясь к вздернутому белокожему носу.
Диета ей явно не идет на пользу. Дед давно перешел на выброженный виноградный сок и стейки слабой прожарки, но молодой девушке нужно питаться нормально. Ей и сотни еще нет!
– Фрид говорит, что тебе пора вылезать из кокона. Ты слишком… нелюдим.
– Это… не от большой любви к людям, Эвер, – убежденно покивал Эрик, ощущая, как ком тошноты подкатывает к горлу.
Привычка сестры цитировать мужа-зануду отдавалась в челюсти зубной болью.
– Среди них попадаются и неплохие…
– Богиня, я надеюсь, на вкус? – голодно зыркнул он на глупышку, по неопытности вляпавшуюся в брачные цепи.
Того и гляди, они с Кесслером решат род продолжить, наплодив новых полукровок. Которым потом в этом дрянном мире – с увядающей магией и неадекватными законотворцами – еще как-то выживать.
Эрик резко развернулся, решив, что идиотских бесед с него на сегодня достаточно. Поднялся по лестнице, притормозил на втором пролете, с непримиримой, лютой неприязнью оглядев шеренгу хрупких девушек. Они уже забрались на нужный этаж и теперь переводили дух в обнимку с чемоданами. Взмокшие и растерянные.
Куклы. Пустые игрушки для прыщавых лордов, заимевших высокое самомнение от льстивого кудахтанья богатых папочек и мамочек…
Вышколенные, безмозглые, не умеющие давать отпор. Кого-то из них сломают в первую же брачную ночь, с кем-то поиграют подольше. Чему их учить? Зачем? Это расходный материал для укрепления связей между первокровными родами.
Чего Эрик не понимал, так это почему Карповский рискует всем, чтобы спасти дюжину куриц, которые вскоре и так пойдут в ощип?
Найдя в стае ту самую, что выпячивала на него дрожащую губу и бледной сероглазой тенью отражалась в зеркальной глади, Эрик угрожающе оскалился. С красноречивым аппетитом провел языком по заостренным клыкам. Видит Судьба, сегодня он в отличной форме.
Карповский хотел чудовище? Прекрасно. Ректор получит своего монстра.
__________
* История Эвер Валенвайд подробнее описана в трилогии «Чудовищный секрет Авроры». (прим. автора)
***
Вероника Честер
Нас с малышками разделили: их оставили на первом этаже, а старшим девушкам выделили две спальни на втором. Зеленоглазая леди, руководившая размещением, сказала, что и сама не знает, надолго ли мы здесь. Она собрала табели успеваемости, показала дамскую душевую, объяснила, как найти трапезный зал… И ушла, помахивая в воздухе гривой темных волос.
Монис первой застолбила кровать у окна, Ландра с вымученным стоном рухнула на ту, что ближе к двери. Мы с Олив заняли две койки посередине.
– Он скалился на тебя, – осторожно подметила Олли, решив, видно, что я недостаточно сильно дрожу и нуждаюсь в напоминании.
– Я заметила, – пробубнила ровно, ловя в кулак выпрыгивающее сердце. Куда оно вечно норовит убежать?
Теперь-то я точно знала, чья клыкастая физиономия сменит на посту мои фирменные кошмары. Тут даже никакой «бурной фантазии» не нужно. За три встречи я хищное лицо магистра Валенвайда в мельчайших деталях запомнила. А если вдруг забуду – у Олив при себе есть номер «Трибьюн».
– Это из-за юбки… Точно из-за нее… Зачем надела бордовую? – отрешенно глядя в потолок, протянула Ландра.
– Синяя не успела высохнуть, – я поморщилась в зеркальную дверцу шкафа.
Ничего притягательного в моем образе не было: обычный серый блейзер с эмблемой «Эншантели», белая блузка, темно-красная юбка до щиколоток и сбившийся от бега тонкий бордовый шейный платок. К тому же, измотанная телепортами и покорением мраморной лестницы, я была запредельно бледной. Местами даже зеленоватой.
По мне так бледность – она бледность и есть, не знаю, что в ней аристократического. Мы с ней давно в приятельницах. Каждое утро под глаза ложатся тени, кожа приобретает сероватый оттенок. За последние полгода я истончилась, как крыло стрекозы. Просвечивать стала! В массе раскрасневшихся учениц вампир меня вообще не должен был приметить.
– Хищников привлекают не цвета, а слабость, – пояснила Монис, намекая, что все мы будем легкой добычей для местных монстров. Каких, по заверениям Осворта, в академии хватает.
Выбрав себе секцию в шкафу, я принялась распаковывать чемодан. Разгладила жезлом мятые платья, развесила на невидимые «плечики». На тумбочку кинула учебник мадам Туше, рядом выставила крошечный кристаллический росток в защитном стеклянном шаре. Зачет по «Извлечению сущностей» все равно сдавать, а прошлый цветок я разбила. Придется тратить энергию и выращивать новый.
«Как радовать супруга. Вот все, о чем пристойно думать молодой жене», – вспомнилась недавняя лекция мадемуазель Филли. Сама она, кстати, была не замужем.
Радовать… Интересно, у моего жениха много фамильного серебра? Мне точно пригодятся все двадцать три способа очистки? Или хватит парочки самых убойных, от которых исчезнет не только грязь, но и добрая половина столовых приборов?
– Правда думаешь, что мы скоро вернемся в «Эншантель», Веро? – хмыкнула Монис, распуская лисий хвост и косясь на мою захламленную тумбочку. – Забудь ты уже про извлечение. И про серебро. Тут нас ждут другие… испытания.
Одно «испытание» как раз полчаса назад скалило на меня клыки…
Взгляд зацепился за газету, валявшуюся на кровати Олив, и я бегло пробежалась по первым абзацам. Свои кошмары надо знать в лицо.
Заголовок статьи намекал на постыдные тайны прошлого, которые вампир успел позабыть. Дальше упоминалось, что скандальный полукровка с кровавым аппетитом получил должность в учебном заведении. А ректор делает вид, что не в курсе, в чем Верховный Совет подозревает Эрика Валенвайда.
Дальше магесса-журналистка рассыпалась в риторических вопросах, ничего не утверждая, но умело сея зерно сомнений в душах читателей.
«Где он шлялся, когда была великая война с Темным воинством? Куда сбежал после? Кто станет прятаться, если ни в чем не замешан? И могут ли слухи о давней дружбе Эрика Валенвайда и Августуса Блэра оказаться правдой?
Свидетели возрождения Темного принца (во всяком случае, те из них, кто остался в своем уме после ментальной встряски) утверждали, что дух Блэра был невероятно крепок. А дар – силен. Никто не мог противостоять его воле.
Мы знаем, что и раньше, до первой смерти, Принц не брезговал «ценными жидкостями». И нам известно, что ничто так не укрепляет дар и дух, как кровь потомственного вампира… Возможно ли, что давний друг, обрадовавшись возрождению высшего мага, снабжал его добровольно? А потом, поджав хвост и оценив количество жертв той войны, сбежал в кусты Румынских дебрей?
Напомним, что и его сестра Эвер Валенвайд (в замужестве Кесслер) была судима. Оставив жуткие подробности того громкого дела, отметим лишь, что оно касалось жестокого нападения на человека. На мага. Средь бела дня и в присутствии свидетелей!
Зато сейчас Эрик Валенвайд вернулся и примерил образ добропорядочного гражданина. Даже сеет «вечное» в Санкт-Петербургской академии магии, рассказывая юным впечатлительным умам о добре и зле».
Хмыкнув в кулак, я резко отбросила «Трибьюн» жуткой физиономией вниз. Клыками в подушку.
Измятую в сотне мест газетку давно пора было выкинуть, но Олив держалась за нее, как за сокровище. В «Эншантель» нелегко было протащить прессу, как не попадали туда и почтовые морфы, и представители мужского пола. От всего этого директриса ожидала большой беды и размягчения ума.
Однако все три «зла» временами умудрялись прорваться через оборону мадам Туше, и свежий номер «Трибьюн» – один из удачно выживших экземпляров. Потому Олли его так истово берегла.
Во всей странной истории, закрутившейся сегодняшним утром, радовало одно. В наши «маленькие кукольные умы» господин вампир ничего сеять не будет. Ни доброго, ни вечного. Он ясно дал понять, что это выше его клыкастого достоинства.