Прозвучал мужик с тремя лычками вполне по-американски, пожалуй. Так что пока переходим на английский.
– Откуда вы? – спросил он. – Провалились откуда, я имею в виду?
– Из России, – не стал я пускаться в подробности, а Настя промолчала.
– Это все откуда? – Он показал на машину.
– От этих. – Я, в свою очередь, показал в кузов.
Сержант, или кто он там, у американцев у сержанта четыре лычки, у капрала две, а у этого три, так что не знаю, что он за гусь, заглянул через борт, хмыкнул без особого удивления. Потом спросил:
– И как вы их завалили?
– Вышли из бункера в конце железной дороги и прямо на них напоролись.
Хоть глаза сержанта не видны за стеклами темных очков, я понял, что он смотрит на сумку, в которой свалены наши автоматы, закрыть ее не удалось до конца.
– Вы с оружием вошли?
– В разгар стрельбы, – сказала за меня Настя. – И сразу на этих налетели.
– С кем вы там воевали?
– Было с кем, долго рассказывать. Что теперь делать?
– Этих сюда зачем привезли? – спросил он, показав на трупы.
– Приятель, я не знаю, что тут у вас за правила. – Я развел руками. – Провалился, а тут сразу стрельба.
– Это хави, – сержант повернулся ко мне. – Они любят шарить у бункеров, ловят пленных. Если их застают там, то они вне закона. Их входы дальше к югу, не здесь. Так что все в норме, самооборона. Их айди поищу. – Он обошел кузов. – Или вы нашли уже?
Про машину и трофеи он ничего не говорит, так что это радует.
– У меня с них вот это есть. – Я выудил из подсумка те самые «смартфоны» под отпечаток пальца. – Оно?
– Да, давай сюда, – сержант протянул руку. – Вычеркнем их из базы.
– Что это вообще? Документы?
– Документы. Кошелек. Все сразу. Вам такие же дадут. – Он вытащил из сумки на боку что-то вроде планшета в мягком корпусе, включил один из «смартфонов», провел над экраном. Потом кивнул удовлетворенно. – Он самый, – и даже показал мне фото «пухлого», появившееся на экране. Даже не фото, а трехмерное изображение, похоже. Затем подошел к трупу и прижал большой палец его правой руки к айди. На экране планшета прямо на портрете появился красный диагональный крест. Вычеркнули, то есть.
Второй боец, с одной лычкой, в это время осматривал сумки. С любопытством поворочал «калаши», заглянул везде, но ни к чему не придрался. Потом кивнул старшему: «Чисто».
– И как, он богатый? – поинтересовался я у сержанта.
– Этого мне не видно. Но его списали, и счет обнулился. Деньги с трупа у нас не возьмешь. – Он усмехнулся. – Давай второго тоже в расход спишем. – Он проделал все те же процедуры со вторым «смартфоном». – Вот и все, два хави доигрались.
– Хави?
– Они себя «хавийя» зовут или как-то так. Даже не знаю, что за народ, в моем слое таких не было. Даже не мусульмане, солнцепоклонники какие-то. Сюда их много сыплется. Кстати, хороший грузовичок ты с них взял, – он постучал по борту. – Освоил уже?
– А что тут осваивать? – удивился я вопросу.
– Это точно, – сержант хмыкнул. – Мой «шеви» и то сложней был. Ладно, проезжайте, тут сразу налево и до стоянки, – показал он. – Учти, правда, что ты пока в запретке, дальше не пропустят все равно. Там по стрелке иди. Оружие в машине оставь, туда с ним нельзя. И да, по городу любое оружие можно носить только без магазина и патрона в стволе. Не нарывайся.
– Понял. А что за звание? – показал я на лычки.
– Сержант. Знаки как у вас, русских. Или в вашем слое другие?
– Нет, такие же, – пожал я плечами. – Просто на русского ты не похож.
– Будут тебе дальше и русские. Тут все вперемешку. Давай, езжай, дальше все объяснят.
– Эй, а трупы куда?
– Да, – сержант задумался. – Вот что, езжай обратно, по дороге и через километр сверни направо. Там еще пара километров и свалка будет. Там их заберут, я по радио предупрежу. И сюда возвращайся, пропустим.
Вернулись мы минут через двадцать. Свалка напоминала большой карьер, возле которого дымила печь, в которой мусор жгли. Думаю, что тела хави в ту же печь и пойдут. Двое мужиков в светлых комбинезонах перекинули их в ковш погрузчика и сразу повезли в ту сторону. Вопросов никто никаких не задал. Затем мы вернулись к воротам, и нас действительно без лишних вопросов пропустили дальше.
Вторые ворота шлюза отъехали, мы оказались на дороге, ведущей вдоль забора. Как-то я худшего ожидал. Ареста, допросов, а тут как-то так. Но нас, как я понял, уже с беспилотников засекли и поняли, откуда мы едем. Если все эти бункеры подконтрольные, а они такие и есть, а эти самые хавийя имеют привычку там разбойничать, то картина ясна как день, что тогда время терять? Но вообще сразу следует записать себе в память то, что плохие люди тут тоже случаются. И кстати, зачем им пленные?
Настя сидела молча, вид до сих пор настороженный. А дорога оказалась на удивление долгой. Похоже, что мы половину города объехали. Забор из плит ничего не давал рассмотреть, сверху по нему вилась колючка. Затем мы все же выехали на какую-то площадку, где я притормозил. С десяток машин перед зданием с закругленными углами, а кроме них еще и несколько мотоциклов на широких колесах. Прямо оживленно тут. Люди, все сплошь без брони, одеты по-разному, на крыльце даже курят, то есть здоровый образ жизни тут не доминирует. На нас никто особого внимания не обратил, зато мы увидели большую черную стрелку на желтой табличке, показывающую на дверь.
– Сюда? – спросила Настя.
– Похоже на то. Давай, разгружаемся. Вон камер сколько, не уворуют, я думаю.
Даже броню сняли, чтобы выглядеть как можно более «провалившимися», это уже Настя посоветовала. Оставили все в машине, стало вроде как даже прохладней, хотя на самом деле пекло… думаю, что градусов под сорок, наверное.
В здании оказался офис. Холл с пластиковыми штампованными диванами, напоминающими садовую мебель, два стола, за которыми сидят люди в одинаковых светло-бежевых майках. Мужчина и женщина, женщина пьет что-то из белой кружки, а мужик, довольно молодой, тощий, в очках, говорит с кем-то по мобильному. И говорит по-русски, чисто.
– Language? – спросила женщина, увидев нас.
– Русский, if possible. – Я показал на парня.
Она просто кивнула и показала на два стула у того перед столом, мол, садитесь пока.
Мы сели. Парень, не прерывая разговора, нам совершенно непонятного, пересыпанного сленгом, улыбнулся и кивнул. Постучал себя по часам и показал два пальца. Две минуты? О?кей, не проблема.
Стул подо мной, кстати, хоть и легкий, но не такой, как зыбкая в своем прямостоянии штампованная садовая мебель, посолидней, поустойчивей. И уже знакомое покрытие из мягкого пластика на нем. Кстати, в офисе прохладно, где-то кондиционер работает. Нет, все же цивилизация, все не так плохо. На столе компьютер, что-то вроде планшета на стойке и клавиатура беспроводная, рация вроде той, что мы взяли с хавийя, только цвет другой. Кстати, мы так рации и не проверили.
На стенах полки. Что удивило – с бортиками, на морской манер. Странно. Пара шкафов, явно пластик, причем ярко-синий, разнообразили песчаную гамму. Женщина пьет и что-то смотрит на экране, щелкает мышкой, причем мышка похожа на кусок изогнутого аркой пластика.
Светильники интересные, на потолке целая гирлянда крошечных светодиодов, или что это такое, выложенная в форме концентрических кругов. Настольные лампы – тонкая трубка, на конце крошечная чашечка. Да, у парня и у женщины на груди, на майках, эмблемы. Круг, в нем силуэт вала, с торчащими над ним антеннами, или что там на самом деле торчит.
Парень закончил разговор, отложив телефон, повернулся к нам.
– Извините, это важно было. Вы новые здесь?
