– Какой? – спросил я.
– Давай вот этот, к улице ближе. – Настя ткнула пальцем в один из квадратиков.
Выскочил вопрос, на сколько ночей.
– Давай две пока, – предложила она. – Дальше посмотрим.
– Давай.
Затем предложили оплатить. Прорисовался прямоугольник с предложением приблизить айди и провести оплату.
– А ну, дай я. – Я свой «смартфон» так и держал в руках.
Точно после того, как я приблизил штуковину к экрану и прижал свой большой палец к ней, мне сообщили, что связь установлена. И рядом высветилось мое имя. Затем я набрал второй пин, установленный уже для платежей, в прямоугольнике высветилось число «20.00», а на экране айди то же самое, но с минусом и предложением проверить баланс. Я и так знаю, сколько будет тысяча без двадцати, так что проверять не стал. Затем экран нам сообщил, что наши айди являются ключами к номеру на ближайшие двое суток, и предложил поднести второй айди, если нам необходимо, что Настя и сделала.
Девушка смотрела на нас с любопытством, явно опознав новичков. Затем на прилавок запрыгнул полосатый кот, муркнул, и она отвлеклась на него.
Машина как раз влезла на засыпанную гравием стоянку. Была бы больше – уже торчала бы мордой в проезд. Домик оказался как на схеме, даже не слишком тесным, если смотреть изнутри. Знакомая уже пластиковая мебель. Два стула с пористыми сиденьями и спинками, штампованный красный столик. Шкафы у стены тоже красные. Кровать такая же. Я повалился на нее в некотором сомнении, попрыгал – нет, стоит недвижимо, не гнется. И полки на стене, к слову, тоже с бортиками, как и в офисе.
– Я в душ, – сказала Настя, раздеваясь на ходу. – Закрой жалюзи, пожалуйста, – кивнула она на окно.
– Я пока вещи перетащу, – сказал я, поднимаясь с кровати.
Ну и жалюзи прикрыл, разумеется.
Не знаю, что здесь можно оставлять в машине, а что нельзя, так что я переволок в домик все сумки, по две зараз. Когда вышел за последней, единственной, оставшейся в кузове, на дорожку между мотельными домиками въехала еще одна машина. Меньше, чем наша, хоть по компоновке и похожа, легкий кузов без дверей, тент, разумеется, куда тут без него, колеса поменьше. Если у нас большой пикап, условно, то это что-то вроде небольшого джипа, как «рэнглер», например. И лицо водителя, пусть частично и скрытое темными очками, показалось мне знакомым.
«Джип» свернул к домику на противоположной стороне, не доезжая до нашего, остановился задом к улице. Водитель в пыльной одежде выбрался из кабины, потянулся тяжко, как после дальней дороги, вытащил из кабины автомат без магазина, затем направился к заднему борту.
– Не может быть, – пробормотал я и, бросив последнюю сумку обратно в кузов, пошел к нему.
Тот, видимо, услышав шаги, обернулся и уставился на меня. И даже рот открыл от удивления.
– Федь, ты, что ли? – спросил я. – Теодор?
– Кому бы не пропасть! – Федька расплылся в улыбке до самых ушей, бросил винтовку в кузов и пошел навстречу, раскинув руки. – Твою же мать, глазам своим не верю! Я думал, что все, избавился от тебя, а ты… Настя где?
– В душе. – Я показал на наш домик. – Ты где? Как? Давно? Каким образом?
– Да не образом, а чем-то вроде подсвечника. – Федька ответил фразой из анекдота. – С год тому как. Через тот самый подвал, из которого ты, черт, вылез.
– А тебя как туда занесло?
– С Горсветом, как еще. Там такое началось после того, как Милославского с его бойцами холодными нашли и вы исчезли, – мамадарагая. И гоняли уже кого куда. Вот я в подвальчик-то спустился с Власовым – и все, мы тут.
– Оба? И он тут?
– В кибуце остался, мы там живем.
– Кибуц? Серьезно? Лучше расскажи, а то я тут всего как часов пять.
Федька покосился на меня с сомнением.
– А где ты все это время был?
– Много где. Потом расскажу.
– А про кибуц – погнали так здесь, шуточки. Но реально община, как у евреев. Расскажу потом.
– Ты сюда надолго?
– Два дня, с обозом, так сказать. В город, за покупками. А ты?
– Сказал же, я только провалился, – вздохнул я, огорчившись непонятливостью. – Не знаем пока вообще ничего. Ты просвещай.
– Да это без проблем, – отмахнулся он. – Вы в каком? В этом? А тачка чья?
– Трофейная. На хавийя каких-то наткнулся, их тачка.
– Ага. – Федька кивнул. – Этих не жалко, дерьмовый народ. Тут вообще всякие странные живут. Про романцев слышал уже?
– Цыгане, что ли? – уточнил я.
– Не. Язык вроде как от той, первой латыни. Вроде даже большая страна, Италия там, Франция и еще чего-то. Только у нас их не было. И у вас, я думаю. А их сюда много проваливается.
А точно, был на том плакате в сарае какой-то европейский язык, который я так и не опознал. Вроде романского корня, но вообще незнакомый. Просто не до того было, чтобы сильно над этим задумываться.
– Ладно, Вов, давай я разгружусь, переоденусь, перья почищу и выйдем куда-нибудь, потрындим. Номера только давай запишем. – Он выудил из кармана свой айди. – Умеешь уже?
– Нет.
– Проще пареной репы, смотри, научаю.
Мы обменялись телефонами.
– Давай. – Я хлопнул его по плечу. – Да, Федь!
– Чего? – обернулся он.
– Время тут как течет?
– Как у людей, – ухмыльнулся он. – Плодитесь и размножайтесь.
Вот это да… Федька. И Власов. Здесь. Мой друг по Углегорску и мой бывший командир группы из Горсвета. Удивлен? Немного. Почему немного? Да потому что… было уже что-то подобное. В Колд-Лейке, где за мной следом в «неправильный» слой провалились люди, с которыми я близко общался до этого. Джо и Пикетт. Люси. Не что-то ли подобное и здесь случилось? Правда, те провалились после меня, а Федька до. Но время в «дверях» течет странно, так что их «до» вполне могло казаться моим «после».
Я скинул одежду, завалился на кровать, слушая, как шелестит за дверью душ и Настя что-то напевает. Потом звук льющейся воды стих, а через минуту Настя вышла в комнату в чем мать родила, вытираясь на ходу большим полотенцем.
– Готов, смотрю? – Она усмехнулась.
