Чернила и кровь

Даже отец не знал, иначе вряд ли позволил бы поехать в Академию. И он, и мать заперли бы в храме и считали, что для его же блага. Айден не хотел провести всю жизнь перед статуей Безликого с полной крови чашей в руках. Он ухватился за возможность вырваться оттуда, но теперь не мог понять, не совершил ли он самую большую ошибку в жизни.

– В прошлом году начинали юноши, давайте в этом пустим вперёд девушек. Мисс Блэкторн? В паре с мисс Хартли-Стоун.

Лидия вышла с видом победительницы. Её тёмные волосы казались дорогим мильским шёлком, губы она подкрасила, и Айден не сомневался, что большая часть мужской половины курса вздыхает о ней или предаётся безудержным фантазиям по ночам. Лидия выглядела как та, кто прекрасно об этом знает и ничуть не смущается.

После того как Айден не явился к ней на вечернюю встречу, думал, девушка разозлится. Но Лидия, кажется, наоборот, решила, что он не настолько безнадёжно туп, как можно было подумать.

Лорена Хартли-Стоун снова украсила волосы чёрным атласным бантом. Косметику не использовала, украшений тоже не носила, даже серёг в ушах не было.

Девушки направились в заднюю часть аудитории, свободную от столов и шкафов. Уселись на колени рядом друг с другом лицом к студентам. Единственные окна за спинами собравшихся дрогнули от резкого порыва ветра, и мистер Саттон зажёг газовые лампы. Они наполняли аудиторию мягким светом, отражаясь от деревянных стен и черепов животных в нишах.

Чары в кабинете ритуальной магии висели только на шкафах, защищая рукописи. В остальном даже никаких зачарованных ламп, чтобы не сбивать магическую настройку студентов.

Все невольно придвинулись ближе, ощущая, как воздух начинает потрескивать от магии.

Пары формировались еще в лицее, хотя учитель мог и по собственному желанию менять их – и делал так довольно часто, чтобы студенты научились взаимодействовать с разными людьми. Даже великие маги прошлого, вроде Дункана Бента или Люциуса Коули, предпочитали работать в связках. Один направляет, второй поддерживает. Иначе потоки магии могут увлечь, и вот сырая вырывается из-под контроля, превращается в дикую, и ты уже иссохший.

При деде Айдена был многообещающий придворный маг Аластар Рид, который умел творить высокоуровневые сложные чары. Но зачаровывать в круге не любил, заявляя, что эта система – пережиток прошлого. После учёбы он предпочитал колдовать один. Что ж, карьера Аластара была яркой, но недолгой: в одних таких чарах он не удержал силу без страхующего и сначала иссох, а неделю спустя умер. Бесславный конец. Зато его история стала весомым напоминанием следующим поколениям обучающихся.

Айдену приходилось видеть высшую магию. При дворе служила чета Алденов, очень сильная пара магов: Айден не знал, они сперва начали вместе творить магию, а потом поженились, или наоборот. У них была так называемая идеальная связка. Такие встречались достаточно редко, когда энергии настолько хорошо подходили друг другу, что совместная магия шла легко и непринуждённо.

Их сын, Кейн Алден, учился вместе с Конрадом, был его другом – и одним из тех, кто присутствовал в тот вечер на крыше. Именно с него хотел начать Айден. Как только переживёт каким-то образом этот день.

Он не знал, друзья ли Лорена и Лидия или их в пару поставил мистер Саттон. Они не были похожи на девушек, которые будут вместе проводить время.

Они сидели неподвижно, внешне никак не выражалось, что они колдуют. Но вот в кабинете поднялась вязкая удушливая сила, чуть пахнущая весенними цветами и перебродившими ягодами. У каждого был собственный уникальный оттенок магии, при совместной волшбе он сливался. Айдену стало любопытно, кому из девушек какой принадлежит. Но позже ещё будут и индивидуальные практические занятия.

Хотя о них Айден предпочитал вообще не думать.

Сила поднялась, а потом сосредоточилась на двух амулетах, лежавших перед Лидией и Лореной. Обычные костяные пуговицы. После зачарования срезались верхние металлические с формы и заменялись вот такими, впитавшими магию.

Сила девушек улавливалась плотной, сильной, но скорее рыхлой. Потом одна из них направила её на пуговицы, вторая подпитала, и амулеты ровно засветились.

Студенты зааплодировали первым, кто справился с зачарованием в этом учебном году. Поднявшись, Лидия важно кивнула остальным. Даже на губах собранной Лорены мелькнула призрачная улыбка.

Они переглянулись и взяли амулеты.

Небольшой побочный эффект чар: если вы давно зачаровываете вместе или подходите в магическом плане, то можно ощутить отголоски чужих эмоций.

– Прекрасно! – мистер Саттон искренне радовался успеху. – Что ж, кто желает следующим?

– Мы.

Вздрогнув, Айден посмотрел на Николаса. Тот небрежно сидел и нахально ухмылялся.

– Хорошо, мистер Харгроув, – согласился Саттон. – В прошлом году вы работали с разными партнёрами, думаю, начнём с…

– Мы пойдём с Айденом.

Все студенты перевели взгляд на принца и замолчали, даже мистер Саттон. Сам Айден отстранённо подумал, что за проблема была у Николаса, что постоянно сменялись не только соседи по комнате, но и его пары на ритуалистике. Интересно, он выступал как направляющий или страхующий? Айден даже не знал, что хуже.

Саттон нахмурился:

– Мне пока не известна ваша сила, мистер Равенскорт, я думал сначала провести отдельно тест, а потом уже ставить с кем-то.

Жаль, Айден раньше этого не знал! Такой вариант был бы отличен. В беседе наедине он мог бы рассказать Саттону часть правды и договориться о дальнейшем. О да! Идеально.

Так же быстро, как облегчение затопило Айдена, оно исчезло от следующих слов Николаса:

– Ну вы ведь не откажете его высочеству. Он хотел бы попробовать со мной. Мы же соседи по комнате! Лучше с кем-то знакомым.

Звучал почти искренне и даже развёл руками, чтобы подчеркнуть, как он открыт. Мистер Саттон посмотрел на Айдена. Возражать наследному принцу он бы правда не стал. Но Николас так поставил вопрос, что теперь и Айден не мог отказаться.

Он уговаривал себя переступить через гордость. Пусть о нём думают что угодно, но надо как-то извернуться к варианту Саттона.

Только Айден принц. А Николас выставил всё его идеей. Наследный принц не может отказаться от своих слов, будет выглядеть жалко.

Кивнув, Айден посмотрел на Саттона, надеясь, что тот всё-таки запретит ритуал, скажет, что сначала должен провести тесты, – но профессор кивнул. Ведь что может пойти не так в обычном зачаровании амулета на защиту? Такое проделывают с первого курса лицея!

– Прошу, – мистер Саттон сделал приглашающий жест к кругу зачарования.

Каждый шаг Айдена впечатывался так, словно это дорога на эшафот. Когда студенты привычно зашумели, устраиваясь поудобнее, Айден повернулся и одними губами прошептал Николасу:

– Ублюдок.

Тот хмыкнул в ответ.

Для сложных ритуалов и правда рисовался круг, но сейчас он был символическим. Айден повернулся лицом к аудитории, готовясь сесть, но Николас его остановил:

– Ну что ты, давай-ка лицом к лицу.

Раньше Айден думал, что не умеет ненавидеть, но сейчас он правда был готов возненавидеть Николаса Харгроува. Который, по-прежнему ухмыляясь, усаживался боком к остальным.

Считалось, что лицом друг к другу проще совмещать силу. Так и вправду рекомендовали делать для ритуалов посложнее или для тех, кто раньше никогда не работал вместе. Для самых тяжёлых вещей предполагалось касание – поэтому имперские маги в круге создавали настоящий, держась за руки. В Академии в течение года зачаровывали в парах, а большой ритуал предполагался как выпускной. Там Айден точно собирался «заболеть».

Нахальная усмешка наконец-то покинула лицо Николаса. Он выглядел собранным, а свет газовых ламп отражался от колечек в его губе и тяжёлых перстней на пальцах – они разрешались, если не были зачарованы.

Айден закрыл глаза, но даже не пытался сосредоточиться. Возможно, удастся сделать вид, что ничего у него в первый раз не вышло, или попросту Николас проделает всю работу. Пусть лучше считает Айдена бездарным.

Конечно же, у Николаса были другие планы.

Айден ощутил его магию – явно сильную, вряд ли он до этого был ведомым. Сила вибрировала в костях, билась в такт с сердцем, и собственная магия Айдена отзывалась в ответ.

Потому что он тоже не был слабым. К своему несчастью.

Хорошо, решил Айден, стиснув зубы. Сделает всё аккуратно. Он сможет. Очень осторожно поднял собственную силу, ощутил её покалывание в кончиках пальцев. Услышал, как ахнули студенты.

Он догадывался, что сейчас они видят нечто, напоминающее клубы тёмного дыма вокруг Айдена – знаменитые тени его рода. Особую магию, принадлежность к императорской семье, дар Безликого бога.

Они окутывали, льнули к спине и рукам, вибрировали собственной силой. Жаждали распахнуться в полную мощь, но Айден держал их, не позволял. Его магия вливалась тонкой струйкой в общее полотно, которым безоговорочно правил Николас. Интересно, какой оттенок у его магии? Его собственная, как говорили, ощущалась как земля после дождя.

– Как могила, – любил повторять Конрад, и Айден никогда не понимал, шутит брат или всерьёз.

У него самого не было ничего пугающего, скорее свежие яблоки. А сила Роуэна напоминала о рябине и первых заморозках. Так что Айден ещё и смущался, что у него что-то такое странное.

Как говорили, это всего лишь личные особенности каждого и на силу никак не влияют.

Конечно. Когда ты управляешь тенями, есть проблемы и поважнее, чем аромат могилы.

Николас явно был хорошим магом. Даже Айден со своим скудным опытом понимал, что Николас отлично управлялся с полотном чар, ловко перебирал и направлял на амулеты. Айден даже немного выдохнул. Остальные увидели его тени, в ритуале он приложил отпечаток силы, пусть Николас думает, что Айден всего лишь скрывал свою слабость.

Он недооценил Николаса. И то, что тот был кем угодно, но только не дураком. А вот с чувством самосохранения у него явно проблемы.

Потому что, положив чары на амулеты, Николас ловко перевернул полотно магии и под её покровом сдёрнул несложный барьер, которым Айден скрывал себя. Тот попросту не предполагал, что Николас на такое пойдёт – в конце концов, теней Равенскортов боялись, зная, что те очень быстро отправляют на свидание с Безликим.

Неплотная завеса Айдена рухнула, а вместе с ней взметнулись и тени, мутным алчущим потоком, устремляясь во все стороны, желая поглотить всё вокруг. В первый миг он был ошарашен, но сразу взял себя в руки, когда его полоснула боль Николаса – первым тени, конечно, устремились к нему.

До этого Айден работал в паре только с Конрадом и немного с Роуэном, но там всё шло совсем иначе. Брат знал, с чем столкнётся, и никогда не провоцировал. Чужая внезапная боль опалила, заставила тут же крепко сжать тени, утихомирить, на миг задыхаясь в их коконе.

Обычно тут и заключалась сложность. Но сейчас вышло на удивление легко. Возможно, Айден слишком яростно этого хотел, ошарашенный чужими эмоциями.

Тени втянулись в него, устроились внутри привычной магией, затихли и осели на губах пеплом. Айден открыл глаза и поморгал, приходя в себя.

Газовые лампы по-прежнему горели в кабинете, а за окном тоскливо завывал ветер. Айден ещё улавливал Николаса, хотя без деталей. Повернулся к нему, ища глазами. Похоже, тени отбросили Николаса к стене, тот поднимался, пытаясь сесть, и мистер Сатттон уже помогал ему под шум студентов.

С ухмылкой Николас посмотрел на Айдена, ничуть не смущаясь, что из носа у него хлестала кровь, заливая рот и подбородок. Но Айден ощущал отголоски его эмоций – ни удивления, ни страха, только удовлетворение и любопытство.

Попытавшись утереть кровь, Николас почти с изумлением посмотрел на ладонь, начиная осознавать, сколько же этой самой крови.

– Вот незадача, – сказал он.

Чужие эмоции стремительно уходили, но всё равно Айден понял, что Николас по-прежнему ничуть не жалеет.

Мистер Саттон не растерялся, в кабинете нашлись салфетки. Он убедился, что с Айденом тоже всё в порядке, а от визита к лекарю «на всякий случай» отказались уже оба. Всплески магии иногда случались, но по тому, как косились на него другие студенты, Айден подумал, они решили, он сделал это специально.

Занятие затянулось, но, к неудовольствию остальных, им тоже пришлось сдавать зачарование.

Не особо обращая на них внимание, Айден крутил в руках пуговицу, которая всё-таки оказалась зачарованной. Николас не пытался с ним заговорить и, сняв с пальцев перстни, неторопливо оттирал их от крови салфетками. Как раз закончил, когда наконец-то бухнул колокол.

Оба молча вернулись в комнату, и только там Айден наконец-то дал себе волю. Уставившись на Николаса, он прошипел:

– Ты совсем придурок? Жить надоело? Это же магия теней!

Его слова Николаса не впечатлили:

– Может, я мечтаю получить Объятия тени?

Так называлась казнь через магию императорского рода. Не наказание, а высшая награда. Один раз в жизни Айден видел, как это происходит: старый учитель отца был болен и попросил о такой чести. Тот согласился. Учитель встал на колени, сложил омытые в жертвенной крови руки. Император взметнул свои тени, позволил им вгрызться в живую плоть и поглотить человека.

Это выглядело страшно. Завораживающе, жутко – и в то же время торжественно и красиво.

Но Николас сегодня хотел не этого. Из Айдена выкачали последние силы, он опустился за стол и вздохнул. Николас подошёл ближе, опасно прищурившийся.

– Я же говорил, я хотел узнать, что ты скрываешь. Эти ваши тени есть у каждого Равенскорта, ничего особенного или необычного. И ты не хотел меня убить. Вообще не хотел навредить. Я ведь тоже тебя чувствовал.

В его голове складывались кусочки мозаики, и Айден спокойно ждал. Он не сомневался – теперь, – что Николас не дурак и сможет сложить всё воедино.

– Что же ты скрываешь, храмовый мальчик?

Николас навалился на стол, навис над Айденом, ничуть не смущаясь и смотря ему в глаза. Поза была откровенно угрожающей, но Айден не дрогнул. Лицо Николаса оказалось так близко, что Айден мог рассмотреть блёклые веснушки на бледной коже. Айден спокойно выдержал взгляд.

– Ты не можешь, – выдохнул Николас, и его глаза расширились в порыве осознания.

Айден счёл отрицание бессмысленным. В глубине души ему даже хотелось, чтобы Николас знал. Чтобы хоть кто-то знал.

Любой другой не осмелился бы угрожать наследному принцу.

Любой другой не стал бы утверждать вещи, которые легко можно счесть изменой.

Николас любым не был.

– Ты не можешь пользоваться сраными тенями.

Оттолкнувшись от стола, он начал ходить по комнате, ругаясь себе под нос. Айден поправил:

– Я не могу ими управлять.

– И что это значит? – Николас остановился. – Они в любой момент могут вырваться, как дикая магия?

– Что-то вроде того. Но дикая магия иссушает, моя же никуда не исчезнет.

То есть вспыхнет, убьёт всех вокруг, а потом так же спокойно утихомирится. До следующего раза.

Неожиданно Николас рассмеялся. Не впал в истерику, не побежал к директору Академии или кому бы то ни было ещё. Он плюхнулся на диван и рассмеялся.

– И это меня называют неудобным соседом!

Посерьёзнев, он посмотрел на Айдена. Хотя тот теперь не мог ощущать чужих эмоций, ему показалось, на лице Николаса по-прежнему нет ни страха, ни удивления. Любопытство.

– Ты же сегодня сдержал тени. Не убил меня.

– Иногда выходит, – осторожно сказал Айден. – Я контролирую тени, но очень плохо. Раньше работал в связке только с Конрадом. Но у нас похожие силы, я не мог ему навредить. Он учил меня управлять магией.

– Не император?

– Конрад был терпеливее.

– А его магия такая же? А Роуэн? Он контролирует свои тени?

Айден кивнул. Горько было признаваться, что проблемы только у него, зато невольно стало радостно за братьев. По крайней мере, если Николас расскажет всем о нём, это точно не коснётся Роуэна.

– Поэтому меня отправили в храм.

Рассказывать Айден не собирался. Но раз уж Николас и без того узнал о его проблемах с магией, то почему бы не рассказать остальное.

Сидя на стуле, Айден сложил руки, как в храме. В Молельном зале, где, как он боялся, ему предстоит провести всю жизнь.

– Об этом не говорят… но иногда в императорской семье появляются те, кто не может контролировать тени и свою магию. Это опасно для окружающих. Поэтому вместо лицея нас отправляют в храм Безликого. Аура смерти утихомиривает магию теней. Предполагается, что мы всю жизнь проведём в храме.

Айден помнил, как спокойно в обители Безликого. Так что поначалу он даже с удовольствием втянулся в храмовую жизнь. Ему нравилось, что в ней нет привычного церемониала, который сопровождал все действия в императорском дворце. К служкам относились одинаково, всех обучали наравне, принца почти не выделяли среди других.

Его тени колыхались внутри спокойным озером, увязая в ауре смерти, присущей храму Безликого. Айден мог вдохнуть полной грудью и не думать о том, что не так с его магией – что не так с ним самим.

Каждое лето братья возвращались в императорский дворец, и Конрад обучал его и Роуэна. Они делали то же, что все другие маги, но источник силы другой. И они могли больше, намного больше. Обходиться без чар и ритуалов. Но это могло стать и проклятием для такого как Айден.

Но у него неожиданно выходило. Неплохо получалось. Он контролировал. Пока Конрад не погиб.

– Я не хотел оставаться в храме, – закончил Айден, с удивлением поняв, что только что всё это говорил вслух.

– То есть месть за смерть брата – не единственный мотив, из-за которого приехал в Академию?

– Я правда хочу найти его убийц. Но ещё не хотел оставаться в храме. Учиться дальше, получать жреческий сан – это не моё. Я хочу видеть мир. Ощущать его. Но после смерти Конрада всё стало хуже, почти как когда-то раньше. Когда я пытаюсь использовать магию, мне становится плохо. И сложнее держать под контролем тени.

– Может, к тебе перешла их часть после смерти брата. Или ты переживаешь его смерть.

Николас склонил голову набок, но по его выражению лица невозможно было понять, о чем он сейчас думает. Как он всё оценивает. Айден вздохнул, внутри разливалась пустота после всех признаний, но пустота приятная.

Конечно, Роуэн тоже был в курсе. Но с ним они никогда даже не говорили об этом.

– Если ты кому-то расскажешь, я тебя убью, – произнёс Айден.

Его голос звучал ровно и холодно, почти как у отца. И Айден имел в виду ровно то, что сказал. Если Николас кому-то хоть намекнёт, что наследный принц не может совладать с собственной магией, его правда останется только убить.

Никто не должен знать. Никогда.

– Я же не самоубийца, – отозвался Николас. – Но придётся что-то придумать, у нас ещё много зачётов по ритуалистике.

– Подожди. Ты собрался и следующие зачарования со мной сдавать?

– Ну я хотя бы буду знать, с чем имею дело.

– Я чуть не убил тебя сегодня.

– Ха! – Николас широко ухмыльнулся. – Это всего лишь нос, который даже не болит. Поверь, не самая страшная вещь в моей жизни.

– А ты…

И тут что-то бухнуло. Глухо, рядом, так что задрожали камни, а окна застонали, но с трудом выдержали. Дрогнула сама Академия. Айден вцепился в стол, не понимая, что происходит.

– Что за?..

– Дикая магия, – сказал Николас. Он выпрямился и сидел бледный. Впервые за весь день на его лице мелькнула тень страха. – У кого-то рванула дикая магия. Рядом с нами. Старшие курсы.

За дверью послышался шум, они выглянули в коридор и столкнулись с такими же испуганными ошарашенными студентами. Они оглядывались на открытые двери, пересчитывая друг друга, пытаясь понять, кто взорвался дикой магией.

Люди постепенно выходили из комнат, кто-то куда-то побежал, послышались крики и взволнованные разговоры. На Айдена едва кто-то не налетел. Оказалось, это Роуэн.

– Ох! – только и сказал он, оглядывая Айдена. – Ты в порядке.

Это было утверждением, но Айден всё равно кивнул. С начала обучения Роуэн не искал с ним встречи, ни разу, Айден даже не знал, что тот в курсе, где его комната.

– Это Артур Финли! – закричал кто-то. – Артур Финли! Его дикая магия…

Айден вздрогнул. Он знал Артура Финли, думал, как лучше с ним поговорить. Потому что он учился на последнем курсе и был соседом по комнате Конрада.

5. У меня нет истории

Молельный зал Обсидиановой академии притаился в западной башне, самом холодном и продуваемом ветрами месте. Строго говоря, это была не башня, а пристройка, соединённая коридорами, галереями и стенами с остальным зданием, но всё-таки чуть отдельная.

На верхнем этаже расположились административные кабинеты, на первом – тусклый промозглый архив, а вот весь второй занимали храмовые помещения.

Говорили, что они на таком удалении, чтобы любой из студентов мог прийти и в тишине обратиться к богам, никем не потревоженный. Истинная причина была проще: главным богом Мархарийской империи был Безликий, а смерть – не то, о чем хотелось думать слишком часто. Особенно когда она сопровождается жертвоприношениями.

Сложно поклоняться богу смерти. Но ещё сложнее не верить в него. Ведь на каждом шагу снова и снова находятся напоминания о том, что смерть – единственная и бесспорная постоянная величина в жизни.

После вспышек дикой магии студентов собирали в Молельном зале, как узнал Айден. Лицеистов просили остаться в своих комнатах. Не следили, кто именно пошёл, но Айден не сомневался: если бы не явился он, это точно заметили.

Но он не был против прийти. Место напоминало о храме, а ещё здесь царила та же аура смерти, которая усмиряла его собственную магию.

Зал представлял собой круглое помещение без окон, так что внутри всегда царил полумрак. Каменные стены скрывали полотна с вышитыми сценами из историй богов, их статуи стояли вдоль стен, у ног курились благовония, рядом изящные вазы из костяного фарфора. Всё в оттенках синего, считавшегося священным цветом смерти – поэтому и студенты академии носили полночно-синюю, почти чёрную, форму. Знак того, что они получили благословение Безликого.

Айден мог похвастаться, что он и правда получил благословение бога. И ничего хорошего в этом не было.

Сердцем Молельного зала считалась дальняя от входа стена, где высилась статуя Безликого в окружении черепов с вплавленными в них отголосками чар: в зале проводились многие обряды, часть из них жертвенная, а некоторые с магией.

Хотя в Академии эти чары почти не мерцали. А вот черепа и кости составляли композиции, как и положено в любом храме. Круги, выложенные на стене из бычьих черепов с лучами из костей. Драконы и причудливые твари, сложенные из рёбер и позвонков. Цветы с лепестками из лопаток и схематичные лица из тазовых, в костных колечках которых виднелись алые глаза из окаменевших осколков драконьей крови.

Духи-хранители наблюдают за всеми, хотя сам Безликий бог слеп.

Его статуя высилась между костей по стенам, освещённая зачарованными лампами с синеватым светом. Простая фигура, закутанная в балахон, но мраморные складки выполнены в мельчайших деталях. На голове капюшон, а вместо лица – тьма.

Смерть не имеет пола. Смерть не имеет лица. Потому что для каждого оно своё.

Холодные оттенки зала разбавляли красные ленты, безжизненно висевшие на специальных шестах, изображавших позвонки. Столичный храм, где воспитывался Айден, стоял за чертой города, вне шума и суеты, по ту сторону стен. По утрам во дворе разливалась тишина, и Айден любил смотреть, как туман цеплялся за садовые деревья. Яблони, усыпанные красными лентами. Некоторые повязывали на стволы, другие едва держались на сучьях, ветви почти скрыты под тканью.

Каждая повязанная лента – чья-то молитва. Красная, как кровь, данная Безликим, чтобы люди могли жить – и которую придётся возвращать в момент смерти.

Сидя на полу в Молельном зале Обсидиановой академии, Айден не слишком интересовался всеми этими статуями, скульптурами и полотнами ткани. Всё это было привычно. Одни ленты вызывали интерес. Кто из студентов их повязал и о чём они молились?

В его храме внутри лент не было. Но здесь сад оставался садом, а молитвы висели на мраморных костях, не тронутые ветром и дождём, запечатанные в зыбкой сизости.

Может, где-то здесь висят и ленты, повязанные рукой Конрада. Но если он и просил о долгой жизни, Безликий его не услышал.

Настроение царило подавленное. На полу устроилось десятка три студентов, некоторые с их курса, других Айден видел впервые. Люди усаживались, молились, а позже уходили и их места занимали новые. На весь день занятия отменили.

В храме не случалось всплесков дикой магии, а когда Айден был маленьким и жил во дворце, там если и происходило, он об этом не знал. Так что смутно представлял, что это такое и почему на остальных так сильно влияет.