Мир подводного охотника. Приключения подвоха

Самый человеческий способ выразить эмоции – это крик! Мы кричим, появляясь на свет, от испуга и желая напугать, от радости или заглушая боль, торжествуя победу или подавая сигнал опасности. Всё это исключено в беременных лавинами горах и молчаливом подводном мире. Там всегда тихо. И всегда опасно.

«Бой будет завтра, а пока, взвод поднимался в облака…»

Кавказ 42. Free internet

Война в горах. Стрелковый взвод ждёт темноту, таится под скалой. Для альпинизма – ничего, лишь на ногах калоши. Удобно подниматься в гору, кроссовки не придумали еще.

Приказ: вверх и вперед! – Не по отвесной же скале! – Там пулемёт. Пути другие отсекает.

В девятнадцать лет невозможно подавить волнение перед боем. Тянет поговорить, хотя бы голос свой услышать. «Я ещё здесь! Живой!» Тихонько, шепотком:

– Николаич! А ты вообще то море видел? На перевал поднимемся и за ним – море.

– Попрыгай! Что бы не звякало. Наверх полезем, ни звука! Если немец услышит, стрельнёт, камни порушит и весь взвод корова языком…

– Николаич! Шипишь громче, чем я прыгаю. Сам попрыгай. Лейтенант уже на скалу карабкается.

– Двигай давай. Помни – ни звука.

Они пошли. Полезли по отвесной скале к вершине чёрной горы, цепляясь за выступы и втыкая пальцы в трещины, нащупывая калошами каменные полочки. Ночь летняя, душная, продохнуть нельзя. Пот из-под пилотки подтекает, глаза щиплет. Николаич пилотку снял, хитрый старый чёрт, ему, наверное, легче. А тело к скале липнет, не оторвёшь, руки сами по себе верхом шарят, ноги подтягиваются. Главное, взводный наставлял, вниз не смотреть. Вверх смотреть! Уже метров 20 похоже, проползли.

Считать нельзя! Это всё равно, что вниз посмотреть! Небо над кромкой скалы светлое, ближе становится. Пальцы не разогнуть, ноги дрожат. Тёмное мелькнуло сверху вниз, там, откуда полезли в гору, шлепок.

Не смотреть! Сил прибавилось, Николаич передал остаток? Как летел! Ни крика, ни вздоха. Вот мужик! Был…

За кого воюет солдат, в первую очередь? За тех, кто в окопе рядом стоит. Они живы, и он дерётся. Они же спасут, если что. Левая рука щупает пустоту. Край скалы? Подтянись, руки шарят по плоскости. Зацепился! Нога пошла, осторожно. Весь здесь! Лежи и дыши. Ещё кто-то шуршит за краем. Повернись, помогай вылезать на ровное. Нас уже двое! Трое – не один. Николаича присказка. Как он летел! Высоко-высоко!

Здесь, левее, амбразура ДОТа. Там спят виновники его полёта. Граната разбудит и упокоит. А за молчание Героя присвоят.

***

Война в океане. Ангола. Бухта с лазурной водой Атлантики. Крупные корабли врозь стоят, а те, что поменьше, борт о борт отдыхают, шпроты напоминают. Под водой охрана.

Ангола.Free internet

Предупредила разведка о юаровских боевых пловцах.

И вот они! Войны с ЮАР нет, а они есть. Reconnaissance Commando, в переводе, – разведывательная группа. Пять силуэтов на фоне зелёного неба – поверхности воды – чётко видны. Мои ребята учебную мину снимают, «глубокое погружение», заняты по работе… Стрелять, сигналить, кричать нельзя – акустики панику поднимут, вахтенные гранатами забросают. Всех. Враги это тоже понимают. Да и стрелять у них нечем. Одни ножи.

Нож. Решение. Рывок, вперёд и вверх, на пересекающихся курсах. Враги зависли метрах в пяти. Осматриваются.

Левой рукой извлекаем нож, правой берём за кончик лезвия, вывешиваем в лазурной – это прилагательное или придуманное – воде прямо перед собой. Старый, эффектный фокус. Обозначает спарринг, без оружия. Ведущий понял, свой нож повесил. Только его оружие с отрицательной плавучестью, вниз, ко дну пошло. Глаза следом, это инстинкт!

Не упустить момент. Рывок, «ласты в пене», вот он! Левая рука ухватила баллон акваланга противника, правая – загубник. Крутанул бойца, пихнул к его команде. К своему ножу вернулся. Вражий командир разницу в подготовке оценил правильно, руки, ноги, растопырил, своих не пускает. Пошёл назад?

Ну вот и мои, оба. К шапочному разбору успели. Торжественный эскорт изображать. Только запас «воздуха» в баллонах не позволяет. Пошли на всплытие. На разбор. Как там в песне: -Что же ты за лётчик, коль в сражении не сгорел?

***

Сом и человек. Плотина ДнепроГЭС строилась с огромным запасом прочности. Во всяком случае, в семидесятых мощность ГЭС практически удвоили, поставив дополнительные турбины. Соответственно увеличился расход воды. Тем самым прекратился сброс воды через систему перетекания излишков из верхнего бьефа в нижний. Феерическое зрелище свободного падения потока воды с высоты плотины больше не тешило зевак, ныне именуемых туристами. А ведь было на что посмотреть. Рукотворный водопад не уступал по мощи самым известным природным.

Сброс воды ДнепроГЭС.

Ниже по течению Днепр перегораживала цепь рыбацких лодок.

Они стояли на якорях и сачками вылавливали оглушённую водосбросом рыбу.

Во время сброса Тарас не мог остаться в стороне и потопал на самую голову острова Хортица, поближе к плотине. Подводной охотой занимался не первый год, считал себя опытным ныряльщиком. И то сказать, задержка дыхания более 3-х минут (на берегу), рост 180, вес 73, зимой лыжи, летом – Днепр. Особая примета – самоуверенность, аж до безбашенности.

Потому и пошёл один, когда обычные партнеры не смогли составить компанию. Интерес Тараса подогревали россказни бывалых о глушённых водосбросом двухметровых сомах, влекомых течением в бессознательном состоянии. Храбреца не остановила мрачная мглистая чернота бьющейся о ещё более мрачные скалы днепровской волны. В темпе переоделся в шерстяной спортивный костюм – для тепла, вода под костюмом согревается и тепло держит. Подпоясался армейским ремнём с подвешенным аккумулятором шахтёрского фонаря, грамотно напялил Комплект №1 (маска, трубка, ласты) и скользнул со скалы в глубину.

Фонарь высветил уходившую вертикально вниз гранитную стенку, течение прижимало к ней, стремясь размазать по камню охотника вместе с вооружением. Тарас почувствовал себя крайне неуютно, однако сдаваться не собирался. Как говорится, ума не хватило.

Толкнулся ногами от скалы, поработал ластами и слился с течением. Отнесло метров на 15-ть, в бухточку, где только и смог перевести дух. Присел на сползший когда-то с берега валун. Вода не была холодной, холодила сознание мысль о предстоящем погружении.

Организм противился как мог, внутренний голос призывал не к благоразумию, куда там, – к жалости! Мол, подумай о жене, детях. Тут он, голос, и попался! Детей-то ещё не было!

В бурлящем «потоке сознания» не заметил, как продышался и отдохнул. Лёгкие полны кислорода. А значит пора на глубину. Из сидячего положения наклонился и булькнул вниз, в черноту. Пронзил её лучом фонаря, пошёл глубже.

Скала оказалась ступенчатой. Каждые полтора метра глубины – полочки, на них лежат рыбы. Спят. На четвёртой сверху полке-ступеньке лежит сом. Большой! Тарас шёл в глубину параллельно скале, боком к ней. Довернул ружьё и выстрелил. Не целясь, некогда! Попал хорошо, аккурат в хвост, навылет. И сом исчез. Кажется, при выстреле охотник выдохнул. От неожиданности или азарта. Это как пукнуть. Но результат другой. Вместо смущения – потеря запаса жизни в лёгких. Выход один – вверх, туда где можно глотнуть кислород, и жить дальше! Успел подумать: был рывок линя, которым привязан к ружью гарпун, значит сом рядом! Изгибаясь всем телом для поворота к поверхности, крутанул лучом фонаря вокруг. На долю секунды высветил голову сома, белесым призраком летящую навстречу. Шевельнул ластами, ускорив разворот. Опять в луч фонаря башка попала, и тут удар! Развернувшийся и плывущий на встречу сом, таранил охотника в плечо. Благо, Тарас успел его подставить, иначе нокаут был бы неминуем, и охотник превратился бы в добычу. Но и удар в плечо нанёс ущерб не малый, встряхнул охотника как ветер грушу. Поскольку все происходило под водой, от сотрясенья заломило уши. Едва не потерял сознанье, оставил бы сироткой Мирозданье!

Днепр. Сом нападает! Free internet

Выскочил из воды по пояс, выполз на скалу, с которой началась вся эта жуть, отлежался минутку и подвёл итоги: ружье не бросил, но гарпун – на выброс.

Сом сломал лепестки наконечника о камни. И ушёл!

«Ещё встретимся» – неизвестно кому обещал Тарас, сдирая шерстяные спортивные штаны и клацая зубами от холода. Вот будет у меня гидрокостюм…

Во всех случаях режим тишины не нарушен!

НАЧАЛО ПУТИ

Героями не рождаются. На свет появляются девочки или мальчики. Они растут, достигают определённого возраста и начинают мечтать. Чем взрослее, тем щедрее воображение и дороже мечты. А вот доходы растут гораздо медленнее и осуществление мечты отодвигается.

Так получилось, Витька Марков родился там, где сливаются Южный Буг и Синюха, подрастал на берегах Днепра. Летом добавлял килограммы у бабушки Ани, по-местному – Нюся. Там тоже была речка, со смешным названием – Кривой торец. Под стать возрасту водоплавающих пацанят. Мелкая, тихая, населённая карасиками. Каждая рыбалка была удачливой, по крайней мере, бабушкина кошка Муся так считала. Эта чёрная душа, с такого же цвета шерстью, однажды съела весь дневной улов, опрокинув ведёрко, где улов плавал.

Семи лет Витьку-первоклашку, худенького мелкоту вихрастую, отправили в пионерлагерь Одессы, где состоялось знакомство с морем и его обитателями. Из-за дохлого морского кота из лагеря выставили. Нашёл на берегу и девчонок пугал. Ночью.

Вода пресная и морская была к мальцу доброй, плавать научился по-настоящему, кролем, нырял дальше старших ребят и дольше задерживал дыхание. Телевизор появился в шестидесятых, Кусто поведал о подводном мире, удивил подводной охотой. Мечта конкретизировалась, маска для ныряния на первом плане, затем – ласты. Для полного счастья – подводное ружьё.

Морской кот-скат хвостокол. (fkrchr.ru)

Только всё это денег стоит. Хорошо в воде, свободно. А на берегу родители искренне убеждены: деньги детей портят. В школьные дни по 20 копеек на завтрак, по выходным – на кино. «Кормовые деньги» складывал между дном выдвижного ящика и тумбой письменного стола. За зиму набежало, маску купил. Ружьё сам делал, тайком. Уже в доме бабушки, на летних каникулах. Нечто среднее между арбалетом и рогаткой.

Ружьё. К дощечке проволокой примотана латунная трубка, диаметр 0,5. По сторонам дощечки проволокой же крепятся резинки от рогатки. Натягиваются до стопора-гвоздика. Гарпун из сварочного электрода. На берегу в доску стреляло неплохо для 12-летнего конструктора. Под водой не стреляло вообще. Потерялся гарпун. Это было романтическое время. Виктору приходилось выбирать между приглашением симпатичной одноклассницы Манюни в кино и пополнением целевого вклада на приобретение ласт. Первый совместный поход в кинотеатр показал нецелесообразность подобных расходов. Может, стоило потратиться на мороженное, но на две порции не хватало. По очереди лизать одну не позволял сложившийся уровень отношений.

В результате культпохода был надолго утрачен интерес к Виктору других девочек, которых успела информировать симпатичная Манюня.

You have no money you are no good. У тебя нет денег, да ты не так уж и хорош.

Hit the road Jack and don’t you come back no more. Проваливай, Джек, и больше не возвращайся никогда.

В те времена росла популярность песни Перси Мэйфилда «Hit the road Jack». Виктору она понравилась неприкрытой правдой жизни. Да и росли вместе с песней.

ОДИН ДЕНЬ БАБУШКИНЫХ ВНУКОВ

Вода всегда была добра к Виктору. Газообразная, в жидком или твёрдом агрегатном состоянии, неизменно привлекала и помогала. Ведь как плавать научился? Реку Южный Буг в городе Первомайске, украшала лодочная станция, огороженная по воде лентой дощатого настила на понтонах, с разрывом прохода для лодок посредине. Ширина его была метра два, но, главное, глубина там тоже под два метра! На эту глубину старшие мальчики и спихнули семилетнего Виктора, в котором роста было всего метр с кепкой.

Подставился, зевнул, проморгал – и полетел. Испугался, разозлился и пошёл ко дну. Всё сразу. Слежавшегося донного песка подошвами коснулся и оттолкнулся. Вода пузырём выперла. Воздух глотнул, и ко дну. Уже понимая, что делает, толкнулся опять. Вынырнул, заметил направление к берегу, к привязанным лодкам – и полное погружение. Ещё прыгнул, ноги устали, руками замолотил – и поплыл. Старшие смеялись, спасать не собирались. Их так же учили.

Шестидесятые ещё хранили наследие жизненного уклада времён Отечественной войны. Родители были слишком заняты проблемами выживания: государства; родного завода или колхоза, семьи, на конец.

Очень часто на судебных процессах, в газетах и учительских комнатах упоминалось «Влияние улицы». Никогда – «Влияние родителей». Дети были самостоятельней по сравнению с дочками-сыночками 21-го века. Росли быстрее, что ли… Нынешнее молодое поколение отличается от детей того времени потребительским отношением к миру. Широко распахнутые глазенки высматривают вокруг те предметы, до которых можно дотянуться ручками. Одно хватательное движение – и папин телефон уже становится объектом изучения.

Первым делом определяют пригодность в пищу, пробуя на зуб. Определившись двумя-тремя проросшими зубками, дети переходят к освоению функционального назначения девайса. Родители практически не участвуют в процессе познания, их богатый внутренний мир остаётся невостребованным.

С возрастом, а счёт идёт на месяцы, а не годы, как встарь, познавательный аппарат стремительно развивается с освоением новых девайсов. Катастрофически быстро растёт объём доступной информации. Но при этом, отсутствует этическая оценка предметов и явлений. Понятия «хорошо» и «плохо» подменяются «съедобно» или нет.

Подарить ребенку богатый спектр «несъедобных» ощущений, важный жизненный опыт и даже синяки от ошибок могут книги.

.Просто потому, что дети неохотно слушают своих назойливых, ежедневно мозолящих глаза, родителей. Вместе с тем, впитывают те же родительские поучения из уст чем-то приглянувшегося постороннего человека. С этой информационно-обучающей ролью не справятся телевизор или компьютер, передающие плоские изображения. Только интересная книга, будоражащая воображение и вызывающая сопереживание, может по-настоящему захватить сознание.

Вернёмся в август 1960 года, в дом бабушки Нюси. Туда её дочери из разных городов привозили на лето её внуков. Интересно, подраставшие с одинаковыми исходными данными, внуки, выросли в совершенно разных взрослых мужчин. Развал СССР превратил деление на старших и младших внуков в непримиримых русских и украинцев соответственно.

Это потом. А в 1960 в небольшом донбасском городке стояло жаркое лето. Улица, что ни наесть – «Пролетарская», без излишеств. Домик —пятистенок (разделён на две комнаты) с маленькой пристройкой. Сложен из саманных (смесь глины, навоза, соломы) кирпичей, полы земляные, но крашенные! Пыли гораздо меньше. Крыша уже не камышовая, как до Отечественной войны, а покрыта новым шифером. Такой себе CASA BLANCA – белёный известью домик.

Бабушка, крупная, но очень подвижная, лет 60-ти, вернулась с рынка, развела в большой эмалированной миске творог со сметаной, молоком и сахаром, разложила на столе под яблоней 4 ложки и 4 булочки. По числу старших и младших внуков.

Едва окропив лица водой из умывальника, худые, загорелые до смуглой красоты модных в то время кубинских БARБUDOS, внуки: Виктор (12), Валера (9), Виталий (7), Валера малой (7) расхватывают ложки и, уподобившись саранче, не оставляют в миске даже воспоминаний о творожной массе. И о мягких, сладко пахнущих булочках. Орда устремляется в летнюю кухню. Всё, что кажется съедобным, распихивается по карманам сатиновых шаровар, стянутых резинками в талии и внизу. Разбирают удочки, вырезанные из веток деревьев различных пород. Виктор суёт кому-то из младших ведёрко и банку с червяками – для рыбы. Крикнув хором бабушке: «Мы на речку», колонна из 4-х внуков выходит за калитку. Провожают чёрно-белая кошка Муся и лай дворовой собаки с адекватной кличкой Красотка. Бабушка крестит вслед.

Два квартала по залитой солнцем улице, даже не слыхавшей о тротуарах. Бегом через шоссе Дружковка – Краматорск с мягким, горячим асфальтом, и попадаете на поле, сплошь заросшее кустами помидор.

Вот для чего внизу шаровар резинки. Они удерживают в штанинах сорванные украдкой красные, тёплые, колхозные помидоры. Штаны надёжно скрывают добычу от ревнивых глаз. Идти трудно, но не далеко. Берег, проходы в камыше, деревянный помост.

Речка «Кривой торец», 88 км длиной. Free internet

Теперь, ТИХО! К рыбалке отношение серьёзное: разговоры шёпотом, ногами в воде не болтать, снасти не путать. Всё это к полудню надоедает младшим, начинают канючить. Просятся не домой, Боже упаси, хотят купаться. И то правда, всё из карманов и штанин уже съедено. Шаровары можно снимать и оставлять на берегу как не представляющие коммерческой ценности. Удочки смотаны, улов прикрыт травой, гуськом-бегом купаться! Настораживает пустота на своём, пацанов посёлка Яковлевка, берегу. На противоположном десяток мальчишек посёлка Гавриловка. Враги по месту проживания. Внуки бабушки Нюси всем известны, полагаются на нейтральный статус «приезжих». По началу это работает, гавриловцы на своём берегу. Но Виктор совершает чудовищную глупость – достаёт из котомки маску для подводного плавания! Собирался учить нырять младших. Наблюдатели противника оповещают вожака о появлении столь ценного предмета, и он плюёт на нейтралитет. Гавриловцы бросаются в реку и уверенно плывут за трофеем. Добыча с малыми семилетками не убежит, многочисленное преимущество на их стороне, вождь уже доплыл, выходит из реки к жертвам, сидящим смирно на обрывчике берега, шипит страшно роковые слова:

– Ты Середу-бандита знаешь? Так это Я!

Залихватски представившийся добрый молодец лет четырнадцати, с вылинявшими волосами, румянцем на щеках и улыбкой, которая кривила губы, лицом сметливым и решительным, коренастый, уже плечистый, настолько привык пугать мальчишек, что делал это автоматически. Курносая физиономия не выражала гнева или угрозы, оставаясь нейтральной до пустоты. Мысли не бороздили покатый лоб. Повседневность хулиганского напора, даже не предполагающего сопротивления, подчёркивали трусы, именуемые семейными.

Внезапно всё меняется! В руках Виктора появилась извлечённая из той самой котомки рогатка. Выстрел! Крупная, подобранная в песке пляжика, абрикосовая косточка врезается в лоб вожака, брызжет (показалось!) кровь и гремит победное «За нами Москва!»

Тут любой испугается. Поплыли гавриловцы обратно, к своему берегу. Вожак последним.

Бабушкины внуки танцуют на песке, Виктор грозит рогаткой! Кстати, в Москву он переберётся только через 19 лет.

Ума хватило не испытывать судьбу и организованно топать на обед, опять через поле помидор. Кошка Муся встречала, как всегда, у шоссейки. На том же столике под яблоней бабушка сервировала по тарелкам сугубо украинский борщ, вернувшийся с работы дед Иван выложил на блюдо килограмм халвы. Внуки – помидоры.

Спали до шести. Пока жара не спала. Затем старший внук отправился с дедом на речку за головастиками для кормления домашних уток, а младшие носили воду для полива. От уличной водоразборной колонки в большую деревянную бочку. До полной её полноты. Ведро носили вдвоём. Из-за возрастных особенностей (малая грузоподъёмность) за рейс отдыхали два раза.

Технология ловли головастиков (лягушачьи дети) сложностью не отличалась. Требовалась чётко обозначенная цель, взаимозаменяемость и слётанность, слаженность команды.

Уйдём с полными мешками, сказал дед, и Виктор загрустил. Дед зачерпнул решетом зелёную стоячую воду речной заводи, в которую они забрели по пояс и показал улов – десятка три крупных головастиков – внуку. Это было немногим меньше дневного улова карасиков и вселяло надежду быстро выполнить задачу дня.

Так и пошло: Виктор черпает, вываливает добычу в мешки, висящие на плече деда по образу перемётных сум. Меняются ролями..

– Деда, а почему только мы головастиков ловим? В других домах тоже утки есть.

– Другие водяных змей страшатся. А я – нет. Бояться вредно и бесполезно. Я вот думаю, нет, верю – змей здесь нет! И они уходят. Все звери чуют страх и нападают. А не чуют – сами трусливо убегают!

– Я тоже не буду бояться, сказал Виктор. Честное пионерское.

Уткам головастиков хватило на два дня. Дедовского урока – на всю жизнь.

ЧЁРНОЕ МОРЕ

Внуки-семилетки спали в пристройке на кровати, старшие – на полу, рядом. Очень удобно болтать перед сном. Лёжа на ворохе зимней одежды, Виктор продолжил сорванный объективными причинами урок подводного плавания, разумеется, теоретическую часть.

«В июне этого года я был направлен в пионерский лагерь для детей военных города Одессы, что на Чёрном море. Там нырял с маской, пока вожатые не отобрали. Когда меня выперли из лагеря, за мной приехал папа и отобрал маску назад. Но я не о том.

До одевания маски нужно помыть стекло водой. Если её нет – плюнуть и растереть».

– Стекло?

– Нет, всю затею мытья. Нырять куда, если воды нет?

– А за что тебя выгнали? Словарный запас дотошного Валерки малого был ограничен возрастом до приличия.

– На берегу «жмура» – кота морского нашёл, до темноты в лагере заныкал. Ночью в окно девчачьей палаты вставили, фонариком подсветили да как завоем!

Словарный запас семиклассника был ожидаемо богаче семилетнего.

– Но я успел в море понырять. Маску вымыл, одел, нос в море, чуть водички в маску, что бы не запотело стекло и плыви. Вода прозрачная, как птица летишь. Дно хорошо видно, а попробуй достань. Нырять нужно.

– Так ныряй

– Хорошо, нырнул. Но вода в уши давит! С глубиной сильнее.

– А рыб не давит?

– Они привыкли.

– А ты привык?

– Не успел. Выперли!

Виктор своё открытие подводного мира Чёрного моря совершал неукомплектованным, без трубки-шнорхеля и ласт, что резко затрудняло наблюдение жизни моря. Осложняло процесс жгучее желание выхватить кое- что из того мира и перенести в свой. Рос охотничий дух.

Скорпена. Free internet

Чёрное море в районе Аркадия города Одессы впечатляло богатством живности, жёлтым песчаным дном с вкраплениями крупной гальки. С колышущимися длинными стеблями водорослей. Солнечные зайчики пестрели в гребешках волн. Через стекло маски можно было разглядеть лежащих на дне головастых бычков и морских собак, барабулек и, если повезёт – колючую до безобразия скорпену, морского ерша. Мелкие крабики играли в прятки с лучиками солнца на прибрежных камнях, в толще зеленоватой воды плавали студенистые медузы.