Семь сестер. Сестра луны
В комнате повисло молчание. Я продолжала ласково гладить Зару по голове. Так продолжалось довольно долго, в какой-то момент мне даже показалось, что она задремала, но девочка вдруг резко вскинула голову.
– Придумала! Попрошу папу разрешить мне остаться в Киннаирде с тобой. Буду жить вместе с тобой и Кэлом в вашем домике! Скажу ему, что тебе нужна помощь. Вот я и стану помогать тебе до конца своих каникул! – Глаза ее вспыхнули радостным блеском от того, что ей в голову пришла такая замечательная мысль. – Ведь ты же не против, Тигги, а? Обещаю, я не доставлю тебе никаких хлопот. А спать я могу прямо здесь, на диване, если только Кэл не будет возражать. Но я уверена, он не станет, мы с ним всегда отлично ладили, он любит меня, и потом…
– Я была бы счастлива, Зара, если бы ты поселилась вместе с нами под одной крышей. Но твоя мама едва меня знает, и вряд ли она доверит свое драгоценное дитя опеке какой-то чужестранки.
– Но ведь здесь же есть еще и Берил, а мама доверяет ей полностью. А папа знает Кэла, можно сказать, с пеленок и…
– И все же, Зара, для начала тебе надо переговорить со своими родителями. Если они не станут возражать против того, чтобы ты осталась в Киннаирде и поселилась у нас с Кэлом, тогда да! Мы тоже будем счастливы принять тебя под этой крышей.
– Обязательно переговорю! Немедленно! – решительно воскликнула девочка. – А если они не разрешат, то я возьму и сбегу из дома.
– Не говори ерунды, Зара! Это ведь уже почти шантаж. А если ты хочешь, чтобы все окружающие считали тебя взрослым человеком, способным принимать самостоятельные решения, то нельзя пускать в ход угрозы и запугивание. Это не метод. Вот ступай сейчас к себе домой и поговори с родителями. Если они будут согласны, то пусть тогда изыщут возможность и время прийти сюда до своего отъезда и поставить меня лично в известность о своем решении, – твердо сказала я.
– Ладно! Уже бегу! Спасибо, Тигги. – Зара сорвалась с места и побежала к дверям. – В один прекрасный день, а он, клянусь, рано или поздно все равно наступит, я приеду в Киннаирд и поселюсь здесь навсегда. И даже мама не сможет помешать мне сделать это. Спокойной ночи, Тигги.
Как я и предполагала, ни Чарли, ни Ульрика так и не пожаловали ко мне с визитом, а на следующее утро я обнаружила, что их ренджровер тоже куда-то укатил. Скорее всего, в Инвернесс.
– Бедная девчушка! – пожалел Зару Кэл, попивая свой кофе за завтраком. – Барахтается в этом дерьме. Ох, уж эти проблемные семьи! Моя семья тоже далеко не идеал, но у нас хоть по крайней мере нормальные взаимоотношения друг с другом. Ну, я пошел.
Кэл направился к дверям и тут заметил конверт, лежавший на коврике рядом со входной дверью. Поднял его с пола.
– Это тебе, Тиг. – Кэл протянул мне конверт. В полуоткрытую дверь тут же просунулась голова Тистла, явно мечтающего попасть в дом. – А ты, Тистл, ступай за мной, – прикрикнул Кэл на собаку, решительно закрывая за собой дверь.
Я вскрыла конверт и обнаружила внутри коротенькую записку.
Дорогая Тигги, пишу второпях. Приношу свои извинения за то, что вынужден так срочно покинуть Киннаирд, и за то, что не смог прийти к Вам, как обещал. Возникли некоторые юридические закавыки. В скором будущем обязательно свяжусь с Вами.
Еще раз прошу простить меня,
Чарли
Трудно сказать, что он имел в виду под «юридическими закавыками». А вдруг это имеет какое-то отношение к тому скандалу с незнакомцем, о котором рассказывала мне Зара?
Я побрела к себе в спальню. Все эти чужие семейные дрязги с новой силой заставили меня снова затосковать о своих близких. Я открыла прикроватную тумбочку и извлекла из нее прощальное письмо, которое оставил мне Па Солт. Я читала и перечитывала его бессчетное количество раз. Вон даже бумага по краям вся обтрепалась. И вот я снова развернула письмо и принялась перечитывать его, наверное, в тысячный раз, испытывая некое душевное умиротворение уже от одного вида папиного почерка, слегка витиеватого, но такого красивого.
Атлантис
Женевское озеро
Швейцария
Моя дорогая Тигги,
Наверное, не имеет смысла тратить время и бумагу на то, чтобы писать всяческие банальности, касающиеся моего внезапного ухода из твоей жизни. Знаю, ты никогда не поверишь в то, что я ушел. Но я действительно ушел. И хотя, знаю, ты будешь продолжать чувствовать мое присутствие рядом с собой, придется все же тебе это принять как данность: я уже никогда более не появлюсь в твоей жизни.
Конечно, сейчас, когда я пишу это письмо тебе, сидя за письменным столом в своем кабинете в Атлантисе, я все еще жив и обитаю на этой земле, а потому не могу тебе пока поведать о том, каково там, по другую сторону жизни. В любом случае, скажу лишь одно: я никогда не страшился этого перехода. Мы с тобой много раз беседовали о том, сколь много значит неумолимая рука судьбы, или рока, или какой другой высшей силы – многие именуют ее богом, и о том, как именно эта сила влияет на наши жизни. Когда-то, когда я еще был совсем ребенком, она спасла меня, а потому всю свою сознательную жизнь, сколь тяжкие времена я бы ни переживал, моя вера в нее остается неизменной и незыблемой.
Если обращаясь к остальным твоим сестрам, я проявил известную сдержанность и выдал им лишь ограниченный объем информации касательно того, где именно я нашел их, потому что не хотел понапрасну смущать их душу, то с тобой у меня все будет по-другому. Потому что и ты у меня совсем другая. Когда твоя семья отдала тебя мне, то я пообещал им, таково было их условие, что когда-нибудь, когда наступит подходящий момент, я обязательно отправлю тебя обратно к ним.
Ты, Тигги, являешься составной частью очень древней культуры, правда, в наши дни многие находят повод, чтобы поиздеваться над ней. Думаю, такое отношение частично объясняется тем, что мы, современные люди, забыли о нашей кровной связи с природой: именно в ней, в природе, наши корни, наше сердце и душа. Как мне сказали, ты происходишь из очень специфического, уникального по своим дарованиям рода предсказателей. Хотя та женщина, которая вручила тебя мне, дала понять, что иногда дар предвидения может и пропустить одно какое-то поколение рода или не развиться в полную меру в том или ином представителе семьи.
Меня попросили наблюдать за тем, как ты станешь взрослеть. Я так и поступил. Из квелого, вечно хныкающего младенца ты очень быстро превратилась в пытливую и любознательную девочку, более всего на свете обожающую окружающую природу и животных. И хотя ты так и не смогла обзавестись собственным домашним любимцем в силу того, что Ма страдает от аллергии, ты, тем не менее, находила пути и способы, чтобы выходить каждого воробушка, которого подобрала под каким-то деревом, или накормить всех ежиков, обитающих в нашем саду.
Наверное, ты уже и не помнишь тот случай: тебе было тогда лет пять или шесть, ты прибежала ко мне и сообщила взволнованным шепотом на ухо, что только что разговаривала в нашем лесу с феей. И она даже сказала тебе, что ее зовут Лусия. А потом вы вместе танцевали с ней на лесной поляне.
Конечно, в таком возрасте все дети верят в сказки и во всяческие чудеса. В этом нет ничего сверхоригинального. Но в твоем конкретном случае я сразу же понял, что дар предков все же передался тебе по наследству. Моя дорогая Тигги, знай! Твою бабушку звали Лусией.
А сейчас настало время, когда я должен выполнить данное когда-то обещание. Суть его такова. В какой-то определенный момент своей жизни ты должна будешь отправиться в Испанию, в город Гранада. В этом городе на вершине горы, прямо напротив величественной Альгамбры расположен жилой поселок, который называется Сакромонте. Пойдешь туда, найдешь узенькую улочку под названием Корцио дель Айрес, постучишь в дверь дома, выкрашенную в голубой цвет, и спросишь Ангелину. В этом доме ты узнаешь всю правду о своей родной семье. Вполне возможно, там ты найдешь и свою судьбу…
Прежде чем попрощаться с тобой, должен сделать еще одно признание: если бы не предложение, сделанное мне много лет тому назад одной из твоих родственниц, я бы никогда не имел счастья стать отцом всех своих столь горячо любимых дочерей. Эта женщина спасла меня, можно сказать, вытащила из пучины отчаяния, и мне никогда не расплатиться за то добро, которое она мне сделала.
А сейчас я снова повторяю: люблю тебя, моя дорогая, моя славная, талантливая, одаренная девочка. Я безмерно горжусь тобой.
Папа
Затем я извлекла из конверта листок, на котором была записана информация, размещенная на армиллярной сфере, том самом сооружении, которое каким-то странным образом вдруг появилось в папином любимом саду буквально спустя несколько дней после его смерти. На каждой из полосок сферы были выгравированы наши имена, какой-то афоризм на греческом и координаты того места, где нас нашел отец.
Старшая сестра Майя перевела для меня афоризм, предназначенный мне. Помню, у меня даже слезы навернулись на глаза, когда я его прочитала: настолько точно он соответствовал моей индивидуальности.
«Крепко стой обеими ногами на земле, но при этом не забывай заглядывать, хотя бы изредка, в окна вселенной».
Что касается координат, то Алли, как профессиональный яхтсмен, хорошо разбирающийся в этом деле, быстро определила их для каждой из сестер. Мои точно соответствовали той наводке, которую отец дал мне в своем прощальном письме. До сегодняшнего дня я как-то и не задумывалась всерьез над тем, что означают папины слова, будто я происхожу из очень талантливого рода. Но вот Чилли, кажется, сразу понял, кто я. Он даже обронил что-то насчет той силы, которыми якобы обладают мои руки. Я поднялась с кровати и подошла к небольшому зеркалу, висевшему на стене над комодом, и принялась пристально разглядывать свое отражение. Рыжевато-коричневые глаза, темные густые брови, оливковая кожа. Да, подумала я, откидывая волосы с лица, с такой внешностью меня легко можно принять за уроженку Средиземноморья. Вот только волосы… Да, они тоже темные, но с ярко выраженным каштановым отливом. А у цыган, между прочим, во всяком случае, у тех, кого я видела по телевизору или на фотографиях, волосы, как правило, иссиня-черные. Однако же капля цыганской крови во мне точно есть. Вот и Чилли сказал мне то же самое. Но при этом заметил, что я не чистокровка. Хотя кто в наше время может похвалиться чистотой своей крови? Более двух тысяч лет происходило постоянное смешение рас и народов. Можно сказать, сегодня все мы полукровки.
До сего дня я ничего не знала про цыган. Разве только то, что большинство из них влачат свое существование где-то на задворках общества. Знала, что репутация у этого народа не из лучших, но ведь папа постоянно повторял мне: «Никогда не суди о книжке по ее обложке. Так, под пыльным слоем земли может скрываться самый настоящий драгоценный камень…»
И я всегда гордилась собой за то, что думала о людях только хорошее. Во всяком случае, до тех пор, пока не получала доказательства обратного. Наверное, мой самый главный недостаток – это моя наивность в том, что касается понимания человеческой натуры. Но, по иронии судьбы, это же качество является и моим основным достоинством, ибо наивность поспособствовала формированию во мне непоколебимой веры в то, что все люди хорошие. Мои собеседники только закатывали глаза к потолку, когда я принималась убеждать их в том, что добро всегда торжествует над злом. В конце концов, если бы это было не так, то все злые люди уже давным-давно поубивали бы всех хороших людей, а потом попросту истребили бы друг друга, и человеческая раса перестала бы существовать.
А так… Вот Чилли, к примеру. Какая разница, какой он национальности? Главное – у него светлая и чистая душа. Собственно, он стал первым цыганом, которого я встретила в реальной жизни, и мне бы очень хотелось, подумала я, пряча конверт с драгоценным письмом отца обратно в тумбочку, узнать о его жизни побольше.
7
Тридцать первого декабря я проснулась в предвкушении предстоящего праздника Хогманай. Шотландцы отмечают этот праздник в последний день уходящего года, празднование затягивается аж на целых два дня и сопровождается факельными шествиями, фейерверками и прочими огненными развлечениями. Кэл пообещал сводить меня сегодня вечером в местный деревенский клуб, чтобы я своими глазами увидела весь размах этого торжества по-шотландски. Я сбегала, покормила кошек, а вернувшись домой, застала в гостиной Берил. Она нервно расхаживала по комнате, на ее лице застыла маска отчаяния.
– Доброе утро, Тигги. Как поживаете? – поздоровалась она со мной.
– Все хорошо, спасибо, Берил. А как вы? – поинтересовалась я, видя, что она сама не своя.
– Возникли, к несчастью, некоторые… непредвиденные обстоятельства, однако вас это никоим образом пока не касается.
– Понятно, – коротко обронила я в ответ.
А про себя подумала, неужели это те самые «обстоятельства», которые напрямую связаны с внезапным отъездом семейства Киннаирд из имения? Но видя, что Берил и так на взводе, я не рискнула развивать эту тему дальше.
Судя по всему, ей стоило огромных усилий взять себя в руки, чтобы продолжить.
– У меня сейчас на повестке дня другие проблемы. Сегодня утром выяснилось, что Элисон внезапно заболела. По словам ее матери, очень сильная простуда. Эта новость совершенно выбила меня из колеи. Сегодня в четыре часа к нам прибывают гости, которые собираются встречать Новый год в Киннаирде. Восемь человек. И я обязана встретить их как минимум полноценным угощением: чай с бутербродами и прочее! А у меня еще горы невыглаженных простыней. И постельное белье нужно поменять во всех спальнях. Опять же, собралась куча пыли после этого недавнего ремонта в доме, а потому каждую комнату нужно пропылесосить и привести в порядок. Потом отполировать всю мебель, накрыть праздничный стол к ужину, растопить все камины в доме, а главное – приготовить сам ужин. А я еще даже не успела общипать фазанов…
– Давайте я помогу вам, – немедленно предложила я свои услуги, понимая, что Берил действительно оказалась в безвыходной ситуации.
– Правда, Тигги? Джентльмен, который зарезервировал Киннаирд-лодж на целую неделю, баснословно богат. По слухам, какой-то миллиардер. Очень влиятельная особа. Лэрд возлагает на него огромные надежды, дескать, замолвит словечко в пользу Киннаирда своим богатым приятелям. А в свете того, что тут и так недавно случилось, я никак не могу подвести хозяина.
– И не надо! Я отправляюсь к вам на помощь прямо сейчас.
Кэл, слушавший наш разговор из кухни, тоже с готовностью вызвался помочь. Весь остаток дня мы с ним вдвоем гладили простыни, заправляли постели, пылесосили полы и растапливали камины, а Берил в это время трудилась, как каторжная, на кухне. К трем часа дня мы присоединились к ней, чтобы выпить по чашечке чая, все мы к тому времени были уже практически без сил.
– Не знаю, как и чем мне отблагодарить вас за то, что вы сделали для меня сегодня, – промолвила Берил, пока мы с Кэлом лакомились свежим песочным печеньем.
Я глянула на еду, разложенную на центральном кухонном столе, на обилие кастрюль и сковородок, выстроившихся у плиты.
– А кто станет помогать вам за ужином? – спросила я у Берил.
– Никто. Предполагалось, что Элисон будет прислуживать за столом, а сейчас придется мне самой. Надеюсь, я справлюсь.
– Послушайте, Берил. Я останусь и помогу вам. Одна вы точно со всем этим не справитесь. Во всяком случае, не на том уровне, которого от вас ждет лэрд.
– Ах, Тигги! Как смею я просить вас о таком одолжении? К тому же сегодня Хогманай, Кэл пригласил вас на вечеринку в деревне. Как я могу помешать вам?
– Ну, да, пригласил, но ничего страшного. Повеселимся в другой раз. А вот вам, Берил, я тут очень нужна.
– Еще как нужны, это правда, – согласилась со мной экономка. – Лэрд велел, чтобы служанка, прислуживающая за столом, облачилась в парадную униформу.
– Вот так номер, Тиг! Сгораю от нетерпения поскорее увидеть тебя в костюме заправской французской горничной! – весело подмигнул мне Кэл.
– Это же так неловко, честное слово! – тяжело вздохнула Берил. – Вы – дипломированный специалист, эксперт по диким животным, а тут какая-то горничная!
– Между прочим, я однажды целое лето отработала официанткой в одном из самых фешенебельных женевских ресторанов, подавала гостям еду, раскладывала по тарелкам и все такое. И как видите, корона с меня не свалилась.
– Тогда решено! Но завтра же я непременно позвоню лэрду и скажу ему, что если мы открываемся, да еще, как он хочет, на уровне пятизвездочного отеля, то тогда он должен позволить мне нанять соответствующий обслуживающий персонал. Мы с вами вовсе не обязаны трудиться здесь вместо официанток и горничных.
– Да пустяки все это. Лично я не вижу никаких проблем. Хотите, чтобы я помогла вам с чаем? Тогда мне надо побыстрее облачаться в форму горничной, – широко усмехнулась я в ответ, глянув на часы, которые показывали уже половину четвертого.
– Нет, с чаем я как-нибудь управлюсь сама. А вы ступайте к себе, примите ванну и немного отдохните. Ужин ровно в восемь. Но я хотела бы, чтобы вы появились здесь чуть раньше и помогли разнести гостям напитки. Не возражаете?
– Ничуть не возражаю, Берил, – ответила я, и мы с Кэлом заторопились к себе домой.
– Сможешь отвезти это Чилли, прежде чем отправишься на вечеринку? – спросила я у него, пока мы шли к дому, и с этими словами я вручила ему небольшой контейнер с рагу из фазанов, которое я позаимствовала с одного из блюд, уже готовых к подаче на стол. – Передай ему от меня поздравления с наступающим Новым годом и пожелания всего доброго, а заодно скажи, что в скором времени я обязательно навещу его.
– Все сделаю и все передам. Жаль, конечно, что ты не сможешь пойти со мной сегодня на новогоднюю вечеринку. Но зато отныне и навсегда ты покорила сердце Берил.
Я вернулась в Киннаирд-лодж ровно в шесть вечера. Берил выдала мне мою униформу и белый кружевной фартук.
– В костюме Элисон вы утонете. Вот нашла что-то подходящее среди старых вещей, завалявшихся на антресолях. Правда, сильно пахнет таблетками от моли, зато этот костюм будет вам впору, – сказала Берил и добавила: – А сейчас ступайте в подсобку для глажки белья, там можете переодеться. И волосы, пожалуй, тоже надо будет собрать и заколоть на затылке.
Я беспрекословно повиновалась. Переодевшись, снова вернулась на кухню.
– Ну, как я выгляжу?
– Очень мило, – одобрила Берил, окинув меня внимательным взглядом.
– Это мне тоже напяливать на себя? – поинтересовалась я у экономки, показав на белоснежную наколку с черными завязками, которую я, судя по всему, должна буду водрузить себе на голову.
– Пожалуй, можно обойтись и без наколки, – ответила Берил. – Так, гости появятся внизу буквально через пару минут. Поторопитесь. Надо успеть открыть шампанское. В холодильнике еще стоит шипучка для трезвенников и ликер. Крепкие спиртные напитки стоят в баре в большой гостиной. Да, и еще не забудьте прихватить ведерко со льдом.
– Хорошо! – Я опрометью вымелась из кухни, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей.
В школе мне всегда нравилось принимать участие в любительских спектаклях. Вот и сейчас я тоже постаралась быстро войти в свою новую роль: чинно разносила шампанское гостям, уже собравшимся в гостиной, с трудом сдерживая себя, чтобы не сказать вслух нечто вроде «Да, милорд», «Спасибо, мэм» и сделать при этом дежурный книксен, прежде чем переместиться к следующему гостю. Поскольку я все время крутилась возле бара, то у меня была выгодная наблюдательная точка для разглядывания гостей. Такая кучка богатеев: пятеро мужчин в смокингах и три дамы в туалетах для коктейля, обвешанные дорогими украшениями. Несмотря на то что все разговаривали на английском, судя по их акценту, это могли быть и немцы, и французы, и кто угодно.
– Ну, как там дела? – поинтересовалась у меня Берил, когда я примчалась на кухню, чтобы взять шампанское из холодильника.
– Все отлично. Однако шесть бутылок шампанского мы уже оприходовали.
– Где-то минут через двадцать приглашай их к столу. Очень надеюсь, что Джимми не забыл о том, что должен со свой волынкой явиться сюда ближе к полуночи, чтобы поиграть гостям шотландские мотивы в канун наступления Нового года.
Я снова вернулась в гостиную с подносом, уставленным бокалами со свежим шампанским. Все взоры тотчас же устремились на меня.
– А вот и она, наконец! Я уже было решил, что прислуга опустошила все мои винные запасы, которые я сюда отправил!
Все присутствующие разразились веселым смехом, а я поняла, что шутник, направляющийся сейчас ко мне, и есть тут главный. Хозяин, так сказать. Вот он подошел поближе: роста ниже среднего, широкоплечий, темно-русый, с орлиным носом и необычайно глубоко посаженными глазами зеленого цвета.
– Благодарю, – промолвил он, снимая бокал с подноса и окидывая меня оценивающим взглядом. – Как вас зовут?
– Тигги.
– Необычное имя. Шотландское, наверное? – Он протянул мне свой бокал, чтобы я снова наполнила его.
– Нет. Это просто сокращенный вариант, что-то типа прозвища. Мое настоящее имя Тайгете. Это греческое имя.
Что-то смутное, похожее на узнавание, вдруг мелькнуло в его взгляде.
– Понятно. Но я отчетливо слышу французский акцент в вашей речи.
– Так оно и есть. Я из Швейцарии.
– Правда? – Он снова метнул в меня заинтересованный взгляд. – Так-так-так… Вы здесь работаете?
В любой другой ситуации, скажем, мы встретились бы с ним за стойкой бара, подобные расспросы с его стороны были бы мне вполне понятны. Но здесь и сейчас… Он хозяин, я – на правах прислуги. И вдруг такой повышенный интерес к моей персоне. Нет, определенно, в этом есть что-то странное.
– Да, но в обычное время в несколько ином качестве. Сегодня вот заменяю горничную, потому что она заболела, а так я консультант по диким животным, которые содержатся на территории имения.
– Ясно. У меня такое чувство, что мы с вами уже где-то встречались. Вам так не кажется?
– Нет. У меня хорошая память на лица.
– И где же наше шампанское? – громко вопросил еще один гость с другого конца зала.
– Прошу прощения, мне надо поспешить, – вежливо улыбнулась я незнакомцу.
– Конечно-конечно. Кстати, меня зовут Зед. Рад был познакомиться с вами, Тигги.
* * *Домой я притащилась только в два часа ночи, падая от усталости. Еле доплелась, с трудом переставляя ноги. Нет, что ни говори, а труд официанток все же ужасно недооценен в нашем обществе.
– Уж лучше изо дня в день приглядывать за тиграми и львами, – простонала я, стаскивая с себя одежки. Потом переоделась в ту пижамку, которую Кэл подарил мне на Рождество, и тут же рухнула в кровать.
Радовало лишь то, что ужин прошел безукоризненно, как говорится, без сучка без задоринки. Честно признаюсь: мы с Берил постарались на славу, за весь вечер ни единого сбоя, ни одного прокола. Я блаженно закрыла глаза, ожидая, когда немного замедлится пульс, успокоится мое расходившееся сердечко, и я усну. Но сон не шел. Я почему-то вдруг снова представила себе выразительные зеленые глаза Зеда, которые – или это мне только померещилось? – весь вечер неотступно следовали за мной. Незадолго до полуночи, когда я снова заявилась на кухню за очередной порцией шампанского и виски, Берил сунула мне в руку какой-то кусок угля.
– Ступайте к парадной двери, Тигги. Там таймер для варки яиц. Он заведен на одиннадцать часов пятьдесят девять минут и пятьдесят секунд. Как только он начнет звенеть, стучите в дверь, что есть силы. Надо стукнуть трижды, – уточнила Берил на всякий случай. – Джимми Волынщик уже там. Он ждет вашего сигнала.
– А что мне делать с этим? – Я показала на кусок угля.
– Когда дверь распахнется, Джимми заиграет на волынке, а вы вручите уголь тому, кто откроет вам дверь. Понятно?
– Да, но…
– Все дополнительные объяснения потом. А сейчас бегом на выход!
Я выскочила на крыльцо, где меня уже поджидал Джимми Волынщик. Его слегка водило из стороны в сторону, видно, уже успел изрядно принять на грудь, но он терпеливо ждал, когда сработает мой таймер, и я начну громко стучать в дверь. И тут же в морозном воздухе поплыли звуки волынки, дверь широко распахнулась, и я увидела перед собой Зеда.
– С Новым годом! С новым счастьем! – воскликнула я, вручая ему кусок угля.
– Спасибо, Тигги. – Он улыбнулся, затем слегка подался вперед и запечатлел легкий поцелуй на моей щеке. – И вас тоже с Новым годом и с новым счастьем.
После этого я его не видела. Возилась на кухне, помогала Берил управиться с грязной посудой. Но вот сейчас, лежа на кровати, я вдруг снова почему-то вспомнила про этот поцелуй. Что-то есть необычное в этом интимном прикосновении к постороннему человеку, по сути, к незнакомке. Особенно, если вспомнить, что незнакомка напялила на себя маскарадный костюм горничной…