На краю чужого мира
– Может, и вправду ушёл в другую сторону? – озадачился Михаил, но бросил взгляд на жидкий туман. – А вскрикнул потому, что оступился и упал, а потом потерял ориентацию?
– Могло и так случиться, – легко согласился Матвей. – Я запретил людям отходить от костра дальше видимости огня. Стоянки нам всем знакомы до метра. Так вот, когда мы возвращались из Духова мира, два дня назад, снова вокруг стоянки сгустился туман. И я готов поклясться всеми богами, я видел, как что-то бродит вокруг. Обычно туман висит и висит без движения, а тут он двигался, словно его кто-то тревожил.
– Дай угадаю, тебе снова не поверили?
– Да, – кивнул старший караванщик. – И слушать не стали, сказали, я устал.
– Сколько людей пропало за все годы? – поинтересовался Бельский, пытаясь понять, действительно ли существует опасность, или всё караванщику показалось.
– Ни одного, я узнавал, не считая отряда первопроходцев на шестой год открытия портала. Одиннадцать человек ушли исследовать пустошь, и не вернулись. С ними были два аристократа, бояре. Все бесследно исчезли, кроме одного, его труп, совсем свежий, словно минуту назад умер, в обносках нашёл караван, идущий из Духова мира обратно в империю. Была собрана поисковая партия. Других следов, кроме тела, не обнаружено.
– Ты меня заинтересовал, – наконец, решил Михаил, прикидывая, что, если он согласиться помочь с охраной, то вреда не будет. – Если что, можешь на меня рассчитывать.
– Благодарствую, ваше сиятельство. Через три часа первый привал. – И Матвей полез обратно на облучок.
Бельский же, надышавшись воздухом, последний раз бросив взгляд на едва заметную дымку тумана, вернулся в фургон.
Дарья так и сидела, уставившись в стену. Мирон дремал. Боярыня Завидова что-то читала при свете не слишком яркой лампы, закреплённой на стене. Её племянник таращился в смотровую щель. По идее, там должно было быть стекло, но сейчас все они опущены.
Михаил пожалел, что не прихватил с собой никакой книги, не подумал, оставалось только пялиться в смотровую щель. Правда, теперь он смотрел на унылый пейзаж иначе, он понял, что Матвей его растревожил, и он ищет в этом тумане признаки жизни. Но нет, видимость была приличная, метров на сто пятьдесят, и на глаза боярину попадались только камни, поросшие мхом, больше тут ни беса не было.
Так прошло время до обещанного привала. Стоянка была обжитая – большое кострище, запас дров, несколько навесов.
– Сейчас поужинаем, – громко сообщил всем собравшимся Матвей, – и поедем дальше. Дорога тут прямая, спокойная, так что, на каждую телегу по фонарю, и в путь. Прошу вас не покидать границу стоянки. – При этом он очень внимательно посмотрел на Михаила, тот в ответ кивнул и, на всякий случай, огляделся, но туман всё ещё был лёгкий, только темнело быстро.
Караванщики споро разожгли несколько костров и принялись готовить ужин. Михаил вошёл в режим гвардейца и пару раз обогнул по периметру стоянку. Пока всё было спокойно.
Ели быстро, по-простому – огромная сковорода, с которой всем желающим накладывали яйца, пожаренные с копченым мясом и овощами. Про каторжан тоже не забыли, для них разогрели какую-то похлебку, которую притащили из одного из фургонов.
Ужин занял примерно час. За это время ничего не произошло, туман был жидким, видимость метров на сто. Только сумерки сгустились. Как уже Михаил знал из памятки, на каменной пустоши ночи, как таковой, не существовало, так темнело, что видимость падала, но никаких звезд и луны, всегда одинаковое серое небо.
– Грузимся! – зычно заорал Матвей.
Михаил забрался в фургон почти последним, приглядывая за остальными, вроде никого не забыли, никто никуда не ушёл. Усевшись на своё место, он глянул в смотровую щель, всё то же каменистое плато без каких-либо признаков жизни. Может, действительно накрутил себя старший караванщик?
Фургоны рывком тронулись и начали набирать скорость. Бельский прикрыл глаза и задремал. Хоть и не любил он спать сидя, шея потом ломила нещадно, но всё же ему требовался отдых.
– Тетушка, а я говорю, что там что-то двигалось, – прорвался сквозь сон голос Андрея.
– Не придумывай, – строго ответила боярыня Завидова. – Все знают, что каменные пустоши безжизненны, и за сотню лет, что существует эта дорога, караванщики не встречали ни одного живого существа. Даже мышей и ящериц нет.
Михаил тряхнул головой, окончательно прогоняя сон, и, усевшись поудобней, посмотрел в смотровую щель. Туман сгустился, он висел белой пеленой метрах в десяти, и казалось, что свет от мощного фонаря, закреплённого на телеге, не даёт ему полностью поглотить караван.
– Андрей, что ты видишь? – спросил он у парня. – Говори смело.
– Михаил Иванович, ну что вы ему потакаете? – устало возмутилась боярыня. – Нет там ничего. Скучно ехать, вот и разыгралось воображение.
– Что ты там видел? – повторил свой вопрос Бельский.
Андрей, получивший поддержку боярина, воспарял духом.
– Туман там двигается, – уверенно и упрямо заявил он. – Смотрите сами. Слева, где вы сидите, просто стена тумана на границе света, спокойная, словно занавес в театре. А я видел со своей стороны, как она двигалась, словно что-то внутри её тревожило. Тетушка мне не верит.
– Понимаю, – улыбнулся Михаил. – Ты приглядывай за туманом. Если ещё раз увидишь движение, меня зови, тоже взгляну. В одном твоя тетушка права, ничего тут не происходило. – О том, что у Матвея в таком тумане человек пропал, он решил не упоминать, нечего попусту людей накручивать, достаточно, что он накручен. – Пойду, воздухом подышу, – поднимаясь, произнёс он. – А где Мирон Алексеевич? – глянув на пустое место, поинтересовался он.
– Покурить вышел, – ответила Завидова. – Тут не дымит. Спросил разрешения, но наша спутница, – боярыня стрельнула взглядом в сторону брюнетки, – табачный дым не выносит, и он вышел наружу.
Сидящая напротив Михаила Дарья гневно сверкнула глазами и отвернулась.
– Стой! Куда, дурак? – раздался снаружи голос Матвея.
Михаил рванулся к выходу и, распахнув дверь, выскочил на маленькую площадку. Там было пусто, фургон замедлял ход, останавливаясь.
– Купец этот, стоял, курил и вдруг соскочил на ходу и бросился в туман, – обернувшись, взволновано выкрикнул Бельскому в лицо старший караванщик. – Выглядел он растерянным.
Михаил заскочил обратно. Сорвав с потолочной балки светильник, он прибавил мощности на максимум и вернулся обратно на площадку.
– В какую сторону побежал? – спросил он у Матвея.
– Направо, – тут же сообщил тот. – Мы метров двадцать от того места отъехали.
– Жди, – приказал Бельский и, перемахнув бортик, спрыгнул на дорогу, в правой руке он держал фонарь, в левой дух, по его приказу, создал чёрный болт.
Туман висел стеной метрах в десяти от фургона. Сплошная молочная пелена, в которой ничего не разглядеть. Михаил, подняв фонарь, направился прямо к ней, и чем ближе подходил, тем дальше от яркого света отступала белая непроглядная мгла.
– Мирон! – во всю мощь лёгких заорал боярин, прислушиваясь к тишине.
За спиной всхрапнула лошадь, но это был единственный звук. Где-то дальше по каравану хлопнула дверь фургона.
– Что случилось? – заорал кто-то из середины.
И Михаил решился. Шаг, ещё шаг… Туман расступается перед фонарём. Ничего подозрительного, просто свет разгоняет этот густой непроглядный кисель шагов на пять.
Михаил обернулся и посмотрел на Матвея.
– Иду за ним. Никого туда больше не отпускать. Раз в пару минут возничим дружно орать, что есть духу, допустим, э-ге-гей.
– Ваше сиятельство, да бес с ним, с купцом. Расскажу, как дело было, никто не предъявит. А если вдвоём пропадёте? – возразил старший караванщик.
– Не оставлю я его, – упрямо заявил Бельский, – он мне бутылку коньяка обещал. Понял насчёт крика?
– Да, понял я, – обреченно вздохнул Матвей. – Раз в пару минут всем караваном дружно орём.
Михаил кивнул и, уже не колеблясь, отправился в туман. Через десять шагов тот сомкнулся за спиной, отрезая его от людей и фургонов. Боярин стал забирать правее, выходя на путь, которым рванул в туман купец. Отмерив примерно шагов тридцать, он развернулся и стал углубляться в белый кисель, который лампа отлично разгоняла шагов на семь.
За спиной, следуя его команде, заорали. Слышно прекрасно, пока что можно было не волноваться о том, что Михаил не найдёт пути назад. Шаг, другой, третий… Он всё дальше уходил от дороги и каравана. И тут впереди туман колыхнулся так, как и говорили Матвей и Андрей, словно он что-то вполне себе материально-плотное и его кто-то раздвигает своим телом.
Михаил не стал думать, как и что, и швырнул болт в этот движущейся туман. Только когда заряд тёмной энергии пронзил белую мглу, он подумал, что это мог быть потерявшийся купец, и он его так не спасёт, а убьёт.
Снова колыхание занавеса, но уже левее этого места, и новый болт отправился туда, и он попал. Бес знает, куда, но попал. Чёрная вспышка на мгновение разогнала окружавший его туман, он увидел человеческий силуэт высотой с Бельского (а в нём был метр семьдесят восемь), может, и чуть выше него на пару сантиметров. Мёртвенно-бледная белая как мел кожа, полное отсутствие волос и отлично заметная татуировка на груди – большой императорский медведь. Существо начало заваливаться на спину, и тут туман снова сомкнулся вокруг него.
Михаил перекинул фонарь в левую руку, а в правой уже возникла шпага. Он в три больших прыжка добрался до места, где упала невиданная тварь, она корчилась на камнях, заливая их чёрной густой кровью. Увидев человека, она попыталась отползти, одновременно открыв пасть, полную мелких острых зубов, и тонко, на грани слышимости, закричала.
Михаил рухнул на землю, выронив фонарь. Шпага сама развеялась, когда он выпустил рукоять и зажал себе уши.
– Доспех, – борясь с раскалывающейся головой, мысленно закричал он духу.
И тут же всё кончилось. Дымчатая броня окутала его, защищая от этой мощнейшей акустической атаки. Существо всё ещё отползало, и до тумана ему было всего пару шагов.
– Болт, – скомандовал Бельский и, вытянув в руку, метнул в тварь новый заряд.
Тот угодил в живот, пробив существо насквозь. На белой коже появилась дыра размером с большой палец взрослого мужчины, её края были опалены, никогда ещё боярин не видел подобного эффекта. Тварь дёрнулась, её лапы подломились, и она рухнула на спину.
Михаил, подхватив фонарь, вскочил. В правой руке снова возникла шпага. Шаг, второй, и клинок бьёт точно в центр татуировки там, где у человека сердце. Тварь дёрнулась, её тело скрутила предсмертная судорога. С противным скрежетом она загребла лапой с внушительными когтями горсть покрытых мхом и кровью камней, и испустила дух. И тут всё кончилось, густой непроглядный туман стал расползаться в клочья. Прошло десяток секунд, и вот уже обычная привычная лёгкая дымка, за спиной в полусотне метров караван.
– Э-ге-гей, – раздался спустя мгновение слитный ор.
– Ваше сиятельство, – это, соскочивший с облучка, Матвей со счастливой рожей несётся к нему во весь опор.
А ещё Михаил увидел Мирона. Тот сидел на корточках шагах в двадцати и таращился на боярина с фонарём в одной руке и шпагой в другой. Он хлопнул глазами, потом поднялся и направился к нему.
– Это как вышло-то, Михаил Иванович? – спросил он Бельского. – Помню, покурить вышел. А потом меня позвали из тумана, и я пошёл. Больше ничего не помню.
– Зов, говоришь? – пробормотал Михаил, после чего пнул ногой лапу твари.
– Это что? – вздрогнув, спросил Мирон.
– Похоже, зовун твой, туманник, – пояснил Михаил. – Он этот кисель вешал, и когда подох, мгла развеялась.
– Говорил я всем, – выпалил Матвей, – есть что-то в тумане. А это что? – указал он пальцем на татуировку.
– Похоже, он раньше был человеком, – предположил боярин. – Он явно житель империи. Пальцев у него пять, как у нас с вами, на ногах, правда, срослись.
– Да понятно, что человеком, – ответил старший караванщик, – это я от удивления. Я даже могу сказать, кем он был. Это Никифор Малинин, служащий третьего отдела географической академии его императорского величества. Он – член экспедиции боярина Платова, сгинувшей сто лет назад. Когда читал досье на пропавших, было там изображение татуировки.
– О, как! – озадачился Михаил. – В общем, Матвей, бери тело за руку и волоки к каравану, с собой возьмём, иначе нам никто не поверит.
– Непременно, ваше сиятельство, – расцвёл караванщик. Видимо, идея о том, что он был прав, его окрыляла. – Кое-кому в торговой гильдии новости, что пустоши не так уж безжизненны, будут не по нутру. А ведь могли ещё одного человека потерять. Слышь, купец, ты жизнь теперь боярину задолжал.
Мирон ничего не ответил, только таращился на труп туманника. Выглядел купец так, словно его приложили пыльным мешком по голове.
– На, глотни, – протянул свою флягу Матвей.
Тот механически взял, свернул крышку, приложился, сделал пару больших глотков, из его глаз хлынули слезы. Мирон закашлялся, но, похоже, это привело его в чувство окончательно.
– Что ты такое пьёшь? – спросил он, возвращая флягу хозяину. – Словно жидкий огонь по горлу прошёл.
– Слабоваты вы, господин Зимин, – усмехнулся старший караванщик. – Дед это мой гонит. Лучший напиток, что пробовал. Крепковат, конечно, для обычных людей, мне водки, чтобы только захмелеть, нужно бутылки три, а чтобы напиться – семь, перевод напитка выходит. А дедовского самогона бутылки хватает.
Он ухватил за лапу тушку туманника и поволок её в сторону дороги. Там, возле фургонов, толпился народ, но отходить от них не торопился, похоже, испугались они случившегося. Пока искали, во что завернуть тело, Мирон отвёл Михаила в сторону.
– Я сильно вам должен, ваша светлость, – произнёс он тихо, прикурив папиросу. – И если возникнет у вас нужда, двери моего дома всегда для вас открыты. Род купцов Зиминых у вас в долгу.
Бельский кивнул.
– Я услышал вас, Мирон Алексеевич. Пойдёмте, тварь уже пакуют, скоро тронемся.
Купец кивнул и в три большие тяги добил папиросу, руки его подрагивали.
– По фургонам! – заорал Матвей и направился к боярину. – Как думаете, ваше сиятельство, это существо тут одно такое было?
– Понятия не имею, – покачал головой Бельский. – Но волну поднимать нужно, пусть отправляют сюда исследователей. Меня больше интересует, как он стал таким. Убить его оказалось не очень сложно, любой служивый, у кого дух есть, справится. Ну да это я доведу до тайной канцелярии.
– А может, не надо искать, а? – неуверенно прокомментировал слова Бельского старший караванщик. – Как бы беды не было.
– Извини, – покачал головой Михаил, – но это уже не утаить. Тайная канцелярия дело откроет, и люди, которые будут расследовать это происшествие, придут точно к таким же мыслям. А теперь давай уже поедем, полчаса верных потеряли.
– Ничего, мы никуда не опаздываем, – заверил его Матвей. – Часика через два привал, кофия выпьем, и поедем.
Дальнейшее путешествие прошло абсолютно спокойно, разве что Михаила достали расспросами, что да как случилось. И если простолюдины, что ехали с караваном, не лезли, то боярыня Завидова проявила неуёмное любопытство. Правда, и она успокоилась, когда поняла, что ничего нового к тому, что Михаил рассказал всем пассажирам первого фургона, добавить нечего.
Как и обещал Матвей, к вечеру следующего дня вереница фургонов миновала очередной портал и въехала на внутренний двор кремля, стоящего посредине града Создаль. Вторая треть путешествия осталась позади.
Глава 5
Михаил с двумя своими баулами спрыгнул на брусчатку площади. Что ж, иного он и не ожидал. Это был типичный Белоградский кремль, каменные двухэтажные дома жались к стенам, те были не слишком высоки – метров семь восемь. Ворота, ведущие в град, ещё распахнуты, десяток стражей приглядывают за порядком. Из памятки Михаил знал, что здесь, в закрытой для всех, кроме гарнизона и гостей, зоне ему делать нечего. Койку в казарме ему, конечно, предоставят, но ему нужен нормальный номер, с ванной и кроватью, а это можно получить только за воротами.
Махнув на прощание рукой своим попутчикам, он развернулся и направился в сторону выхода из кремля. План Создаля в памятке тоже был, и гостиный двор находился на главной площади, которая начиналась прямо за воротами. Топать недалеко – всего с сотню метров.
– Постойте, Михаил Иванович, – выкрикнул Мирон.
Бельский обернулся, к нему спешил купец с каким-то небольшим деревянным ящичком в руках.
– Что ж вы не подождали-то? – укоризненно произнёс он. – Я ж обещал вам бутылку самого прекрасного алкоголя из того, что у меня есть. Вы обмолвились, что любите коньяк, это сорокалетний, «Ожье». Наверное, самый лучший на рынке.
Михаил приподнял бровь.
– Однако, дорогие у вас бутылки. Но для меня это слишком, он стоит, как два, а то и три, моих месячных жалования, и не местных, а в гвардии.
– Не обижайте, – расстроился Мирон. – Для человека, спасшего мне жизнь, я не мог притащить пятнадцатилетний «Деламайн».
– Даже он для меня слишком дорог, – улыбнулся Михаил. – Я принимаю ваш подарок, благодарю.
Купец расцвёл и передал ящичек, в который упрятана бутылка, чтобы не разбилась.
– Надеюсь, вы получите истинное удовольствие от этого коньяка, ваше сиятельство. Рад нашему знакомству. Помните, дом нашего рода всегда открыт для вас.
Михаил сунул кофр с бутылкой подмышку и пожал протянутую Мироном руку. Купец кивнул на прощание и унёсся обратно на площадь к своим работникам, которые уже ждали старшего возле фургонов со спиртным.
Михаил вздохнул. Пройдя через ворота кремля, он оказался на ярко освещённой площади Создаля. Прямо напротив стоял трёхэтажный добротный дом, над которым возвышалась башня с часами, у коих было аж четыре циферблата, развернутыми на все стороны света. Часы показывали восемь вечера, и отправляться в расположение полка, до которого сорок минут езды конным, не имело никакого смысла.
Гостиный двор Михаил обнаружил без труда, по левую руку в двухэтажном доме. Он пересёк площадь и, взбежав по ступеням, потянул на себя дверь. Ну, что сказать? Вполне себе прилично – небольшая комната, где за конторкой скучает паренёк лет семнадцати.
– Комнату? – поинтересовался он.
– С ванной, – потребовал Михаил.
– Пять империков в сутки, – выдал паренёк, поворачиваясь и снимая с крючка ключ с биркой. – Второй этаж, номер восемь.
Бельский мысленно присвистнул, цены тут были такие же, как в «Империале», где они с князем Тарковским ночевали. Только там был гостиный двор, если не высшего разряда, то близко к нему, а тут…
Вздохнув, Михаил вытащил ассигнацию и положил перед парнем. Забрав ключ и подхватив с пола баул, Бельский поднялся по лестнице. Та была свежей и не скрипела. Вообще, складывалось ощущение, что здесь недавно сделали ремонт.
Комната оказалась крохотной, но боярин другого и не ждал, три на четыре, с большой кроватью, окном, выходящим на площадь и кремль, шкафом для вещей, который занимал половину номера, и дверью в ванную, два на три. Но, во всяком случае, тот, кто это строил, заранее продумал канализацию, в деревянной ванне имелся вполне себе современный кран, так что, можно было рассчитывать, полежать в горячей воде. Да и особо выбирать то не из чего, в Создале всего три гостиных двора, этот, на главной площади, один на улице напротив и ночлежка для различных работяг, кто сюда ненадолго приехал, на окраине. Вся информация досталась ему из памятки поселенца.
– М-да,– протянул Бельский, кинув на пол сумки и поставив ящичек с коньяком на прикроватный столик. – Если здесь такое, что же тогда меня ждёт в полку? Койка в каморке с казармой на полсотни рож за стенкой?
Разбирать сумки он не стал, просто закинул в шкаф, только вытащил чистое, пора переодеться, два дня проходил в камзоле. Прихватив бритву, боярин направился в ванную, вот только даже воду не успел открыть, как в дверь постучали.
Предчувствуя неприятности, Михаил вернулся в комнату и открыл дверь. Перед ним стоял мужчина лет сорока в тёмном плаще, треуголке и сапогах со шпорами, на боку обычная стальная шпага.
– Боярин Бельский, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс он требовательным властным голосом.
Михаил нехотя кивнул. Он уже представлял, кто явился на его порог, а это значило, что ванна откладывалась на неопределенный срок, люди из охранки просто так познакомиться заходили крайне редко.
– Старший дьяк тайной канцелярии града Создаль Нифонтов Георгий Лександрович. Мы уже в курсе произошедшего, так что, прошу пройти за мной в отдел, нам есть, о чём поговорить.
Боярин обречённо вздохнул и вернулся в комнату, взяв ключ и накинув плащ. Прав был торговец из лавки, прохладно в Духовом мире.
– Пойдёмте, Георгий Лександрович. Надеюсь, это ненадолго, так как я очень устал в дороге.
– Ненадолго, – без улыбки заверил дьяк. – Расскажите, что случилось в пустошах, и свободны.
– Так может, здесь побеседуем? – с надеждой предложил Бельский.
Тайник покачал головой.
– В отделе артефакт-самописец, он запомнит всё, что вы расскажите, слово в слово.
Михаил запер дверь и направился следом за дьяком, который уже подходил к лестнице.
Что ж, его не обманули, беседа заняла всего полчаса. Михаил детально описал то, что произошло, как убил туманника. Что было дальше, дьяка не интересовало. Только десяток различных вопросов – что видели, что слышали, что чувствовали? И так по кругу пару раз.
Желудок заурчал, требуя, чтобы его наполнили, и тайник, отключив артефакт, улыбнулся Михаилу.
– Прошу прощения, ваше сиятельство, – видя, что боярин выдохся, произнёс дьяк. – Сами понимаете, служба. Примите совет. Здесь – не столица, ночных кабаков мало, и все они такие, куда вам идти не захочется, если, конечно, вы не любитель полировать кулаками пьяные морды простолюдинов. Так вот, вам бы поесть сначала не помешало, ванна никуда не денется, а вот заведения через час-полтора закрываться начнут. В «Дорожном», так гостиный двор зовётся, где вы остановились, кухни нет, но напротив него есть очень приличный трактир.
Бельский, понимая, что беседа закончена, поднялся.
– Спасибо за совет, Георгий Лександрович, он действительно к месту.
– Тогда, не задерживаю, – поднимаясь и протягивая руку, произнёс дьяк.
Михаил пожал ладонь, крепкую, мозолистую, как доска.
– И ещё один совет примите? Когда завтра в полк отправитесь, не берите лошадь, арендуйте коляску с кучером, так будет лучше, хоть и дороже.
Михаил кивнул, принимая совет.
– Непременно воспользуюсь. Позвольте один вопрос, Георгий Лександрович, а там, за окном, всё такое?
– Привыкните, – улыбнулся на это дьяк. – Всех поначалу смущает, а потом ничего, осваиваются. Вам понравится, здесь жизнь кипит.
Михаил кивнул и вышел за порог. Ужинал он в том самом трактире, и остался вполне довольным и едой, и вином. На последнее – грех жаловаться, оно было из империи, недорогое, но не самое плохое. Тут он впервые увидел местных жителей – мужчины, крепкие, мускулистые, в кожаных безрукавках, громко переговаривались через два стола наискосок. Михаил стал разглядывать исподтишка, стараясь не пялиться и не привлекать внимания. Светлая бледная кожа, не знавшая загара, такая бывает только при недостатке солнца. Раскосые глаза. Цвет не разглядел, неудобно сидел тот, что был к нему лицом. На руках татуировки, и орнамент явно что-то значил. Бельский наморщил лоб, вспоминая памятку, но там ничего такого не было. Может, просто рисунок? Волосы у всех очень густые и длинные, и если один козырял роскошной гривой, то у остальных они заплетены в косы, причём на каждой по нескольку бусин, и это тоже явно что-то значило.
Неожиданно тот, что сидел к нему лицом, обладатель медной гривы, поднялся и направился прямиком к его столу. В обеденной зале установилась тишина, все с интересом повернули головы в их стороны. Нависнув над Михаилом, незваный гость несколько секунд его разглядывал, после чего всё же произнёс с интонацией хозяина:
– Назовись, имперец.
– Боярин Бельский, – вставая и глядя аборигену прямо в глаза, как требовали местные законы этикета, представился Михаил. – С кем имею честь?
– Благородный, – протянул местный с непонятной интонацией, после чего резко развернулся и пошёл к своему столу, оставив озадаченного Михаила стоять в одиночестве.
Зала снова наполнилась звуками, и боярин Бельский уселся на лавку и пригубил вино. Его мучил всего один вопрос – что это было?
Доев и расплатившись, он вышел на улицу. Подняв голову вверх, Бельский не увидел ни луны, ни звёзд. Площадь была хорошо освещена, как и кремль, но за стенами, наверное, сейчас тьма непроглядная.
Михаил без проблем добрался до гостиного двора и, наконец, смог залезть в ванну. Он даже немного подремал в тёплой воде и проснулся от того, что та остыла. Вымывшись до скрипа, он сбрил двухдневную щетину и вполне довольный спокойным вечером отправился спать.