Книга Операция «Фроттер» Приказано внедриться! - читать онлайн бесплатно, автор Алексей Оутерицкий. Cтраница 7
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Операция «Фроттер» Приказано внедриться!
Операция «Фроттер» Приказано внедриться!
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Операция «Фроттер» Приказано внедриться!

– Вообще-то я… – начал было Гнилой, и тут Сергеев так мощно толкнул супругов в спины, усугубляя это силой выпрямляемых ног и весом своего крепкого тела, что дверь распахнулась с громким треском выдираемой из косяка цепочки, и четыре организма с грохотом ввалились в коридор.

– Захват! – еще в падении прокричал Сергеев, и двое оперов вломились в квартиру как танки, ступая по телам упавших и сметая все на своем пути. Замешкался только Костик, не проинструктированный о таких действиях заранее.

– Всем лежать! морды в пол! руки за голову!

Послышались звуки падающей мебели, звон сорвавшегося где-то в коридоре зеркала, испуганные крики супругов. Где-то в глубине комнаты глухо бабахнули пистолетные выстрелы, и замкнутое пространство заполнилось кислым запахом пороха. Грянул еще один выстрел, теперь в коридоре, и у Костика заложило уши…

– Чисто! – крикнул, выбегая из глубины квартиры, Ванин.

– Чисто! – выкрикнул Приходько.

Тяжело дышащий Сергеев выпрямился, вытер со лба пот и неожиданно подмигнул оглохшему на время Костику.

– Вот так, лейтенант! А ты говоришь, задержания, погони, кино… Как, интересное вышло кино?

Костик неуверенно кивнул, больше угадав, что говорил капитан. Он опустил глаза, посмотрел на извивающегося в наручниках Гнилого, на лежащих неподвижно супругов, и вскинул голову.

– А с этими что?

– Да что с ними станется… – Сергеев отмахнулся. Затем нагнулся, рывком поднял на ноги Гнилого, согнул его в поясе и толкнул так, что тот, вылетев на лестничную площадку, с размаху ударился головой о перила, опять упал и затих. – Все нормально, граждане! – крикнул капитан осторожно высунувшимся из соседних квартир жильцам. – Только что работниками милиции было проведено задержание проживающего в вашем доме особо опасного преступника. Теперь можете жить спокойно… Спасибо, товарищ Бронштейн! – не без торжественности сказал он, обращаясь к неподвижно лежащему, обхватив голову руками, доктору математических наук. Тот потерял очки и сейчас всюду по коридору поблескивали их разлетевшиеся осколки. – Вы нам очень помогли, очень! Можете встать, операция закончена… От лица российской милиции объявляю вам благодарность.

Первой зашевелилась женщина. Она с кряхтеньем поднялась на четвереньки, посмотрела на милиционеров бессмысленными глазами, напомнив Костику недавнего жалобщика в рубашке с короткими рукавами, и вдруг тихо завыла, раскачиваясь из стороны в сторону своим массивным телом.

– Вам тоже, гражданка, спасибо, – сказал Сергеев и, повернувшись к своим, прошипел: – А вы чего застыли? Давайте этого вниз, быстро! Сматываемся!

Ванин с Приходько подхватили бесчувственное тело и поволокли его вниз по лестнице, и Костик, не мешкая, рванул за ними, с радостью ощущая, как к нему возвращается слух. Замыкающим пристроился капитан. Один пролет они преодолели в полной тишине, если не читать мягкого стука о ступени пяток задержанного, с ног которого давно слетели домашние тапки, и хриплого дыхания оперов.

Костик уже совсем было уверился, что отступление пройдет тихо, без эксцессов, как внезапно сверху послышался истошный женский крик. Кричала, судя по всему, наконец опомнившаяся Клавдия.

– Не тормозить, – сквозь зубы скомандовал Сергеев, а сам остановился, героически оставшись прикрывать отход боевой группы.

Костик, поколебавшись, замер на полпролета ниже. Ему было необычайно интересно, а Ванин с Приходько справятся и без него. В конце концов, пятый этаж, чай – не двадцать пятый.

– Убили! – истерично голосила госпожа Бронштейн, если только эта женщина не являлась любовницей очкастого горе-математика или его побывавшей замужем и сменившей фамилию сестрой. – Ой, люди, что же это такое делается…

– Да кого убили-то? – не без некоторой злости бросил Сергеев, не возвращаясь, однако, наверх, готовый в любой момент продолжить организованный отход на заранее намеченные позиции. – Доктора, что ли, вашего научного? Да он там просто дурака валяет! Растолкайте его, пусть уже встает, наконец!

Костик на цыпочках поднялся и замер возле капитана, вытягивая шею. Тот покосился на него с раздражением, но ничего не сказал. Костик видел, как стоящая на коленях женщина мотнула головой, на мгновение утихла, затем вдруг осознала, что находится перед высыпавшими на лестничную клетку жильцами в разошедшемся по швам платье, и заголосила с новой силой, так, что у Костика опять едва не заложило уши.

– Я жаловаться буду! – кричала предполагаемая Бронштейн, пытаясь как-то стянуть на груди превратившееся в лоскуты платье.

– Это ваше право! – тоже крикнул, опять начав спускаться по лестнице, Сергеев. Он приостановился и бросил на Костика сердитый взгляд. – А ты чего застыл? За мной, лейтенант!

– Немедленно сообщите мне вашу фамилию и место работы!

– ОВД Щукино! – еще громче выкрикнул Сергеев. – Там спросите Максима Жарова! Ну, который в паре с Мухтаром работает, меня там любой знает!..

После короткого совещания решили возвращаться в отдел опять на троллейбусе, приковав задержанного к себе двумя парами наручников, как медведя в фильме «Неуловимые мстители», но после поверхностного обыска в карманах этого задержанного, в итоге решили ехать на двух такси, чему Костик был очень рад. Он здорово устал, а еще ему многое предстояло тщательно обдумать. И, желательно, в спокойной обстановке.

Глава 6. Рабочие будни.

Дело гражданина Павлова

«В речи сотрудника органов внутренних дел исключается использование нецензурной брани, сквернословия и выражений, подчеркивающих негативное, презрительное отношение к людям».

Из статьи 11 «Культура речи».

Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.


Клиент попался упертый. Собственно, дело было яснее некуда, да вообще не было никакого дела, поскольку этого уродца взяли прямо на краже сумки, взяла сама потерпевшая, здоровенная тетка, оказавшаяся бывшей толкательницей ядра и еще не растерявшая спортивных навыков, но он упорно не хотел ничего признавать и подписывать. Пустой разговор шел уже минут сорок, а дело, которого не было, не сдвинулось ни на миллиметр. Доходяга в спортивном костюме и растоптанных кроссовках словно издевался над ним, хотя Костик был уверен, что это не так. Просто этот дебильчонок, примерно его ровесник, то ли насмотрелся фильмов о крутых криминалах, то ли наслушался их же вживую, но итог был один: он все тупо, но упорно отрицал. Костик давно отпустил «потерпевшую», которая понаставила этому деятелю огромных, на пол лица синяков и едва не сломала руку, поскольку толку в ее присутствии все равно не было, и сейчас Костик толок воду в ступе в гордом одиночестве. Точнее, с помощью Дениса Борисовича Павлова, который упорно отрицал свою причастность к неудавшемуся ограблению – что при потерпевшей, что без нее, так что ее присутствие или отсутствие ничего не меняли. Удивительным было, как этот Денис Борисович вообще назвал свои данные в виде имени и фамилии, поскольку на все дальнейшие вопросы он отвечал «нет», «не знаю», «не имею понятия», «это был не я» и выдавал подобные штампы.

Коллеги, успевшие за это время допросить или опросить как минимум по два свидетеля или подозреваемого, поглядывали на него с усмешкой, но Костик делал вид, что не замечает их ехидных взглядов. Периодически кто-нибудь из сослуживцев незаметно показывал Костику, что ему неплохо было бы сделать, сжимая кулак, постукивая им о свое лицо, и недвусмысленно кивая при этом на задержанного, но Костик упрямо продолжал изображать, что подсказок их не видит. Наконец кабинет потихоньку опустел, остались только сотрудники да этот чертов дебильчонок. Да капитан Сергеев выпроваживал последнего посетителя. Рабочий день заканчивался.

– Может, по пивку? – не нарушая традиции, бросил, как всегда, в никуда Ванин, неспешно рассовывая по ящикам стола бумаги.

– Я пас, – сразу отозвался Сергеев. – Я жене обещал пораньше прийти.

– Беру минуту на размышление, – сказал Приходько.

Все уставились на Костика.

– Я не знаю, – автоматически ответил тот, в точности продублировав только что прозвучавший ответ своего подопечного, и не сразу понял, почему коллеги разразились громким смехом. – Черт, совсем заработался, – сконфуженно пробормотал он и посмотрел на Дениса Борисовича со злостью. – Ночью почти не спал, а тут еще этот…

– Да дай ты ему в лицо, – посоветовал Ванин. Он встал, пересек кабинет и оперся задом на стол Сергеева, чтобы лучше видеть происходящее.

– Он не может, он у нас задержанных не бьет, – очень серьезно возразил Приходько, после чего комнату залил еще один приступ веселья. – Помните, мы тогда даже поспорили с ним, когда он, наконец, сломается.

– Не дождетесь, – буркнул Костик.

Приходько тоже покинул свое место и пристроился рядом с Ваниным, утвердившись на столе Сергеева задом. Тот покосился на облепивших его стол коллег, поморщился, но ничего не сказал. Только сдвинул слегка Приходько, чтобы самому лучше было видно. Он уперся локтями в стол, положил на кулаки подбородок, и тоже принялся наблюдать за Костиком. Теперь уже трое в упор пялились на него, мешая сосредоточиться.

Прошло еще минут десять, однако кабинета никто не покинул. Даже Сергеев словно позабыл о своем обещании жене прийти пораньше. Костик делал вид, что не замечает, как трое перешептываются, заключая пари и делая денежные ставки.

– Значит, вы говорите, что не производили попытки сорвать с плеча потерпевшей сумочку? – монотонно бубнил Костик, чувствуя, как у него периодически темнеет в глазах, словно у пенсионера с повышенным или – черт их разберет – пониженным, что ли, давлением. А уж в какой момент начало гудеть в голове, он уже и не помнил. И все этот уродец Павлов, который сидит, как ни в чем не бывало, и в ус не дует, словно нарочно решил проверить терпение опера на прочность.

– Нет, – спокойно сказал Павлов. – Я просто случайно протянул руку, – он показал, как, – потом случайно сжал пальцы, – он опять показал, как, – ремешок сумочки неожиданно для меня оказался зажатым в моем кулаке, и я от этой неожиданности… ну, ощутив в своей ладони что-то… в общем, попытался отдернуть руку. Естественно, за рукой потянулась и сумочка, поскольку пальцы от волнения я так и не разжал, потому что их внезапно свело судорогой.

– Та-а-ак… – Костик побарабанил пальцами по столу. – Допустим. А вот потерпевшая сказала, что вы сделали это намеренно.

– Ее дело, – хмыкнул Павлов. – Ее слово против моего, не более того. К тому же, она здорово меня отметелила. – Он осторожно потрогал пальцами расплывающееся вокруг глаза лиловое пятно. – Так что это я, по сути, пострадавший.

– Но вы ударили ее первым, когда она попыталась выдернуть свою сумочку обратно, – напомнил Костик.

– Я не бил ее, – сказал Павлов. – Я просто сжал кисть в кулак и выпрямил руку. – Он безразлично пожал плечами. – Возможно, ткнул ее при этом куда-то. Чистая случайность.

– Опять судорога виновата? – с сарказмом уточнил Костик.

Павлов опять пожал плечами.

– Наверное. Я не врач, врачам виднее, что это такое…

Костик внезапно ощутил, как у него в голове в буквальном смысле забегали какие-то мурашки, а в глазах опять потемнело. В ушах раздался неприятный гул, а по мышцам пробежала настоящая, в отличие от выдумываемой Павловым, судорога. Не замечая, как тревожно переглянулись товарищи, он закрыл глаза, приложил пальцы к вискам, как это в стремлении избавиться от головной боли делал Бугаев, и замер. Встревоженный Сергеев даже привстал, разглядывая изменившегося в лице подчиненного. Но не успел он что-либо сказать, как Костик вдруг закричал что-то нечленораздельное, а в следующий момент его словно пружиной подбросило вверх. В одно мгновение, подобно заправскому гимнасту, он перемахнул через стол и так врезал не успевшему среагировать Павлову справа, что тот опрокинулся вместе со стулом и оказался распластанным в центре кабинета.

– Судорога, говоришь! – Костик быстро нагнулся, схватил стул за спинку и, вскинув его над головой, со всего размаха обрушил его на спину пытающегося отползти Павлова. – Врачам, говоришь, виднее! – Он ударил задержанного еще раз и, когда спинка стула отделилась от его седалища, бросил ее в голову болезненно вскрикнувшему задержанному. – Случайно, говоришь! – Он принялся пинать Павлова ногами, норовя заехать в прикрываемое им лицо или хотя бы в область живота и почек.

Трое наблюдали за происходящим с широкими, во весь рот, улыбками. Никто даже не пошевелился, чтобы попытаться своего сослуживца угомонить. Иногда, отмечая какой-нибудь особенно результативный удар, они быстро переглядывались, и их внимание тут же опять переключалось на коллегу.

Наконец выдохшийся Костик замер посреди кабинета с бурно вздымающейся грудной клеткой и с растерянным выражением лица, как бывает с людьми, неожиданно очнувшимися после эпилептического припадка на грязной мостовой, со втиснутым между зубов твердым предметом, под любопытными взглядами обступивших их прохожих. Он недоверчиво обвел глазами кабинет, словно оказался в нем впервые, и, наконец, остановил его на покровительственно улыбающихся сослуживцах.

– Что… что это было… – пролепетал он, пытаясь запустить дрожащую руку в карман. Наконец ему удалось попасть в его прорезь и извлечь оттуда носовой платок. Он смахнул с влажного лица пот, который уже струился по лицу, стекая по подбородку, и опять замер, глядя на товарищей растерянно. Перевести взгляд вниз, на корчившегося в его ногах со стонами Дениса Борисовича, он не решался.

– Что, что… – Ванин разомкнул сложенные на груди руки и оторвал зад от капитанского стола. – Ничего особенного. Работать ты, наконец, начал, вот что.

– Или прекратил, наконец, валять дурака, – сказал, спрыгивая с того же стола, Приходько. – Можно и так выразиться.

– А… а что делать с… – Костик наконец собрался с духом и посмотрел на пытающегося подняться Павлова. Его физиономия была окровавлена, при попытке что-то произнести на губах надувались красные пузыри, а каждое движение, судя по всему, вызывало острую боль, сопровождаемую стонами. – Что делать с этим?

– С этим? – непонимающе переспросил Сергеев, и трое одновременно опустили взгляды. – А что с ним делать… – Он обогнул свой стол, подошел к Павлову, схватил его за шиворот, и с треском рвущейся материи спортивного костюма рывком поднял на ноги. Затем развернул безвольно болтающееся тело и толкнул его в сторону лейтенантского стола. Пролетев несколько метров, Павлов ударился грудью о стол, опять упал и опять затих.

– Мебель вот только поломал… – Приходько нагнулся, поднял с пола разрозненные части стула и принялся вертеть их в руках. – Завхоз по головке не погладит. И другого не даст, можно и не просить.

Сергеев смотрел на него в упор намекающим на что-то взглядом, а старлей делал вид, что этого не замечает; он с преувеличенным вниманием рассматривал обломки мебели, словно прикидывал, как можно восстановить безнадежно испорченный стул. Ванин тоже впился в него прищуренными глазами, а Костик, не понимая, смотрел на них троих и продолжал машинально протирать лицо давно промокшим насквозь платком.

Наконец Приходько вздохнул, небрежно отбросил прямо на пол гулко стукнувшиеся деревяшки, и поднял голову.

– Ну, пойдемте, пойдемте, – проворчал он, сведя брови. – Проиграл, так проставлюсь.

– Да уж будьте так добры, – ехидно поддакнул Сергеев.

– А некоторым, как я погляжу, домой пораньше уже не надо, вроде, – опять проворчал старлей.

– Ничего, – оптимистично сказал Сергеев, – извлекая из кармана мобильник. Он потряс им в воздухе и насмешливо сказал: – Слыхал когда-нибудь о таких вот штучках? Двадцать первый век, между прочим, на дворе…

Он отошел в сторону и принялся в чем-то убеждать жену, а Ванин с Приходько подняли начинающего приходить в себя Павлова и опять усадили его на стул перед столом Костика. Стул в пользование последнему любезно предоставил предвкушающий халявную выпивку Ванин.

– Пиши, – сказал он задержанному.

– Чего писать? – кое-как прошамкал разбитыми губами Павлов. Он утер кровь прямо рукавом и уставился на опера заплывшими от побоев глазами.

– Точнее, подписывай, – поправился тот. – А все что надо, мы сами потом напишем.

– Но я…

Павлов хотел что-то возразить, но Ванин нагнулся, поднял обломок стула, посмотрел сначала на него, задумчиво, потом, со значением, на беззвучно шевелящего губами задержанного, и тот поспешил взять со стола ручку.

– Все, погнали, – бодро сказал закончивший переговоры с женой Сергеев. – И без того времени уже вон сколько потеряли.

– А с этим что… – как заведенный повторил Костик. Он только-только начинал приходить в себя.

– Да что ты заладил! С этим, с этим… Отпускай этого уродца под подписку. Завтра передашь его дело следакам, и все. Забудь.

– Я напишу прокурору, что меня избили, – внезапно подал голос подписавший чистый лист бумаги Павлов, и с Костиком моментально опять произошла метаморфоза.

– Кто? – прошипел он, подскочив к на редкость упрямому клиенту. – Кто тебя избил?

– Ты.

– Я? – Костик побелел. – Разве я тебя бил? Я всего лишь сжал ладонь в кулак, – он быстро сделал то, о чем говорил, – и резко вытянул руку вперед! – И с этими словами ударил Павлова с такой силой, что тот опять слетел со стула. – А потом я отвел ногу назад, и…

– Э, э, Головко, хорош! – посмотрев на часы, прикрикнул на него стоящий в дверях Сергеев. – Ванин, оттащи-ка товарища лейтенанта от гражданина задержанного, а то ему понравилось… Короче, отставить «отпустить», а то этот клоун, как я погляжу, ничего не понял. Давайте-ка лучше его в наш «обезьянник», и порыли. А то до ночи тут с ним ковыряться будем…

– Насчет заявления этого клоуна можешь не париться, – сказал, уже сидя с кружкой пива в баре, Приходько. Такая же кружка стояла перед каждым участником банкета. – Есть у нас одна специальная медицинская контора, так что нам просто останется туда его заманить, чтобы он именно там свои побои зафиксировать захотел. Ну, это несложно. Подкинем ему через кого-нибудь информацию, что там бесплатно, и специалисты отличные, к примеру. Мы уже сто раз так делали.

– Что за контора? – с любопытством спросил Костик.

– Да ее наши отставники организовали, – вступил в разговор Сергеев. – «Организация независимых экспертов» называется.

– Ну, организовали, и что? – не понял Костик.

– А то, – решил внести в разговор свою лепту Ванин. – Приедет он к ним снимать побои, а его там отмудохают по полной программе еще разок. Будет в медицинском кабинете летать от стены к стене, пятый угол искать. И напишут ему в заключении, что никаких повреждений у него не имеется. Или что он сам упал.

– Ни хрена себе, – сказал Костик и обвел коллег недоверчивым взглядом, подозревая, что его разыгрывают. – А зачем им это?

– А ты думаешь, если наши вышли на пенсию, так они уже и размяться не хотят? – насмешливо спросил Приходько. – Плюс еще слупят с него за свою экспертизу денег по двойному тарифу. Тогда он враз забудет, как на ментов наезжать.

– Они вообще здорово нам помогают, – подтвердил Сергеев. – Нам одного хмыря за совращение малолетки посадить надо было, а ей, ну, дуре этой, восемнадцать уже исполнилось. Вот мы и отправили ее на освидетельствование к нашим независимым отставникам.

– И что? – поторопил Сергеева Костик, которого очень интересовали все эти случаи на половые темы.

– Ну и посадили мы того наглого кадра, – сказал Сергеев. – И именно по той статье, по которой хотели.

– Но как? – искренне недоумевая, воскликнул Костик. Отхлебнув из бокала, он ждал продолжения. – Как это возможно, если ей восемнадцать исполнилось?

– А вот слушай… Ей действительно было восемнадцать. Но это номинально, по паспорту, поскольку у человека некоторые органы зачастую отстают в развитии. Вот наши эксперты и выяснили, что у нее отстают в развитии именно органы половые. Им всего шестнадцать оказалось. А поскольку этот фрукт драл ее непосредственно в эти органы, значит, имело место изнасилование несовершеннолетней. Что и требовалось доказать.

– Ни хрена себе, – повторил искренне пораженный услышанным Костик. Он до такого и не додумался бы никогда. Какие ушлые, оказывается, работают в органах ребята. А ведь он всегда считал себя неглупым парнем, вон ведь и милицейскую школу закончил с медалью…

– Вот тебе и ни хрена, – сказал Сергеев. – Тебе еще многому предстоит научиться, лейтенант… Ну что, еще по одной?

Глава 7. Рабочие будни.

Дело душителя из лесополосы

«При выявлении противоправных действий и их пресечении сотрудник должен объяснить правонарушителю, если позволяет обстановка, в тактичной и убедительной форме причину обращения к нему; давать разъяснения правонарушителю о неправомерности его действий без нравоучений, доброжелательно, убедительно и ясно, со ссылкой на соответствующие требования нормативных правовых актов».

Из статьи 9 «Правила поведения при выполнении задач оперативно-служебной деятельности».

Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел РФ.


– Сколько ты уже в нашем в отделе, лейтенант? – задумчиво спросил Сергеев.

Он поставил локти на стол, а подбородком уперся в сложенные ковшиком ладони, отчего у него смешно деформировались щеки. Взгляд его был направлен на Костика. Была минута затишья, и Ванин включил электрический чайник, намереваясь попить кофе.

– Месяца два, – осторожно сказал Костик. – А что?

– Месяца два, – задумчиво повторил за ним капитан. И помолчав, так же задумчиво сказал: – А поднимать раскрываемость товарищам не помогаешь.

– Это как это! – опешил Костик. – Это как это? – с возмущением повторил он, не дождавшись от Сергеева ответа.

Сергеев, которого мучило жесточайшее похмелье, некоторое время пялился на него, не говоря ни слова, затем перевел взгляд на Приходько.

– Объясни, а? Что-то мне сегодня не до воспитательной работы.

– Ага, а мне, типа, до нее, – проворчал тот. – Пусть Ванин объяснит. Он сейчас кофе выпьет, взбодрится, ему в самый раз будет.

– Завидно? – бросил тот. Он снял с подставки закипевший чайник, залил воду в объемистую кружку, и по кабинету разнесся характерный аромат. – У меня и бутерброды есть, – похвастался Ванин. Он открыл ящик стола, извлек оттуда промасленный сверток, бросил его на столешницу и предупредил: – Только не клянчить, мне самому маловато будет. Жрать уж больно хочется.

– Мне бы пива, – мечтательно сказал Сергеев.

– Нужны мне твои бутерброды, – сглотнув слюну, проворчал Приходько.

– Так когда ты мне объяснишь? – спросил Костик, заставив себя отвести взгляд от бутербродов. Еще бы как-то изолировать себя от их запаха, вот только как. Не зажимать же, черт побери, нос… Костик испытывал зверский аппетит, а сделать и захватить на работу подобные бутерброды не сподобился. Денег на обед в кафе у него не было, а занимать он не хотел. – Так что? – поторопил он жующего Ванина, стараясь не обращать внимания на назойливо преследующий его запах котлет.

– Знаешь, – проговорил с набитым ртом Ванин, – я лучше ничего объяснять не буду, я лучше наглядно тебе все покажу. Лады?

– Лады, – согласился Костик. – А когда?

Ванин отхлебнул кофе, проглотил, и сказал уже членораздельно:

– Как только представится случай…

После обеда опять навалилась рутина. Сергеев допрашивал какого-то хлыща, подозреваемого в организации игорного притона, Приходько работал со свидетелем по делу об ограблении магазина оргтехники, а Ванин разговаривал с детиной, подозреваемым в убийстве собственной жены. Костику же, как всегда, достался самый отстой. Молодой наркоман, стащивший у соседки ее пенсию, потом сопляк, обложивший данью товарищей по школе, потом какой-то мутный персонаж, задержанный милицейским нарядом за приставание к женщинам на улице.

– Покрути его на те убийства в лесополосе, – шепнул в какой-то момент подошедший Сергеев, склонившись к его уху. Костик кивнул. Две женщины были задушены в подотчетном их отделу районе собственными колготками. Из денег и ценностей убийца ничего не взял, изнасилованию жертвы не подвергались, так что, судя по всему, на их участке объявился самый настоящий маньяк.

– Значит, говорите, Вострецов Николай Сергеевич.

– Вострецов.

– Зачем приставали к женщинам на улице?

– Ну, так, просто… – буркнул мужичонка. – Познакомиться хотел.

– Хорошо, так и запишем… А где вы, говорите, провели ночь с… – Костик быстро заглянул в листочек, – с двадцать пятого на двадцать шестое этого месяца?

– Ну, дома был, – безразлично сказал невысокий ростом мужчина лет тридцати, чисто выбритый, аккуратно одетый, и какой-то бесцветный; по мнению Сергеева внешностью в самый раз годящийся в кандидаты на психически неуравновешенную личность, душащую женщин в лесополосе их собственными колготками.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Я живу один, – буркнул Вострецов. Он смотрел куда-то в сторону, и Костика почему-то это раздражало, как раздражало бы и в том случае, если бы он смотрел на него. Костик вообще заметил, что после двух месяцев работы в отделе у него явственно расшатались нервы.