Кузькин отец

А это чтобы понятно все было, или наоборот, непонятно…

Вполне возможно, что это все мне в наказание за то, что я не занимаюсь спортом. Правда! Дело даже не в том что, к спорту, в смысле к поддержанию своего организма в тонусе, я отношусь отрицательно, все несколько не так. Конечно же, как и большинство вполне нормальных и адекватных людей моего возраста, я давным-давно не развязывая, завязал с большим спортом. Такие вещи, как бег по улицам или еще где-то, а также посещение тренажерных залов, в мою голову просто не приходят.

Но все равно, хоть спортом и не занимаюсь, человек я не совсем пропащий для тех, кто спортом занимается, а тех кто умудряется обходиться без этого, считает приблизительно этаким гибридом из врага рода человеческого, и государственного преступника в одном лице.

Я придумал степень поддержания себя в тонусе промежуточную. Практически ежедневно, ну разве что дела какие-то неотложные или же погода хуже некуда, я совершаю пешие прогулки по улицам и дворам нашего городка. Вроде бы и спорт, а вроде бы и нет. Так что, найден этакий компромиссный вариант. Тем более где-то вычитал что бег, – состояние для человека неестественное, врут наверное. Я хожу никуда не спеша, гуляю, на людей смотрю, слушаю о чем они говорят (не подслушиваю конечно). Иногда в голову приходят интересные мысли, которые потом записываю, глядишь и пригодятся. Это первая составляющая произошедшего.

Так вот, получилось, что пострадал я от своих прогулок. Если бы бегал, то вполне возможно, всего этого не произошло, потому что бежишь то более-менее быстро, быстрее, чем идешь, шансов остановиться и отвлечься на что-либо гораздо меньше, чем при ходьбе. Ходьба и сыграла со мной такую вот злую шутку, скоро узнаете, какую.

Дело в том, что я очень люблю книги. Вообще люблю книги, и книги не каких-либо определенных жанров, а как таковые. И если представляется возможность, готов копаться в них хоть сутки, хоть двое. Например, меня нельзя пускать в библиотеку, потому что потом будет очень трудно оттуда на белый свет выманить. С книжными магазинами посложнее, там ждут что я куплю какую-нибудь книгу, и куплю быстро, поэтому на разглядывание и перебирание книг часами, смотрят косо. Любовь к книгам, это вторая составляющая того, что со мной случилось и привело вот сюда.

Уж не знаю по каким причинам, но довольно-таки часто приходится наблюдать картину, когда люди выбрасывают книги на помойку. Бывает, что целыми мешками выбрасывают, ей Богу, сам видел! Варварское действо, других слов этому я подобрать не могу. Вот и лежат они, бедняжки, около помоек, или же просто на улице. Наверное, но не утверждаю что на сто процентов именно так, люди ремонт в квартирах делают, мебель меняют старую на новую, а старые книги, вкупе с новой мебелью не смотрятся, гламур не тот! Интересно, а новые книги к новой мебели они покупают, а если не покупают, то чем занимают пустующие места для книг предназначенные? Ведь пустота интерьер не гламуризирует.

В один из дней, гуляя, я и наткнулся на такой вот печальный книжный развал. Наткнулся и разумеется начал перебирать и просматривать книги, потому что пройти мимо был просто не в состоянии, даже если бы вдруг и приказал себе.

Перебирая книги, мне в руки попалась с виду ни чем непримечательная брошюрка. Вообще-то примечательная, потому что на обложке ничего нарисовано не было. Знаете, как духи, – Шанель номер пять, белая этикетка и черными буквами это самое написано. Скромненько, но со вкусом, вернее, с ароматом. Так и на брошюре, всего лишь и было написано: «Настоящая история человечества», а в самом низу, – Филадельфия 1959. А вот это уже становилось интригующим. Я открыл брошюру, а там еще хлеще, – после названия, в скобочках: «в помощь миссионерам и активистам». Опаньки! Да это же самая настоящая антисоветчина!

Конечно же никаким антисоветчиком я не являлся и не являюсь. Вернее будет сказать, что такой же антисоветчик как и все прочие, жившие в то достославное время, среднестатистический и ни чем не примечательный, так что ли. У нас же, кстати во все времена и при всех царях-генсеках-президентах, ругать власть считалось и считается хорошим тоном. Это как в определенных случаях носовым платком пользоваться. А вот хвалить власть, какой бы она ни была на тот момент, все равно что вместо платка, большой и указательный пальцы в дело пускать.

А тут брошюра, оттуда, да еще изданная в те годы, когда холодная война, так сказать, была самой горячей, интересно все-таки. Да и в тюрьму нонче за это никто не посадит, тоже немаловажно. Так что теперь без этой брошюры уйти я не мог. Не мог даже если бы в нагрузку меня заставили взять все лежавшие там книги и все мусорные контейнеры вместе с содержимым, я бы согласился.

Вот с этого все и началось. Так подробно я расписываю в общем-то ни чем непримечательный случай не для того, чтобы заинтриговать, вовсе нет, а для того чтобы было понятно откуда взялось то, что будет написано дальше. Итак, брошюра с написанной в ней историей человечества, да еще настоящей, – третья составляющая того, что вы видите перед собой.

Четвертую составляющую, может быть специально, а может быть сам того не желая, мне подкинул приятель, историк по образованию и по роду своих занятий. В один из дней сидели мы с ним и несмотря на отсутствие явно видимых хронических заболеваний, и вообще, хорошее самочувствие, пили не то что пить в таких случаях не рекомендуется, а то и просто запрещается. Пили мы с ним самый обыкновенный кофе, растворимый.

Мой приятель, – личность вполне настоящая, на три года моложе меня и живет по соседству. А историей занимается потому, что преподает ее в школе. Имени его называть не буду, и не потому, что он стесняться будет когда его начнут узнавать. Узнавать его и без имени начнут, потому что один он у нас тут такой. Просто-напросто я начал описывать рассказанное им не спрося на это его разрешения. Сволочь конечно, но, на том и стоим! Ладно, об этом позже. Конечно, можно бы было выдумать приятелю какое-либо другое имя, не настоящее. Но думать в этом направлении лень, поэтому пусть остается «приятелем», каковым и является.

Пьем мы кофе, печенюшками заедаем, и за жизнь разговариваем. Не знаю как в стародавние времена, но нынче интересный собеседник, – редкость. Каждому интересно и хочется чтобы его выслушали. Кстати, синдром попутчика, тому яркое подтверждение. Что ж, хочешь слово молвить, молви! Но зачастую слова эти сплетаются в рассказ о том, каким он, или она, были лет этак тридцать назад ("…когда мы были молодыми…"). И что интересно, молодыми были тогда, а чушь, пусть даже для них и прекрасную, несут сейчас, по прошествии многих лет. В большинстве случаев, слушателю эти повествования вовсе не интересны, своего такого добра навалом. Да и рассказчику зачастую, подозреваю, рассказ не доставляет особой радости. Но, рассказывать больше не о чем, в жизни ничего не происходит, а может происходит но рассказчик не замечает, поэтому звучит простой волнующий рассказ о тех временах, когда он был еще сперматозоидом.

А второй вариант такого душевного стриптиза, это нескончаемо-извечная производственная тема. Расписывать ее не буду хотя бы потому, что для того, чтобы понять рассказчика, надо быть профессионалом именно в его профессии и желательно работать там же, где и он, иначе, – думаю понятно, что иначе. В этом случае в жизни рассказчика тоже ничего путнего не происходит. На производстве происходит, правда, там всегда что-то происходит, на то оно и производство, а вот в жизни, ничего. А бывает еще хуже, чем ничего. Это когда кроме пива с детективами по телевизору, ничего больше не интересует.

Но мой приятель, – личность можно сказать уникальная. Он интересуется, и не по долгу службы, тем, за что ему деньги платят. Редкий случай, но бывает. И бывает что рассказывает о делах давно минувших дней, преданьях старины глубокой не так, как положено рассказывать, потому что так в учебнике написано, а так как это воспринимает и понимает сам. Иногда он рассказывает такое, о чем я и слыхом не слыхивал, хотя эрудиция в историческом плане присутствует.

Вот здесь мы, так сказать, нашли друг друга. Дело в том, что я тоже неравнодушен к истории рода человеческого. Правда образование у меня техническое, но это мелочи, в школе по истории была твердая пятерка, точно помню.

Для нас с приятелем история замечательна не тем, кто когда царствовал и кто когда кого победил, а тем как жили люди тогда, когда нас на свете не было, и это в первую очередь. Ну а поскольку история, как информационное поле Земли, подчас имеет бесконечное количество возможных отправных точек-событий-причин и всего лишь один вариант дальнейшего ее развития, разговаривать, не спорить, а именно разговаривать, на подобные темы можно до бесконечности.

Дело не в сослагательном наклонении, которого история так не любит. Это самое наклонение ей стараются придать, когда непонятно по какой причине, интересует: а чтобы было дальше если бы, например, не змея укусила Вещего Олега, а Вещий Олег ее укусил? Да простит меня князь Олег, я ни в коем случае не пытаюсь подвергать ревизии и уж тем более умалять его заслуг перед Русью. Если уж речь зашла о Вещем Олеге, то нас с приятелем интересует другое. Последствия случившего принимаются и не подвергаются критике, интересно другое, – а змея ли его укусила? А может быть какой-нибудь суслик, или новый конь приревновал князя к погибшему коню?

Не, надо более конкретный пример привести. Вот император, Павел I, он действительно был дурак дураком и психопат, или умница и дальновидный политик, и в конце концов за что его жизни-то лишили? Принято считать, что психопатом был. В подтверждение этому приводят случай, когда он целый полк в Сибирь отправил, в ссылку. А ведь отправить целый полк пешком, строем, в Сибирь, может не только законченный идиот, но и умный, дальновидный правитель. Да и решиться на такое в состоянии далеко не каждый. И в Сибирь ли он его отправил? С одной стороны причина этому понятна, – дурак, что с него возьмешь? А с другой стороны, ну если не дурак, а совсем наоборот, как раз получается практически бесконечное пространство вариантов, вернее, причин произошедшего.

– А все-таки хорошо, что жизнь не стоит на месте. – какую-то тему, уж не помню какую, мы исчерпали. Кофе в наличии, свободное время тоже, поэтому мой приятель продолжал. – Помнишь, как раньше о полетах в космос сообщали?

– Конечно помню, – отвечаю. – По радио и телевидению трансляции прерывали. Левитан торжественно так все зачитывал, будто коммунизм наступил. Мне отец рассказывал, как он о полете Гагарина услышал. Он тогда из Плавска (город в Тульской области) возвращался и увидел как народ на улице с ума от радости сходит. Спросил, что случилось? А ему в ответ, мол, Гагарин в космос полетел и уже вернулся. Да уж, радости тогда было, не то что сейчас.

– Верно. Сейчас на рекламу больше внимания обращают, чем на очередной полет. – согласился со мной приятель. – Кстати, а ты уверен, что именно Гагарин первым в космос полетел?

– В общем то да, уверен. – одна отрицательная черта у моего приятеля все-таки присутствует, он некурящий. – Правда до человека туда собаки летали, но они не по своей воле. Пойду я, перекурю.

И пока я курил, вспомнил, что в перестроечные времена что-то о первом человеке, полетевшем в космос, то ли читал, то ли слышал. Тогда вообще много чего писали и говорили о том, что якобы было на самом деле, предлагали народу несколько иные отправные точки-события того, что получилось в результате. Зачем это делалось, да и сейчас делается, – неизвестно. Может чтобы жить не так скучно было, а может быть по каким-то другим причинам, не знаю.

– А ведь точно, вспомнил. – сказал я, вернувшись с перекура и усаживаясь в кресло. – Что то такое было. Мне один мужик рассказывал. Он тогда в армии служил, слышал в эфире чей-то голос. Правда ерунда все это. В эфир, в телефонии, дай ему передатчик, любой дурак выйти сможет, если конечно эфира не боится. Для этого не обязательно в космос лететь.

– А что, бывает что боятся, ну, эфира? – спросил приятель.

– Еще как! Особенно если в первый раз. Аж колошматит всего, как с дикого похмелья, по себе знаю. – знаю я это не по похмелью, а потому, что по образованию, – судовой радист: азбука Морзе и еще целая куча интересных вещей. – По первости кажется, что тебя весь мир слушает и слышит. Правда, потом привыкаешь, и наоборот, хочешь чтобы услышали а тебя не слышат, непрохождение радиоволн называется. И вообще, по словам одного из моих коллег, радиотехника, – наука темная. – Я чуть было сам не ударился в пересказ дел давно минувших, но опомнился, потому что вряд ли это моему приятелю было интересно. – А еще слышал, что якобы первым полетел в космос сын авиаконструктора Ильюшина и погиб там.

– Понятно. А насчет космоса, туда с таким же успехом мог бы первым полететь чей угодно сын, лишь бы папа был человеком известным. – приятель поставил на стол пустую кружку. – Еще кофе будешь?

– Давай…

– Вот смотри, полет человека в космос, это факт. – приятель вернулся с двумя кружками дымящегося кофе. – И то, что Гагарин туда летал, тоже факт.

– Первым слетал. – уточнил я.

– А вот это не факт. – приятель пристально посмотрел на меня и обрушил на мою голову то, что я в свою очередь собираюсь обрушить на ваши. – Первым в космос полетел совсем другой человек, но из-за того, что вслед за этим началось, надо было факт его полета забыть и считать первым космонавтом Гагарина. Кстати, Юрий Алексеевич и планировался как первый космонавт, но вмешалась очень высокая политика, вперемешку с дурью несусветной.

– Поясни.

– Сейчас поясню…

И рассказал он мне такое, что я первое время не мог понять, кто из нас сошел с ума: мой приятель, который все это рассказал или я, который все это выслушал?

Рассказанное меня не то, чтобы удивило, я сам и похлеще могу придумать. Меня удивило то, что это, по словам моего приятеля, происходило на самом деле. Вот это да, это шандарахнуло по голове будь здоров как! Прав был Владимир Семенович, утверждая в одной из своих песен: «Удивительное рядом, но оно запрещено…»

То, о чем рассказал приятель, было действительно рядом, или уж совсем недалеко, как по географическим меркам, так и по временным.

Так и просится на язык, вернее на пальцы, словосочетание: «Как обычно!» Как обычно, правду от народа скрыли, придумали совсем другое и придали статус официального исторического события.

Дело в том, что у меня несравнимо больше причин верить моему приятелю-историку, чем всей официальной исторической науке и всему тому, что около этой исторической науки крутится. Верить потому, что у приятеля просто не существует никаких причин меня обманывать, тем более на такую тему, выгоды от этого никакой, ну вообще никакой! Это первое, а второе то, что мой приятель не замечен в веселом и безобидном вранье и фантазерстве. В отличии от меня, мужик он серьезный и ему гораздо проще рассказать о том, что происходило на самом деле, о чем никто, или почти никто не знает и тем самым удивить, чем самому, экспромтом, придумывать какую-то невероятную по своей фантастичности историю.

Это я могу, например, увидев пролетающую мимо галку, тут же сочинить чудовищную по своей неправдоподобности историю, рассказать ее и убедить слушателя в том, что все рассказанное, – абсолютная правда. А после, глядя на него, спросить:

– Неужели поверил?

– Поверил конечно. Ты же все это с таким серьезным видом рассказываешь. – обычно отвечает собеседник.

И приходится объяснять, почему то, о чем рассказал, является чистой воды враньем, и почему не может никогда произойти. Все это я делаю не для того, чтобы посмеяться или покрасоваться самому, а собеседника выставить сплошным дураком, вовсе нет. Кстати, не так уж часто я это и делаю. Придумывать разные небывальщины, – занятие веселое, а вот потом расшифровывать их, – совсем наоборот. Это как рассказать анекдот, а после объяснять, где и как сильно надо смеяться. Делаю я это только в одном случае, когда вижу что мой знакомый уж слишком погряз в повседневности, состоящей из: работы, семьи, телевизора, дачи и прочих скучных вещей. Скучных потому, что когда их очень много и кроме них ничего нет, «вещам» этим ничего не остается, как становится скучными, хотя на самом деле, все они, вполне нормальные и даже более того… Ну и конечно же выгоды из этого я никакой не извлекаю хотя бы потому, что это вранье, а не ложь.

На самом деле вранье и ложь, это абсолютно разные вещи. Вранье, – штука веселая, беззаботная и совершенно непрактичная, потому как недолго живущая. Синонимом слову вранье может быть слово шутка, просто первое мне больше нравится. А вот ложь, она веселой и беззаботной не бывает. Она, наоборот, чем-то озабочена и очень сильно. И практичности у лжи хоть отбавляй, потому и бывает, что живет очень долго. В отличии от вранья, которое и существует для того, чтобы поднять настроение, задача лжи, – извлечь выгоду для её придумавшего, причем зачастую невзирая на последствия. Вот такая вот, по моему мнению, между ними разница.

Так подробно все это я расписываю для того, чтобы объяснить, почему поверил в то, что мне поведал приятель. В свете рассказанной им истории я даже начал было сопоставлять некоторые факты, известные мне благодаря официальной науке. И, о ужас, получается, что все сходится и все правда! Правда, если посмотреть чуть-чуть под другим углом.

Услышанное накрепко осело в моей голове и начало там перебраживать и размещаться, по всей видимости надолго. Разумеется более свежие дела и события довольно-таки скоро оттеснили услышанное в ряды информации второстепенной, но время от времени она все-таки заявляла о себе, причем достаточно сильно.

Короче, надоело мне все это, вот я и решил избавиться от нее, от этой истории. А для того, чтобы избавиться от сидящего в голове и не дающего покоя, существует один, проверенный, а потому очень действенный способ, – рассказать кому-нибудь. Поделиться, так сказать, добром, – пусть тоже помучаются, а то одному скучно. Вот поэтому я и решил все это и пересказать, вернее переписать.

Почему таким вот образом? Потому, что рассказать хочется и надо, здоровье на дороге не валяется. Рассказывать соседям и землякам? Ага! Приятеля в миг вычислят и проходу давать не будут. Да и не в этом дело, в конце концов. В конце концов, приятеля можно заменить, например, каким-нибудь выдуманным попутчиком, и синдром попутчика как нельзя кстати. Но я стараюсь пересказать услышанное максимально правдиво, вот в чем дело. А землякам-соседям, да и не соседям тоже, такие вещи неинтересны, потому что тех с кем это происходило, они знать не знают, а о землях, в которых это происходило, ведать не ведают. Может быть нет их вовсе, ни людей, ни земель этих, и никогда не было. И прав был товарищ Бендер, утверждая, что все заканчивается в Шепетовке. А рассказать хочется, потому что зудит во всех местах, да так, что терпеть никаких сил не хватает. И получается, что рассказал, как будто смачно и со вкусом почесался,. Не серчайте пожалуйста, если кому-то это сравнение покажется грубым, другие сравнения не придумываются.

Конечно же, рассказывая какую-либо историю, рассказчик что-то добавляет от себя. Это не обязательно могут быть какие-то события изначально для той истории несвойственные. Бывает, что рассказчик, в силу впечатлений, произведенных каким-то моментом, придает ему большее значение, а какому-то меньшее. В результате история приобретает совсем другой вид, иногда значительно отличающийся от первоначального варианта. Поэтому, если я заявлю, что пересказал, ничего от себя не добавляя, – никто не поверит, и правильно сделает. Максимум, что я от себя добавил, так это свое отношение к происходившему. А вы попробуйте пересказать что-либо ничего не меняя! Даже ксерокс этим не может похвастаться, качество скопированного всегда хуже качества оригинала. Чего уж говорить о простом человеке, с его страстями и переживаниями, бурлящими внутри.

Но поскольку все же стараюсь передать услышанное максимально достоверно, предлагаю подсказку. По ходу изложения, там, где вранье лезет из всех щелей и заметно невооруженным глазом, – значит это я слегка руку приложил, а где более-менее похоже на правду, хоть и выглядит очень даже странно, – это приятель так рассказал. Так что, все по честному!

Глава I