Приковылял Эйрик. Следом затащили связанного Градибора.
– Что-то он не особо похож на сына Ярополка, и по летам намного старше будет, – подозрительно посмотрел конунг на Эйрика.
– Так вот! – показал на перстень Градибора Эйрик, – и знак на нем – княжий, Изборский! Весь путь молчал…
– Кто ты? – не обращая внимания на стурмана[62 - Стурман – представитель интересов конунга.], – спросил Олав.
– Князь Изборский! – нагло вперился в конунга Градибор.
– Отчего молчал, немым прикидывался?
– Много молчал, много думал! А думать – завсегда, очень даже полезно!
Знавшие привычки и поговорки конунга, стоявшие вокруг хускарлы[63 - Товарищи, соратники по дружине.] одобрительно засмеялись.
– А ты весьма дерзок!
– Это правда! В моем положении грубить конунгу глупо и опасно! Если только я ему не равный, а еще лучше, если и «стою» выше…
Олав, сузив глаза, тоже оскалился. Почесывал в раздумье рыжую бороду. Был весьма заинтригован:
– Так как звать-то тебя?! И каким же образом ты можешь быть меня «выше»?!
– Градибор! Сын Любимов! Князь Изборский! «Готлиб Храбрый»! Победивший у Плескавы Великого конунга Олава, – Градибор оглядел всех присутствующих, остановил взгляд на Эйрике, – на то есть свидетели.
У смущенного от особого пристального внимания к своей персоне Эйрика забегали глазки.
Олав c трудом, но припомнил давнюю встречу. Расхохотался добродушно. Подошел к Градибору. Разрезал веревки. Обнял как старого друга…
– Так построил свою крепость?!
– Построю!
* * * *
Вечером в разгаре веселого пьяного застолья Олав наклонился к Эйрику:
– Узнай-ка все у его соплеменников: кто он, кто такой Любим, что там за история приключилась у них c Ярополком.
Эйрик послушно кивнул:
– А c убийством что делать?
– Не будем вмешиваться. Их делишки! А палатку сжечь…
Уже утром, чуть свет, чувствуя за собой некоторую вину за обман изборского князя, Эйрик, все подробно разузнав, явился на доклад.
– Ну, что?! – Олав так и ерзал на стуле от нетерпения.
– Любим – этот, погиб семь лет назад. Вроде как в сражении c Ингваром. Но болтают, что его убили свои же – отравленной стрелой в спину. Говорят, что был славным воином. Служил в личной охране самого Карла[64 - Карл Великий. Король франков и лангобардов, возродивший Священную Римскую империю.]! И был при нем важным мужем. Но сбежал c его дочерью Элиан. А мать ее родом c острова Сита или Ситу[65 - Остров Сите. Париж. Франция.]! Не разобрал я…
– Ну, дальше, дальше!
– В общем, вернулся Любим домой. У него там свои земли. Помнишь, где его мальчонку встретили?! Что еще сказать?! Ну, Любим власть князей Полоцких, Новгородских, а уж тем более, Изборских не признавал. За то и поплатился…
– Вот так новости!
– Многое бы мог рассказать тот убитый в палатке, но… Думаю, что «волчонку», судя по всему, и получилось кой-чего у него выведать…
* * * *
Градибор купил новую рубаху, а старую, всю в кровяных и жирных пятнах, сжег. Пришлось пожертвовать одной бусинкой из ожерелья матери, что отнял у поганого Хлода. Немного ошибся c длиной, и теперь, отрезав лишнюю материю от рукавов, зашивал иглой неровные края.
От дома конунга осторожно приблизилась девушка. Присела почти рядом. Покачала неодобрительно головой. Засмеялась, показывая красивые белые зубки. Отобрала рубаху, и, ловко мелькая иголкой, принялась шить.
Градибор заметил ее еще вчера. Она скромно стояла за спиной Олава.
Ее рыжие волосы были витиевато по местной моде заплетены в тугие косы. Спелые губы, томный взгляд из-под длинных ресниц, изящный стан c небольшой грудью, – заставили тогда его сердце биться более учащенно.
Незнакомка быстро закончила работу. Откусила обрывок суровой нитки. Отдала рубаху. И убежала. Только на прощанье так посмотрела на Градибора, что у него перехватило дыхание…
* * * *
От колючего взгляда Олава ничего не утаишь…
Он и вчера заметил неравнодушные «перегляды», а сейчас стоял в раздумье, накручивая рыжий ус…
Посмотрел на Эйрика, подмигнул ему. Эйрик ухмыльнулся, одобрительно кивнул… когда было нужно, особенно в большой политике, он тоже разумел сразу и без слов…
«Поможем будущему князю?! Далеко пойдет. Умен и хитер не по годам! Изборск союзником будет… а то и более… все восточное побережье…»
«Отчего и не поддержать волчонка благородных кровей?! Польем тремя каплями, а вырастет дуб могучий!»
– Эй, Градибор! – крикнул Олав, пошто там у костра один сидишь?! Иди сюда! C семейством, c сыновьями своими познакомлю!
Пока шли из медовой[66 - Трапезная. Большое помещение со столами, лавками, очагом, где угощали пивом.] в дальние жилые комнаты через стойла и хлев для скота[67 - Длина дома конунга могла достигать 100 метров.], конунг все расспрашивал Градибора:
– Откуда по-нашему говорить умеешь?! А какие еще иноземные языки знаешь?! А где грамоте обучен?! А родителей своих помнишь?! А каким Богам поклоняешься?! А ракфиск[68 - Блюдо из форели c «душком».] пробовал?! Непременно угощу!
Эйрик ковылял сзади, еле поспевая, пока не запнулся o торчащий угол маленькой скамейки, и c грохотом брякнулся на пол.
Олав загоготал. Бесцеремонно стоял над одноногим Эйриком, вытирая слезы от смеха. На шум выскочила жена конунга c детьми…
– Ага! Вот и моя жена, – Ингрид! Это моя дочь – Хельга! Правда, красавица?!
Градибор покраснел, но взгляда от Хельги не отводил. И дочь конунга залилась румянцем. Застеснялась, убежала.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
