Его пассажиры – чудики и привидения
В межзвёздных кишках ищут теперь приключения,
Свой строя путь по проглоченным звёздам,
Врубаются в мира изнанку и внутренний космос.
Люди-лисы заметают следы их хвостами:
Сознаний кулисы пестрят разноцветными снами.
Космические чайники летят насквозь за облачные перья,
Питаемые солнечного вещества заряженными батареями.
Надежно заперт внешний мир рамами оконными.
И знаком: ахтунг, всё ещё здесь водятся драконы.
[одиннадцатое говорение – огни святого Эльма i]
Снабжение временем прервано; даны:
Человечьи кости, подпирающие небо
От тверди – к тверди, спутанные, точно невод,
Удерживающий космического кита раны.
Звездные племена крадутся тропами звериными
Сквозь пудру созвездий и вселенное разнозвучие,
Перепонки улавливают в шелесте снега певучие
Имени слоги, связками неизъяснимые.
Всюду песок и камни, укрытые слоем снега,
Не то пепла, которым впору посыпать
Купол, дающий умение выпасть
Из застывшей реальности по кругу бега.
В космос песчинки привычное скольжение;
Звездные племена пожирают планет пространства.
Постоянство пыли, факта импринта постоянство —
Застыванию мира уподобление.
Взгляд с орбиты искажает свидетеля координаты.
По привычке сохраняю верность гравитации.
В общепринятой логике больше абстракции
Построения смыслов традиции и традиции стато.
После приходят облачные сутенеры,
Торговцы воздухом, солнца машинисты;
Пластилиновый бог лепит глиняного антагониста.
На ладонях планеты проступают фрактальные узоры.
Кит открывает глаза и сражается с придуманным драконом.
Пустота обретает форму слой за слоем —
Двое бьются на жизнь, оглашая материю воем,
И давая ей имя голосом. Логосом. Стоном.
…и всё, что после
[нулевое говорение
которое должно быть прологом, и которое рассказывает нам о том, как Эа в первый и последний раз уничтожил Станцию]
Бум! БАМ! Шум-гам:
Пока я сидел в твоих садах, Бабалон,
Собой подменяя зверя,
В мир внутренний всех человечьих племён
Спустился могучий Эа.
Имя его ребёнок назвал,
(Имя его ребёнок назвал),
Зверем его ребёнок стал,
(Тенью его ребёнок стал),
Чтобы начать-начать разрушение.
Великое делание, как и великое рождение
В себе же носит смерть в зародыше —
Каждое новое человечество зачинает жертвоприношение,
Каждое новое человечество растворяется во множестве
Путей пожирания мира///
тише!!!
Тонконогие паразиты вылезают из кожи,
Тонконогие паразиты обрастают хитином —
Жужжат ядовитые облака станции, позже
Разрастаются плотным куполом над миром.
Темные города шлёпают кляксы памяти
По мостовым и закатанным в асфальт рекам.
Планета сделалась гладкая, как скатерть,
На заляпанном славой обеденном столе человека.
И даже золото стало тусклым, копотным,
Не способное подменить собою солнце:
Луженые глотки нудных давились ропотом,
Хрипели бессвязно и громко. Но
Эа уже спустился в мир и
Крошил и плющил теперь станции,
Вгрызался зубами в металл, в ржавчину, пир
Плоти устроив себе, пил радиацию:
И воздухом захлебывались живые существа вокруг —
В небе, копотью исцарапанном, вдруг, появлялись проплешины —
Из изломанных корчей тел выламывался тяжкий недуг
Банальной алчности, выпотрошившей человечность. И
Белым становился ландшафт, пустоту заменяя
