Вампир-самозванец
– Ещё живой!
– Сосуд зацепило? – хмуро спросил командир у полувампира.
А тот… Владика передёрнуло, когда полукровка спокойно выдрал метательный нож из своей руки. Причём… лицо его… было спокойно…
– Ты… тебе… не больно? – дрожа, спросил человек.
– А разве это что-то изменит?.. – криво улыбнулся полувампир.
Края раны начали подтягиваться друг к другу, пряча распоротую плоть. Обладатель руки спокойно смотрел на начавшийся процесс регенерации. Так спокойно, словно это и не его рука была вовсе.
– Хорошая выдержка, – вдруг дружелюбно улыбнулся Клод пацану, – Молодец. Из тебя выйдет хороший воин.
На что пацан улыбнулся так горько и устало, что Владику стало как-то не по себе, да и командир отряда как-то помрачнел. Клод будто случайно прошёл мимо человека и едва слышно сказал ему:
– Не спрашивай у него, почему он такой. Не надо.
– Н-но…
Тут из памяти парня всплыл недавний разговор:
«А ты здесь надолго?»
«Да пока от предков не сбегу»
«Зачем тебе сбегать?»
«Так они меня достанут, наверняка. Вопрос в том, как скоро и насколько сильно на этот раз»
«Странно… – тогда задумчиво сказал пацан, – Чего плохого может быть в том, что ты кому-то нужен?..»
«Да ну, тут скучно! Даже мухи мрут от скуки и тоски!»
«Но, всё-таки, есть в мирной жизни своя прелесть», – голос пацана тогда звучал мечтательно.
«Да чё хорошего в мирной и скучной жизни?»
И, кстати, взгляд, каким полукровка на него тогда посмотрел… теперь Владик понял, что то скорее был взгляд усталого старика, но не ребёнка. Этот-то его взгляд тогда и царапнул, его контраст с юным лицом незнакомца.
«Ты просто не знаешь, что значит война» – сказал тогда подросток как-то уж очень холодно.
А Владик тогда отмахнулся:
«Ха, как будто ты знаешь!»
Но… Теперь Владик заподозрил, что Нэррис действительно что-то знал. И ещё полукровка слишком спокойно принял баночку с мазью, протянутую ему Клодом – а сам черноволосый продолжал следить за Арсением и напряжённо замершим вроде него Аркадием.
Война… может, все эти четверо знали это слово не понаслышке?.. Да и… драться они умели… и говорили что-то такое…
«Кажется, они – настоящие воины, – подумал человеческий парень, – И… тут идёт какая-то война. Не в нашем мире, а где-то в другом…»
Тут, не выдержав, он отобрал у Нэрриса банку с мазью, которую тот отчаянно пытался открыть дрожащими пальцами – и открыл сам. Клод, заметив это движение, улыбнулся краями губ.
– Клод! Он…
Они все обернулись на отчаянный вскрик белобрысого.
Арсений в это время сел, не открывая глаз, опираясь кулаком о землю. По его бледному лицу стекала струйка пота. И на щеках ещё только начали подсыхать два ручейка из слёз. Вот, так же, зажмурившись, он поднялся, шатаясь, сделал шаг… Аркадий оказался рядом, мягко схватил его за плечи.
– Арсений, очнись! Ну, пожалуйста, очнись! – взмолился белобрысый.
Тот вдруг внезапно обмяк в его руках – напарник едва его удержал, едва сам устоял. По щеке спящего скатилась одинокая слеза. Потом ещё одна… и ещё…
Ветер стих неожиданно, тучи быстро рассеялись, и в притихшем лесе вдруг запела какая-то птица. Её песня, звонкая, чистая, пронзительная, печальная, звучала как будто музыкой в такт песни души Арсения, разносилась по округе…
«Кажись, и у него тоже что-то было. Что-то очень гадкое» – сочувственно подумал человек.
Арсений спустя некоторое время всё же открыл глаза. Уже не плакал, а только смотрел куда-то отсутствующим взглядом. Потом, вздрогнув, обвёл окружающих уже осмысленным взглядом, благодарно сжал запястье Аркадия, поднялся – белобрысый его ещё немного поддерживал под локоть, чтобы наверняка…
Они все пятеро молчали… долго… слишком долго…
– А у тебя когда день рожденья? – почему-то ляпнул Владик, устав от напряжённой тишины.
– Не помню… – брюнет нахмурился.
– Ну, а хоть возраст-то свой помнишь?
Арсений недоумённо потёр лоб основанием ладони.
– Нет… но около семидесяти вроде… А что?..
– Да так… – потрясённо выдохнул Владик.
Выглядел темноволосый вампир лет на двадцать с небольшим.
– А тебе самому сколько? – заинтересовался Клод.
– Семнадцать… – смущённо признался человек, но торопливо добавил: – И ещё несколько месяцев.
Все задумчиво смотрели на него. Слишком задумчиво. И молчание давило на нервы человеческого парня. Да и в сторону Нэрриса, равнодушно мазавшего что-то травяное поверх затянувшейся раны, вперемешку с комьями подсыхающей крови, ему было как-то стрёмно смотреть. Нет, бывали раны и у него – не без этого. Молочный зуб ему когда-то вышибли. С горы на велике смачно упал – ещё чуть влево – и суком бы напоролся на кишки, а так только бок оцарапал, сняв слой кожи. Драло потом жутко… Да и ещё он как-то вздумал поиграть в альпиниста, проволоку протянул от куста на холме ещё докуда-то. И навернулся вместе с обломившимся кустом, а проволока впилась в пальцы, снимая кожу… Да и… да, было всякое у Владика. Но всё равно спокойное отношение подростка к собственной ране его сильно задело. Да и…
Выругавшись – вампиры напряжённо повернулись к нему – вампир-самозванец потеряно и смущённо шагнул к Нэррису.
– Ты это… спасибо, что ты меня спас!
Так как до парня запоздало дошло, что если бы не этот пацан, кинувшийся заслонять его собой – вон даже, не успевая допрыгнуть, вытянул вперёд руку, чтобы метательный нож впился именно в неё – то, может, Владик бы сейчас тут не стоял, а уже лежал в луже собственной крови.
– Ничего, – устало улыбнулся Нэррис, – Но тебе надо будет потренироваться насчёт ловкости. И ещё – сверх того – на внимательность.
Тут – с ещё большим опозданием – соответствующая мысля пришла и в голову к Арсению. И теперь он стал извиняться за поведение и использованное оружие. Полукровка сместил его внимание на то, что как здорово, что кинжал Клод у него таки отобрал. И они как-то… быстро замяли эту тему. Разве что Клод хлопнул Арсения по плечу – не со злости, а дружелюбно. Да и Аркадий Арсению что-то такое шепнул, доброе, тепло улыбаясь. И всё.
Человек теперь удивился тому, как просто его новыми знакомыми был воспринят сей эпизод – и со срывом Арсения, и с едва не случившимся несчастьем, когда тот, продолжая оставаться внутри кошмара, достал оружие, и с тем, что Нэррис спас ему, Владику, жизнь. Как будто это всё было обычное дело. Хотя могли ж кого-то угробить нынче, могли!..
Тут Владик вновь припомнил, что перед ним не простые парни, а вампирские воины. И… по ходу они тут были не просто так.
«Неужели, война с их мира переходит и в наш?!»
– А, да, точно, у нас ещё много дел на сегодня есть! – оживился командир.
«У кого дела, а у кого первым номером в списке – побег…» – грустно подумал Владик.
Его уже мало напрягало, что эти вампиры спят по ночам и спокойно бродят при свете дня… то есть, утра, но не суть важно… в смысле, утро, день… и даже то, что Клод носит серебряную серьгу и жрёт бутерброды с помидорами и чесноком тоже напрягало теперь намного меньше. Даже при том, что ужинал отряд как приличные вегетарианцы… Или приличные вегетарианцы сыр не жрут?.. Но, впрочем, это сейчас не суть важно… Главное – это побег! Тем более…
«Это чужая война, – мрачно подумал Владик, – Это не моя война. Я тут ни при чём. Я вообще, по ходу, из другого мира! Я не буду в этом участвовать!»
И человек опять стал отчаянно обдумывать побег. Парень уже совсем забыл, как ещё недавно мечтал поскорее дорасти до времени призыва в армию – и пойти-таки самому на войну…
Они шли по незнакомой деревне. Им надо было прочесать эту местность, а Арсения и Нэрриса Клод послал в магазин, купить что-то из человеческих вещей, для Владика и командира. Аркадия оставили ждать открытия связи с отделом доставки, чтоб вернуть посуду во избежание возможных последующих наказаний.
Они шли по дороге, выложенной асфальтом. Уже не новым, но всё ещё более-менее ровным и целым. И вдруг Владик остановился.
Сбоку асфальта, недалеко от края, слой искусственного покрытия треснул и лопнул, а из него торчали одуванчик и росток то ли сосны, то ли ёлки. Причём, одуванчик вырос уже большой, горделиво взирал на мир полностью раскрывшимся единственным большим и мохнатым жёлтым цветком, да ещё и заговорщически прикрывал одним из мясистых листьев росток сосны.
«Ну, надо же! Где выросли! – удивлённо подумал Владик, – Прямо через асфальт пробились и проросли!»
Клод тоже остановился, смотря на эту странную пару.
– Видимо, раньше здесь было поле или лес, – задумчиво произнёс вампир, – А теперь всё закутали в асфальт, заткнули свободные клочки домами, садами и огородами. А эти чудаки выросли там, где уже ничего не может расти! Сильные…
Он присел около двух упрямцев на корточки, задумчиво погладил лист одуванчика рукой, быстро пробежал пальцами по закорючке хвойного деревца.
– Если они сумеют здесь прижиться, то уже потом сосна будет защищать этот цветок… – добавил черноволосый парень, – А всё-таки, сильная эта штука, жизнь! Там, где уже ничего не растёт и вряд ли сможет вырасти в ближайшее время, смогли пробиться эти храбрецы. И как только силы и упрямства хватило?..
– Сорняк и дерево… странная пара, – Владик задумчиво склонил голову, разглядывая этих двоих.
– Смотри, – Клод указал туда, где скрывались корни, – Они из одной трещины проросли. Оба такие разные… но они смогли прорасти. Может, потому, что они сражались с асфальтом вдвоём?.. Нет, правда, странная штука эта жизнь…
– И странные мы… – проворчал Владик.
– Почему? – серьёзно уточнил вампир, не глядя на него.
– А чего мы вокруг этих растений такую дискуссию философскую развели? На хрена они нам вообще сдались? Ты же говорил, что нам надо осмотреть территорию.
– Пошли, – вампир поднялся, выпрямился, смахнул пряди со лба.
Деревня поражала какой-то ленью и как будто пустотой… Было даже странно, что люди не выходили из домов, что даже собаки нигде не гавкали. Как будто все вымерли… Странно, было же ж вроде утро? Но в деревне обязательно, чтоб кто-то с утра вопил: живность ли, соседи ли, свои ли… смысл воплей и претензии не то что бы не важны, но, главное, это шум… Хотя, если сравнивать деревню и город, то бросается в глаза различие скоростей, с которыми в них протекает жизнь. А тут – ничего… Владика мороз пробрал от этой пустоты и неестественной тишины…
– Странно, дома не выглядят заброшенными, – сказал он, напряжённо озираясь, – Не похоже, чтобы здесь были одни только старики… Кто-то ж должен был садить эти огороды и сады! Но такое ощущение, что тут никого нет…
– Или это чья-то защитная магия, или ты прав – здесь никого нет, – Клод напрягся.
– Странно… – повторил человек, продолжая озираться, – Я, конечно, слышал, что молодёжь рвётся в город, а старики со временем вымирают – и так деревни пустеют…
– Так тоже бывает, – как-то уж слишком серьёзно ответил вампир, – Люди в это время любят многолюдные поселения и всякую мишуру…
– Так тоже бывает?.. А как бывает ещё?.. – Владик недоумённо поднял брови.
– А бывает, что в поселении просто «провели зачистку»…
– Что значит, «провели зачистку»?!
– Стой! – прошипел вампир, хватая его за рукав.
Вдруг зажал ему рот рукой и оттащил за чей-то забор.
По дороге, в их направлении, брёл Арсений. Один. Задумчивый и какой-то мрачный. Вот, он остановился перед лежащим на дороге мелким камнем гравия, вдруг пнул его. Камень отлетел далеко. И упал у ног какого-то парня, вышедшего из-за переулка. Парень вроде был одет как обычно одевались люди вокруг Владика… Разве что тот бы съязвил, что, судя по фасону джинсов, незнакомец их у отца с антресолей украл. Они были прилично и модно потрёпаны, но вот фасон… как-то уж очень напоминал старые фильмы и фотографии ещё молодости родителей Владика.
Камень упал почти у самой ноги незнакомца. Тот остановился, посмотрел на Арсения. И, казалось, воздух вокруг них сгустился. Первые мгновения Арсений был спокоен, потом, вглядевшись в лицо случайного встречного, вздрогнул.
– Узнал меня? – мрачно спросил незнакомец.
– Стас, так? Или, вероятно, всё-таки Станислав, – голос вампира прозвучал как-то глухо.
– А ты представлялся, как Арсений… если не соврал…
Тишина между ними была напряжённая или даже зловещая.
– Ты совсем не изменился, – сказал Стас с укоризной.
– Ты тоже, – голос Арсения стал ледяным.
Ещё около минуты звенящей в ушах тишины. И никаких звуков со стороны домов…
– Твоё «покрывало безмолвия»? – судя по тону, вампир не спрашивал, а скорее, утверждал.
– Да вот, приметив тебя, подумал, что твоя физиономия мне кого-то очень напоминает.
– Значит, в этой деревне «зачистки» не было… – кажется, Арсений вздохнул с облегчением, а Клод вздрогнул.
– Как видишь, я преуспел в обучении – и теперь могу даже «покрывало безмолвия» создавать, – теперь голос у Стаса звучал насмешливо – лица его прячущиеся не видели.
– Сам понял или учителя нашёл?
– Случайно нашёлся учителю.
– Значит, твой дар развивался.
– Дар не может развиваться: он или есть или нет. Развиваются навыки использования его, – Стас скрестил руки на груди, – Ты всё ещё молодо выглядишь. И ты много знаешь. К какому магическому народу ты относишься?..
Клод как-то нервно сжал плечо Владика. Правда, рот ему всё ещё зажимал, чтобы тот ничего не говорил. Владику вдруг подумалось, что незнакомец, вероятно, очень силён. Но ведь Клод и Арсений – напарники! Почему же вампир бросил своего против сильного противника?! Или… тот настолько силён, что командир предпочёл позорное бегство схватке? Так… они что… будут прятаться и смотреть, как Арсения растерзают?! Или… Арсений и сам довольно-таки силён? И просто командир доверил ему самому разобраться?..
– Я тот, против кого волшебники воюют.
Хватка Клода стала жёстче. Что, неужели же волшебник, использующий «покрывало безмолвия» настолько силён, что командиру стало не по себе? Ему, который, как утверждал, был из семьи воинов?!
– Куда ты дел Кристину?! – Стас сорвался на крик.
Часть 2
День, когда я просто был живым
День, когда я просто
был живым…
Небесный свет,
тогда был нежно-голубым…
День, когда смеялся
просто я…
Ты много значишь
для меня…
Тихо и беззвучно поднимались и опускались языки пламени… Мусор тонул в них… коробки от человеческой еды, бумаги с заданием, которое не должны были увидеть наши враги, рубашка, испорченная во время первых дней похода… В этот раз я развёл настоящий огонь. Впервые решился за долгое время… Я смотрел, как медленно чернеют края вещей, как они съёживаются… палкой подтолкнул их друг к другу… И взметнулись, словно огненные мотыльки, словно светящиеся красные бабочки, обрывки догорающей бумаги… Взлетели, оторвались от земли… И стали медленно, кружась, возвращаться на землю… Возвращаться на землю… Им было куда возвращаться… Вот, мигнули, погасли, чёрными хлопьями слились с землёй в нежном поцелуе… и темнота поглотила их останки… останки красивых огненных бабочек и мотыльков… Прекрасное и красивое зрелище… Но, впрочем, зацепило меня не это…
– Арсений, что-то ты нынче какой-то притихший, – Клод вырвал меня из раздумий.
Ради такого дела он даже оторвался от переругиванием с Аркадием.
– Так… – неопределённо ответил я. – Мусор красиво горит… Как будто огненные бабочки взметнулись к небу, но, не рассчитав сил, упали на землю… и потухли… совсем… потухли…
– Как-то зябко становится от твоего заунывного голоса, – проворчал Аркадий. Он поднялся с бревна и принялся ходить между нами и деревьями, впрочем, не выходя из жирно прочерченного на земле ромба.
– Давайте вспомним что-нибудь весёлое, – почему-то Клод не стал меня подкалывать на этот раз, а, даже, как будто, пытался встряхнуть. – Арсений, какой день в твоей жизни был самым счастливым?
Смотря на догорающее пламя, теперь превратившееся в огненных ползающих муравьёв, я вздохнул.
– День, когда я просто был живым…
На вопль Аркадия я даже не обернулся. Впрочем, уже следующая фраза черноволосого всё прояснила:
– Не заходи за ромб, придурок!
– Да бить-то по башке за что? Можно подумать, там волшебники за каждым кустом сидят и только и ждут, кровожадно усмехаясь!
– Предосторожность, знаешь ли…
– Ой, вот на том дереве сидит и зырится на нас Серж Кровавый! – тихо простонал светловолосый.
От испуга Клод шарахнулся на костёр. А я… я выронил палку, отчего вверх взлетели последние кроваво-огненные мотыльки… Черноволосый едва успел зажмуриться и инстинктивно закрыться крыльями. И даже одной огненной мухой крыло подпалил. Он долго прыгал, рычал и вопил от боли… досталось всем по едкому словцу: и напарникам, и непричастным… И, кстати, у него загорелись штаны…
Я запоздало окатил его водой, перемещённой из ближайшего ручья. Мокрый Клод посмотрел на меня злобным взглядом, потирая обожжённое крыло. А костёр погас… насовсем… Но…
– Где Серж?! – проорал я, создавая на моей руке шар из концентрированного огня, – Где он сидит?
– Ну, вообще-то, я пошутил, – осклабился Аркадий.
И получил затрещину.
– Если в лесу и оставались волшебники, которым неизвестно о местонахождении нашего отряда, то теперь они закончились! – возмутился Клод, – Перемещаемся и делаем новую стоянку. Живо! И не смейте выходить за границу ромба!
Он даже забыл про повреждённое крыло.
– Я закрыл нашу стоянку звуконепроницаемой магией, – я миролюбиво похлопал его по плечу, – Не переживай.
– И всё же… – черноволосый накинулся на шутника, – Ты спятил так шутить? У меня едва сердце не остановилось!
– Воин называется, – осклабился тот, показывая клыки, – И, кстати, где ты растерял своё бессмертие?
– Но это… это уже слишком! – Клод кипел от возмущения, – Мало тебе известных вражеских имён?! Зачем было поминать именно Сержа?
– А что это нашего Арсения так перекосило? – попытался вывернуться с неприятной темы светловолосый.
Они впились в меня взглядами.
– Арсений, тебе плохо? Что с тобой? – взволнованно уточнил Клод, – На тебе лица нет! – и отвесил затрещину вруну, – Не поминай имя Сержа! Не поминай его, придурок! Тем более, не поминай Сержа, когда нет настоящей тревоги!
– Да я просто пошутил… – возмутился тот, потирая ушибленное место, – Уж и пошутить нельзя? И вообще, это была учебная паника, для тренировки боевых навыков! И имя Сержа для этого вполне подходит… Арсений… что с тобой?
Я сам не понял, когда захотел переместиться вплотную к нему. Некоторый проблеск сознания промелькнул, когда я сжал его ворот и заорал:
– Не упоминай о Серже! Хватит!!!
– Да что ты разорался-то? – прокричал в ответ напарник.
Мощная водяная волна навалилась на нас, расталкивая в стороны… Горячая!
– Давайте обойдёмся без новых шуток, – проворчал Клод, – И, особенно, без шуток про Сержа. Это не смешно.
– Не упоминайте это имя!!! – отчаянно закричал я, сжав голову ладонями.
Мне казалось, что я снова вижу то остывающее пепелище, и снова холодный ветер пробирает меня до костей… Ужас, тот, полузабытый, вновь выполз из закромов души… Отчаяние, ледяное, безнадёжное, вновь перехватило горло… казалось, я задыхаюсь… без воздуха…
– Обычный изверг из волшебников, – Аркадий передёрнул плечами, – Да, глупо я пошутил… Но если мы пошли на войну, то мы должны быть готовы ко всему. И даже ко встрече с ним. Серж…
Я отчаянно завопил. Огненная сфера возникла вокруг меня, вспыхнула… меня отрезвил испуганные вскрик Клода. С трудом сумел погасить магическое пламя… пламя… ненавижу его… Клода… Аркадия… Сержа…
– Арсений… – испуганно начал черноволосый, – Ты чего?
– Спятил, да? – возмутился светловолосый, рукой туша загоревшийся ворот рубашки.
– Это была моя деревня… моя деревня!!! – я до боли сжал свою голову, – Не упоминайте это имя!!! Не упоминайте!!!
– Ты… – Клод растерялся. Вдруг в его глазах блеснула искра понимания, – Ты один из пострадавших из-за него?
– Это была моя деревня! – отчаянно простонал я, – Моя…
– Кто-то упоминал, что из наших магов-новичков один – последний житель деревни, после уничтожения которой Сержа прозвали Кровавым… – Аркадий задумчиво почесал голову… – Постой… ты, что ли?!
Я сел на землю и повернулся к ним спиной. Подтянул колени, обхватил их руками. Холодно… до чего же холодно этой ночью…
Они долго молчали. Потом Клод вдруг сел рядом и попытался было приобнять меня за плечи. Я оттолкнул его. И отодвинулся. Говорить не хотелось… вспоминать не хотелось… но мысли ползли и ползли… и про пепелище… и про рыжего кота… и… про неё…
Я долго думал, можно ли считать это везеньем? То, что отец отправил меня с поручением к другу? Когда я вернулся, то от деревни осталось только пепелище… Так я выжил… я единственный выжил… Можно ли это считать везеньем?
И то, что я вернулся за ней… можно ли считать это везеньем? Или… нам было лучше никогда не встречаться?
– Арсений, ужинать иди, – мягко произнёс над моим ухом Клод.
– Иди ты… – проворчал я, вновь отодвигаясь от него.
Они в этот раз жевали громче, чавкали старательно, постоянно нахваливали пироги с яблочным повидлом. Видимо, пытались заставить меня отвлечься. Я повернулся спиной к ним и к новому костру. И стал попавшейся мелкой хвойной веткой ковырять землю у своих ног. Непроизвольно напел полузабытый мотив.
– День, когда казалось, будто сплю, в своих мечтах. Обычный день, и я не видел страх. В твоих глазах. Дитя войны, цветок луны, моя мечта… Я прав, вернувшись, или лучше мне… вовек не знать тебя? – задумчиво напел Аркадий. – Кстати, я никак не мог понять, что сложивший эту песню подразумевал под строчкой «день, когда я просто был живым»?
Мне вспомнилась бессонная ночь и бело-желтый лист бумаги, покрытий кляксами… Самая заляпанная часть листа, покрытая пятнами чернил и прозрачными кругами погрубевшей, ставшей ещё шершавее, бумаги. Я знал эту песню наизусть… Я помнил это самое страшное на вид четверостишие:
День, когда не знал,
кто ты, кто я…
И даже мой секрет раскрыв,
меня так просто приняла…
Мне жаль, что раньше не пришёл
я за тобой…
И я останусь навсегда
названный братец твой…
– Братец твой… – повторил я с горечью, – Навсегда… братец твой…
– О, тебе тоже нравится эта песня? – обрадовался Аркадий, – Правда, красивая? Такая пронзительная! Я обычно все эти сопливые песни не люблю, но тут пробрало…
– Кому-то сопливая песня. А кому-то – потерянная жизнь, – огрызнулся я.
– Думаешь, они расстались трагично? А мне казалось, просто рассорились – и огорчившийся влюблённый с тоски написал эти строки…
– Когда уже ты наконец заткнёшься? – сорвался я на крик, оборачиваясь к нему.
– Но всё-таки интересно, что значит «день, когда я просто был живым»? – задумчиво проговорил светловолосый гад, покачивая огрызком от пирога.
Пирога с яблоками… и ещё чем-то рыжим… морковкой, что ли?
Рыжий… ты, наверное, долго плакал, да?.. А Серж так и не унялся…
– Стой, а ты ж вроде что-то вроде этого сказал сегодня, да? – встрепенулся Аркадий. – Тебя спросили, какой был самый счастливый в твоей жизни день, а ты…
– Когда мы смотрели на звёзды… – я вдруг улыбнулся, вспомнив ту ночь.
– Да их тут почти каждую ночь навалом, звёзд этих! – проворчал светловолосый болтун.
Звёзды… я поднял голову и посмотрел на них… они, лукаво мерцая, смотрели на меня…
Я так и не понял, это счастье, что в моей жизни был этот день или нет?.. Но он был самым счастливым днём…
Я стоял у замерзающего пепелища… Холодный осенний ветер пробирал меня до костей… Шёл дождь… Сверкали молнии… Душа болела… невыносимо…
Только два дня назад я разговаривал и смеялся с родителями. Я был доволен тем, что отец поручил мне съездить через лес в людской город, к его знакомому. А теперь от деревни и её шумных, весёлых обитателей остались лишь только почерневшие огрызки от столбов домов… да земля… голая… остывающая…
Проклятые волшебники! И всё эта Долгая война… Она идёт уже около пяти сотен лет между нашими народами… Она унесла уже много жизней с обоих сторон…
Из глаз непроизвольно потекли слёзы. Я грубо утёр их ладонью. Сейчас не время плакать. Я остался единственный из всех. Я должен выжить. Отныне я должен заботиться о себе сам…
Присел на землю и задумался. Что мне теперь делать?
Ребёнок-вампир, которому только двенадцать лет, в войске не нужен. Зато вполне может пойти учиться на вампира-мага. Говорят, обучение очень сложное. Но своих магов среди нас очень уважают. И радостно берут служить в войско. Всё-таки, у вампиров не много способностей… И маг-вампир посильнее будет обычного вампира…