Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

2

Нежно, лаская слух, пела лютня менестреля. Музыка слетала с её струн с лёгкостью мотылька и уносилась под расписанные фресками своды зала, угасая в вышине. Первой лютне вторили ещё две, и тогда, казалось разные мелодии, сплетались в одну, завораживающую, околдовывающую.

За огромными окнами лишь ночная тьма, но множество ярких свечей, расставленных по залу в золотых и серебряных канделябрах, разогнали темноту, залив каждый уголок своим мерцающим золотистым светом, отражаясь бликами в позолоченной резьбе колонн и белизне отполированного дерева. Здесь больше не стояло массивных дубовых столов, за которыми старые хозяева проводили время в хмельных пирах. Новый хозяин – новый порядок. Вдоль стен стояли изящные столики с фруктами и напитками. В центре зала танцевало с десяток пар, ещё человек тридцать расположились в креслах, наблюдая за незамысловатыми па танцоров.

Три тяжёлых удара посоха церемониймейстера прервали танец. Музыка стихла, танцующие замерли, а сидевшие у стены прекратили разговоры и встали. Этикет предполагал, что встретить вновь прибывших следует стоя и с должным уважением.

– Его величество, король Александр и королева Анна, – провозгласил церемониймейстер, и тот час, находившиеся рядом с пустующим троном, двери распахнулись, и из полумрака коридора в ярко освещённый зал вышла пара.

В отличие от присутствующих, одевались они несравнимо сдержаннее своих придворных. Король был одет как простой горожанин, лишь меч на поясе и сверкающая бриллиантами корона говорили о том, кто их владелец. Платье королевы – просто и незатейливо, ни кружев, ни драгоценных камней, но этого совсем не требовалось для того, чтобы подчеркнуть величие этой женщины.

Все в зале низко поклонились, король и королева поклонились в ответ и заняли свои места. Он на троне, она рядом, в изящном кресле. Александр сделал музыкантам знак рукой, и они продолжили свою музыку.

На вид и королю, и королеве можно было дать лет тридцать пять, не больше, хотя и ей, и ему уже было далеко за сорок. Многие завидовали этому, многие хотели бы знать секрет этой молодости. Впрочем, они и сами не знали этого, наивно полагая, что это подарок богов.

Вновь три удара посоха прервали музыку.

– Князь Эйнар Сегитал Флардский и княжна Сантилия Фладрская!

Снова распахнулись те же двери, и в зале появилась ещё одна так же просто одетая пара. И вновь все склонили перед ними головы. Вошедшие сели в кресла рядом с троном и улыбкой поприветствовали королевскую чету.

Эйнару и Сантилии было примерно столько же, сколько Александру и Анне, но выглядели они гораздо старше. Порой, это очень смущало Эйнара, и вот теперь, он склонил свою голову и принялся задумчиво теребить ножны своего старого длинного меча – военного трофея минувших лет.

Не успело смолкнуть эхо от прежних ударов, как новые прервали едва успевший продолжиться танец.

– Принцесса Лита Фладрская!

Зал замер. Все мужчины: и молодёжь, да и те, что уже в годах, как один, с неподдельным восторгом в глазах устремили взгляды на двери. Створки приоткрылись, и вошла она. Наверное те, кто потратил годы на поиск своего идеала женской красоты, сейчас бы сказали – вот он, не нужно более искать. Так считали во Флардии многие, если не все.

Изящные, обутые в кожаные туфельки, ножки красавицы неслышно ступали по полу зала, казалось, что она парит в воздухе. Ослепительное белое платье переливалось россыпью бриллиантов, словно звёздным светом. На ремешке, который перетягивал тонкую талию, красовался лучистый изумруд величиной с лесной орех. Плечи красавицы сияли матовой телесной белизной, словно были сделаны из драгоценного фарфора. Высоко приподнятый кружевной воротник как-то особо оттенял мягкий, идеальный по своей форме овал лица и все его детали – влажные алые губы, тонкий прямой нос, брови и голубые, словно ясное небо, глаза. Светлые волосы были собраны в искусно заплетённый пучок, и лишь два локона ниспадали на щеки. Принцесса лёгким поклоном поприветствовала всех, улыбнулась, почувствовав на себе восторженные взгляды мужчин и села рядом со своим отцом – князем Эйнаром Сегиталом Флардским.

– Принц Эдвард! – провозгласил церемониймейстер.

Дверь распахнулась, и в зал прошёл одетый во всё чёрное, порывистый молодой человек с резкими, словно высеченными из камня, чертами лица. Его чёрные волосы выбивались из-под берета и ниспадали на плечи непослушными, не расчесанными локонами. Тонкий нос с заметной горбинкой, взгляд исподлобья придавали лицу жёсткое, порой злое, выражение. Да и всё остальное – решительная, твёрдая походка, одетая в чёрную кожаную перчатку левая рука, постоянно лежавшая на эфесе меча лишь подчеркивали явно сложный, а может быть даже и неприятный характер этого человека. Проницательный взгляд Александра сразу подметил настроение в зале. Одни подобострастно поклонились Эдварду, другие приветствовали его лишь едва заметным кивком головы, третьи же демонстративно отвернулись, сделав вид, что не замечают вошедшего. Принца ничуть не смутило и не расстроило это – он давно привык к подобному поведению придворных. Подойдя к трону, он кисло поприветствовал короля и королеву, княжескую чету не заметил вовсе и сел в кресло, стоявшее в углу у стены. Под руку попался кувшин с вином. Принц налил себе немного и, пристально глядя на принцессу, принялся неспешно потягивать из кубка напиток.

Ему было двадцать, столько же было и принцессе. Прошёл уже год с тех пор, как они стали мужем и женой. Но если до свадьбы они просто игнорировали друг друга, то после неё их отношения стали напоминать отношения кошки и собаки. Что они не поделили – не знал никто. Скорее всего, эти два человека совсем не подходили друг другу. И оба были злы на родителей, навязавших этот брак.

Он так и не притронулся к супруге, предпочитая ей притоны с весёлыми девицами, куда любил ходить по ночам в компании своих друзей. Принцессе же оставались ночи, полные одиночества – изменить мужу она не решалась, слишком заметной во дворце была её жизнь. Вот так мечта родителей, что после них страной будут вместе управлять их дети, натолкнулось на стену в отношениях Эдварда и Литы. Они, конечно, тешили себя надеждой, что рано или поздно это измениться. Но до сих пор ничего не менялось.

– Знаешь, Саш, – тихо проговорила Анна, бросив взгляд на Эдварда. – Порой, я жалею, что согласилась тогда взять этого ребёнка. Нужно было вернуть его матери. Мы совершили нехороший поступок и теперь расплачиваемся за это.

Король ничего не ответил, лишь глаза его потускнели, наполнившись грустью.

– Он ненавидит тебя, – продолжала она.

– Прикажешь его изгнать? Или казнить? – проворчал Александр.

– Ты просто держи ухо востро. И он должен пригласить Литу на танец. Напомни ему.

– Думаю, эта идея ни Эдварду, ни Лите не понравится. Стоит ли?

– Это его обязанность. И так разговоры о них всякие ходят, а если он и сегодня не подойдет к ней, снова появится пища для грязных сплетен.

– Хорошо, я скажу ему.

Король обернулся к Эдварду, мановением руки подозвал его. Тот посмотрел недоверчивым взглядом, скривился, словно съел лимон, но, нехотя встав со своего места, подошёл к трону. Остановившись за два шага, он вопрошающе посмотрел на правителя. Александр подозвал его ближе. Эдвард тяжело вздохнул и, с неохотой, приблизился вплотную.

– Ты должен пригласить на танец принцессу.

Принц поморщился.

– Таков этикет, я не хочу, чтобы по дворцу о тебе и Лите ходили новые слухи. С меня и старых хватит.

– Я не хочу, да и сам знаешь, танцор из меня никудышный.

– Это не имеет значения.

– Я не хочу быть посмешищем! – громко воскликнул Эдвард. Музыка разом стихла, все остановились, в растерянности глядя на него. Принц разозлился ещё больше и громко сказал:

– Ну, что уставились, танцуйте, развлекайтесь, или шута ждёте?! – почувствовав на себе недоуменно-возмущённый взгляд Литы и увидев на её губах лёгкую насмешку, добавил. – А ты, что смотришь, дура?

Громко и неожиданно прозвучала пощёчина. От сильного удара принц упал под ноги вставшего с трона короля. Потирая покрасневшую щёку, он медленно поднялся, не спуская с Александра яростного взгляда.

– Извинись, – мрачно проговорил король, положив руку на рукоять Аклостина.

Лицо принца исказилось, и он рванул из ножен меч. Клинок не успел и на половину выдвинуться из ножен, как вдруг молнией сверкнуло лезвие королевского меча. В руках принца остался лишь бесполезный, короткий обломок. Александр устало вздохнул и, смотря в глаза Эдварду, медленно вернул меч в ножны.

– Ты переходишь все границы. Так что следующей будет твой голова.

Оскорблённый, униженный принц, покраснев от стыда и злобы, бросился из зала прочь, чувствуя на себе взгляды придворных, чувствуя, как те про себя насмехаются над ним. Слёзы злости и гнева душили бегущего по тёмным коридорам дворца Эдварда. Ещё никогда его не унижали так. Сегодня он стал посмешищем для всех – и для друзей, и для врагов.

Добравшись до лестницы, он остановился перед висевшим рядом с ней портретом короля. Рука сама взялась за рукоять, но вытащила лишь смешной обломок. Рык, подобный звериному, прокатился по лестнице сверху вниз. Принц яростно бросил обломок меча в угол и сбежал к выходу в сад.

Прохлада ночи и лёгкий ветерок немного охладил его пыл. Он несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая сердцебиение, облокотился о перила. Что ж, теперь он примет это решение. Он захватит трон, захватит любой ценой, и это будет его месть. Так, спокойно, спокойно, надо пройтись и всё хорошенько обдумать. Он сделал шаг вперёд, затем ещё, повернул к выходу в город. Стражники дремали около костра и не заметили его. Эдвард тихо, стараясь не привлекать их внимания, открыл калитку ворот и вышел за пределы дворца.

– Ваше высочество, постойте, – раздался за спиной голос.

– Самит? Ты? – принц вздрогнул от неожиданности.

– Он самый, – из темноты появился молодой мужчина. Он казался немного старше, но ростом и телосложением был таким же, разве что лицо отличалось большей привлекательностью. – Вы куда направились? Ночь на дворе, одному сейчас не стоит по городу гулять.

– Тебе то какое дело?

– Не могу же я вас оставить одного, да ещё без оружия.

Принц покраснел до мочек ушей, к счастью, темнота скрыла это.

– Я с вами пойду.

– Хорошо, ты пригодишься мне. Да и кому я ещё могу доверять так, как тебе.

Он хлопнул своего фаворита по плечу и направился дальше. Окутанные ночной темнотой улицы города освещались торчавшими из стен домов коптящими факелами. Красноватые отблески пламени едва рассеивали мрак, приходилось ступать осторожно, чтобы не вляпаться в грязь или во что похуже.

Эдвард и его товарищ шли в сторону окраины. Кроме них на улице не было ни души. Все горожане давно разбрелись по своим домам, чтобы лечь спать, а тем, кому дома не сиделось, в трактир, чтобы скоротать время за стаканом вина в обществе весёлых девиц. И, проходя мимо этих заведений, куда не раз захаживал в компании Самита и ещё кое-кого, принц слышал доносившиеся оттуда пьяные возгласы и звонкий смех.

– Куда мы идём? – спросил Самит, заметив, что давно прошли те кварталы, куда они обычно наведывались.

– А ты, разве, не догадался? Сам же мне рассказывал про старую ведьму Энику.

Самит вздрогнул, остановился, как вкопанный.

– Зачем? – тихо спросил он, словно боялся, что кто-то может его услышать.

– Не задавай лишних вопросов.

– Ты… ты хочешь отравить короля?! Ты что?!

– Да тихо. Это не то, о чём можно кричать на каждом углу.

– Но король… но он…

– Моё терпение лопнуло. Да, я хотел придти к власти так, чтобы никто не пострадал, но после того, что случилось сегодня – никакой пощады. Я уничтожу каждого, кто помешает мне. Король Александр будет первым в этом списке. Надеюсь, у остальных хватит ума не пытаться остановиться меня.

Принц схватил Самита за рукав и потянул дальше, к берегу реки. Они прошли в ворота крепости и очутились в Новом городе. Здесь селились бедняки и прочий люд. Вместо добротных каменных домов Старого города, здесь преобладали деревянные, грубо сколоченные лачуги. И темнота, кромешная темнота, лишь немного рассеивающаяся светом звёзд и молодого месяца.

Ни одного факела не освещало эти трущобы. Городские стражники, щедро вешающие факела там, в Старом городе, избегали заходить сюда вечером, чтобы не заработать на свою голову ненужных приключений. Добропорядочные граждане даже днём редко заходили сюда, предпочитая ездить по надобности в порт по другой дороге. Лишь те появлялись здесь, кто хотел встретиться со старой Эникой.

Эта ведьма была родом с Островов смерти и неплохо умела готовить всякие снадобья, в основном приворотные. Готовила и яды, точнее один, всего один яд знала она. Этот яд убивал свою жертву медленно, но неотвратимо. Но даже не этим страшен был он. Убийца мог выпить его со своей жертвой из одного кубка, а потом, приняв надёжное противоядие, спокойно наблюдать за мучениями умирающего.

Оставалось идти совсем немного. Принц и его спутник свернули в сторону, в грязный закоулок, где в темноте отыскали покосившуюся лачугу, располагавшуюся у самого края зловонной свалки. Затянутые бычьим пузырём окна были закрыты массивными ставнями, из-под которых просвечивал едва заметный отблеск огня свечи. Самит, спотыкаясь о мусор под ногами, нащупал дверь и громко постучал в неё кулаком.

– Иду, иду! – раздался из-за двери старческий дребезжащий голос.

Послышались торопливые шаги, лязгнул засов, дверь открылась, и перед ними появилась закутанная в лохмотья старуха. Её сморщенное, точно сухое яблоко, лицо расплылось в довольной улыбке – не каждый день у её порога появлялись благородные господа.

– Проходите, проходите в дом, – проговорила она, приглашая гостей войти.

Самит вошёл первым, следом, с некоторой опаской, вошёл и принц. Он очутился в небольшой комнатке с таким низким потолком, что едва не задевал его головой. Эта комната, единственная в лачуге, заменяла старухе спальню, кухню и зал. Напротив входа у противоположной стены возвышалась гора всяческого хлама. Посуда, обломки мебели, грязные тряпки. В противоположном углу находился закопчённый, полуразвалившийся очаг, рядом с ним стояла лавка и большой стол, заставленный горшками. Тут Эника и ела, и готовила свои снадобья. Справа от двери валялась куча покрытой тряпьём соломы, заменявшая старухе постель.

– Что угодно благородным господам? Приворотное зелье для неприступной дамы? Или кое-что для её мужа? – хитро улыбнулась ведьма.

– Давай того, что для мужа, – Самит подмигнул Энике.

Старуха заулыбалась отвратительной беззубой улыбкой и, пошарив под столом, достала два небольших, размером с еловую шишку, пузырька. Они ничем не отличались друг от друга, оба из мутного зелёного стекла, оба тщательно запечатаны восковой пробкой. Только на боку одного из них виднелся нацарапанный ножом оскалившийся череп.

– Здесь яд, в другом противоядие, – прошамкала Эника.

– Если подмешать его в вино вкус не изменится? – спросил принц.

– Нет, он почти безвкусный.

– А когда наступит смерть?

– На следующий день, благородный господин.

Эдвард довольно улыбнулся, вытащил из-за пазухи увесистый мешочек, туго набитый золотыми и протянул его старухе.

– Всё мне?! – изумилась она, когда развязала кошелёк. – Здесь же не меньше тридцати монет!

– Ты заработала это.

– О, спасибо, благородный господин, – Эника схватила руку Эдварда и принялась истово целовать её.

Принц брезгливо поморщился, отнял руку. Ещё не хватало терпеть лобызания этой старой карги.

– Если придётся вместе выпить из одного кубка, немедленно примите противоядие, мой господин, – подсказала Эника на прощание.

Принц и Самит пожелали ей здравствовать и, с большим облегчением, покинули этот дом, от которого за сотню шагов пахло смертью. Обратный путь не занял много времени и обошёлся без приключений, на которые порой богат ночной город, особенно трущобы. Незаметно проскользнув около продолжающей спокойно дремать стражи, они прошли во дворец.

Резиденция короля по-прежнему не спала. Праздник был в самом разгаре, гостей не только не убавилось, напротив, приехали из Сибийского княжества, из Лаурда, из Малонто. Недавний инцидент с принцем уже успели забыть, гости вновь развеселились и продолжали развлекаться, не обращая внимания, что за окном глубокая ночь.

Самит направился было в зал, боясь, что кто-нибудь обратит внимание на его отсутствие, но Эдвард задержал его.

– Постой, поможешь мне. Идём на кухню.

– Ты что, собираешься сделать это сейчас?!

– А к чему ждать? Если решил нанести удар – бей. Меня уже ничего не остановит, верные мне люди давно ждут сигнала. Возможно, я немного тороплю события, но это не важно, Самит. Мы в двух шагах от власти. Как думаешь, кто станет моим советником?

Самит тяжело вздохнул и, стараясь сдержать предательскую дрожь кончиков пальцев, послушно поплёлся за принцем в цоколь, где располагалась кухня. Впервые за много лет дружбы с Эдвардом, он растерялся. Посвящённый во все его планы, касаемо захвата трона, сейчас он по-настоящему боялся.

Они договаривались не причинять никому вреда, а лишь запереть всех неугодных в храме Лабека, приставив надёжную стражу. Пусть они там предаются размышлением, пусть живут. Но то, что решил сейчас принц… Это не кончится одной смертью. Эта затея может перерасти в смуту, в междоусобицу, коих уже на Острове не было более двадцати лет. Рассказать всё королю? Нет, слишком опасно. Он прекрасно знает об их дружбе, а значит поймёт, кто помогал придумывать план переворота. Самит посмотрел в немного ссутуленную спину шедшего впереди принца. Идти за ним? Будь что будет. Если выбор его не верен, боги покарают. Пусть они судят.

Работа на кухне кипела. На очагах, распространяя вокруг дразнящий ноздри аромат, жарилось мясо. Рядом резали овощи поварята, чтобы украсить ими огромные куски жаркого. В другом углу месили тесто, наливали в кувшины вино. Никто не заметил вошедших, по крайней мере, сделали вид. Эдвард подошёл к толстяку в белоснежном переднике, метавшемуся от стола к столу, раздавая указания. Увидев перед собой его высочество, королевский повар застыл в глубоком поклоне. Тот час все его подопечные бросили свою работу и едва не упали ниц.

– Что вы?! – принц добродушно улыбнулся. – Работайте, работайте. Считайте, что меня здесь нет.

Он прошёл туда, где разливали вино и спросил виночерпия:

– А где здесь у вас самое лучшее вино?

– Лучшее… вино, – растерялся тот. – Есть несколько бочек, но из них лишь королю наливают. Хотя… извините, ваше высочество… Я сейчас, я мигом.

Он быстро спустился в винный погреб и, вскоре, появился оттуда с небольшим кувшином. Принц понюхал содержимое – пахло чем-то сладким, словно мёдом, попробовал на вкус – прохладная густая жидкость, аромат и вкус винограда заглушил все другие ощущения, оставаясь во рту сладким покрывалом послевкусия.

– Великолепно, – проговорил Эдвард, давая попробовать Самиту. – Ни разу такое не пил, хотя, готов биться о заклад, что его величество пьёт это каждый день. Я бы с удовольствием оставил бы себе этот кувшинчик но, – они вышли в пустой коридор, – жаль его портить, а что делать.

Принц достал из кармана пузырёк, на стекле которого смеялся оскалившийся череп, ловко отковырнул мягкий жёлтый воск и вытряс, по каплям, яд в кувшин.