Мне иногда казалось, что на многие выходки Немого, Интеграл оказывал влияние. И если наказывали Немого, то я лично втык давала Интегралу. Нас гоняли, как скотину по кабинетам, у Интеграла был персональный инструктор, который не менялся, а прилетал, когда хотел, в любую смену. Какие проблемы они решали, о чем говорили, к чему готовили восьмилетнего подопечного, история не разглашает. Прошло немало времени, пока все привыкли к новичку. Тяжелее всего было мне, он как-то подчинялся моим приказам, но как будто делал одолжение. Я со временем смирилась с его природной ленью, и лишний раз старалась не трогать. Так он для меня и запомнился, пятнадцатилетний полноватый паренек, ни разу не пробежавший марш бросок в полном объеме, за все время обучения, который больше десяти раз не мог отжаться от пола, а турник для него это была пытка инквизиторов. Вертушку, в которой находился Интеграл, сбили ракетой, над территорией, еще тогда, Советского Таджикистана. Какими знаниями, какими способностями владел пятнадцати летний паренек, что без него не могли что-то решить в Афганистане? Говорят, что он был самым молодым из Героев Советского Союза в Афганской войне. Памятную доску еще успели установить на входе нашей школы, до развала СССР.
Глава 2
Гораздо позже, переписываясь по интернету с Немым, я узнала более подробно о характере, об увлечениях Интеграла, даже о его первой юношеской любви. Но самое главное я узнала о его даре, от Немого у Интеграла не было секретов. Мать у Кости была болгарка, с русскими корнями, отец-серб. Отец работал водителем, при сербском посольстве, мать преподавала в школе. Костю, в пятилетнем возрасте, отдали в физико-математическую школу, с трех лет он свободно говорил на трех языках, это и стало его пропускным баллом в элитной, по тем временам, школе, да и с математикой он был в ладах. Семья Кости была не из бедных, даже гувернантка имелась. Единственное, что не ладил он с тупыми детьми дипломатов, считавшим его чернью, старавшиеся зацепить за любую мелочь. Больше всего доставал сын посла. Костя в туалете ему устроил взбучку. Отца чуть не выгнали с работы. Драчуну дали трепку и пообещали наказать. Мать с отцом уехали в отпуск в Сербию, сына оставили на гувернантку. Уезжали на десять дней, не вернулись никогда. Машину нашли в сорока километрах от Косова и только фрагменты тел, остальное растянули животные. Прошло некоторое время, необходимое для опознания, похороны состоялись за счет посольства. А мальчик Костя Зварыч, он пропал, набил опять морду посольскому сынку и исчез. В милицию никто не обращался, нет человека, нет проблем. Свободная жизнь для беглеца, правда, не долго была. У круглоголовых, свои методы и свои сети. Его вычислили очень быстро, правда поиск вели по шестнадцати областям и это только в Союзе. Откуда у Немого эта информация, без понятия. Немой из нашей обоймы чуть ли не единственный, кто остался в системе. Хотя мне дуре под сорок, а я все настороженно жду звонка в дверь. Система никого не списывает, из нее выйти нельзя. Меня готовили для того, чтобы в любой момент я смогла отстоять интересы Родины, в любом месте, на доверенном мне плацдарме. Присяга-это святое…что-то Цыган вспомнился. Так Интеграл попал к нам. Забыла сказать, что это мы непонятные, а с Интегралом круглоголовые, от имени правительства и государства, заключили контракт. По которому Константину Зварычу полагалось…… Я тоже не верила, что был заключен контракт с восьмилетним ребенком, и это в советские времена. Я держала в руках этот контракт. Он был составлен на двух языках, на русском и сербском, на контракте присутствовали подписи двух министров: обороны и иностранных дел. Интеграл все же был иностранцем. Мне кажется, что где-то в горах или под пустыней у круглоголовых есть отдел ясновидцев, людей видящих будущее. Из нас же пытаются сделать берсерков! Чавось умер два года назад, все свое оставив Немому. Семьи у него не было, похороны за счет конторы, дневники ушли к круглоголовым, которые ухитрились повесить на Немого очередную подписку и строго предупредили, что если удастся обнаружить какие-нибудь записи покойного, то добро пожаловать, ну вы знаете куда… Только много лет спустя, Немой признался мне, что перед смертью Чавось дал просмотреть видео, которое потом стер, или оно само стерлось. Это была последняя встреча ученика и учителя. Только вот Немой ничего не помнит, что было на кассете, есть такой фокус у круглоголовых, запрут к вам в башку уйму секретной информации, и ходишь живым сейфом, пока при определенных обстоятельствах, ларчик не вскроется.
– Время не пришло, сказал бы Михалыч.
Про видео Немой промолчал, знал, что одиночкой не отделался бы. Потом мы как-то, как бы невзначай встретились в Ленинграде (язык не поворачивается выговаривать новое название). Муж устроил истерику, какой-то местечковый психоз, резко взял отпуск на работе, пришлось брать с собой. Встреча с другом детства происходила при свечах… Шучу конечно. В этом году в Ленинграде лето было дождливым, но клянусь Эрмитажем, за все существование этого города, во все года, лето всегда было дождливым и если на «Лесной», рядом со студ. городком светило солнце, то над Черной речкой лил дождь, а над Чистыми прудами нависли грязные снеговые тучи. Муж впервые был в Ленинграде и его сцены ревности скорее походили на попытку побывать в этом неподражаемом по красоте городе. Тем более, что северная столица, в своем постперестроечном макияже, выглядела обалденно, особенно по вечерам. Весь город светился разноцветными огнями, особо красиво смотрелась набережная, в парках на деревьях висели гирлянды, так и хочется их сравнить с аксельбантами демобилизованных десантников (чувствуется казарменное воспитание). У мужа голова вертелась в разные стороны, рот не закрывался. Он попросил описать моего друга, вертел головой, вроде искал его, а сам пасся глазами на полуобнаженных девиц… Кобель… В то же время, и я ловила на себе изучающие и восторженные взгляды. Мелочь, но приятно… Немого я не искала. Сам найдет. Да и изменился он, наверное, тоже как я, постарел, растолстел. Второй час, мы с мужем ходили по набережной, честно сказать, я уже замерзла, дождик кончился не начавшись, но от Невы несло сыростью, от мраморных парапетов тянуло прохладой. Легко одетый муж зашмыгал носом. И бедолага, всем своим видом пытался показать, что сейчас бы в гостиницу, теплый душ, халат, тапочки и друг настоящего мужика-телевизор. Я пожалела свое сокровище, последний раз оглянулась вдоль набережной… И вдруг резкий ментальный удар, тело ослабело, и я бы упала, если бы муж не подхватил меня, увидев резкие изменения в состоянии моего организма.
– Извини, – в голове прозвучал голос, я так и не успел подготовить тебя к менталу.
– Я попробую по тише. Втора, ты как?
Голова перестала кружиться, муж отвоевал у молодежи лавочку, усадил меня и начал хлопотать, даже, достав мобильник, пытался вызвать такси. Я улыбнулась, он никогда бы этого не сделал, в нашей семье такси вызывала только я. Прошло куча действий, а для меня время замедлилось.
– Немой, скотина, ты без своих приколов не можешь!
Со стороны казалось, что женщина, с помощью заботливого мужа отходит от обморока, пошёл обрат, виски опять сдавило, слабая пульсирующая боль прошла от головы, по позвоночнику, до пяток.
– Немой, убью! выдохнула я.
– Есть контакт!
Голос был порядком слабее, и голова не разваливалась на части, из моих глаз посыпались разноцветные искорки, превращающиеся в россыпи пахнущих роз.
– Ты без своих чудачеств не можешь.
А в душе было приятно, сразу вспомнилось детство, только раньше иллюзия запаха видимо у друга не получалась. Не помню. За это время я не сказала ни слова, надо было срочно успокоить мужа.
– Подожди,-попросила я Немого.
Володя, успокойся, мне уже легче, голова закружилась, видимо от кислорода, такое бывает возле реки. Давай посидим немного, я обняла мужа за руку, от него повеяло таким теплом… Как от шиншиллы, подумала я, и в ответ услышала знакомый ехидный смех.
– А ты гад, не подслушивай, – это уже я мысленно Немому.
– Втора, ты извини, что долго, второй час кружу, не могу оторваться, прицепилось два хвоста, как репей.
– Враги?
– Да нет, смежники, в некотором смысле конкуренты, на одну контору работаем. А вот они за собой журналиста тянут, это уже лишнее. Я наберу номер, оставлю мобильник, а ты скажи, чтоб убрали хвосты с набережной, да и про журналиста шепни.
– Хорошо, мобильник где?
– Да под твоей сумкой.
– Клянусь табором, восьмой, ты меня достал…
Я слезливо попросилась у мужа в туалет, передала привет конторе, предварительно изменив голос и утопила ответ дежурного в туалете. Мочить, так мочить, как говорит тезка моего мужа.
–Полный порядок Втора, сейчас к причалу подойдет прогулочный катер, там и встретимся.
На набережную я вышла вся посвежевшая, похорошевшая, даже настроение от этой шпиономании улучшилось. Если бы не знала насколько это серьезно, то подумала, что это очередные выходки Немого. Вскоре подошел катер, и я потащила ничего не понимающего мужа, благо свободных мест хватало, чтоб он особо не возмущался, я купила ему его любимую «Балтику», тройку, попросила слегка подогреть, чтоб не простыло чадо. Немой сидел через три столика, в пол оборота к нам. В ментале прошел запрет:
– Не подходи. Поговорим на расстоянии. Так надо.
Я поняла, что он больше беспокоился за меня. Я молча с любовью смотрела в глаза мужа, изредка улыбалась, смотрела, как он медленно, мелкими глотками, поглощает пиво, получая эгоистично мужское удовольствие. Если бы он зараза в другом месте это удовольствие применил. Немой за столом согнулся пополам. Ну, гад!
– Здравствуй, Втора. Больше тридцати лет прошло, а ты не изменилась.
А у меня перед глазами стояла сценка из Семнадцати мгновений весны, когда Штирлицу после долгой разлуки жену на расстоянии показывают. Немой тут же мне подыграл мелодией к возникшей в моей памяти сценке. Взял и изменил картинку, написал транспарант
– Встреча друзей детства через тридцать лет.
Я заулыбалась:
– Ты меня особо не смеши, а то, не правильно поймут без повода хохочущую женщину, муж меня первым в психичку определит, а я еще кусаться могу…
Теперь уже улыбался Немой. Мы долго еще говорили, ни о чем, вспоминали горы, нам просто было хорошо и уютно на этом маленьком закрытом в прозрачный пластик катере. Немой тяжело вздохнул, я в ментале увидела через его боль, его жену, изнасилованную и замученную чеченцами во время второй войны, его дочь, спасенную шаманом от кори, Интеграла в падающих горящих фрагментах вертолета. Стареем. Скупая слеза скатилась по моим щекам. Я достала платочек, якобы припудрить нос. Михалыч бы сказал:
– Дурная вода.
– Кстати, сегодня день рождение у Интеграла,– продолжил молчаливый диалог друг.
Нонсенс-молчаливый диалог, никогда не думала, что такое возможно, правильно у нас с Немым, тайное общение. Скоро буду пить мокрую воду и закусывать вкусной безвкусицей.
– Мы тогда с тобой не договорили.
Интеграл дружил только, с тобою, с остальными он общался, по мере необходимости, меня просто терпел, вечно увиливал от всех поручений. Что было в нем заложено такого, что после последнего выпуска, его забрали в Афганистан? Немой задумался, как ответить, чтобы не сболтнуть лишнего.
– Понимаешь, это не просто. Я много говорил с Чавосем по этому поводу. Во-первых, у него была правильная кличка, и он сам ее себе дал. Он мыслил не объектами, не отдельными словами или действиями, он не видел логики в бессмысленном переворачивании земли, для накачки мышечной массы. За время учебы он успел нарастить мускулы мозга. Он видел мир не как мы. Он видел мир объемами. Он мог закончить и успел закончить войну. За это его Американцы и убили на советской территории, руками исламских террористов. Через годы я их вычислил и обнулил, отомстил за Интеграла. Да будет земля ему пухом!
Наш катерок закончил свой прогулочный вояж, муж допил пиво. Пора прощаться. До встречи в интернете, жаль, что там не о всем можно говорить.
– Ты, это, Немой не пропадай. Вдруг что, заходи…
Словами мультяшного волка, я попрощалась с другом. Вскоре подъехало, вызванное мной, такси и…в объятия гостиницы. Теплый душ. А вы замечали, что в каждой гостинице, халаты и полотенца, имеют свой особый неповторимый праздничный запах.
***
Началась подготовка к выпуску. Воспитатели штудировали командиров обойм. Михалыч загонял меня по картам. Не кстати на последней вертушке прилетела Мальвина, бледная худая, полностью потерявшая форму. Да еще у нее начались женские проблемы, что было пострашней пятидесяти километрового марша. Итак, что мы имеем: из девяти человек обоймы, три потенциальных трупа. Почему три, возмутилась Гюрда. Одна два дня на постели воет, другой муравьев считает, а третьего нам никто не списывал. Гюрда ничего не поняла, но заткнулась, не став задавать лишних вопросов, она не любила, когда ее выставляют тупой дурочкой. Я не помню, когда попала в лагерь и как, но Гюрда уже здесь была. Мне кажется, что она была всегда. Михалыч меня просил, что с любым из обоймы у тебя может быть конфликт из-за неподчинения, в силу каких-нибудь детских капризов, только никогда не зли её. В свое время, солдаты спецназа, вырвали пятилетнего ребенка из рук озверевшей толпы азербайджанцев. Никто не помнит, кто был у руля, то ли Андропов, то ли Черненко, но уже давление на СССР со стороны запада оказывалось. Со стороны Турции массово, по религиозным каналам проникала на Кавказ литература разного содержания. Способов воздействия на массы было множество и все они использовались. Один из самых грязных способов была организация самосудов неграмотными, шовинистически настроенными националистами, самосуды жестоко подавлялись советской властью, тем самым рождая, еще большую ненависть к неверным. Было массово организовано несколько таких банд, которые на деньги эмиссаров из-за рубежа, обкурившись наркотика, творили такие зверства, что у Чикатило бы, ангельские крылышки выросли. Муллы от верхнего духовенства получили наказ не агитировать на войну против неверных, но и не отговаривать, не приветствовать убийства неверных, но и не осуждать. Наказ был понят правильно. Шла негласная война против иноверцев. Жесточайшая резня. В одном из районов Азербайджана, недалеко от Чуху юрта, был вырезан хутор молокан, молодыми жителями близлежащего кишлака. Целую неделю обкуренные бандиты насиловали женщин, пресытившись, вспарывали им животы, отрезали груди. Мужчин и мальчиков убили в первую же ночь, расчлененные тела, бросили в рядом протекающую горную речку. По ночам курили травку и пили водку, ночью можно все, Аллах не видит. В живых осталась маленькая девочка, спрятавшаяся в собачьей будке. Никто не знает, что она ела, и как в ее руках оказалась опасная бритва, но она, за одну ночь, вырезала восемнадцать пьяных и обкуренных бандитов, перерезав всем сонные артерии. На следующий день остатки банды, забрав мертвых, с ужасом умчались в родной кишлак. Старые охотники пришли смотреть следы, было море крови и отпечатки маленьких ног, тоже кровяные, на дверях, на стекле были кровяные отпечатки рук. Шайтан, – вынесли вердикт охотники, позвали муллу, он совершил обряд, целый час что-то выискивая в Коране. Объявил молоканский хутор нечистым проклятым местом на пятьдесят лет, оставил какие-то надписи на арабском языке, нацарапав камнем на домах и удалился, запретив всякому смертному посещать это место. В кишлаке два дня стоял вой, местное кладбище сразу увеличилось на треть. Вскоре распространились слухи о резне, по берегам реки находили обгрызенные шакалами и лисами трупы. Появились солдаты, прокуратура, следователи, партийное руководство, начались опросы, допросы. А на Кавказе милиция может допрашивать так, что ты признаешься даже в том, что еще не мог делать в ясельном периоде, при этом пол села записав в соучастники, и для лучшей достоверности, бить себя в грудь и кричать:
– Мамой клянусь!
Правда под влиянием партийного руководства, окончательно была принята версия Шайтана. Партийному руководству не нужен был скандал, пахнущий расовой дискриминацией, с последующим геноцидом русскоязычного населения на религиозной почве. Никакой резни, никогда, на земле Советского Азербайджана не было. Но только в одну из ночей, в горах нашли тела трех молодых пастухов. По характеру резанной раны старики сказали, что только гюрда оставляет такой след. Я поняла, что гюрда, это такая сабля, сделанная старыми мастерами, из булатной стали, что ее можно было носить вместо ремня на поясе и что с помощью гюрды можно было перерубить любую другую саблю. Гюрда была необычно острой и никогда не тупилась. Девочку случайно нашли, спящей в старом шалаше, женщины, собирающие хворост. Рядом нашли окровавленную опасную бритву. Потащили в кишлак, разорвали бы без всяких доказательств. Но солдаты вмешались.
***
Гюрда –это седьмой номер обоймы. Человек, на которого можно положиться. Настоящий солдат, Неприступная скала обоймы. У Гюрды не было инструктора, и она тяготела к инструкторам по рукопашному бою. Ей нравились единоборства, а так как по малолетству она не могла принимать участия в спаррингах, то она с фанатским усердием впитывала все, что творилось в борцовском зале или на тренировочном полигоне. Она только и ждала, когда по программе, выходили старшие обоймы одна против другой. С десятилетнего возраста, нам по уставу ввели рукопашный бой. На первом же занятии Интеграл побежал к врачу, проверять глазное давление. А Немой напросился очередной раз на отдых в пещеру, выставив против тренера по рукопашному бою иллюзию – наполовину таракана, наполовину бегемота, при этом чудовище абсолютно победило инструктора, положив его на лопатки. Я слышала, как инструктор жаловался Михайловичу:
