«Кровью, сердцем и умом…». Сергей Есенин: поэт и женщины
Много добрых часов подарила Есенину Екатерина Эйгес, которая так и не могла от него дождаться предложения руки и сердца, хотя и под общей крышей им проживать приходилось, и хозяйство общее вести. Екатерина оставила стихи, в отдельных строчках которых угадывается знакомый образ, живший в её сердце.
Есенин был уже знаком с обожавшими его Надеждой Вольпин (она лишь спустя 60 лет издала свои воспоминания о поэте, пронеся сквозь жизнь память о нём, как о «цветке неповторимом») и Галиной Бениславской, когда в 1921 году в России в третий раз появилась Айседора Дункан, танцовщица с мировым именем. Три наркома – Луначарский, Дзержинский, Подвойский – рвались стать опекунами прекрасной Айседоры, любившей танцевать босой. Луначарский подарил ей роскошную шубу, а Дзержинский – особняк балерины Балашовой. Но 44-летняя Дункан предпочла вождей пролетариата 26-летнему поэту, увидев которого, назвала его «ангелом». Они сожгли друг друга, но в дыму этого пожара родились сотни томов о сумасшедшей любви русского поэта и американской танцовщицы.
Любовь «верной Гали», Галины Артуровны Бениславской, «самоубившейся» на могиле Есенина, как написала она на коробке папирос, граничила с психическим расстройством. Сестра поэта Екатерина была против того, что Галину похоронили рядом с Сергеем Есениным. «Надо ещё проверить, может быть, она была приставлена к нему специально», – говорила она, имея в виду службу Галины Артуровны в ВЧК. Но Бениславская любила Есенина самоотверженно, так что, если и «была приставлена», могла «забыть» про все инструкции и приказы… Переоценить роль Галины в издательских делах Есенина невозможно.
Большую заботу о Сергее проявляла и Анна Абрамовна Берзинь, его литературная «душеприказчица». После гибели поэта эта женщина объезжала места, где бывал Есенин, была безутешна и одинока. А при жизни поэта ревновала его к Шаганэ Тальян, которой посвящались «Персидские мотивы», к Августе Миклашевской, актрисе-красавице, адресату есенинской любовной лирики («Исповедь хулигана»)…
В марте 1925 года Есенин, говоривший друзьям, что хочет жениться на Ирине Шаляпиной или Софье Толстой, вступил в брак с внучкой Льва Николаевича Толстого. Но портреты великого старца в её квартире смотрели на него со всех стен, это было невыносимо… Прожил Сергей с Софьей недолго. После его гибели Софья Есенина-Толстая станет вдовой и хранительницей его наследия.
Я последний поэт деревни,Скромен в песнях дощатый мост.За прощальной стою обеднейКадящих листвой берёз.Догорит золотистым пламенемИз телесного воска свеча,И луны часы деревянныеПрохрипят мой двенадцатый час.На тропу голубого поляСкоро выйдет железный гость.Злак овсяный, зарёю пролитый,Соберёт его чёрная горсть.Не живые, чужие ладони,Этим песням при вас не жить!Только будут колосья-кониО хозяине старом тужить.Будет ветер сосать их ржанье,Панихидный справляя пляс.Скоро, скоро часы деревянныеПрохрипят мой двенадцатый час.(Сергей Есенин. Мариенгофу. 1920)Однажды сестра Сергея Шура сказала: «Господи, сколько же нас тогда навешалось на Сергея. И отцу с матерью посылал деньги, и нас в Москве учил, и детям своим всем помогал – всем он был обязан. А ему и тридцати не было. Да ещё, говорят, пил, пил, пил… (Вспомним фильм. Многосерийный. Художественный. – А.Л.). Так когда же и где он пил?.. За последние годы, особенно в 1924 – 1925, он написал больше, чем за все предыдущие годы». (Есенина А. А. Родное и близкое. – М.: Сов. Россия. – 1979).
В есенинских стихах о любви присутствует дыхание муз, имена и лица которых сегодня известны всему миру.
К сожалению, в год столетнего есенинского юбилея среди «новых» изысканий о поэте были опубликованы материалы, в которых возлюбленные Сергея Есенина рассматривались только как сексуальные партнёрши, а Есенину с позиции половой психопатии ставились диагнозы!
Имярек: «С медицинской точки зрения, с позиции половой психопатии ближе всего Есенину был диагноз – мужской промискуитет, когда целью многочисленных половых сексуальных связей является подбор той единственной, общение с которой дало бы полное физическое и психическое удовлетворение… Сходен с этой половой девиацией и сатириазис – патологическое повышение полового влечения у мужчин в виде постоянного чувства полового неудовлетворения и безудержного стремления к половым сношениям. Для лиц, страдающих сатириазисом, характерна частая смена сексуальных партнёров и отсутствие длительных связей. Данная патология может развиться в результате психогенных воздействий (например, как форма компенсации чувства собственной неполноценности) или явиться проявлением органических заболеваний (например, органической патологией центральной нервной системы или гормональных нарушений). С медицинской точки зрения первое больше подходит моему поэту-пациенту».
Известный мемуарист писал о Сергее Есенине: «О понравившейся ему женщине говорил: «Я о неё поцарапался…». Царапины эти у него скоро заживали…».
В «Частной жизни Сергея Есенина» В. и К. Ткаченко пишут: «Сергей Есенин был любвеобильным великим русским поэтом… У поэта было трое детей от разных жен – два сына и дочь (так у Ткаченко; на самом деле детей было четверо – три сына и дочь: Юрий у Изрядновой, Татьяна и Константин у Райх, Александр у Вольпин – А.Л.) … Он был очень ревнив, ласков и нежен со своими женщинами… Есенин хотел от женщин всего – ласки, нежности, заботы, устройства домашнего очага, детей… В семейных делах у поэта не было простой житейской мудрости… В делах житейских, в любви Есенин пребывал в состоянии «не от мира сего». Его страстное увлечение той или иной женщиной разбивалось об его поэтическую натуру лирика, выражавшуюся в непосредственности и искренности. Именно поэтому женщины, способные относиться к нему как к ребёнку, становились его жёнами.
Ближе всех к пониманию Есенина как человека и поэта подошла Галя Бениславская, которая долгие годы его любила, поддерживала, обеспечивала жильём… В одном из своих писем Есенин отказался от любви Гали Бениславской, написав ей, что она похожа на мужчину. Но это не остановило её любви к нему… Отношение к женщинам у Есенина менялось на протяжении всей его жизни…». (Ткаченко В., Ткаченко К. Частная жизнь Сергея Есенина // Электронная книга).
Где есть любовь, там рано или поздно может проснуться ненависть.
Стихи о любви, написанные в последние годы жизни поэта, проникнуты презрением ко всякого рода неправде в человеческих отношениях, к женскому лукавству, к любви без тепла. Поэт осуждает «напоенную ласкою ложь», не приемлет женщин «легкодумных, лживых и пустых». Мечта о чистой любви, о «хорошей» девушке «с глазами васильковыми» была одним из сквозных мотивов лирики Есенина:
Что желать под житейскою ношею,Проклиная удел свой и дом?Я хотел бы теперь хорошуюВидеть девушку под окном.Чтоб с глазами она васильковымиТолько мне —Не кому-нибудь —И словами и чувствами новымиУспокоила сердце и грудь.(Сергей Есенин. «Листья падают, листья падают…»)Этот же мотив звучит и в стихотворении «Свищет ветер, серебряный ветер…». В последние годы мечта поэта о жизни и любви, «как будто в начале», трансформировалась в идеал жизнетворящего чувства:
Пусть на окошках гнилая сырость,Я не жалею, и я не печален.Мне всё равно эта жизнь полюбилась,Так полюбилась, как будто в начале.Взглянет ли женщина с тихой улыбкой —Я уж взволнован… Какие плечи!..Тройка ль проскачет дорогой зыбкой —Я уж в ней и скачу далече…Глава IV. «Кровью, сердцем и умом…»
Любимые и влюблённые
«Нежная девушка в белом…»
АННА САРДАНОВСКАЯ
Константиновская «амазонка» Лидия Кашина, справа – Ниночка, дочь Кашиной
В 1995 году из Константинова друзья привезли мне информационный сборник с публикациями членов Есенинского общества «Радуница». «Королева у плетня» – бросилось в глаза заглавие одной из статей. Автор Николай Чистяков пишет: «Исследователи-есениноведы давно заметили: те женщины, что не поддались обаянию (и притязаниям) поэта, нашли в себе мужество сказать: «Нет», – становились объектами его восторженного поклонения. Каждой из них он посвятил великолепнейшие поэтические циклы: Августе Миклашевской – «Любовь хулигана», Шаганэ Тальян – «Персидские мотивы». Но была ещё одна, третья (точнее сказать, первая), которую в своё время не заметили исследователи, хотя о ней рассказал сам поэт:
Когда-то у той вон калиткиМне было шестнадцать лет,И девушка в белой накидкеСказала мне ласково: «Нет».(Сергей Есенин. Из поэмы «Анна Снегина»)».(Чистяков Н. Королева у плетня // Радуница: Информационный сборник. – Рязань. – 1995).
В сентябре 1924 года Сергей Есенин пишет в стихотворении «Сукин сын»:
Снова выплыли годы из мракаИ шумят, как ромашковый луг.«Выплыли годы из мрака», и вспомнилась «девушка в белом», для которой был «пёс почтальон». В декабре 1924 года Есенин начинает работу над поэмой «Анна Снегина». Под пером поэта рождается пленительный образ «девушки в белой накидке». Чуть позже, в стихотворении «Мой путь» он вновь признается:
В пятнадцать летВзлюбил я до печёнокИ сладко думал,Лишь уединюсь,Что я на этойЛучшей из девчонок,Достигнув возраста, женюсь.Нет сомнения, во всех трёх произведениях речь идёт об одной девушке, первой любви поэта.
«В пятнадцать лет», «нам по шестнадцать лет» – это 1910 – 1911 годы, время учения в Спас-Клепиковской второклассной учительской школе. Кто же она, «девушка в белой накидке», первая любовь поэта? Было время, когда есениноведы на этот вопрос отвечали – Лидия Кашина. Да, пятнадцатилетний Есенин мог любоваться помещицей Кашиной, когда она в синей амазонке скакала на коне, мог провожать её восхищённым взглядом. Но могла ли Лидия Ивановна, пусть и очень молодая, но замужняя женщина, мать двоих детей, стоять у деревенской калитки с безвестным пятнадцатилетним пареньком? И мог ли впоследствии Есенин такую женщину называть «девушкой», «девчонкой»? Скорее всего, в это время юный поэт встречался у калитки совсем с другой – с Анной Сардановской.
«Каждая строчка его говорит о чём-то конкретном, имевшем место в его жизни. Всё – вплоть до имён, которые он называет, вплоть до предметов», – это свидетельствует Софья Виноградская, писательница, которая была знакома с Есениным и хорошо знала его быт, взаимоотношения с другими людьми». (Кошечкин С. П. «Весенней гулкой ранью…» – М.: ДЛ. – 1984. – С.198).
Итак, «вплоть до имён». В жизни – Анна Сардановская, в поэме – Анна Снегина (имена одинаковы, фамилии начинаются с буквы «С»). Почему же в весенней поэме о первой любви героиня имеет холодную «зимнюю» фамилию? Сто́ит только вспомнить строки из стихотворения «Сукин сын» о «пробуждённом в сердце мае» и дорисовать картину: тёплый вечер, калитка, цветущая черёмуха сыплет белым снегом на кудри юного поэта, на белую накидку его подруги, – как всё становится на свои места. Этот «снег» вызывает в памяти ещё одно стихотворение Есенина «Сыплет черёмуха снегом…»:
Я одурманен весной.Радуют тайные вести,Светятся в душу мою.Думаю я о невесте,Только о ней лишь пою.«Черёмуховая метель», символ вечной чистоты первого чувства, бушевала и в годы моей юности. Не в подражание Есенину, а как дыхание, рождались строки:
Заметелила черёмуха,Снежинки – лепестки,Далеко сейчас от дома я,Черёмухи знакомыеСейчас, ой, далеки…«Черёмуховый снег» и «Снегина» могут быть связаны не зимней, а весенней ассоциацией, представлением о той поре весны, когда землю покрывают черёмуховые снежинки, а от черёмухового аромата кружится голова.
Думаю, выбор поэтом фамилии «Снегина» можно объяснить и чистотой первых чувств, и холодным «нет», прозвучавшим из уст девушки… Анны Сардановской.
В Константинове всем был известен не только барский дом Кашиной, но и «низкий дом с голубыми ставнями», под крышей которого впервые Сергей Есенин повстречался с Сардановской Анной. Принадлежал этот дом местному священнику, крестившему Сергея Есенина, отцу Иоанну Смирнову, Ивану Яковлевичу Попову, как его по-другому называли односельчане. Протоиерей Смирнов (Попов) был родственником Сардановских, к которому те часто приезжали в гости.
Когда же впервые Сергей увидел Анюту?
Это случилось в 1906 году, до его поступления в Спас-Клепиковскую второклассную учительскую школу. В Константиново, в дом священника отца Иоанна, приехали его дальние родственники Сардановские: Вера Васильевна с дочерьми Анной и Серафимой и сыном Николаем (в будущем – другом Есенина). Дом отца Иоанна находился недалеко от избы Есениных. Сергей быстро подружился с прибывшими гостями, но больше всего ему приглянулась Анюта. Это была бойкая девочка. Она хорошо играла на гитаре, любила петь романсы и народные песни, знала поэзию, играла в любительских спектаклях.
Обычно Сардановские приезжали в Константиново в начале июля, накануне престольного праздника Иконы Казанской Божией Матери (отмечался 8 июля). В этот день устраивались игры, танцы, исполнялись любимые песни (на слова А. П. Серебрянского «Умрешь – похоронят, сгниешь и не встанешь», А. В. Кольцова «Тяжело на груди, злая грусть налегла», Н. А. Некрасова «Не гляди же с тоской на дорогу»…). Активными хористами были как Анна, так и Сергей…
Анна Алексеевна Сардановская родилась в селе Мощены Рязанской губернии в 1896 году. Родители её учительствовали в сёлах Рязанской губернии. В семье было четверо детей. Вскоре после рождения Анны умирает её отец. Мать с детьми переезжает в село Дединово Рязанской губернии. С 1906 году вместе со своей подругой Марией Бальзамовой Аня поступает в Рязанское женское епархиальное училище, которое заканчивает в 1912 году и в скором времени начинает работать учительницей в школе. Её коллегой был учитель Олоновский Владимир Алексеевич. Со временем их знакомство перерастёт в дружбу, которая выльется в близкие отношения. В 1920 году Сардановская выходит замуж за Владимира Алексеевича и становится Анной Олоновской. Их счастливый брак оказался недолгим. 8 апреля 1921 года при родах в возрасте 25 лет Анна умерла, родив двух детей, один из которых умирает вместе с ней при родах, а второго, Бориса, воспитывает отец. Анна Сардановская была похоронена на кладбище села Дединова вместе со своей матерью.
Перед самым отъездом в Туркестан в начале апреля 1921 года Сергей Есенин узнал, что в селе Дединове Рязанской губернии скоропостижно скончалась Анна Алексеевна Олоновская (Сардановская Анюта). Известие о смерти Анны потрясло поэта. Он видел в ее смерти какое-то мрачное предзнаменование. Что-то обрывалось в его жизни, терялось безвозвратно. Поэт Иван Грузинов, навещая в эти дни Сергея, увидел его в ужасно взволнованном состоянии. Грузинов вспоминал: «1921 год. Весна. Богословский пер., д. 3. Есенин расстроен. Усталый, пожелтевший, растрепанный. Ходит по комнате взад и вперед. Переходит из одной комнаты в другую. Наконец садится за стол в углу комнаты:
– У меня была настоящая любовь. К простой женщине. В деревне. Я приезжал к ней. Приходил тайно. Все рассказывал ей. Об этом никто не знает. Я давно люблю ее. Горько мне. Жалко. Она умерла. Никого я так не любил. Больше я никого не люблю». (Грузинов И. С. Есенин разговаривает о литературе и искусстве (1927) // С. А. Есенин в воспоминаниях современников: В 2-х тт. – М.: ХЛ. – 1986. – Т. 1. – С.352 – 353).
Есенин понимал, что многое в его отношениях с Анютой Сардановской было создано его воображением. Бесстрастными являлись лишь воспоминания очевидцев их дружбы-любви.
О первой невесте Есенина рассказывали константиновские старожилы: «Однажды летним вечером Анна и Сергей, раскрасневшиеся, держа друг друга за руки, прибежали в дом священника и попросили бывшую монашку разнять их, говоря: «Мы любим друг друга и в будущем даём слово жениться. Разними нас. Пусть, кто первым изменит и женится или выйдет замуж, того второй будет бить хворостом». Первой нарушила «договор» Анна. Приехав в Москву и узнав об этом, Есенин написал письмо, попросил всё ту же монашку передать его Анне, которая после замужества жила в соседнем селе. Та, отдавая письмо, спросила: «Что Серёжа пишет?» Анна с грустью в голосе сказала: «Он, матушка, просит тебя взять пук хвороста и бить меня, сколько у тебя сил хватит». (Атюнин И. Г. Рязанский мужик – поэт-лирик Сергей Есенин. – ИМЛИ, рукописный отдел, ф. 32, №4).
Об этом же пишет Екатерина Александровна Есенина в своих воспоминаниях: «…У Веры Васильевны (Сардановской – А.Л.) было трое детей – сын и две дочери, и они по целому лету жили у Поповых. Сергей был в близких отношениях с этой семьёй, и часто, бывало, в саду у Поповых можно было видеть его с Анютой Сардановской (младшей дочерью Веры Васильевны). Мать наша через Марфушу знала о каждом шаге Сергея у Поповых.
– Ох, кума, – говорила Марфуша, – у нашей Анюты с Серёжей роман. Уж она такая проказница, ведь скрывать ничего не любит. «Пойду, – говорит, – замуж за Серёжку», и всё это у неё так хорошо выходит». (Е. А. Есенина. В Константинове // С. А. Есенин в воспоминаниях современников: В 2-х тт. – М.: ХЛ. – 1986. – Т. 1. – С.38).
Сергей и Анюта часто уединялись, делились друг с другом сокровенными мыслями. Они беседовали о прочитанных книгах, о своих занятиях в школе, об общих знакомых. При встречах Анюта просила Сергея почитать стихотворения – свои или других поэтов.
Юношеские чувства Сергея и Анны не были для окружающих секретом. У них же дело дошло до тайного соглашения о будущей свадьбе после окончания учебы. Возможно, что инициатива исходила от Сергея, который считал себя вполне самостоятельным в принятии собственных решений. Об этом он рассказал в переданном Анюте несохранившемся стихотворении «Зачем зовешь ты ребенком меня»…
У Ани была подруга Мария, которая после окончания училища тоже стала работать учительницей. Есенин успел познакомиться с Машей до его отъезда из Константинова в Москву. Возможно, в связи с этим отношения Сергея с Аней начали ухудшаться. Ей стало известно, что Сергей ведет переписку с ее подругой Машей Бальзамовой. Такая измена ей была неприятна. Последовали упреки, подозрения. В феврале 1914 года Есенин написал Бальзамовой: «С Анютой я больше незнаком, я послал ей ругательное и едкое письмо, в котором поставил крест всему». Казалось, что все закончено, возврата к прежним отношениям нет. Но образ первой юношеской любви вытравить из своей души Сергей не мог.
В начале 1916 года Есенин отправляет в «Ежемесячный журнал» редактору Виктору Сергеевичу Миролюбову стихотворение «За горами, за желтыми до́лами…», которое было опубликовано в апрельском номере журнала с посвящением «Анне Сардановской». Есенину очень хотелось, чтобы Анюта прочитала его строки о родных местах, почувствовала его тоску по всему, что было дорого им обоим. Это стихотворение не было любовным посланием девушке, а было «поэтическим этюдом» о родной земле, на которой жили и приметили друг друга Сергей и Анюта.
За горами, за жёлтыми доламиПротянулась тропа деревень.Вижу лес и вечернее полымя,И обвитый крапивой плетень.Там с утра над церковными главамиГолубеет небесный песок,И звенит придорожными травамиОт озёр водяной ветерок.Не за песни весны над равниноюДорога мне зелёная ширь —Полюбил я тоской журавлиноюНа высокой горе монастырь.Каждый вечер, как синь затуманится,Как повиснет заря на мосту,Ты идёшь, моя бедная странница,Поклониться любви и кресту.Кроток дух монастырского жителя,Жадно слушаешь ты ектенью,Помолись перед ликом спасителяЗа погибшую душу мою.(Сергей Есенин. «За горами, за жёлтыми долами…». 1916)В начале июля 1916 года Есенин писал Анне Сардановской из Царского Села, где проходил действительную службу: «Я ещё не оторвался от всего того, что было, потому не переломил в себе окончательной ясности. Рожь, тропа такая чёрная и шарф твой, как чадра Тамары… В тебе, пожалуй, дурной осадок остался от меня, но я, кажется, хорошо смыл с себя дурь городскую.
Хорошо быть плохим, когда есть кому жалеть и любить тебя, что ты плохой. Я об этом очень тоскую. Это, кажется, для всех, но не для меня.
Прости, если груб был с тобой, это напускное, ведь главное-то стержень, о котором ты хоть маленькое, но имеешь представление.
Сижу бездельничаю, а вербы под окном ещё как бы дышат знакомым дурманом. Вечером буду пить пиво и вспоминать тебя.
Сергей.
Царское Село. Канцелярия по постройке Федоровского собора».
Есенин ждёт писем от Анны. Он явно огорчён и расстроен тем, что она не пишет ему, для него весточки от Анюты сейчас особенно важны и необходимы. Настроение его подавлено, всё сильнее он ощущает чувство одиночества, готовность к покаянию. Всё это находит своё преломление во многих «царскосельских» стихах поэта…
Сергей Есенин чаще, чем ему бы хотелось, вспоминает милый образ Анюты, её тёмные вьющиеся волосы, выразительные глаза, чистый высокий лоб, по-детски пухлые губы. Даже крупноватый для нежного девичьего лица нос не портил очарования милой смуглянки. Современники Анны отмечали смуглость её кожи: «Мы знаем, что смуглой была именно Анна Сардановская. Это хорошо видно… на известной фотографии 1912 года, где она стоит рядом с Марией Бальзамовой». (Коновалов Д. Солотчинские были. – М.: Моск. рабочий. – 1971. – С. 80).
С великим нетерпением санитар Есенин ждал отпуска, чтобы встретиться в родном селе с Анной Сардановской. Во второй половине июня 1916 года долгожданный краткосрочный отпуск был получен! Несколько дней Есенин был в Константинове, встретился со своей первой любовью и убедился, что отношения между ними изменились не в лучшую сторону. Сердечного разговора не получилось…
«В конце июля 1916 года Сергей Есенин возвратился на военную службу, но его самолюбие было уязвлено. Он не хотел признавать, что в потере любимой девушки есть его вина. Стараясь поправить дело, Есенин отправляет Анюте письмо, в котором, к сожалению, отсутствовали нужные слова, вместо них присутствовали будничные фразы. Не надо удивляться, что Есенин получил ответ без «нежных чувств»: «Совсем не ожидала от себя такой прыти – писать тебе, Сергей, да еще так рано, ведь и писать-то нечего, явилось большое желание. Спасибо тебе, пока еще не забыл Анны, она тебя тоже не забывает. Мне несколько непонятно, почему ты вспоминаешь меня за пивом, не знаю, какая связь. Может быть, без пива ты и не вспомнил бы? Какая восхитительная установилась после тебя погода, а ночи – волшебство! Очень многое хочется сказать о чувстве, настроении, смотря на чудесную природу, но, к сожалению, не имею хотя бы немного слов, чтобы высказаться. Ты пишешь, что бездельничаешь. Зачем же так мало побыл в Константинове? На празднике 8-го было много народа. Я и вообще все достаточно напрыгались…». Есенин тут же ответил: «Прости, если груб был с тобой, это напускное, ведь главное-то стержень, о котором ты хоть маленькое, но имеешь представление». (Под «стержнем» он понимал свое предначертание быть поэтом)». (Заборова Р. Б. Из архивных разысканий о Сергее Есенине // Русская литература. – 1970. – №2. – С. 151).
Сардановская долго не отвечала. Осенью 1916 года Сергей отправил ей последнюю записку, которая поставила точку в их взаимоотношениях. «Очень грустно, – писал Есенин. – Никогда я тебя не хотел обижать, а ты выдумала. Бог с тобой, что не пишешь. Мне по привычке уже переносить все. С.Е».
И знаю я, мы оба станемГрустить в упругой тишине:Я по тебе – в глухом тумане,А ты заплачешь обо мне.(Сергей Есенин. «Опять раскинулся узорно…»)Знаю, годы тревогу заглушат,Эта боль, как и годы, пройдёт.И уста, и невинную душуДля другого она бережёт.(Сергей Есенин. «Гаснут красные крылья заката…»)А затем грянул 1917 год – революция отодвинула тему любви. Отодвинула, но не заглушила.
Когда Есенин узнал, что Анна вышла замуж за учителя местной школы Олоновского, он навестил её в деревне Дединово и подарил ей сборник стихов и автограф одного из своих стихотворений. На подаренной книге написал: «А. А. Алоновской», но потом исправил: «Олоновской».
Теперь любовь моя не та!Ах, знаю я, ты тужишь, тужишьО том, что лунная метлаСтихов не расплескала лужи.Грустя и радуясь звезде,Спадающей тебе на брови,Ты сердце выпеснил избе,Но в сердце дома не построил.И тот, кого ты ждал в ночи,Прошёл, как прежде, мимо крова.О друг, кому ж твои ключиТы золотил поющим словом?Тебе о солнце не пропеть,В окошко не увидеть рая.Так мельница, крылом махая,С земли не может улететь.(Сергей Есенин. «Теперь любовь моя не та…»)Перед отъездом из Константинова Сергей Есенин передал замужней Анне письмо через знакомую монашку. «Что же пишет тебе наш поэт?» – спросила Сардановскую монашка. Анюта грустно ответила: «Он, матушка, просит тебя взять пук хвороста и бить меня, сколько у тебя хватит сил». Но Есенин хорошо знал то, чего не знала Анна, ставшая Олоновской: клятву первым нарушил он, так как женился намного раньше на другой Анне, Изрядновой. Так что хворостина не по ней, а по нему плакала…