Кормундум. Царица Тени
– Я жду тебя… – сказал другой голос.
– Дорога длинна…
– Следую за тобой…
– Мне страшно…
Громкость шума нарастала. Я зажала уши, но, как и всегда, это не помогло! М-м-м… как же они галдят!
– А может быть, и нет… может, их нет?! Я ведь их не слышу… но слышу…
– Есть-есть! Ты так громко бредишь, что даже я скоро начну их слышать.
Я посмотрела на Нинку, она шевелила своими тонкими губами, значит, как минимум один голос принадлежит ей.
– Хоть ты заткнись.
– Так ведь только я тут и есть! – и она снова противно заржала.
Всё пропало. Осталась только Нинка.
– Слушай, Ниночка, давай завтра повеселимся, вечерком, а? – всё ещё пыталась я с ней договориться, когда эффект внезапно усилившегося гула прошел.
– Хочешь казаться паинькой, чтоб на свиданку с детишками пустили? – смеялась Нинка. – И это после того, что ты понаписала? Не говоря уж о том, что ты выдумала себе друзей, о которых никому не рассказываешь? Так, может, я тебе одолжение сделаю, если выведу тебя из себя сейчас, а? А то сорвешься завтра да пооткручиваешь своим малюткам головешки.
Моему терпению пришёл конец. Я схватила эту тупую тварь за волосы и со всей силой, что ещё оставалась в моих руках, долбанула её о тумбочку. Нинка истошно кричала, а после удара замолкла, лицо её залилось кровью.
Санитарка Марина ворвалась в палату и молниеносным движением вывернула мне руки так, что я не могла пошевелиться. Дарья, подскочив следом, воткнула в меня шприц, и комната поплыла перед глазами.
Глава 13
– Кирочка! – произнес доктор. Невероятно! Даже сейчас он улыбался и говорил невероятно спокойно, я бы сказала, даже как-то слащаво. – Мне кажется, мы вас стремительно теряем. В чём же дело?
– До сих пор не могу понять, зачем вы подселили ко мне эту… – я не нашла подходящего слова, которое можно было бы произнести в присутствии Павла Олеговича.
– Затем, милая, что наша Нина всё это время помогала вам, хоть и довольно специфическим методом, не отрываться надолго от реальности. Ваша к ней неприязнь настолько реальна, что держит вас в Этом Реальном мире как якорь.
– Вы ещё безумнее меня, если вправду верите в это.
– Давайте-ка вспомним, – при этих словах он достал из лежащей перед ним папки с моей историей болезни листок бумаги и положил его на стол так, чтобы я могла прочесть написанное на нём, – что вы сами добровольно пришли к нам, когда начали беспокоиться о том, что ваше пошатнувшееся здоровье может навредить вашим близким. И так же добровольно вы подписали это, – он указал на листок, – вы согласились с тем, что я буду оценивать ваше психическое здоровье и регулировать ваше общение с окружающим миром…
Эти слова мне совсем не понравились. Было в них что-то… предательское!
– …в том числе, и особенно, с вашими детьми… – он произносил слова медленно, осторожно, внимательно наблюдая за моей реакцией.
– Что вы хотите сказать?! – я знала, что он хочет сказать, но боялась даже мысленно произнести эти слова.
– Я хочу сказать, что, что бы мы ни делали, вам становится хуже. Даже последние успокоительные, что вам вкололи, подействовали не так, как должны были. И пока мы не найдем способ хотя бы остановить… этот процесс, я вынужден ограничить ваше общение с родственниками.
Мои руки самопроизвольно сжались в кулаки, а на глаза навернулись слезы. Во мне кипела злость… и к этому докторишке, что хотел разлучить меня с моими ангелочками, и особенно к самой себе, потому что, как ни прискорбно, он был прав. Я ненавидела себя за слабость, за то, что не могла взять себя в руки. Реальность не ускользала от меня, но уносилась вдаль со скоростью света.
Я сунула кулаки в подмышки. Закрыв глаза, я пыталась взять себя в руки и не сорваться в очередной раз. Доктор молчал некоторое время, давая мне возможность прийти в себя после услышанного.
Внутри меня снова возникло это чувство – тоска, а перед мысленным взором в бесконечном пустом пространстве медленно поплыли далекие звезды – целая галактика, она как будто смотрела на меня, наблюдала за мной, оберегала меня, звала к себе – Моя Вселенная.
Я до онемения сжала губы, чтобы не произнести этого вслух.
– Кира, – тихо позвал меня Павел Олегович.
– Я все поняла, – чуть помедлив, ответила я ему, наконец открыв глаза. Все тот же светлый небольшой кабинет, зарешеченное окно, мужчина возраста моего отца за письменным столом – моя нереальная реальность.
– Это хорошо. В палате вы теперь будете одна. Я вынужден ужесточить режим – вы теперь не сможете самостоятельно передвигаться по этажу. Даже в туалет будете ходить в сопровождении санитарки. Это временная мера, но необходимая. Так как вы у нас доброволец, и довольно щедрый, мне не хочется переводить вас в отделение для буйных. Вы же ведь у нас не буйная? – с акцентом спросил доктор.
– Нет, – обреченно ответила я.
– Замечательно! Дарья Сергеевна проводит вас в вашу палату и позже выдаст вам новые лекарства, – он подошел к двери и подозвал санитарку, дав ей соответствующие распоряжения.
– Идем, – сказала Даша, железной хваткой беря меня под руку.
Я не сопротивлялась, даже если бы и хотела, это было крайне невыгодно, здешние церберы были натасканы на усмирение буйных пациентов, связываться с ними означало попрощаться с собственным здоровьем.
В палате уже было убрано. Кровь с тумбочки смыли, Нинкину кровать ободрали, оставив голый матрас. Мою тетрадку с ручкой конфисковали. Я сидела на краю своей кровати и смотрела в окно.
Небо было чистым, окно моей палаты выходило на запад, и сейчас лучи заходящего солнца били в окно, слепя мне глаза, но я все равно не могла отвести взгляда от окна.
Солнце приблизилось к краю стены, ограждавшей территорию больницы, и стало огромным и красным. Моя психушка стояла как раз на западном краю города, поэтому строений за этой стеной больше не было, а она, в свою очередь, служила мне горизонтом. Мне принесли мои таблетки, а затем препроводили на ужин.
Когда я вернулась в палату, солнце уже село, но небо ещё было светлым. Я разглядела на нем несколько первых звезд. А затем начала понимать, что даже те сильные лекарства, которые мне дали, не произвели на меня должного эффекта, потому что сквозь розово-серое небо стала проступать знакомая мне картина – огромная молчаливая галактика, как будто чей-то глаз смотрит мне прямо в душу.
– Кира! Кирюша… – звал меня мужской, низкий, приятный, знакомый до боли голос. Он отличался от шепота на заднем плане. Я не помнила, кому он принадлежит, а может, и не знала, но сердце мое готово было выпрыгнуть из груди и унестись на его зов. – Вернись ко мне… Кира… вернись ко мне…
Это было невыносимо. Я схватилась за голову руками и тихо застонала. А он все звал и звал меня… «Вернись ко мне… Кира… Вернись…». Все остальные голоса стихли. Остался лишь он.
Помню, что была ночь. Помню тусклый свет в узком коридоре. Помню, как взяла чью-то одежду, но вот вспомнить, где я её взяла, не могу. А ещё помню, как быстро бежала через кустарник, уже сбросивший листву перед надвигающейся зимой. Было холодно и темно, но многие годы занятий спортом все же сделали свое дело: я бежала, и бежала быстро, и уже не знаю, как долго. Сердце ломило в груди, но все же продолжало биться.
Дорога. Одна попутка сменяла другую. Попутчики попадались разные, кто-то меня даже кормил, а кто-то брал с меня плату… единственную, что я могла предложить…
Я не представляю, где нахожусь сейчас, но знаю, что скоро я найду её, Мою Вселенную. Я чувствую это всем, чем вообще может чувствовать человек, – телом, душой, сердцем, разумом, подсознанием – всем.
– Я найду тебя! Я вернусь к тебе! Моя Вселенная!
* * *Мои ноги и руки коченеют от холода, но вот я смотрю в его глаза и понимаю, что мои скитания окончены. Левая рука непроизвольно тянется к его лицу.
– Если ты коснешься меня, – говорит мне невероятно знакомый и родной голос, – то вспомнишь то, что так отчаянно пыталась забыть. Кира, ты вновь будешь страдать, а я не хочу этого.
Я не могу остановиться, а он больше ничего не говорит, и лишь во взгляде его неподдельная мука.
Мои пальцы коснулись его щеки, и все встало на свои места. Перед глазами безжалостным ураганом пронеслись истинные шесть лет моей жизни.
А за моими плечами вновь зашелестели крылья.
Мой принц повел меня за руку сквозь пространство, сквозь отражения реальности, в самое Сердце Мира…
Часть вторая. Полумир
Глава 1
На дворе зима, двадцать девятое декабря, суббота. Декабрь в этом году выдался особенно снежным и холодным, сейчас десять часов утра, а температура на улице минус двадцать один градус, и потепления синоптики не обещали. Я включила свой новенький внедорожник, подаренный мужем три дня назад, на автозапуск и отправилась одеваться потеплее. Впереди предстоял долгий день беготни по магазинам в поисках подарков на Новый Год. Список был невероятно длинный, благо в деньгах на счету недостатка не было. Детей из садика и школы должны забрать мои родители, так что весь этот день в моем распоряжении.
Поход по магазинам в предпраздничные дни – ужасно утомительное занятие. Толпы людей, пустые прилавки, огромные цены – неотъемлемые атрибуты приготовления к праздникам. С другой стороны, весь город сияет гирляндами, всюду буйство огней и красок, вокруг детские лица, радостные в предвкушении праздника и, конечно же, подарков.
Первым делом я купила набор елочных игрушек, потому что в прошлом году Серёжка умудрился уронить елку, и несколько шариков разбились. Мой выбор пал на полупрозрачные белые шары с нежным невнятным узором, а на них приклеены капроновые ангелочки золотистого цвета. Выглядели они очень нежно и воздушно. Мне на глаза попалось чудное белоснежное платье, как раз нужного размера, для Маши. Пришлось потратить ещё полчаса, подбирая к нему подходящие туфельки. Теперь моя доченька будет самой нарядной принцессой на любой елке. Следом за детским отделом мне попались зоотовары, как раз кстати, ведь для будущего члена нашей семьи нужны были специальные принадлежности: мисочки, подстилка, игрушки, корм, поводок. В спорттоварах я нашла для себя отличные новые перчатки, но после их покупки пришлось вернуть себя на прежний курс: хоть недостатка в деньгах у меня не было, все же следовало вначале купить все запланированные подарки, чтобы не было недоразумений.
Так пролетели почти четыре часа, торговый центр, не до конца удовлетворивший мои потребности в подарках, остался позади. За ним последовали мелкие магазинчики, разбросанные по всему городу. Сидя в кафе, куда заскочила перекусить, я смотрела на свой список подарков: «Максим – кожаная сумка через плечо, Алёша, Маша, Серёжа – щенок, миски для щенка, поводок, корм, три кулька конфет, мама – набор кастрюль для индукционной плиты, папа – плед, родители Максима – картина к новым обоям, Роман – ручная цепная пила, Наталья – набор для рукоделия, Дашенька – набор заколочек для волос, расчески, браслеты, зеркальце, кулек конфет, Ольга – хрустальная статуэтка «Борьба Ангела и Демона», дядюшка и тетушка – набор новогодних свечей, подруги и знакомые по тренажерному залу и походам – футболки со смешными принтами…». Моя миссия была почти выполнена, и я направилась в продуктовый супермаркет за фруктами и другими угощеньями для праздничного стола.
Купив новогодние кульки для деток, мандаринов, бананов, яблок, груш, ананас, сладостей, несколько баночек икры, я засобиралась в гости к своей лучшей подруге за самым главным подарком в этом году – за щенком норвежской гончей, который должен стать лучшим другом моим деткам и верным спутником в наших частых загородных поездках. Уже стемнело, когда я выехала на трассу, ведущую к загородному дому Ольги. Снег не переставал валить с неба огромными пушистыми хлопьями. Видимость была очень плохой. Дворники без устали шоркали по стеклу, сгребая быстро залеплявший его снег. Я пристально вглядывалась вперед, стараясь не упустить почти занесенную метелью дорогу.
Одно мгновенье… Я даже не моргала в этот момент… Доли секунды…
Мой мир исчез…
Снега нет… Дворники скребут чистое стекло…
Под колесами ровная каменистая поверхность…
Белоснежная вьюга сменилась серо-коричневым унылым пейзажем…
Я резко надавила на тормоз. Машина встала как вкопанная. Из колонок доносилась песня Наутилуса «Прогулки по воде». Я растерянно смотрела в окна и зеркала автомобиля, абсолютно не понимая, что происходит. Какое-то время в голове мыслей не было вовсе, затем возникла надежда, что это какой-то глюк, сон, видение, ну, или что-то в этом роде, и все скоро кончится, передо мной вновь появится дорога, ведущая к моей дорогой подруге.
Прошла минута, другая, заиграла следующая мелодия, но за окном ничего не изменилось – все та же каменистая равнина, со всех сторон упирающаяся в невысокие скалы. Лишь справа от меня виднелась остроконечная скала, поднимающаяся к необычного цвета небу. В зените светило маленькое белое светило, более тусклое и холодное, чем привычное нам желтое Солнце. Кроме камней, вокруг не было ничего: ни растительности, ни водоема, ни птиц в небе. Я чувствовала, как мою машину штурмуют порывы сильного ветра.
Сердце сжалось, к горлу подкатил ком.
– Какого черта?! – в недоумении обратилась я к невидимому шутнику, который умудрился это устроить.
Я нерешительно открыла дверцу и выставила на землю левую ногу. Ощутив твердую вполне реальную поверхность, я вышла из машины, осторожно вдохнув незнакомого воздуха.
И вот я стою посреди каменной пустыни в полном одиночестве, неведомо в каком закутке неизвестного мне мира, и ещё не подозреваю, что же он мне уготовил. Разве могла я тогда представить, что проведу здесь целых шесть лет?
Глава 2
Состояние шока отказывалось отпускать меня. Я крутилась на одном месте в полном непонимании и растерянности. Голова начала кружиться, меня начало мутить. Я села на землю и облокотилась спиной на колесо, машина не переставала неровно пыхтеть позади меня. Вытащив из кармана телефон, я уставилась на значок отсутствия сети, затем сунула аппарат обратно в карман и медленно поднялась на ноги. Ветер был ледяным, снега нигде не было, но температура явно была ниже ноля. Я забралась обратно в машину, на приборной панели светило «– 17» и раздавалась нелепая веселая иностранная песенка, не имею понятия, о чем в ней пелось, но я закрыла глаза и, откинувшись в кресле, попыталась отвлечься от происходящего. Но это не помогло. Осторожно открыв глаза, я вновь увидела каменистую безжизненную равнину в лучах бледного маленького солнца. Мне стало страшно, в голове забегали мысли, доводившие до отчаяния: «Где я? Как я тут очутилась? Что случилось? Смогу ли я вернуться домой? Что с моими детьми? В порядке ли они? Увидимся ли вновь? Что мне теперь делать? Остаться на месте и ждать или идти на поиски цивилизации и попытаться связаться с семьей? Чего ждать? Куда идти? Как долго весь этот кошмар будет длиться? Или это мне только снится? А может, на дороге что-то случилось и я умерла? И что тогда, я никогда больше не увижу своих деток?..» Десятки вопросов распирали мою голову изнутри, на глаза навернулись слезы. Я вцепилась в руль, глубоко вздохнула и попыталась унять панику.
Уезжать с этого места не хотелось, но оставаться посреди голой пустыни в неведомом месте, не зная, чего тут можно ожидать, было опасно. Единственным укрытием могли стать скалы, ближайшая из которых находилась где-то в километре справа от меня. К ним-то я и направила свой внедорожник. Машина работала неровно, видимо, сказывалась разреженность местного воздуха, от которой у меня кружилась голова. Протянув ещё метров триста, мотор заглох, попытки вернуть его к жизни результатов не принесли. Я с силой ударила рукой по рулю, руке стало больно, только и всего.
– Шикарно!
Дамской сумочкой мне служил небольшой рюкзак, который я и взяла с собой в поход на одинокую неизведанную гору. Конечно же, там лежало то, что в этот момент я посчитала самым ценным: документы на машину, права, ключи, кошелек и прочая чепуха, как вскоре окажется – просто мусор. На всякий случай из багажника я прихватила небольшой топорик, который часто помогал нам с детками в походах и потому всегда находился в машине, вместе со складной лопатой.
До скалы я двигалась быстрым шагом, настолько быстрым, насколько позволяло мне мое самочувствие. Путь занял у меня минут двадцать, а может, чуть больше, сильный ветер никак не облегчал задачу. Наконец я достигла первых крупных камней, окружавших одинокую, острую, как пика, абсолютно голую громадину, возвышавшуюся над равниной метров на тридцать. В пяти метрах над землей виднелся небольшой уступ, а от него по спирали можно было без особого труда двигаться наверх, как по винтовой лестнице, ну, или так мне показалось. Но до этого уступа скала была практически гладкая или с редко выступающими, острыми, как бритва, камнями. Однако возле скалы из земли торчали ещё две каменные глыбы, очень близко друг к другу, одна из них почти примыкала к отвесному краю основной громады, с её вершины легко можно было допрыгнуть до уступа, преодолев расстояние меньше метра. Чуть поодаль, справа от того места, где я стояла, располагался ещё один огромный камень, чуть выше меня, и в диаметре метра три. На него я взобралась без труда и огляделась. Ничего особо не изменилось: все та же бесплодная голая унылая пустыня, насколько хватало глаз, а на горизонте серые скалы. Нужно было подняться повыше, решила я и, спрыгнув с камня, направилась к скале. Ещё раз внимательно оглядевшись и прислушавшись, я убедилась, что, кроме меня, тут никого нет, и, закрепив топорик на ремне, начала карабкаться по небольшой скале, торчащей ближе к основной. Дело это было нелегкое, некоторые выступающие камни были довольно острыми, да и ветер то и дело порывами налетал сбоку, стремясь сбросить меня вниз. Вскарабкавшись на самый верх, я с силой оттолкнулась в сторону уступа. Приземлилась я на очень скромную площадку шириной от силы полметра. Отсюда я увидела машину, она казалась совсем крошечной и ужасно одинокой на чужой каменистой пустоши. Отгоняя все чувства и мысли, парализующие мое тело и разум, я заставила себя двигаться по узенькой тропинке, ведущей вдоль отвесной стены наверх. Вскоре моя левая рука, которой я прижималась к камню впереди себя, провалилась в пустоту. Это оказалась небольшая пещера, вход в нее был метра два в высоту, но затем плавно спускался к полу. В ширину она была тоже примерно метра два и углублялась в скалу на четыре моих свободных шага. В самой глубине пещера сужалась до одного метра. Ветер дул вдоль внешней стены горы, издавая завывания и свист, проносясь мимо входа в пещеру. Стены, пол и потолок здесь были абсолютно чистыми: ни плесени, ни насекомых, ни наметенного ветром мусора, ничего, лишь голые острые холодные серые камни. Я поежилась и продолжила свой путь по узенькой обрывистой тропинке, уходящей на вершину горы, оставив безжизненное отверстие в стене за спиной.
С какой бы стороны скалы я ни находилась, пейзаж оставался неизменным. Дойдя до верхней площадки, окруженной тремя высокими пиками, я с удивлением уставилась на первое встретившееся мне дерево в этом жутком мире. Вернее сказать, это было даже не дерево, по крайней мере, я раньше таких не встречала, даже на фотографиях и картинках. Оно было низкое, корявое, со стелющимися по земле ветвями, именно его форма и дала мне повод назвать его деревом. Однако и по цвету, и по структуре оно невероятно напоминало окружающие его камни. Будто все вокруг умерло и окаменело, даже Солнце казалось здесь мертвым. Только обезумевший от одиночества и тоски ветер носился, как неприкаянный дух, из стороны в сторону, от скалы к скале, то шепотом, то стоном, то криком взывая к покинувшим его близким. Из подножья самой высокой пики, торчавшей на вершине горы, сочилась вода. Увидев этот небольшой родничок, я чуть не подпрыгнула от радости. Живая, резвая водица, покрытая бликами белого солнца, выглядела здесь как-то нелепо. Вдруг меня насторожил тот факт, что даже вокруг родника ничего не росло. А ещё, конечно же, удивляло то, что при минусовой температуре нигде не было видно льда, даже у самых краев небольшого ручейка, струившегося между камней. Может, это и не вода вовсе? Может, это кислота или ещё что, от чего все здесь и умерло?
Я снова огляделась. Оставив загадочный источник, я пошла к краю скалы с той стороны, где осталась моя машина. С этой высоты по левую руку от меня стало видно ещё одну горную гряду, расположенную гораздо ближе, чем горы на горизонте. Ни растительности, ни поселений, ничего, что могло бы указать на то, куда я попала и куда мне нужно двигаться. Я отошла от края и двинулась в противоположную сторону. Встав у обрыва с другой стороны скалы, я уперлась в тот же пейзаж. Сделав шаг назад, я беспомощно закрутилась на месте, отчаяние, с которым я так усердно боролась, накрыло меня с головой. Плюхнувшись на землю, я разревелась, закрыв лицо руками. Что происходит? Что все это значит? Где я? Почему это происходит со мной? Снова и снова пыталась я найти ответы на свои вопросы, пока разум мой окончательно не обессилил и в нем не осталось ничего внятного.
Я сидела на камнях, обхватив колени руками и уткнувшись в них лбом. В себя меня привел холод. Вдруг я поняла, что до чертиков продрогла и проголодалась. Нужно было возвращаться к машине, где остались все мои вещи и продукты. В момент, когда я осознала, что содержимое машины – это все, что у меня есть, мне стало по-настоящему страшно. Как только мои припасы иссякнут, я умру здесь от голода, жажды или замерзну насмерть. Меня накрыла новая волна паники, но на этот раз мозг заработал как бешеный, пытаясь найти варианты для выживания.
Солнце двигалось от вершины горы по склону, где находилась пещера, значит, это направление можно было условно принять за запад, а противоположное – за восток. Что ж, это можно считать началом определения себя в этом месте – где-то между западом и востоком. Если встать так, чтобы правая рука была на востоке, а левая на западе, то лицом окажешься к северу. Следовательно, ветер сейчас дул с условного юга. Небо было непривычного для глаз цвета – бледнее, прозрачнее и с еле ощутимым сероватым оттенком. Трудно объяснить, но оно было как будто бы холоднее привычного мне неба, не таким живым, отталкивающим, чужим. Все вокруг здесь было чужим. У меня внутри все больше нарастало чувство, что я уже не на Земле. Если так, то где же я, черт побери?! Мне невольно вспомнился Эдгар Берроуз со своей марсианской серией рассказов.
С этими мыслями я добралась до машины. Руки тряслись от волнения и холода, хотя быстрая ходьба весьма неплохо меня согрела. Я забралась на водительское сиденье и поспешила захлопнуть за собой дверь. Родные запахи ударили мне в нос, крохотный мир салона моей машины вновь окружил меня теплыми красками и защитил от ледяного ветра. Я вцепилась в руль и снова расплакалась.
Нужно было взять себя в руки и разработать план действий. В машине оставаться нельзя. Чтобы согреться, надо развести костер, где-то укрыться от ветра. Хоть место и выглядит необитаемым, все же не стоит недооценивать собственное невезение. Единственным подходящим местом, где можно было все это устроить, была пещера, найденная мною при осмотре горы. Значит, теперь моя задача – до темноты перетащить туда из машины все, что смогу, чтобы устроиться на ночь. Я взяла плед, кульки с конфетами, новую сумку мужа, одну кастрюлю из набора, фонарик, канистру для воды, буксировочный трос, ветошь, хранившуюся в машине на всякий случай, икру, зажигалку, завалявшуюся в бардачке, походный набор посуды, который всегда лежал у меня в багажнике, и, конечно же, топорик. Сумка, купленная мною для Макса, была довольно вместительной, в нее и в рюкзак я сложила продукты и прочую мелочь. Канистру, кастрюлю и плед я перевязала тросом и закрепила на рюкзаке. Топорик вернулся на мой пояс. Я закрыла машину и направилась обратно к горе.
Подниматься с грузом было куда сложнее, да и холод, ветер, волнение и голод давали о себе знать. Мышцы задеревенели, пальцы почти не ощущали камни и уступы, за которые цеплялись, я пару раз чуть не сорвалась, пока преодолевала заветные пять метров до первой площадки на скале. Наконец добравшись до пещеры, я обессиленно плюхнулась на небольшой камень в глубине, вполне подходящий на роль стула. В пещере было, несомненно, холодно, но почему-то мне показалось, что здесь все же теплее, чем снаружи. Наверно, мне просто хотелось в это верить. Солнце все больше клонилось к закату и сейчас светило прямиком в мое новое укрытие. Может, именно поэтому и из-за отсутствия ветра тут все же не было так холодно.
Я, не снимая перчаток, сняла с себя поклажу и разложила все перед собой. Нужно было взять кусок брезента, свернутый у меня под ковриком в багажнике, – очень полезная вещь на природе. А я совсем про него забыла. Этот факт меня раздосадовал, и я с расстройства распечатала кулек со сладостями и принялась их уплетать. После пяти конфет и вафли я заставила себя остановиться. Сколько бы мне ни пришлось тут пробыть, припасы нужно было экономить. На камнях спать будет холодно, ветоши, что у меня была, хватит от силы, чтобы разжечь костер, но чтобы костер вообще состоялся, нужен хворост, дрова. Тут мне пришло в голову, что из машины можно принести еще и коврики, да и футболки, что я купила на подарки, можно устелить поверх ковриков – всяко не на промозглых камнях. А в качестве дров можно попробовать то недодерево возле странного родника.