Лес

Рыбёшка крупно вздрогнул, повёл плечами и бросил хмурый взгляд себе под ноги. Палец, на котором вчера образовалась ярко-красная больная до невозможности мозоль, снова стал кровоточить. Все остальные раны, царапины и мозоли не болели так сильно. По крайней мере пока, но ещё максимум полчаса такой прогулки и он будет готов взвыть. Дома он никогда так много не ходил – общественный транспорт, такси или подруга на машине частенько выручали, а теперь…

Рыбёшка тихо цокнул языком и закатил глаза. А потом боязливо осмотрелся по сторонам: не станет ли Лес истерить?.. Вроде, не собирается… Но он всё равно на всякий случай ускорил шаг: чем быстрее доберётся до дурацкой травы, тем быстрее вернётся.

Хозяйка Хижины сидела за столом в своей обычной скрученной позе и, постукивая пальцем по столешнице, хмурым взглядом пытала деревянную дверь (про ручку опять забыла). Сначала она сверлила недовольным взглядом одно из окон, закрытое ставнями, на что какая- то из наиболее услужливых (и глупых) теней тихо подкралась к окну и лёгким движением руки распахнула ставни, впуская в дом летний воздух, наполненный запахом листвы, сухой каменистой земли и деревьев. За самовольство тень была награждена недовольным взглядом и тут же юркнула за полку, из-за которой ранее высунулась, а там ещё и получила смешки от товарищей, от чего малость пала духом и потускнела. Хозяйка Хижины цокнула языком и, небрежно схватив с полки маленькую глубокую миску, зачерпнула ей немного воды из бочки и, неглубоко, но достаточно, чтобы выступила кровь, полоснула себя по предплечью. Кровь, скапливаясь красными бусинками на коже, медленно побежала из раны и закапала в наполненную водой чашу. Тень что-то тихо взвизгнула и, в мгновение ока оказавшись на полу под столом, с готовностью разявила рот. Хозяйка Хижины плеснула кровавую жидкость на пол на тень и не глядя кинула чашку к остальной ещё не мытой посуде. Тень воодушевлённо замычала что-то себе под нос и, извиваясь, перетекла обратно на стену, снова сделавшись чёрной. Все остальные тени с завистью наблюдали за этим: Хозяйка Хижины так редко кормила их! Но она не обратила на них никакого внимания.

Хозяйка Хижины перевела хмурый взгляд на дверь и теперь морально уничтожала её, надеясь, что глупая деревяшка сдастся первой и откроется не с помощью тени, а с помощью одного определённого парня.

«Это будет твоя вина, если Лес уничтожит кого-то, кто уже был в хижине» – знакомый, но уже лет десять не слышимый голос колокольным звоном разнёсся в голове, заставив Хозяйку Хижины поморщиться. Возможно, ей будет не всё равно на то, выживет Рыбёшка или нет…

В конце концов, когда солнце скрылось за деревьями, а небо медленно перекрасилось из пепельно-голубого в сначала фиолетовый, а потом вовсе стало совсем тёмным, Хозяйка Хижины не сдержалась и вскочила из-за стола. Тени боязливо зашептались по углам, светлячки шумно зашелестели крыльями, но Хозяйка Хижины опять не обратила на них внимания, накинула плащ на плечи, а капюшон на голову и вышла из хижины, толкнув дверь ногой. Надо не забыть открутить ручку.

Выходить в Лес ночью – не самая лучшая идея, но других у Хозяйки Хижины не было. Она, словно воришка Робин Гуд, пробравшийся в дом богача, кралась по Лесу, отодвигая от себя ветки, то и дело норовящие хлестнуть её по щекам, и опираясь о шершавые стволы, не замечая занозы и содранную кожу. В каком вообще направлении он ушёл?! Лес зашебуршал листьями, подсказывая дорогу, и Хозяйка Хижины правильно его поняла: пошла вперёд, огибая кусты, стволы деревьев и скользкие участки тропинок. Лес вёл её, ненадолго и неохотно признавая частью себя, помогал найти нужный путь, найти глупого Рыбёшку, которому в первый же день было чётко сказано: ходить по Лесу, не разобравшись что к чему – опасно. Видимо все слова вылетели у этого глупого Рыбёшки из головы в тот момент, когда редко залетающие в лес птицы упорхнули с деревьев и унеслись прочь – также быстро и стремительно.

Рыбёшку Хозяйка Хижины нашла в глухой чаще, куда даже она сама не часто забиралась. Из-под раскидистого разросшегося куста торчали одни босые, стоптанные в кровь стопы, от чего у Хозяйки Хижины промелькнула мысль: а не разрубило ли пополам её незадачливого соседа стволом, из-за чего потом Лес припрятал его части по всей своей площади, а сейчас заботливо показывал места, в которые спрятал куски, решив сыграть с давней знакомой в незамысловатую игру под названием «собери пазл»…

В конце концов это оказались только фантазии. Одна ступня шевельнулась. Хозяйка Хижины рискнула подойти ближе – не станет же Лес четвертовать её в приступе истерии, как её соседку, с которой они жили лет семь назад? Она невольно нервно усмехнулась воспоминаниям и потянула Рыбёшку за лодыжку, вытаскивая из-под куста. Рыбёшка недовольно поморщился, но отбрыкиваться не стал, от чего Хозяйка Хижины мысленно начислила ему дополнительный плюс – иначе, она бы кинула его в Лесу, позволив сделать удобрение.

Выбраться из Лесной чащи оказалось куда легче, чем Хозяйка Хижины успела себе представить. Рыбёшка был лёгким, а Лес впервые позволил ей бродить среди деревьев, подсказывая дорогу, как при свете дня – раньше по ночам она могла лишь околачиваться вокруг своей хижины, крепко держась за стены и углы, иначе неведомая Лесная сила утягивала её куда-то вглубь, заставляя путаться в ногах, спотыкаться о корни деревьев и больно врезаться в острые ветки.

Стоило Хозяйке зайти в хижину (мысль открутить ручку проскользнула в голове, словно стрекоза), как тени приветственно закопошились, а светлячки засветились даже без просьбы. Рыбёшка не приходил в себя, вися на плечах Хозяйки Хижины, словно мешок с песком. Но, несмотря на небольшой вес, худощавая костлявость (как у какого-нибудь манекенщика) Рыбёшки не делала ему чести – нести его было так неудобно, что Хозяйка пару раз даже подумывала сбросить его где-нибудь по дороге. Но не сбросила.

– Посмотрите-ка! – та тень, что ещё недавно пряталась на чердаке, снова показала себя на одной из стен. – Она помогла этому мальчишке найти дорогу! Наша Хозяйка совсем с ума сошла!

– Ага, – Отмахнулась Хозяйка Хижины, ей никогда не нравилась эта тень. – Ты не слышал? У меня шизофрения.

– А той девочке не помогла, – Хрипло захихикала та же тень. – И Лес её разорвал на кусочки, хотя она молодец, продержалась тут целых два года! – и противно усмехнулась, а потом кровожадно нараспев продолжила. – Так и этого бы разорвал – оставил бы часть там, часть тут…

Хозяйка Хижины, не глядя в сторону распоясавшейся тени, схватила с двухуровневой полки маленькую пирамидообразную стеклянную бутылку, сорвала с неё крышку и яростно метнула в разговорившуюся тень. Все остальные, и без того старающиеся держаться подальше от неразумного собрата, с единым воплем разбежались ещё дальше: забились в щели в полу и потолке, запрыгнули в тёмные углы за шкафами, а кто-то (самый смелый или же глупый) достиг того порога отчаяния, что кинулся под кровать, около которой сейчас стояла Хозяйка Хижины. Та тень, в которую столь безжалостно кинули странную настойку, с диким визгом заметалась по стене. За несколько секунд она переменила несколько состояний: распласталась безобразным неровным пятном, как будто её прижало грузом весом в тонну, зашипела, а потом, в одно мгновение, всё также продолжая шелестеть и загнанно рычать от боли, собралась в одну точку, растеклась во всю стену, завизжала, словно маленькая зверушка, которой в по-живодёрски радостном настроении наступили на хвост, а после с тихим шипением, как догорающая спичка, пискнула в последний раз и исчезла.

Хозяйка Хижины поморщилась и ущипнула себя за переносицу – в следующий раз надо будет добавить больше чего-то там, чтобы вся эта какофония длилась короче.

Рыбёшка даже не шелохнулся. Лишь ближе придвинулся к краю кровати и, повинуясь чему-то во сне, попытался ухватиться за край плаща Хозяйки Хижины. Точно, вот что она не сделала! Надо снять плащ. Кажется, нужно было сделать что-то ещё… Взгляд метнулся по хижине, на секунду задержался на двери, а потом переместился на разбитую бутылочку. Что ж, минус одна вещичка: в Лес забрасывало не только людей, но и вещи, и, если людей Лес заглатывал самостоятельно, то вещи забрасывало сюда каким-то особенным образом. За все пятнадцать лет, что Хозяйка Хижины прожила в Лесу, она так и не поняла, как вещички здесь появляются, но это её не сильно волновало – пока вещички появлялись, она могла собирать их и приспосабливать в хижине, а больше ей и не требовалось.

До того, как она сама стала Хозяйкой хижины, в ней до неё, а потом и вместе с ней, жила странная женщина – прошлая Хозяйка Хижины: она ничего не рассказывала, хотя знала о Лесе столько, что, чтобы записать всё понадобилась бы ни одна тетрадь. Как-то нынешняя Хозяйка Хижины спросила у неё про вещички, так женщина состроила такое выражение лица, словно её заставили попить из грязной лужи около старого болота. На вопрос она не ответила. А потом, спустя неделю, ушла вглубь Леса и умерла осталась там. Сначала Хозяйка Хижины связывала эти два события, но потом поняла – это чистой воды ерунда. Прежняя Хозяйка сама по себе не любила делиться открытиями о Лесе. Понимание пришло с возрастом, но страх того, что лишние слово или мысль означает ненависть со стороны Леса и дальнейшую неминуемую смерть, настолько плотно укоренился в её голове, что не хотел исчезать.

Хозяйка Хижины замотала осколки в кусок ткани и положила на стол – потом нужно не забыть убрать, а сама подошла к кровати, на которой лежал Рыбëшка и, перекатив его ближе к стене, легла рядом.

Уже спустя три года в одиночестве, после того, как прошлую соседку забрал Лес, Хозяйка Хижины соединила две кровати в одну, чтобы вторая не мозолила глаза, напоминая о паршивости её одинокого положения (с другой стороны – хорошо, что Лес так долго никого не проглатывал), так что у Рыбëшки было два вариант: спать на большой кровати или спать на полу. Был ещё совсем не спать, но Рыбëшке он почему-то понравился меньше всего, так что он выбрал, как ему тогда казалось, меньшее из зол: спать на одной кровати с Хозяйкой Хижины. Теперь же это меньшее из зол оказалось тем, что должно было бы взволновать его больше всего (даже больше, чем кровоточащие пятки!), не будь он спящим.

Хозяйка Хижины придвинулась вплотную к Рыбëшке и долгим взглядом вперилась в его лицо. Ничего необычного: лицо как лицо. Хозяйка Хижины медленно подняла руку и уже хотела дотронуться пальцами до этого обычного лица, как резко остановилась, подобрала одеяло ближе и тщательно вытерла его уголком пальцы, и только потом также медленно и осторожно дотронулась до щеки Рыбëшки. Потом до носа, провела по переносице кончиками пальцев, осторожно пощекотала собственные подушечки пальцев о длинные рыбёшичьи ресницы… В какой-то момент, Хозяйка Хижины сама не совсем поняла в какой, её пальцы переместились на тонкие чуть шершавые губы. Горячий воздух из носа Рыбëшки щекотал кончики пальцев, а сухая кожа на губах манила прикоснуться ещё, как те маленькие образцы ткани на прилавках в швейных магазинах. Она пять лет прожила в Лесу в одиночестве. Естественно, новый человек вызывал у неё интерес! Пусть большую часть времени всё же раздражение, но в данный момент ещё и интерес.

И в этот момент Хозяйка Хижины ощутила нечто странное: в груди что-то до предела натянулось, тихо звякнуло, задрожало, лопнуло или порвалось и почти больно ударилось о рëбра, но в самом деле не лопнуло и не порвалось, и о рëбра не хлестнуло. Наоборот. Мелко задрожало, звонко цокнуло, как маленький, размером с ноготь колокольчик, на который упала капля воды, а потом остановилось, замерло, как в невесомости, и замолчало, будто боясь повторения всего того, что только что перекрутилось этим странным ураганом. Хозяйка Хижины замерла, всё так же прикасаясь мозолистыми подушечками пальцев к шершавым губам. Казалось, даже копошащиеся без конца тени замолчали и замерли, боясь спугнуть что-то.

Что?

Хозяйка Хижины медленно отняла пальцы от губ напротив и придвинулась ещё ближе. Длинные ресницы Рыбëшки дрожали, а глаза под веками бегали туда-сюда, грудь мерно вздымалась. Точно спит. Хозяйка Хижины наблюдала это всё, будто в наваждении, как в пустынном мираже путника, желающего во что бы то ни стало добраться до воды и внезапно оказавшегося посреди райского оазиса… Хозяйка Хижины придвинулась ещё ближе, почти вплотную. Всё тело кричало, нет, страшно вопило о том, что надо бежать, спасаться, держаться как можно дальше от глупого странного не Лесного парня! Но Хозяйка Хижины, хозяйка этого самого тела, не слушала даже саму себя, она придвинулась ещё ближе, просунула руку под спящее тело, положила ладони на чужие лопатки, прижала горячее тело к себе, будто желая слиться с ним воедино, и уткнулась лбом в чужое плечо, от которого пахло Лесом настолько сильно, что закружилась голова. Не помогало. Неужели она сошла с ума, впервые за пять лет начав общаться с человеком, а не с тенями?

Странное чувство, осевшее внутри невесомым колокольным звоном лишь натянулось сильнее, вынуждая заломить брови. Хозяйка Хижины никогда не принимала наркотики, но читала об этом в книгах, которые заносило в Лес. И почему-то именно сейчас ей казалось, что испытываемое в данный момент времени чувство, может быть отдалённо похоже на ломку. На ту самую, которая выворачивает внутренности и ломает кости изнутри, которая изводит чесоткой и зудом в непонятных местах на теле – кажется, что везде и нигде одновременно, которая терзает душу, потроша её, как мëртвую курицу, разбрасывая перья, кожу, органы и кости то тут, то там, а потом бегая и собирая их воедино.

Хозяйка Хижины чуть отстранилась и снова уставилась в расслабленное спящее лицо перед собой. В эту же секунду в голове пролетела незаконченная мысль: «А что, если…», но здравый смысл ухватил её за хвост и, больно ударив головой об пол, подвесил в самом центре огромной комнаты, оставив барахтаться в петле.

Кто вообще такой этот здравый смысл, чтоб его слушать?!

Хозяйка Хижины быстро вытащила побитую мысль из петли, вернула ей божеский вид и, ощутив волнительно-довольное трепетание там, где раньше всё ломало, приступила к исполнению.

Губы Рыбëшки оказались шершавыми на ощупь не только под пальцами, но это не было неприятно, совсем наоборот. Хозяйка Хижины ощутила чужое горячее дыхание на своих губах, поделилась своим таким же горячим вздохом и оставила на тонких обветренных губах ещё один целомудренный поцелуй. Как только она отодвинулась на отвечающее приличиям расстояние, в голову тут же ворвался здравый смысл. Он ногой пнул дверь, заставив стены большой комнаты задрожать от натиска недовольства, а потом, громко топая, прошëл в центр, где ещё не так давно висела побитая мысль, встал на табуретку, набрал в грудь побольше воздуха, громко закричал, накинул петлю себе на шею и, продолжая горланить, как в последний раз, шагнул вперёд.

Хозяйка Хижины, справившись с секундной паникой, приобрела спокойное и уверенное состояние, изучающе уставилась в лицо Рыбëшки и подумала, что без очков не так сильно он похож на рыбëшку и, наверное, надо назвать его по-другому. По имени? Глупо. Имена здесь долго не задерживаются, но, несмотря на это, Хозяйка Хижины напрягла мозг, пытаясь вспомнить, как Рыбëшка представился: Шэрли? Может, Хьюи? Нет, ерунда какая-то. Ни одно из этих имён ему не подходило.

Всё же не став долго задерживать на подобном внимание, Хозяйка Хижины закрыла глаза и собралась спать, но не сдержалась, быстро придвинулась к Рыбëшке, обхватила его лицо ладонями и быстро чмокнула в губы, а потом, сияя, как начищенный в семи водах таз, отодвинулась на расстояние вытянутой руки и спокойно уснула.