Вежливо склонив голову, в знак подтверждения этих слов, я вышел из аналога местного банка.
Перед тем, как направиться в магическую академию Толедо, я завернул в ювелирную лавку. Вышел из неё богаче ещё на десять тысяч реалов, продав незначительную часть своих сокровищ. Доволен ли я был? Конечно, с деньгами завсегда лучше, чем без них.
Старые знакомые узкие улочки привычно нависали балконами, сходящимися сверху, застилая солнечный свет. Иногда добрые хозяйки, даже не смотря вниз, сливали воду на дорогу от своих постирушек.
Хлесть! – и грязная вода с плеском разлеталась брызгами на мощённой камнем мостовой. Страшно было даже подумать, что же здесь происходит по утрам. Ночные горшки переполнены, а канализация не во всех домах…
Справедливости ради, канализация была почти у всех крупных и частных домов. Лишь только жалкие лачуги или немногие жадные владельцы крупных домов жалели на это деньги или просто их не имели.
Вот впереди показалась магическая академия духовных искусств. Над зданием, видневшимся в глубине за воротами, по-прежнему красовалась вывеска:
«ACADEMIA ESPIRITUAL DE LAS ARTES MАGICAS»
Подъехав к академии, как и три года назад, я постучал в калитку кольцом медной ручки. Дверь приотворилась и оттуда выглянул внешне невозмутимый привратник по имени Диего.
– Здравствуй, Диего! Как жизнь? Примет ли меня декан морской инквизиции? И вообще факультет остался? И у вас можно переночевать? И у меня ещё вопросы есть…
– Гарсия?! Какими судьбами? – Диего был сильно удивлён, очень сильно.
– Самыми обычными приключениями. Морем принесло меня сюда, и вот я здесь собственной персоной. Как дела в академии, как вы тут вообще, никто вас тут не напрягает? А то я помню весьма… весьма…
– Заходи, Гарсия. Ты снова весь в своих мыслях?
– Ну, а как без этого?
– Ну-да, ну-да… А Мерседес де Сильва уже вроде помолвку сделала с кем-то.
– Так я что сделаю? Рад за неё, она ведь сама себе хозяйка? Точнее, её родители. Я кто для неё, друг? Так таких друзей – за кукан да в музей!
– Да я так сказал, чисто проверить, как ты отреагируешь. Уж прости старика, вы очень интересные люди. Она огонь, а ты вода. Вот и думаю, когда же вода затопит огонь. А вы взяли и разбежались. Эх… Зря! Самого интересного я и не увидел.
– Да я ничего, так получилось. Не хочу ворошить старое. У вас переночевать можно? Вечереет уже. Завтра поеду дом покупать. Деньги есть, однако тоска берёт… Тянет в академию. А Алонсо Перес не знаете где?
– Знаю, поехал офицером в военный флот. В Кадис вроде бы.
– Жаль, хотел повидаться с ним, но видно не судьба.
– Так ты с кем хотел встретиться? Де Сильва ещё на месте, она выпустится летом, а сейчас зима, можно и её повидать, можно и деканов.
– Со вторыми повидаться нужно. Я же сирота, помощь мне нужна, а де Сильва… не знаю, с ней всё сложно. Так можно мне у вас остаться?
– Конечно. Ворота академии для своих выпускников всегда открыты. Проходи, я сообщу о тебе ректору. И даже если бы он тебя ненавидел, он всё равно бы не отказал в помощи. Таков закон, и не нам его нарушать.
Взяв коня под уздцы, я ввёл его во двор, а потом и в конюшню. Вслед за ним привёл пристяжную лошадь. Сняв мешок сокровищ с неё, я оставил в стойле обеих лошадей, досыпав в торбу им отборного овса. Пусть похрустят, они выполнили свой долг.
Вечерело. Провозившись с лошадьми, я встретился с Диего, проследовав за ним, отправился в комнату для гостей, волоча за собой мешок, не то, что тяжёлый, скорее, он морально меня угнетал.
Я расположился и остался в комнате, пока Диего оповещал руководство о моём прибытии. Всё же не особо я и нужен был тут: вечером никто не пришёл с расспросами. Наплевав на всё, я снял с себя сапоги, умылся и, вытянув ноги вдоль кровати, задрых самым бессовестным образом. Наконец-то я мог расслабиться, ведь я был почти дома. Как хочется иметь свое жильё, свою семью, быть кому-то нужным, а не плавать постоянно в море…
***
Долорес де Сильва насмешливо смотрела на разъярённую сестру.
– Мерседес, а ты чего разозлилась? Да, я видела твоего знакомого идальго в качестве рыбака или обычного моряка, то есть одетого в какие-то тряпки на Сардинии. Он нёс небольшой бочонок из-под рыбы и был весьма затрапезного вида, хоть и возмужал. Я не спорю, очень сильно заматерел, заработал очередной шрам на своём челе. Зачем ты расстраиваешься? Тебе какое до него дело? Вы вроде, как уже расстались, ты помолвлена. Так что я так, ради интереса рассказала тебе о нём, чтобы тебе легче стало. Тебе же надо избавиться от иллюзий насчёт него. Зачем тебе этот нищий оборванец? Он правда виконт, но это не мешает ему быть оборванцем. Опять всё потерял, наверняка…
Мерседес сердито посмотрела на сестру, глаза девушки медленно изменяли свой цвет с бледно-голубого в ярко зелёный.
– Зачем ты вообще мне рассказываешь о нём?! Я вычеркнула его из своего сердца. А он ещё и опозорился в твоих глазах, опустившись до простого рыбака.
– Не знаю, кто он сейчас, но вид у парня был очень грозный, а на поясе болтался во-о-от такой топор! – и Долорес раздвинула свои руки, показав какой огромный топор она видела.
– И что?
– И ничего! Оборванец, но оружие не потерял.
– Зачем ты всё равно мне об этом рассказываешь?
– Просто я думала, он тебе ещё интересен. Чисто узнать… Я не знаю, каким образом он очутился на Сардинии. Обратилась с этим вопросом к тамошнему синдику, но он ничего мне не ответил и сам был удивлён.
– Это к которому, к Пиночитано?
– Да, – удивлённо проговорила Долорес.
– Ха, нам в академии о нём рассказывали. А ты слышала, что этого синдика убили и святая инквизиция нашла там оплот чернокнижников? Она теперь проводит разбирательство, а синдиком временно назначен вообще какой-то портовый чиновник, что оказал помощь следствию.
– Нет, пока не слышала, а ты от кого узнала?
– Нам декан инквизиции об этом говорил. Роберто Беларминни.
– Ага! Как до вас быстро доходят вести подобного рода. Ну что же, там много было неясного. Думаю, Гарсия не пережил всего этого, а потому забудь его, сестрёнка.
– Да, я поняла, но это не твоё дело, сестра…
– Как знаешь, – равнодушно пожала плечами Долорес де Сильва.
А Мерседес повернулась и ушла, сразу направившись в комнату в фамильном замке. Её душила злоба, яркие зелёные глаза сейчас горели, как у ведьмы. С её пальцев срывалось пламя и, не успев долететь до земли, гасло, задавленное нейтрализующим заклинанием.
Мерседес приехала на выходные в поместье родителей, где и встретила сестру. Диалог с ней только разозлил девушку. Она только-только стала забывать безумного идальго. И вот он опять появился в её жизни. Вот же пёс святой инквизиции…
И опять он опозорился! Ну сколько можно?! Что за ходячее недоразумение, что он делал на Сардинии? Опять, наверное, воевал и всё потерял. Вечно так. Вот если бы Мерседес была с ним рядом, он бы такой глупости не совершил, она бы ему не позволила этого сделать.
А если бы он не слушался её, то она, как настоящий боевой маг, скрутила бы его в бараний рог. Вот так, вот так! Злость срочно требовала выхода и, развернувшись, она бросилась вон из комнаты.
Спустившись на первый этаж, она выбежала сначала во двор, а потом и за пределы поместья. Отдалившись от дома, она выбрала невысокий холм и с яростью обрушила на него свою энергию. Волны жаркого пламени ударили в основание холма, спалив всю траву до корней.
А она всё била и била по холму, не давая пламени перекинуться дальше, сжигая одно и то же место. Скоро она выдохлась и, призвав всё своё умение в магии земли, постаралась убрать следы огня. Но земля, которая не успела сгореть, запеклась до такой степени, что даже магия не смогла её восстановить.
Плюнув на это дело и исчерпав свои последние магические резервы, Мерседес удалилась обратно в поместье, не оглядываясь. А то место у крестьян получило название ведьминой плеши, потому как трава там не росла в течение десяти долгих лет.
