Когда просыпаются орхидеи
Малврае с улыбкой щелкнула брата по носу.
– Вышел прекрасный плащ. Плащ древнего героя. Такой бы с гордостью носила сама Баладай.
Хестин уткнулся лицом в колени, пряча смущенную улыбку, и пробубнил:
– Тебе правда нравится?
– Да. Очень. Я выйду в нём на матушкину коронацию.
Мальчик поднял голову и указал пальцем на камень в броши.
– Видишь его? Это был сильный артефакт. Но я что-то сделал с ним и теперь он другой, не такой мощный, но зато больше не светлый. Это камень из амулета твоего дэва. Я подобрал его, когда ты… вы… ну…
Ага, вот почему Алактиру так и не удалось найти осколки своей побрякушки! Хестин нашёл их раньше. И теперь это ее амулет. Малврае хмыкнула, покрутив брошь в пальцах, а потом захлопнула её, и плащ исчез.
– Он точно безвреден? Игрушки светлых могут быть опасны для нас.
– Точно. – Хестин твёрдо кивнул. – Я очистил его в матушкиной жреческой купели. Только… не говори ей.
Спустя час матриарх созвала к себе всех старших детей и родичей, чтобы сообщить, что приготовления закончены, и в ближайшее время Иллиам отправиться на свою наземную миссию, а Дом Алеанурден получит преимущество в битве против Релинаров. Пора готовиться к перевороту. Раздавая поручения всем присутствующим, матушка лишь вскользь добавила, что «для Малврае у нее будет особо задание».
– Госпожа. К чему мне готовиться? – спросила Мэл, когда все разошлись.
Леди Бризанна улыбнулась.
– Повелевать, дитя моё.
– Но…
– Нет, Малврае. Я не отправлю тебя на передовую. И даже в замыкающий отряд. Такие особы, как мы с тобой, наблюдают за поединками, как боги – с высот своих божественных чертогов.
Дуррад учил ее искусству битвы с малых лет. Она могла показать себя как на передовой, так и в арьергарде, она могла встать во главе одного из отрядов… Что ж. Глупо было полагать, что матушка позволит ей рисковать собой, особенно после ее неудачной попытки предложить себя на роль наставницы для колдуна. Это удручало. Она чувствовала, что способна на куда большее, чем стоять по правую руку матери и наблюдать за тем, как рушится Дом Релинаров. Мэл могла быть той, кто своими руками принёс бы победу для их семьи. Она ведь, в конце концов, избранная! Но идти против воли матриарха – подписать себе смертный приговор, будь ты хоть трижды избранной и любимейшей дочерью.
Поэтому Малврае поджала губы и сказала то, что от нее ждали:
– Как прикажет госпожа.
Матушка улыбнулась и царственно прикрыла веки, выражая этим жестом и благосклонность, и намек на то, что Мэл пора идти. Мэл ушла, наперевес с досадой и предвкушением. Да, она и не услышала от леди Бризанны долгожданных слов: «Ты возглавишь мое войско», но время их триумфа близилось. Время величия и перемен. Это не могло не вызывать трепет в груди, пусть и окрашенный оттенками горечи.
Когда она вошла к себе, ее раб стоял у разогретого камина. Заметив госпожу, дэв оторвался от наблюдения за магическим огнем и шагнул к ней. Большим пальцем левой руки он массировал правую ладонь, удерживая взгляд где-то на кончиках остроносых сапог Мэл.
Хорошее начало.
– Ждал хозяйку?
– Кхм… да… я… обдумал, как вы и… – Подняв взгляд, Алактир вдруг замолк, уставившись на ее грудь.
– Что? – Мэл проследила глазами за его взглядом и усмехнулась. – Ах, это… узнаешь узор?
– Это… это…
– Брошь. Хестин сделал. Из твоего пера и осколков амулета. Хочешь взглянуть, что внутри?
Она активировала шкатулку руной призыва, и плащ из черных перьев снова накрыл ее плечи.
– Ну как тебе? – Мэл усмехнулась, перебирая пальцами мерцающие пёрышки.
Дэв выглядел ошеломлённым. Он разглядывал её, беззвучно открыв рот, а потом вдруг отшатнулся.
– Омерзительное извращение… – выдохнул он. – Как и всё в твоем проклятом мире!
Пальцы Мэл вздрогнули.
– Что ты сказал?
Красивое лицо дэва исказилось гневом, пронзительно-синие глаза залило золотым светом, крылья за его спиной дрожали.
– Ты слышала! – прорычал он, и Мэл почувствовала, как горит ладонь, отмеченная хозяйской печатью. Кожу покалывало, как в момент ритуала.
– Видимо, ты ничего не усвоил из нашего разговора.
Во взгляде гневных золотых глаз на мгновение мелькнуло что-то похожее на страх, но тут же испарилось.
– Я хотя бы не оскорбляю твою веру!
Горячая волна злости прилила к лицу и шее, ладонь горела так, что боль становилась почти невыносимой. Мэл чувствовала, как метка просачивается сквозь кожу раскаленной иглой. Огонь шёл от сердца, извиваясь по плечу, обжигая локоть, запястье, прожигал кисть. Нечто осязаемое и тёплое, легло ей в ладонь, Малврае сжала пальцы, ощущая в них приятную тяжесть. Она взглянула на руку и увидела в ней рукоять, из которой вился чёрный искрящийся лиловым хвост. Магическая плеть. Ярость госпожи, что обрела плоть. Ведь метка не только символ ее клятвы. Это и ее орудие.
– Что ж… – Мэл подняла на своего раба колючий злой взгляд. Взгляд Алактира в ужасе замер на ее руке. – Клятва обязует меня – поощрять и карать. Похоже, настало время кары.
Глава 6. Пуфик для ног
В ее комнату постучали. Мэл нехотя поднялась с диванчика, на котором уютно разместилась мгновение назад, прошлась босыми ногами по холодному полу к двери и открыла.
– Я не вовремя? – Иллиам окинула удивленным взглядом ее черное шёлковое неглиже.
– Нет, проходи.
Малврае села обратно на диванчик, закинув ноги на свой новый светлокожий пуфик. Сестра не обделила вниманием эту новую деталь ее интерьера.
– О, как изысканно… Гляжу, ты всё-таки нашла применение своему рабу.
Мэл довольно усмехнулась, взяла яблоко из стеклянной вазы, стоящей на столике подле неё, и откусила. Дэв сидел на коленях перед диванчиком, изображая живую подставку для ног. Крылья сложены и туго перетянуты верёвками, руки связаны за спиной до самых локтей, на шее широкий золотой обруч – цепь, уже совсем не игрушечная, тянется от колечка до ножки дивана и закреплена так, чтобы голова дэва всегда была опущена. Белая статуя, застывшая в поклоне госпоже. Мэл поёрзала пятками на его плече, принуждая сгорбиться сильнее, чтобы ей было удобнее.
Сложив руки за спиной, Иллиам наклонилась, чтобы заглянуть дэву в лицо:
– О, бедняжка… – протянула она с деланным сочувствием, разглядывая красные полосы от плети на его спине, руках и даже лице, – что же ты такого натворил?
– Не пытайся. – Малврае обглодала яблоко до сердцевины и бросила огрызок в раба, тот ударился ему в макушку и отскочил на пол. – Ему запрещено говорить без моего приказа.
Иллиам прижала ладонь к груди в жесте глубочайшего восхищения.
– Восторгаюсь вашей жестокостью, госпожа!
Мэл хмыкнула, задумчиво глядя сестру. Неспроста она здесь. Давно прошли те времена, когда они девчонками бегали друг к другу, тайком выбираясь из своих покоев ночью. Сейчас сестра выглядела строгой леди, а не шкодливой девчонкой. Пепельные волосы убраны в высокий хвост, домашнее черное платье застегнуто под горло. Обычно Иллиам предпочитала носить что-то более яркое и куда менее строгое.
– Ты уезжаешь сейчас, – констатировала Мэл, кивая собственной догадке.
Сестра удивленно захлопала глазами. Актриска…АктрискаСестра удивленно захлопала глазами. Актриска…
– Это так очевидно?
– Да. – Малврае поморщилась, протягивая руку за бокалом ночного нектара. – Светишься, будто вот-вот примешь матриаршество или возьмёшь в мужья заморского принца.
– Боюсь, Джавад Муаввиз не согласится на брачные условия Юдоли. Хотя партия была бы очень выгодная – и нам в том числе.
Джавад Муаввиз? Кто это? Когда Мэл произнесла свой вопрос вслух, плечо дэва под ее ногами вздрогнуло. Звякнула цепь, что соединяла ножку дивана с его горлом. Кажется, он хотел что-то сказать, но, послушный приказу хозяйки, молчал.
– Колдун, чьей наставницей я стану. Матушка велела не особо распространяться о деталях… но тебе я доверяю, сестра.
Иллиам прошлась по ее покоям, будто по галерее собора. Наверняка воображает себя хозяйкой в новом доме. Она принесет их семье славу, пока Мэл будет стоять подле матери, как красивая бесполезная статуэтка, наблюдать за штурмом особняка Релинаров и попивать из красивых бокалов. Отчего-то стало тошно, и она отставила кубок с нектаром на столик. Единственное, что радовало во всем этом – когда Первый Дом падет, Келтран станет ее рабом. Отличное пополнение для интерьера… хм, еще один пуфик для ног? Или, быть может, столик?
– Он родом с далекого востока, – продолжила Иллиам. – Матушка говорит, он богат. Живет в уединенной башне на южных границах Священных земель. Ты знаешь, что такое автоматоны?
Мэл покачала головой. Не то, чтобы она особо интересовалась.
– Механические големы. Груда шестеренок, проволоки и металла, собранная в особом порядке и оживленная магией. Как думаешь, если я выкраду чертежи для Юдоли, матушка пересмотрит свое решение о наследовании?
Что?!
Малврае толкнула дэва в плечо, скидывая ноги на пол, и хотела уже встать, чтобы хорошенько наподдать этой наглой мерзавке, но Иллиам вдруг рассмеялась, мягко толкнув ее в макушку и заставляя упасть обратно.
– Я шучу! Зачем мне твой скучный Паучий трон? Никакой свободы, сплошные приёмы, бюрократия и политические игры.
Мэл скрестила руки на груди и недовольно поёжилась, будто в покоях стало холодно. Она бросила быстрый взгляд на дэва. Всё его тело мелко подрагивало от напряжения из-за неудобной позы, но он не издавал ни звука. Ничего, еще немного, и он точно взмолится. Сейчас Малваре очень хотелось, чтобы кто-то взмолился.
– Не наделай дел, – буркнула она сестре. – Матушка доверяет тебе важную миссию. Если напортачишь, она пересмотрит вопрос о признании тебя своей дочерью.
Иллиам засмеялась, мелодично и беззлобно, а потом поклонилась.
– Не беспокойтесь, госпожа. Матушка не пожалеет, что выбрала меня.
Вот же стерва…
– Что ж… – Сестра выпрямилась, снова заводя руки за спину. – Мне пора, пожалуй. Проводишь меня?
Мэл неохотно поднялась и прошла с сестрой к двери. Внутри вдруг кольнуло так же, как, когда она думала о расставании с Хестином. Неужели она и по ней будет скучать?
– Забыла! – Иллиам внезапно обернулась на пороге. – Последний вопрос, госпожа, если позволите.
Мэл кивнула, поёжившись снова. В этот раз виной тому и впрямь был сквозняк, лизнувший холодным языком ее голые лодыжки.
– Так каков он на вкус, твой дэв?
Опять она об этом! Г-р-р…
– Я… хм… еще не…
Сестра тихонько засмеялась, так и не дав ей договорить.
– Ох, Мэл… ты совершенно безнадежна.
Нет, думала Малврае, закипая под удаляющийся стук ее каблуков, по Иллиам она точно скучать не будет.
***
Почему она всё еще не воспользовалась своим рабом? Что-то не так с ней? Или с ним? Мэл размышляла об этом уже второй день. За утренней молитвой и за завтраком. Во время обеда и после. Однажды на тренировке она так глубоко задумалась, что едва не угодила под меч Дуррада. Слова Иллиам о ее безнадежности ранили самолюбие, сводили мысли к тому, что дело в ней. Но что в ней может быть не так? Малврае совершенное дитя своего Дома, так говорила госпожа-мать. Лучшее дитя. Избранное и обреченное на путь славы с самого рождения.
И не с кем об этом поговорить. Иллиам давно на пути к колдуну, да даже если бы она все еще и была дома, то скорее подшутила бы над «совершенно безнадежной». Матушка? Нет, она точно разочаруется в старшей дочери после таких разговоров. Младшие сестры слишком малы и не слишком ей близки. Духовные дела – ответственность духовников… Быть может, ей исповедаться в соборе? Тайна, произнесенная в исповедальне, остается тайной – таков закон, один из постулатов, на котором зиждется порядок Юдоли. Храм – место мира, где враждующие Дома могут встретиться без страха получить нож в спину. Эти законы многие столетия назад превратили дикие вечно воюющие племена темных в цивилизованное общество. Мэл нечего опасаться там. Но стоит ли говорить леди Бризанне о своем решении обратиться к жрицам? Она могла бы принять это за недоверие или даже трусость… Труслива и безнадежна. Нет, такого унижения Малврае Алеанурден уже точно не вынесет.
Она решила отправиться вечером, не сообщая о деталях матушке. «Чувствую, что должна воздать Богине», – так она сказала ей, отпрашиваясь в поездку.
– Воздать Богине, – рассеянно повторила матриарх, утопая в докладах. – Почему бы не сделать это дома? Можешь воспользоваться моим алтарём.
Мэл закусила губу.
– Если позволите, госпожа… Я думаю, нам не стоит выглядеть затворниками. Накануне столь большого дела.
Леди Бризанна оторвала взор от бумаг и внимательно посмотрела на дочь.
– Какая мудрая мысль, дитя… Хорошо. Будь осторожна. И оденься, как подобает.
По такому случаю Мэл решила надеть платье цвета темного пурпура. Лиф, тесно обнимающий грудь, ажурные вставки корсета, изображающие паутину, сквозь которую виднелись островки обнаженной кожи, струящаяся юбка в пол с разрезами от бедра и высокие сапоги. Подарок Хестина пришёлся к этому наряду очень кстати. Разглядывая себя в зеркале, Мэл думала о Келтране. Что бы он сказал, увидев воинственный аспект Богини в таком наряде? Бедный паучок, наверное, не нашёл бы слов от смущения.
Уже ступая по мраморным коридорам собора, Малврае мяла в руках ажурные перчатки, осознавая, что не знает, с чего начать. Она впервые посещала исповедальню, но правила знала назубок – дать каплю своей крови ритуальной чаще, испить нектара, коротко помолиться и войти в покой видящей жрицы, дабы изложить ей все свои чаяния. И вот здесь начиналась главная беда, ведь Мэл понятия не имела, в чем ее проблема.
Ритуальные покои видящей были маленькими и тесными, как комнатка для слуг в особняке Алеанурден, а сама видящая оказалась незрячей. Вместо глаз на вошедшую глядели широко распахнутые пустые глазницы, обведенные рисунком переплетающихся черных щупалец. Широкий лоб был инкрустирован рубиновым кабошоном под цвет ритуальной мантии жрицы. Сама она сидела на полу, подобрав под себя ноги. Темные провалы глазниц смотрели прямо на Мэл.
– Ты впервые на исповеди, дитя ночи?
Видящая, хоть и без глаз.
– Да. – Мэл сильнее смяла в пальцах перчатки.
– Ты знаешь правила? Никакая тайна не покинет этих стен, никто не зайдет сюда, пока я читаю твою душу. Ты доверяешь мне?
– Да.
– Сядь и откройся мне.
Малврае опустилась коленями на мягкую подушку напротив жрицы и, немного помедлив, вложила ладони в ее раскрытые руки. Магия видящей проникла в нее теплом и утешительной лаской. Легкость, доверие, чистота. Жрица нахмурила лоб, и рубин сверкнул под неровным светом свечей. Свечей здесь было много. Много толстых столбиков, насаженных тут и там, скрепленных меж собой густыми подтеками воска. Пахло горящими фитильками и согретым цветочным маслом.
– Чувствую смятение, – звонко заговорила жрица, водя носом. – Чувствую горечь, страх и ожидание. Чувствую зависть. – Видящая отпустила ее ладони, а свои уложила на колени. – Прекрасные эмоции. Те, что толкают нас на свершения, за которыми следуют либо великие достижения, либо смерть. Богиня благоволит свершениям. В чём твой вопрос, дитя ночи?
Вопрос, вопрос, вопрос… Тебе нужно было подготовиться, Малврае!
– Хм… – Мэл нервно покусывала губы в попытке подобрать слова. Если бы всё было так просто, то ей бы и не понадобилась исповедь… – Мой вопрос касается… чувственного аспекта Богини.
– Так.
Ох, нет, ты только всё усложнила, слишком издалека…
Мэл зажмурилась, злая на себя и всё вокруг. Хотелось встать, пнуть подушку и снести одним ударом оставленного дома клинка треклятые свечи. Казалось, жрица смотрит на нее сквозь их рыжие язычки, и всё видит, всё знает, но молчит, ждёт, когда Малврае произнесёт это вслух.
– Откройся мне, дитя, – мягко повторила видящая, коснувшись кончиками изрисованных рунами пальцев ее колена. – Я приму твою тайну на язык, распробую, дам тебе ответ и поглощу ее в бездны своего разума, где она растворится, подобно яду в крови верного.
Её магическое прикосновение снова отозвалось теплом и покоем.
– Я знаю, что рабы нужно для удовольствия, – решилась Мэл. – Но… не до конца понимаю… как его… получить.
Жрица кивнула.
– Всё так. Рабы – это всегда удовольствие. Но что есть удовольствие? Сладость десерта? Поцелуй любимого? Долгожданная победа? Свершившаяся месть? Удар плети? Всё из этого, дитя. Удовольствие может быть разным. Не зря обитель Великой Баладай зовётся Планом Многих Удовольствий. Их множество. Не существует единого удовольствия для всех. Что кому-то сладость, для кого-то горечь.
– Как понять, что есть удовольствие… для меня?
Жрица кивнула снова.
– Пробуй, дитя. Слушай себя и свои желания. Один из путей к единению с Богиней – путь познания себя. Он не всегда бывает простым.
Как туманно… Иногда, иносказательные речи жрецов ее ужасно раздражали.
– Что, если раб… – Мэл вспомнила разгневанное лицо дэва, вспомнила, как он дерзко смотрит ей в глаза и вздергивает подбородок. – Не разделяет удовольствий хозяйки? Что, если он сопротивляется своей роли? Должна ли госпожа… применять силу? И поможет ли это?
– Воспитание раба – баланс ласки и боли, гармония чувственности и строгости. Не всё можно решить насилием. – Чёрные губы видящей растянулись в улыбке. – Богиня дарует не только метку, как ты, я вижу, уже знаешь. Богиня дарует инструмент. Инструмент наказания и поощрения. Боли и удовольствия. Если госпожа захочет, раб будет страдать и кричать. Если госпожа захочет, раб будет изнемогать от страсти и просить. Истинная связь хозяйки и раба сильнее словесных клятв, дитя. – Жрица наклонилась ближе и произнесла едва слышно: – Его удовольствие – в твоих руках.
Покидала покой видящей Малврае в еще большем смятении. Смятение поселилось у нее в груди, ворочалось там горячим клубком, пока Мэл пересекала главный зал собора, торопясь к выходу.
Удовольствие, чувственность… Какая сложная наука. Ей проще было оттачивать навыки боя или изучать обширную матушкину библиотеку. К слову о книгах! В библиотеке матриарха не было книг о познании чувственности, а, быть может, Мэл просто никогда ранее не интересовалась ими. Стоит порыться там. Да! Стоит поискать.
– Госпожа! – вдруг окликнул ее знакомый голос. Мэл обвела зал торопливым взглядом, но никого не увидела, кроме неподвижных статуй Богини – шесть фигур по каждому из «па» в ее танце с чашами. – Я думал, мне померещилось, но это в самом деле вы.
Из-за статуи, изображающей момент опорожнения чаши с ядом, отделилась тень. Шаг, второй, звонкие каблуки по испещрённому трещинами мрамору, и Мэл увидела сначала красные глаза, а потом и три чёрных паучьих. Распахнутых в выражении то ли удивления, то ли восхищения.
– Я очень рад вас видеть. – Келтран замер в паре шагов от неё, робко пряча подрагивающие руки в широких рукавах мантии. Он трепетал пред ней. Какой приятное чувство… чувство, чувствительность, чувственность… – Как вы прекрасны в этом платье! Я… не нахожу слов, простите…Какой приятное чувство… чувство, чувствительность, чувственность…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги