Серого Брата резкие переключения моих личностей почему-то не удивили. Он почесал себе бороду затушенной свечой и доходчиво объяснил:
– Сад видна всем разна: каму яблок, каму инжир, каму што – но он есть. Эта такие идеи. Платона знаишь?
– Кого? – тупо переспросила я. Платоном в моем окружении звали только одноклассника Арины. Это был противный пухлый пацан, по которому плакала детская комната полиции. Другие Платоны в голову не шли – имя вроде редкое…
– Платон, – повторил Серый Брат. – Каторый атсюда живет налево, – он вытянул, соответственно, левую руку. – Каторый тожи видит Сад и писал пра Идеи. Умный кхалду. Панимаишь?
Я медленно подняла голову и всмотрелась выпученными глазами в то место, где мутно белело его лицо. Кхалду… Какое-то смутно знакомое слово. Кхал… Хал… Может, халдей? Кажется, в древности так называли ученых… И тут до меня дошло, что Серый Брат имеет в виду древнегреческого философа Платона. Ничего себе образование у этого оборванца!
– Откуда ты знаешь про Платона и почему он живет налево? – спросила я в лоб, махнув рукой на Ирочку Солнцеву и ее сюсюканье: все равно с ним почему-то плохо получалось прикидываться не собой.
– Знаю через Сад. Налево, патамущта он живет… нэ сейчас. И нэ потом, – Серый Брат вздохнул и замолчал, выбившись из сил в борьбе с русским языком, но тут у меня наконец-то включились мозги, и я сама сообразила, что он говорит о времени. Слева у него, видимо, располагалось прошлое, а справа – будущее.
– Слушай… Сукайя, – с некоторой запинкой произнесла я прозвище Серого Брата. – А ты… где живешь?
– Здэсь, – быстро ответил он, и тональность его голоса даже без лица выдала включившееся напряжение.
– Хорошо, – не сдалась я, – но ты ведь не любишь Ратибора, правда? И ты не выпускник детдома. И, прости, я не верю, что ты потерял память. Так зачем ты здесь?
– А ти?
Да, вопрос не в бровь, а в глаз.
– Ну, я хотела научиться слышать Мать-Вероятность… – Серый Брат откровенно хмыкнул, и я досадливо замолкла. Двойка мне и за актерское мастерство, и за полицейский профессионализм. Хорошо хоть он иностранец и сам чего-то боится!
Подумав пару секунд, я решила сменить пластинку и держаться чуть ближе к правде:
– Ладно, я журналист. Мне просто стало интересно, что тут происходит, вот я и пришла. Прочитала про вас в интернете. Я думала, здесь людей обманывают, а оказалось, что… В общем, ты понял. Ну, теперь рассказывай, что ты-то здесь делаешь?
– Нэ знаю, – помолчав, сумрачно отозвался Серый Брат. – Я плоха панимаю то, что направо. Очинь далеко. Нэ разберу. Давай, пока они сидять, твой тилифон сматрэть? – вдруг резко завершил он свою речь и ничтоже сумняшеся сунул пятерню прямо мне в карман комбинезона. Я отпрянула:
– Э, ты чего! Я спать собираюсь! Если ты опять хочешь, чтобы я искала тебе новости, давай завтра. Все равно в бассейне сидеть.
– Харашо, сэстра, бошли спать, – согласился Серый Брат.
До барака мы добрались чуть ли не ощупью. В коридоре горела лампочка на полтора ватта, которая после темноты показалась мне ослепительной – аж глаза заслезились.
– Сбогойной ночи, – сказал Серый Брат и толкнул дверь соседней со мной кельи.
Я отозвалась:
– Да. И все-таки, Сукайя, было бы еще спокойней, если бы ты мне сказал свое настоящее имя, а не прозвище. Что меня, по-твоему, в Гугле забанили и я не могу найти перевод с аккадского?
Под ошарашенным взглядом глаз-маслин я триумфально вошла в келью и захлопнула дверь. Вот так. Если уж я ему частично раскрылась, пусть хоть опасается меня посильнее.
Келью я закрыла на хиленькую щеколду, крысу усадила в переноску. Кровать приняла меня в свои продавленные объятия, но сна не было ни в одном глазу. Я лежала и, глядя в низкий, в клочках паутины, потолок, слушала, как возвращаются с молитвы братья-сестры, как они устраиваются на сон, перешептываясь и скрипя кроватями, как крыса щелкает в переноске семечки, а за фанерной перегородкой ворочается (может, тоже не спит?) Серый Брат. Наконец со всех сторон захрапело, а мне сна не прибавилось.
Бессонница как таковая меня не пугала, но в тишине могли полезть в голову совсем не нужные мысли, которые превратят меня из адекватного человека в раскисшую тряпку. Поэтому я аккуратно, стараясь лишний раз не дышать, чтобы не взвизгнуть кроватью, дотянулась до тумбочки за мобильным.
Для начала я поискала в интернете слово «кхалду» – оно действительно означало «халдей» на аккадском языке. О сегодняшнем путешествии в Сад я постаралась не думать: оно сейчас вспоминалось как бредовое состояние на границе сна и бодрствования. Учитывая, что Сад я не столько видела, сколько представляла, это вполне мог быть род самогипноза – ведь далеко не факт, что свечки там у них обычные, может, с какими веществами…
На этом мысли у меня остановились. Я написала пару сообщений Арине и Савве, послала коллегам зашифрованный отчет о своих успехах, опустив, конечно, «магические» моменты, после чего решила заняться теоретической базой, то есть почитать про Древний Вавилон и царя Хаммурапи – именно при нем, согласно брошюркам, расцвела секта Вероятности.
Про секту официальные источники не заикались, но вавилонский царь, судя по его биографии, и правда был подозрительно успешен. Мало того, что он с помощью своих законов, строительства мостов-плотин и развития науки превратил Вавилон в культурный центр, так еще и завоевал огромное количество земель. Манерой правления Хаммурапи походил на нормального современного политика. Он объявил себя любимцем Иштар (тут я невольно глянула на крысу сквозь дырочки в переноске), посредником между людьми и богами (как знакомо), а для народной любви регулярно устраивал прощение долгов всем жителям, за что его, конечно же, прозвали «справедливым». Также он очень охотно заключал союзы с другими правителями, которые разрывал тогда, когда это ему становилось выгодно.
В завоевании городов Хаммурапи придерживался водопроводной тактики: то есть либо напрочь перекрывал несчастным каналы, по которым проходила вода, и ждал, пока народ начнет помирать от жажды, либо каналы, опять же, перекрывал, но на время, так, чтобы потом резко их открыть и смыть полгорода.
Удачливость этого царя действительно была удивительной и даже не совсем нормальной – как написали в одной из статей, «все его правление было похоже на шахматную партию, которую он беспрерывно выигрывал». Автор статьи связывал это с очень развитой шпионской сетью, а я невольно вспомнила брошюрки секты, где рассказывалось, что члены древнего Ордена Вероятности помогали царю и даже много раз спасали ему жизнь.
Дальше я перешла к изучению кодекса законов Хаммурапи и поняла, что выражение «руки бы ему оторвать» имеет более древние и конкретные корни, чем мне казалось раньше. В законах руки полагалось отрезать тому, кто очень плохо выполняет работу (я не могла не подумать, что половина моих коллег точно бы при Хаммурапи ходили безрукими). Вообще отрезание разных частей тела вавилоняне очень любили применять в качестве меры пресечения. Другие законы были более мирными и разумными, но все равно чем я дальше читала, тем больше радовалась, что живу сейчас, а не в древнем Вавилоне.
Открыв следующую статью, «Вавилонские жрецы», я тут же воткнулась глазами в слово «халдеи». Оказалось, для вавилонцев «халдей» и «жрец» – это синонимы, а жрецы были в первую очередь учеными – в древнем, конечно, понимании. Жрецы-халдеи больше всего занимались астрологией и предсказаниями по фазам Луны, но еще они разбирались в математике, астрономии, земледелии, медицине… И пачками сочиняли для правительства заклинания против злых демонов.
«Вавилонские жрецы широко использовали транс, – читала я, и по мере чтения мои сонно прикрытые глаза открывались все шире и шире. – Изготовив изображение врага, жрец входил в транс, визуализировал картину боя и представлял, как враг отступает и гибнет».
Представлял…
Так.
Уже скорее опасливо, чем с интересом, я прочла последние строчки статьи, где сообщалось, что вавилонские жрецы «были продолжателями очень древней трансовой культуры», которая досталась им от таинственной цивилизации, погибшей 20 тысяч лет назад в Индийском океане.
Я невольно села – даже истошный взвизг кровати меня не остановил. Транс – вот на что было похоже мое состояние, когда я входила в Сад! Вот что принесли из древнего Вавилона члены секты! Получается, Серый Брат владеет трансовыми техниками, которые получаются только у мастеров секты? Да, только вот почему его тут держат в черном теле? И откуда он?
А кстати, почему бы и не из Вавилона? Не древнего, конечно, а современного… Что там на его месте сейчас? Ирак? Да, очень похоже: и этот характерный «арабский» акцент с буквой «б» вместо «п», которого я наслушалась, когда в зимой вывезла племянников отдохнуть в Египет, и чернявая физиономия… Не исключено, что люди, живущие в тех районах, сохранили остатки знаний предков-вавилонян.
Вывод напрашивался сам собой. Возможно, Серого Брата отыскал где-нибудь в Египте или Ираке Ратибор – так же, как нашел детдомовцев и даже меня – и то ли хитростью, то ли угрозами заманил его сюда. Тогда становился понятным потерянный вид бедняги и его боязнь говорить со мной открыто. Наверняка у него и документов-то нет…
Довольная стройной картиной, сложившейся в голове, я расслабленно улеглась в гамак из сетки и с симпатией посмотрела на ногастого черного паука, который шастал по потолку. Потом просто так, без особой надежды глянула соцсети Ратибора и вдруг нашла именно то, что подтвердило мои выводы: Ратибор был и в Египте, и в Ираке.
– Cошлось! – сказала я громким шепотом. Крыса проснулась и подскочила с очумелым видом. Я успокаивающе кивнула ей:
– Спи, спи. Завтра все проверим.
Но «завтра» началось совсем не так, как я думала.
Глава 8 Молния
Я проснулась затемно от какого-то звука или крика. В глаза будто насыпали опилок, руки мелко тряслись – еще до взгляда на часы я поняла, что поспала всего ничего. И точно: пять утра, а заснула я не раньше трех…
Сначала мне показалось, что кругом все тихо, но потом по коридору кто-то быстро пробежал, голос Нели за дверью позвал: «Братья, сестры, подъем!», – и я поняла, что вставать в любом случае придется.
Поэтому еще прежде, чем в мою хилую дверь забарабанили, я уже была при полном параде: точнее, при комбинезоне, в глубоких боковых карманах которого удобно лежали нож в чехле, маникюрный набор для отмыкания замков и запас черного перца. А из нагрудного кармана вдруг вывесила свою сиамскую морду крыса.
– Да как это?! – воскликнула я в сердцах, рывком приподняла переноску и обнаружила в ее дне огромную прогрызенную дыру.
– Ирочка-а! – позвала меня Катя. – Ты проснулась? Нас всех на выезд зовут!
– Куда? – пропищала я.
