Отвратительное место эта секта. Если бы не детдомовцы и Серый Брат, которых надо из нее вытащить, сбежала бы сегодня же, и плевать на задание. Все равно у Ратибора слишком мощная «крыша», чтобы его получилось легко привлечь. Да скорее молния с чистого неба ударит, чем этот жук получит хоть год условно…
Противная трель телефона пронеслась над рекой. После нее голос Дениса гаркнул сверху:
– Все, ребзя, закончили! Обратно давай!
Сектанты оживленно заподнимали головы к его ушастому силуэту, который рисовался на фоне рассвета.
– Ну что, получилось? Получилось, да? Отвели? – подпрыгивая от холода, спросила тощенькая сестра в огромном синем балахоне – ее имени я не помнила.
– Отвели, нормально, – неохотно буркнул Денис. – Давай в автобус.
Мою руку сжала холоднющая рука Кати.
– Видишь, Ирочка, как здорово? – хрипло спросила она и чихнула. – Мы только что целых трех человек спасли от аварии.
– Семью губернатора Горденко, да? – пропищала я в ответ.
– Ага. Так бывает: когда исполняешь хорошее желание, надо потом отвести плохое. Вот мы и отвели! – она улыбнулась, наморщив широкий нос.
У меня тоже, как говорится, от сердца отлегло. Что бы Ратибор ни выделывал с этим назначением губернаторов, главное, все остались живы. По дороге к автобусу я сорвала несколько колосков и отдала их Иштар: оголодавшая крыса выхватила их и застрочила зубами, как швейная машинка.
Стишки-страшилки водитель, слава тебе господи, выключил, и меня сразу стало меньше укачивать. На тряску я уже научилась не обращать внимания, поэтому почти не заметила, как мы с поля снова выбрались на дорогу. Вот только проехали по ней недолго.
В стеклах задрожала связка перетекающих огней: красных, синих, – и сквозь рычание мотора прорвался унылый вой скорой помощи. Неразборчивый в рассветных сумерках бульдозер толкал вдоль обочины что-то черное, истекающее дымом.
Мы резко затормозили. Брат Денис, как обезьяна, держась за поручень, вывесился в дверь на длинной жилистой руке, а потом без слов выскочил наружу.
Мы тоже начали было приподниматься с мест, но он уже вернулся и сказал с явным облегчением в голосе:
– Поехали! Место это, а клиент не наш.
– А что там случилось? – спросил Костик. Брат Денис почесал татуировку над бровью.
– Да шо-то непонятки какие-то. Типа с чистого неба молния вмазала в дачку, которая тут у дороги стояла, ну и понятно, оно все погорело. Половина хозяев живая, а человека три откинулось.
«Скорее молния ударит с чистого неба», – вдруг ясно вспомнила я свою собственную мысль. Зачем, черт, зачем я подумала о молнии?!
Остаток дороги я смотрела строго себе в колени. Сначала они были в сплошной тени, а потом по ним поползла солнечная полоса – вот и рассвело. Кроме этих мысленных констатаций, больше я ничего лишнего в своей голове не допускала.
Автобус дернулся, останавливаясь. В стекле водителя виднелся проклятый пансионат «Калуга Йога энд спа» – век бы в него не заходить! Что будет с моими нервами после этого задания?! Я сделала несколько глубоких вдохов и шумных выдохов, и мне все же удалось собраться. Из автобуса я вышла с нормальным, точнее, улыбчиво-дебильным лицом Ирочки. Улыбаясь, я прошла вместе со всеми рецепцию, бодро прошагала по тенистой аллее сквозь щебет утренних птичек и, наконец добравшись до барака, возле которого уже стояли, чирикая, как те птички, братья и сестры, поняла, что беззаботное лицо у меня резко закончилось, а другого нет. Надо передохнуть и заодно подумать… о чем я теперь могу думать.
Я дошагала до ближайшей теплицы и нырнула в духоту и едкий запах помидорной ботвы. Ноги держали плохо, так что я, неудобно согнувшись, присела прямо между двумя кустами томатов на дощатый борт грядки. По туго натянутой пленке сползали капли конденсата – я решила, что за ними и понаблюдаю, пока не успокоюсь.
Что-то темное закрыло вход в теплицу.
– Ти чиво тут сидищ? – спросил знакомый высокий голос с оттенком опаски. Возможно, Серый Брат испугался, что я сбрендила. Я хотела послать его куда подальше, чтобы не приставал, но вовремя увидела за его спиной обеспокоенных Катю с Костиком и переобулась в полете:
– Ой, ничего… Просто я так огорчилась. И мне… страшно.
– Почему? – удивилась Катя. – Все же хорошо.
– Где же хорошо-о! – завсхлипывала я пискляво, сама не понимая, притворяюсь или нет. – Мы людей от аварии спасли, а дом сгоре-ел!
– В него же просто молния ударила.
– Как это – просто?! С чистого неба?! А я как раз… я как раз перед этим подумала про молнию! Получается, они из-за меня сгорели! – я несла это натужным Ирочкиным голоском и плакала ее же слезами – крупными и частыми, какими настоящая я не плакала никогда.
Ребята решительно полезли ко мне сквозь низенькую теплицу – Серый Брат впереди всех. Пока Катя гладила меня по руке и радушно предлагала высморкаться ей в рукав балахона («Все равно сегодня стирать»), а Костик искал мне в утешение самый незеленый помидор, он уселся, скрестив ноги, в междугрядье и некоторое время смотрел на меня то ли изучающе, то ли сочувственно. Потом сказал:
– Ира, ти нэ виновата. Адин человек случайной мысль ни можит так сделать.
– Значит, кто-то еще случайно о молнии подумал, и мы вместе…
– Нэт. Мало. Смоква уже упала. Ти просто это поняла раньши.
– Ты имеешь в виду, что я подумала о молнии после того, как она ударила?
– Да. Ти ни при чем.
Я вдруг обнаружила, что в теплице очень жарко – до того почему-то не ощущала температуры – и несколько раз глубоко вдохнула, расправив плечи.
– Ну вот, не плачешь – и молодечик! – порадовалась Катя то ли за меня, то ли за свой балахон. – Выходи отсюда, Ирусик, идем завтракать…
– Молния на месте аварии – это опять удача наоборот, как в бассейне? – спросила я тихо. Серый Брат кивнул. – А нельзя, чтобы этого не было?
– Можна, чтобы солнце не взошло? – он кивнул на правую стенку теплицы, по которой размазывался яркий свет. – Ти нэ управляешь солнце, нэ управляешь Сад.
Я еле удержалась от ехидной ремарки, что лучше бы он такую пафосную речь закатил Ратибору, вместо того чтобы кланяться, лебезить и выполнять все его дурацкие задания, но Серый Брат, кажется, что-то понял и повторил:
– Ти одна нэ управляешь Сад. И я адин… и я тожи.
Глава 9 Водяная церковь
После всех наших разговоров и признаний я наивно ожидала, что Серый Брат, наконец, расколется, кто он такой и что здесь делает. Ведь он фактически пригласил меня к себе в союзники! Но ничего подобного: стоило нам выйти из теплицы и пойти дежурить в бассейн, он снова начал общаться со мной в стиле «молчи, скрывайся и таи». На все вопросы бурчал что-то неразборчивое, зато намертво прилип к моему телефону. Сегодня ему понравились ютубовские подборки типа «10 самых страшных аварий», «25 самых ужасных смертей» и прочая. Поскольку я была вынуждена их если не смотреть, то слушать, а нервы у меня и так были подняты, я протерпела минут двадцать и рявкнула:
– Слушай, это невозможно! Искал бы сам! Почему ты вообще не удосужился за год научиться читать и писать??
– Я умэю! – обиделся Серый Брат. – Просто не на русски.
– Ну так давай я тебе скачаю… какую.. Иракскую, что ли, клавиатуру, и печатай ей. Ну, какой язык мне качать?
На этот вопрос Серый Брат настолько затруднился с ответом, что я в конце концов просто пододвинула к нему журнал, где отмечалась выдача ключей посетителям бассейна, и велела написать несколько слов на тех языках, которые он знает. Он, держа ручку в щепоти, будто собрался ей что-то солить, неловко накарябал три слова: первое напоминало стройный ряд улетающих вдаль птиц, во втором слове эти же птицы как будто подвыпили и сильно искривились, над ними кое-где появились точечки. А вот в третьем я различила несколько знакомых букв и, подумав, спросила:
– Это что, греческий? Ну, эллинский?
– Да, эллина, – обрадовался Серый Брат. – Я нэ очень хорошо в нем, но лучше, чем русски.
Я, тоже порадовавшись, что мои мучения закончились, скачала ему греческую раскладку и широким жестом протянула телефон.
