Механическая птица
– Отличная погодка! – весело сказала Фериус, тем самым начисто лишив нас преимущества. – Самое то, что нужно для пикника и приятной беседы.
У Фериус Перфекс множество дурных привычек. Я так до сих пор и не смог понять, являются ли они неотъемлемой частью пути аргоси или же Фериус просто обладает очень своеобразным чувством юмора. Но так или иначе объявлять четверым берабескам о нашем присутствии, чтобы предложить им приятную беседу, было кошмарной идеей.
– А я знал, что так будет, – проворчал Рейчис.
Обменявшись парой коротких реплик, берабески единогласно решили отказаться от нашего приглашения на чай и беседу. А еще они быстро сориентировались в ситуации. Двое поволокли неподвижного мага в глубь бури, а еще двое направились к нам.
Фериус вздохнула.
– Никто в наше время не готов просто поговорить и спокойно обсудить ситуацию.
– Спасибо за это всем богам, – буркнул Рейчис, отряхиваясь.
Его шерсть снова приобрела коричневый отлив. Очень удобно: среди бури белкокота почти не было видно. Однако маленький брюзга имел самомнение размером с полконтинента, а потому сделал свои полосы темно-красными, дабы показать, что он тоже не лыком шит.
– Ну, идите сюда, голокожие!
Двое охотников не заставили долго себя упрашивать. Широкоплечая женщина, приближаясь, вынула из ножен меч. На конце изогнутого трехфутового лезвия поблескивал острый крюк.
– Это казхан, – сказала Фериус. – Постарайся не порезаться.
– А?
– Он очень острый.
– Спасибо! Чрезвычайно полезная информация.
– И еще, – продолжала Фериус, – берабески часто заливают внутрь ножен яд местных змей. Если попадет на кожу, будет очень больно.
Ладно, я и не собирался допускать, чтобы этот меч коснулся меня.
Мужчина был стройнее своей спутницы и более смуглым. На первый взгляд он вовсе не имел оружия. Так казалось, пока он не остановился футах в двадцати от нас. Лишь тогда я увидел блеск металлических накладок на его пальцах. Накладки заканчивались сверкающими остриями.
– Тьязханы, – сказала Фериус. – К ним тоже не желательно прикасаться.
– Дай-ка угадаю. Они отравленные?
– Как ни странно – нет. По крайней мере, не в том смысле, к которому мы привыкли.
– Тогда что…
– Наш Бог милосерден даже к неверным, – проговорил мужчина. – И потому я должен предложить вам шанс выжить.
Он говорил на дароменском наречии, но с сильным акцентом. Мы с Фериус были одеты как жители приграничья и более всего походили на дароменских пастухов.
– Пусть он дарует вам покой и любовь, пребывайте в мире, – ответила Фериус с необычным официозом в голосе. Она так делает порой. По большей части Фериус изъясняется как пьяная картежница, но иногда ее красноречию и витиеватым фразам может позавидовать и придворный дипломат.
– И вам мир, – ответил мужчина с ноткой удивления в голосе. – В самом деле, мир может высоко цениться. – Он указал на землю. – Вы должны опуститься на колени и склонить головы, дабы Бог узрел, что вы почитаете его и пришли не затем, чтобы вмешаться в его промысел.
Фериус пожала плечами, словно бы извиняясь.
– Прости, глубокоуважаемый, но, когда я склоняю голову, мои глаза не видят путь впереди, а если я стою на коленях, то не могу идти туда, куда указывает сердце.
Эти слова, казалось, изумили двух берабесков, но лишь на миг.
– Аргоси, – сказала женщина. Скорее, выплюнула это слово.
Фериус ухмыльнулась.
– Самая обычная и ожидаемая реакция, правоверная.
Мужчина начал проявлять признаки нетерпения.
– Задавай свой вопрос, странница. Мы не ищем ссор с аргоси.
Фериус сделала шаг вперед и демонстративно огляделась по сторонам.
– Вы далеко ушли от своих храмов, глубокоуважаемые. Ближе к границе Гитабрии, чем к святым местам. Какое преступление совершил этот маг, что вам пришлось устроить столь долгую охоту?
– Ересь, – ответили в унисон двое правоверных.
– Для этих ребят все – ересь, – прошептала мне Фериус.
Потом она снова обратила взгляд на барабесков.
– На свете есть семьсот и семьдесят семь ересей, глубокоуважаемые. Не могли бы вы сказать поточнее?
Это, как казалось, впечатлило мужчину.
– Ты сведуща в нашей жизни, поэтому я отвечу тебе. Он обвиняется в колдовстве.
Прежде чем Фериус успела ответить, он поднял руку. Металлические наконечники накладок на пальцах тускло поблескивали в свете неяркого дня, затененного бурей.
– И прежде чем ты спросишь: из восемнадцати форм бесовства он совершил наихудшее. Это – колдун-изгой.
– Проклятие! – прошипела Фериус сквозь зубы.
– Так плохо? – спросил я. – То есть хуже, чем остальные семьсот семьдесят шесть ересей?
– Берабески ненавидят магов. Но чаще всего не рискуют спровоцировать войну просто ради удовольствия укокошить одного из них. Однако мага-изгоя можно казнить безбоязненно, не опасаясь карательных мер.
– Ну, тогда ясно, почему никто не рвется спасать этого парня, – раздраженно сказал Рейчис. – Это ж каким надо быть мерзавцем, чтобы от тебя отрекся собственный народ? И чтобы они натравили на тебя своих врагов?
Он глянул на меня со странным выражением на морде. Я расценил его как легкое смущение.
– Ну, твой случай, конечно, особый, – прибавил белкокот.
Фериус встретилась взглядом с правоверным.
– Вы идете темной тропой, глубокоуважаемые, проводя ритуал обречения без суда. Какие у вас есть доказательства, что этот маг…
Женщина начала было возражать, но ее спутник снова поднял руку.
– Успокой свою совесть, аргоси. Этот еретик был глуп. В городе, в трех днях езды отсюда, он называл свое имя каждому, кто желал слушать. – Он бесстрастно кивнул себе за спину – туда, куда его товарищи утащили мага. – Человек, которого мы казним сегодня, не кто иной, как печально известный изгнанник джен-теп. Келлен из дома Ке.
Глава 5
Изгнанник
– Ладно, признаю, – сказал Рейчис, когда мы стояли в боевой стойке напротив двух правоверных берабесков, – такого я не ожидал.
– Вы совершили ошибку, глубокоуважаемые, – сказала Фериус тем же спокойным, почти веселым тоном, как и прежде.
На берабесков это не произвело особого впечатления. Женщина с мечом что-то сказала спутнику на своем языке. Я понятия не имел, о чем она толкует, но, по сути, это было что-то вроде: «Эй, давай уже прикончим этих неверных, казним пленника, а потом можно будет спокойно распивать чаи и мило беседовать с их отрезанными головами».
– Преклоните колени, просите прощения, и тогда мы сможем сохранить вам жизнь, – сказал мужчина, приближаясь к нам. – Наша миссия – казнить Келлена из джен-теп, а не убивать заблудившихся путников.
– Эх! – сказал Рейчис, припав к земле в преддверии атаки. – Это все было бы забавно, если б нам не грозила неминуемая смерть.
Женщина взмахнула изогнутым мечом – так, словно он ничего не весил. Лезвие прорезало воздух со свистом, слышимым даже сквозь рев бури.
– Человек из народа этого колдуна – тоже маг – пришел к нам на переговоры. Он уверял, что мы должны избавить мир от этого богохульника.
– Что за маг? – спросил я. – Кто вас нанял, чтобы…
– Это сейчас не важно, малыш, – шепнула мне Фериус.
– Бог велит вам склонить головы, – сказала женщина. Ее меч выделывал в воздухе все более угрожающие узоры. – Ему не будет никакого дела, если мы вырвем вам руки из плеч.
Фериус это не испугало.
– Простите меня, глубокоуважаемая, но, возможно, это вам сейчас придется взглянуть на ситуацию с другого бока.
Миг спустя она покосилась на меня, и вид у нее был слегка разочарованный.
– Это был намек, малыш.
– Что? О, точно!
Я сунул руки в мешочки и вынул по щепотке порошков – не так много, чтобы правоверных разорвало на куски, но достаточно, чтобы произвести впечатление. Правда, ветер дул не в ту сторону. Если он кинет порошки мне в лицо, аккурат когда они взорвутся, возникнет проблема.
– В любой момент, – пробормотала Фериус.
Я дождался порыва ветра, дунувшего в нужном направлении, и бросил порошки в воздух. За миг до того, как порошки соединились, я сотворил обеими руками магические жесты. Указательный и средний пальцы направлены на врагов; безымянный и мизинец прижаты к ладони для сдерживания энергии, а большой палец поднят в небо… Когда-нибудь все-таки надо выяснить, что означает эта последняя часть жеста…
– Караф! – произнес я, когда появились первые сполохи красного и черного пламени, – и заклинание заработало.
Два огня вспыхнули в воздухе, в нескольких дюймах от голов противников, оставив после себя запах серы и крови.
Правоверные замерли. Затем мужчина коротко, но учтиво поклонился.
– Твоя черная магия так же великолепна, как и твое благородство, неверный. Если бы ты захотел, то мог убить при первой же атаке.
– Именно, – буркнул Рейчис, одарив меня недобрым взглядом. – Идиот.
– Теперь вы видели, на что мы способны, – сказала Фериус. – Так почему бы нам всем не…
Мужчина провел пальцами с металлическими когтями по внутренним сторонам рук. Острые наконечники вспороли кожу, и по локтям побежали струйки крови.
Фериус обернулась ко мне.
– Малыш, еще огня. Живо!
Быстрый, как гремучая змея, я кинул порошки и сотворил заклятие во второй раз, а берабеск тем временем сложил руки вместе, прижав друг к другу окровавленные предплечья. Воздух перед ним замерцал. Мой двойной огонь потух в футе от берабеска.
– Мы – правоверные, – объявил он. – Думаешь, наш Бог отправил нас на поиски богохульников без благословения? Без защиты от их глупой магии?
Не помню, говорил ли я об этом раньше, но боец из меня никудышный. Если не считать одного слабенького заклятия и нескольких трюков, выученных во время странствий, моя обычная стратегия защиты – получать по морде и ждать, когда Фериус меня спасет.
– Проклятие! – сказала она, когда ее стальные карты ударились о щит крови, сотворенный берабеском. – Теперь это уже просто нечестно.
– Длань Бога защищает нас от вашего оружия, – отозвалась женщина, приближаясь. Ее изогнутый казхан выписывал в воздухе восьмерки. – И волею Бога ваш бессмысленный путь окончится здесь, когда вы захлебнетесь в крови.
Она сделала быстрый выпад и взмахнула мечом, едва не задев шею Фериус. Аргоси кувыркнулась назад – неуклюже, как мне сперва показалось. Но тут же Фериус перевернулась в падении и встала на ноги, метнув во врагов еще одну пару стальных карт.
И снова мужчина с металлическими когтями сложил руки вместе; снова замерцал щит, прикрывая берабеска и его напарницу. Карты упали на песок. Фериус достала из недр плаща короткий стальной посох. Одно движение запястья – и он раздвинулся, став почти двух футов в длину.
– Около сорока секунд, – сказала она мне.
– Что?
– Их щит, малыш. Примерно столько длится его действие. Ты не обратил внимания?
И как, скажите на милость, я должен замечать подобные вещи, когда меня пытаются убить?
– Итак, до моего ужина осталось… примерно тридцать шесть секунд, – пробормотал Рейчис, переползая по песку, чтобы позволить противнику зайти во фланг. Его неприметные движения были бы, пожалуй, более эффективны, если бы он перестал при этом бахвалиться.
Широкоплечая женщина снова взмахнула мечом, целя в Фериус, и та снова поднырнула под клинок, пытаясь оказаться за спиной правоверной. Но мечница была слишком быстра, и Фериус опять пришлось отступить.
А мне хватало своих проблем. Не знаю уж, по случайности ли, или согласно каким-нибудь странным гендерным правилам берабесков, но мужчина выбрал своим противником меня. Он шагнул вперед и ухватил меня за лицо. Я отшатнулся – и тут же понял, что ботинки увязли в песке. Ничего не оставалось, как шлепнуться на пятую точку – единственный способ избежать встречи с пятью стальными когтями, грозившими испортить мне внешность. И так-то уже не идеальную из-за отметин Черной Тени, которые меня не украшали.
Мужчина встал надо мной. Его лицо выражало одновременно сочувствие и легкое отвращение. На его взгляд, очевидно, я не представлял никакой, даже мало-мальской угрозы.
– Не двигайся, мальчик.
– Ладно, – сказал я.
Интересно, сорок секунд уже прошли? Очень трудно уследить за временем, когда тебя пытаются убить. Я решил рискнуть и полез за порошками. Может, я и не великий боец, но я потратил немало времени, тренируясь использовать свое порошковое заклинание из самых разных позиций. В том числе – неудобных и неуклюжих.
Моя атака была быстрой, отлаженной и прицельной… но, к несчастью, несвоевременной. Взрыв растекся по щиту за две секунды до того, как тот потух. Мужчина снова взмахнул когтями. Я откатился – быстрее, чем сам от себя ожидал, – и все бы хорошо, если б не боль от пяти наконечников, вонзившихся в спину сквозь ткань рубашки. Когда я поднялся и повернулся к врагу лицом, на стальных остриях багровела кровь. Моя кровь.
– Встань на колени и поклонись, – сказал он. – В следующий раз мои тьязханы вонзятся тебе в горло.
Я начал отступать. Или по крайней мере подумал, что отступаю. Оказалось: я вообще не двигаюсь. Я просто стоял на песке и не мог заставить собственные ноги пошевелиться. Мужчина поднял руку. Он собирался меня убить. Обычно этого хватает, чтобы ноги вспомнили, как нужно двигаться… На сей раз – не хватило. И вот интересный факт, который я узнал, проведя год в изгнании: твой мозг никогда по-настоящему не свыкается со страхом. То есть, конечно, ты приучаешься к идее постоянно бояться, но всякий раз, когда кто-то пытается тебя убить, все летит в тартарары.
– Тебе нравятся когти? – пробурчал Рейчис. – Попробуй мои!
Он прыгнул на врага, расставив лапы, и широко разинул пасть, показывая клыки. В отличие от меня, Рейчис в драке быстр и смертоносен. До это момента я не видел, чтобы кому-нибудь удавалось увернуться от него. Однако берабеск сумел, уклонившись с неимоверной ловкостью. Когда же он снова оказался ко мне лицом, стальные когти еще ярче окрасились кровью.
– Рейчис! – завопил я.
Белкокот приземлился на песок футах в десяти поодаль. Он вскочил, но его задняя лапа подломилась. Он издал рычание, которое для большинства людей прозвучало бы, как выражение дикой ярости, но я знал, что ему больно и страшно.
Берабеск, видимо, решив, что Рейчис более опасен, шагнул к нему.
– Не трогай его! – заорал я.
Ноги наконец-то начали слушаться, и я попытался ухватить мужчину за плечо. Почти небрежно он повернулся и наотмашь ударил меня по лицу. Острия задели левую щеку, по скуле потекла кровь. Барабеск смотрел на меня, прищурившись, с любопытством и, пожалуй, даже некоторой симпатией.
– Ты готов умереть ради зверя?
Отвечать мне не пришлось. Порыв ветра кинул в нас тучу песка, временно ослепив обоих. Наша схватка происходила чуть в стороне. Я понятия не имел, где сейчас Фериус и не встретила ли наконец моя наставница-аргоси врага, которого не смогла переиграть.
Рейчис рычал, пытаясь подняться и прыгнуть мужчине на спину, но раненая нога мешала ему. На него было жалко смотреть. Фериус говорит, что когда дела плохи – совсем плохи, – то остается решить, умереть ли, стоя на ногах или на коленях. Вот тут у тебя совершенно свободный выбор. Ты можешь рискнуть всем, потому что уже нечего терять и страх больше не сдерживает тебя.
Фериус очень глупая.
– На колени, – сказал берабеск. – Обещаю: смерть будет быстрой.
Впрочем, может быть, Фериус в чем-то и права.
– Да пошел ты, говнюк, – отозвался я. – Давай-ка лучше станцуем.
Глава 6
Второй талант
Второй талант аргоси называется «арта эрес», что значит – «изящная оборона» или, как говорит Фериус, «танец». Когда она сражается, это похоже на воду, бурлящую в водовороте – Фериус кружится, изгибается, все время остается в движении, действует плавно и гармонично, даже когда колошматит противников. Когда то же самое делаю я, это выглядит совершенно иначе.
– А ты не трус, – признал берабеск, когда я каким-то образом ухитрился проскользнуть под его рукой и ударить по почкам.
Ну, можно гордиться, учитывая обстоятельства. И все, чего мне это стоило – еще один кровавый след на моем теле, теперь на груди.
Мы снова отскочили друг от друга. Мужчина покачал головой.
– Однако ты – безбожник и глупец. Ради чего ты жертвуешь собой? Ради колдуна, которого даже не знаешь. Колдуна, захваченного в плен врагами, которых тебе не победить. Он все равно что мертв. Ты отдаешь жизнь ни за что.
Ладно, этот парень в чем-то прав.
– Хорошо. Я сдамся.
– Да?
– Конечно, – ответил я. – Как только надеру тебе зад.
Я шарахнулся вправо, потом влево, стараясь избежать встречи со стальными когтями берабеска, и ударил ногой по земле, кинув песок ему в лицо. Он увернулся и попытался схватить меня, но я был уже с другого бока. Я изобразил то, что в танцах именуется перебросом – это когда вы хватаете партнера за локоть и протаскиваете мимо себя, чтобы отправить к следующему танцору. В данном случае следующим был Рейчис. Белкокот не мог твердо стоять на лапах, но для такого маневра этого и не требовалось. Пока берабеск пытался восстановить равновесие, Рейчис со всей дури укусил его за лодыжку, до крови.
– Проклятый грызун! – рявкнул берабеск.
Первый существенный урон, который мы ему нанесли с начала драки. Думаю, это разозлило его сильнее, чем боль. Увы, он по-прежнему был больше нас, быстрее нас и более искусен в бою. Рейчис не успел отпрыгнуть – берабеск пнул его, вынудив белкокота отлететь и перекувыркнуться на песке. И я снова побежал на врага, моментально забыв все танцевальные па, ведомый лишь чистой яростью, которая должна была помочь мне нанести сокрушительный удар. Но она не помогла. Берабеск с легкостью уклонился. На этот раз он не ударил когтями, а попытался вонзить их мне в бок – очевидно, намереваясь вырвать почки.
Бывало, Фериус часами заставляла меня практиковаться в народных танцах. Сейчас это спасло мне жизнь. Я вскинул ногу, сделав то, что называется «выкинуть колено». Полагаю, со стороны это выглядело очень глупо, зато я не потерял жизненно важный орган, а всего лишь получил укол в бедро. Почти случайно, уворачиваясь, я засветил локтем в лицо противника. Я приземлился рядом с Рейчисом, который тщетно пытался наброситься на врага.
– Дурацкая раненая нога, – проворчал он. – Не могу достаточно высоко подпрыгнуть, чтобы взлететь.
Я перекатился на спину и вскочил. Снова дунул ветер, подняв в воздух столько песка, что я потерял берабеска из виду. Надеюсь, он меня тоже.
– Зачем тебе взлетать? – спросил я.
– Чтобы показать этому голокожему уроду разницу между грызунами и белкокотами!
Его ничуть не волновало, что с точки зрения зоологии белкокоты – как раз таки и есть грызуны.
– У меня идея! – крикнул я, стараясь переорать ветер. – Правда, она тебе не понравится.
Барабеск очухался и снова приблизился к нам – несколько более осторожно, чем раньше. Это, конечно, льстило – но также и значило, что он, видимо, больше не попадется на мои танцевальные уловки.
– Твоя идея получше, чем позволить вонючему двуногому с фальшивыми когтями разорвать нас на клочки? – спросил Рейчис.
– Получше. Хотя ненамного.
Ветер улегся. Пользуясь этим, я выхватил порошки и метнул во врага заклинание. Как и прежде, правоверный вызвал свой необычный щит. Но я целился не в него. Вместо этого двойной огонь ударил в песок под его ногами. В лучшем мире это бы сплавило песок в скользкое стекло, но мой огонь недостаточно жарок. Однако это отвлекло врага, и я успел выполнить основную часть плана: схватил Рейчиса за загривок и подкинул в воздух, как можно выше.
– Ах ты, грязный, мерзкий…
Остальная часть фразы потонула в шуме ветра, который подхватил его как пушинку. Идеально исполнив этот маневр, я перешел к следующему пункту плана: упал на колени и взмолился о пощаде.
Берабеск посмотрел на меня с легкой улыбкой на губах.
– Хотел бы я быть снисходительным, храбрец, но ты ударил правоверного и пытался помешать исполнению нашего священного долга. Более не в моей власти даровать тебе милосердие.
Он поднял правую руку. Окровавленные стальные когти казались необычно яркими в тусклом свете дня. Я сложил вместе ладони.
– Могу я помолиться? Только минутку?
– Молиться твоим ложным языческим богам, когда ты так близок к смерти? Это лишь уведет твою душу дальше по пути тьмы.
– Это не займет много времени, клянусь! – Я склонил голову и заговорил очень быстро. – О, предки, я знаю, что до сих пор не был идеальным магом джен-теп, но, если бы вы могли выполнить одно мое последнее желание, я был бы чрезвычайно благодарен.
– Заканчивай болтовню и со смирением прими правосудие истинного бога…
– Почти готово! – Я еще крепче стиснул пальцы. – Предки, если вы где-то здесь, прошу, пошлите мне с попутным ветром белкокота, чтобы он убил этого гада.
Я поднял взгляд на правоверного.
– Видишь? Было не так и долго.
Замешательство берабеска было вполне понятно, поскольку до этого дня он, вероятно, никогда не встречал белкокотов и не знал, что они могут парить в воздушных потоках. Мой противник выяснил это слишком поздно. Обернувшись, он увидел прямо перед собой яростного рычащего монстра, пикирующего на него сверху.
Рейчис широко расставил лапы. Его перепонки слегка изменили форму, когда он поймал ветер и помчался вперед, как молния, пущенная рукой разгневанного бога. Берабеск вскинул руки, защищая лицо, и повернул кисти, чтобы стальные когти пронзили белкокота. Но Рейчис был искусным летуном: в последний миг он увернулся, пролетев мимо берабеска. Когти передних лап прочертили кровавые борозды на шее мужчины. Правоверный зарычал от ярости и негодования. Кровь из глубоких царапин перемешивалась с песком, кружащемся в воздухе. На сей раз берабеск развернулся далеко не так изящно, как прежде. Он махнул рукой с надетыми на пальцы когтями, но Рейчис уже улетел от него, снова поймав ветряной поток, и исчез из поля зрения.
Я вскочил на ноги. Порезы на бедре болезненно заныли. Я снова кинул порошки и сотворил заклятие. Правоверный был быстр и выставил щит. Однако на этот раз я направил огни прямо друг в друга, закрыв глаза в преддверии невыносимо яркой вспышки света. Берабеск же ее не ожидал; он знал, что щит укроет его, и не испугался взрыва. И вспышка ослепила его.
– Трус! – выкрикнул он. – Я дерусь с тобой честно, а ты используешь уловки и обман!
– Прости, – сказал я, даже не пытаясь сделать вид, что мне стыдно. – Но уловки и обман – это мой конек.
Вообще-то мне следовало помолчать, потому что берабеск пошел на мой голос и провел несколько стремительных атак. Любая из них могла кончиться для меня плачевно, если б противник хоть что-то видел. Но даже это временное преимущество исчезло, когда берабеск проморгался и вперил в меня взгляд.
Проклятие! Слишком быстро!
– Рейчис, давай! – крикнул я.
Правоверный обернулся, вскинув руки, чтобы схватить нападающего, которого не было.
– Извини, – сказал я, вынимая из кармана одну из заточенных карт Фериус.
Четверка дубинок. Не самая сильная карта, но именно ее Фериус дала мне в тот день, когда мы впервые сражались с ней бок о бок. Поэтому карта имела в некотором роде сакральное значение.
– Это был еще один обман, – сообщил я берабеску и резанул его картой по левому боку, мстя ему за порезы.
Однако не за те, которые он нанес Рейчису. Белкокот низринулся с небес, словно копье, подхваченное смерчем. Его когти вспороли плоть на спине и плечах мужчины. Рейчис этим не удовлетворился и продолжил, раздирая кожу врага и выкрикивая свои обычные угрозы о глазах, ушах и языках. Никогда не следует злить белкокота.
Теперь, когда Рейчис основательно отвлек берабеска, я готовился к финальному бою. Мужчина повернулся, чтобы схватить белкокота, а я достал порошки, отчаянно надеясь, что на сей раз все сработает как надо. В тот миг, когда правоверный двинулся вперед, я крикнул:
– Рейчис, уходи!
Он притормозил.
– Почему?
– Сорок секунд прошло!
Задней ногой белкокот оттолкнулся от плеча мужчины и отпрянул в сторону. Мои пальцы сотворили магический жест, мой мозг представил нужную магическую фигуру, я направил свою волю на сияющую металлическую татуировку магии дыхания и произнес слово. Я даже вспомнил, что сперва надо вдохнуть.
– Караф!
Несмотря на свои многочисленные раны и царящий вокруг хаос, берабеск почти успел соединить руки, чтобы создать щит. Однако в этот момент два огня – красный и черный – едва не разорвали ему грудь. Он бы умер мгновенно, если б я не использовал меньше порошка, чем обычно. Хотелось бы верить, что я поступил так из благородства… но скорее всего это вышло, потому что руки у меня дрожали и половина порошка высыпалась на песок. В любом случае, враг упал, потеряв сознание, сильно обожженный, но живой.
– Мне бы не помешала помощь! – крикнул Рейчис.