Полуночная буря
– Простите, я опоздал.
– Какого…
Аргон ударил ногой о землю, и листья закружились вокруг солдат, словно их поднял сильнейший порыв ветра. Мужчины пытались отбиться от урагана мечами, разрезая лезвиями воздух. Аргон тем временем подхватил Томми и ринулся вверх по холму.
– Но мой мешок! – закричал тот, вытянув руки.
– Забудь о нем.
– Но я вернусь с пустыми руками!
– Зато вернешься.
Аргон вскарабкался по склону, прижимая парнишку к себе, и свистнул. Резкий звук разнесся по лесу. Внезапно возле лица Аргона пролетела настоящая стрела, вторая – рядом с туловищем. Аргон запрокинул голову и посмотрел вверх. Там среди покачивающихся крон деревьев виднелась огромная тень.
– Ничего, Томми, – улыбнулся Аргон, – скоро будем дома. Ты летал на ястребе?
– Мне же только двенадцать.
– Тогда тебе должно понравиться. Первый раз запоминается навсегда.
– Что? – Ореховые глаза Томми распахнулись от изумления. В этот момент гигантская черная птица спикировала вниз между толстыми стволами дубов. Ястреб закричал так пронзительно, что солдаты зажмурились. Его угольные крылья переливались в тусклом солнечном свете, глаза-бусины блестели.
Птица подлетела к Аргону, и он закинул Томми ей на спину. Сам юноша только поднял ногу, как вдруг стрела пронзила его плечо. Аргон зарычал, повиснув на ястребе, а Томми обхватил его руками, пытаясь затащить наверх.
– Садись, Аргон, – умолял он, зажмурившись от страха, – пожалуйста!
Боль была такая нестерпимая, что тело Аргона не слушалось. Он закрыл глаза и вместо темноты увидел парящие горы Фиэнде-Фиэль, бескрайние просторы Долины Ветров. Он должен был вновь оказаться там. Должен был вернуться домой. Молодой предводитель зашипел от боли, рывком забрался на ястреба, ухватился за жесткие перья и пригнулся.
– Отвези нас домой, – попросил он.
Ястреб оглушительно закричал, вздернул ярко-рыжий острый клюв и оттолкнулся мощными лапами от земли. От взмахов гигантских крыльев листья разлетелись в стороны и закружились над землей.
Солдаты кричали, выпуская стрелы, но они не долетали до цели. Черный ястреб взмыл в небо и скрылся в кучевых облаках.
Томми в ужасе смотрел на верхушки дубов, на черные точки лагерных палаток Каменных Сердец. Он крепко держался за Аргона и дрожал, но не от холода. Ему хотелось все узнать, все попробовать, но сегодня он подвел своих ребят, переоценив свои силы. Томми думал, что справится с парочкой солдат, но не одолел и одного. Он заметил, что по плечу Аргона течет кровь и капает прямо на иссиня-черные перья ястреба. Он нахмурился.
– Тебе очень больно?
Аргон обернулся и растянул губы в кривой улыбке. У него были кудрявые волосы, россыпь едва заметных веснушек на щеках и загорелая кожа. Летая над землей, становишься ближе к солнцу. Зеленые глаза предводителя искрились азартом.
– Жить буду, Томми.
– Но у тебя кровь.
– Царапина.
– Надо будет сходить к Хуракану.
– Это я и сам понимаю. – Аргон наклонился немного вперед, и ястреб послушно прибавил скорость. – Скоро и ты найдешь своего ястреба.
– Ага, Хуракан тоже так говорит. Вот только он немного того.
– Все мы немного того.
– Я так перепугался, когда они меня окружили. Как ты нашел меня?
Аргон посмотрел на дрожащего мальчишку. Внезапно раздался оглушительный грохот. Он крепче вцепился в перья птицы и увидел, как прямо под ними земля покрывается гигантскими трещинами.
– Что за… – в оцепенении прошептал Аргон.
Лес Арбора зашевелился, словно живой. Вдалеке возмущенно взвыл океан. Аргон в недоумении прищурился. С такой высоты были видны и леса Арбора, и земли Станхенга. Сквозь туман пробивался даже расплывчатый силуэт самого каменного города. Когда-то между землями двух братьев, Алмана и Вигмана Барлотомеев, пролегала величественная равнина, но сейчас земля громко затрещала, вспыхнула, будто под ней проснулся вулкан, и раскололась на две части.
– Аргон, посмотри! – закричал Томми, и Аргон стремительно обернулся.
Океан превратился в рассвирепевшего зверя с гигантскими волнами. Одна из них пропала из виду, а вторая – поменьше – ринулась к появившейся расщелине между домами Вудстоуна и заполнила пустоту водой. Тишина разразилась грохотом, от которого по телу молодого предводителя пошли мурашки. Земля трещала, а волны жадно пожирали равнину. Аргон с тревогой наклонился вперед:
– Домой. Быстрее!
Ястреб спикировал сквозь облака словно гигантский камень. У них не было времени наблюдать за разрушением земель Вудстоуна. Лишь одно было важно – Долина Ветров, Фиэнде-Фиэль, родной дом Аргона и его семьи. Яростные порывы ветра били по его лицу, словно не признавали своего последователя. Небо разразилось громом, океан вдалеке забурлил, будто необъятный темно-синий гейзер, и Аргон ощутил неприятную дрожь. Когда природа шла против человека, человек проигрывал. Люди могут побеждать людей, но не стихию.
– Великие… – сдавленно прохрипел Томми, выглядывая из-за спины Аргона, и вдруг запнулся, почувствовав, как напряглось тело предводителя. Ястреб застыл, а Аргон в ступоре уставился перед собой: сквозь белый туман открывался вид на парящие горы. Они рушились. Раскалывались на десятки частей. От них откалывались гигантские куски и падали вниз, погружаясь в невидимую бездну.
Сердце Аргона замерло. Трещины от Вудстоуна добрались и до Дамнума. Они бежали по земле, будто кровавые реки. Равнины покрылись черной паутиной, а возле обрыва, там, где парили летающие скалы, царил настоящий хаос.
Свирепые вихри рушили то, что раньше было их домом.
– Вперед, – грозно приказал Аргон, стиснул зубы и громче повторил: – Вперед!
Эльба
Вокруг было так тихо, что Эльба слышала собственное сиплое дыхание. Она вслепую шла вперед, впившись ногтями в ладони, и моргала, пытаясь разглядеть тропу, но видела лишь бесконечный черный туннель. Эльба осторожно семенила, как вдруг ее лодыжки коснулось что-то скользкое… Еще шаг – еще одно прикосновение… Нечто холодное поползло по ее ноге. Девушка, взвизгнув, отпрянула в сторону и наступила на какой-то шевелящийся клубок. Что это? Эльба окаменела. Она опустила глаза и увидела, как нечто черное ползет по ее тунике. Глаза ее в ужасе распахнулись, сердце упало вниз. Змеи зашипели под ее ногами, и Эльба закричала:
– Прочь!
Крик прозвучал воинственно и резко.
Неожиданно еще одна змея зашипела прямо над ее головой, и девушка порывисто обернулась. Эльба панически оглядывалась, понятия не имея, где начинаются хвосты, где ее поджидают острые клыки и откуда за ней наблюдают мертвые змеиные глаза. Неожиданно тропа под ее ногами пропала. Девушка вступила в болото, и как только ее ноги коснулись теплой воды, туннель осветили яркие огненные вспышки, лианы над головой Эльбы загорелись.
– О боги, – прошептала она.
Перед Эльбой раскинулось узкое болото. Оно тянулось к скальной плите с кровавыми отпечатками человеческих рук. Болото шевелилось, над его поверхностью появлялись змеиные хвосты и выгнутые спины. Змеи шипели, выползая на берег, и скользили по ногам девушки.
«Иди к нам», – потребовал женский голос. Эльба подняла взгляд и увидела, как из тени к ней тянется костлявая рука с длинными черными когтями. Она манила девушку, звала вперед, к каменной плите.
«Иди к нам, Эльба, иди».
Голова нимфы закружилась, мир предательски завращался перед глазами, но она должна была идти дальше, несмотря на жуткий страх, сковавший все ее тело. Эльба должна была идти на встречу к своим предкам, потому что она – дочь Атолла Полуночного, речного вождя. Эльба шагнула вперед, провалилась в болото по пояс и почувствовала, как по ее ногам поползли десятки склизких змей. Одна из них выплыла на поверхность, поднялась по руке нимфы и коснулась ее угольных волос. Змеиный хвост прочертил линию по ее подбородку, а потом исчез где-то под одеждой. Эльба стиснула зубы так крепко, что они заскрипели. Она не плакала и не жаловалась, лишь отрывисто дышала, наблюдая за костлявой рукой. А где-то там, за аркой из сплетенных лиан, народ Дор-Валхерена распевал ее имя.
Эльбе казалось, что она до сих пор слышит это пение.
«Иди к нам».
Эльба заметила, как сбоку над водой показался толстый зеленый хвост, испещренный маленькими желтыми чешуйками. В существование таких огромных змей она раньше даже не верила. Кто же обитал в этих болотах?
Наконец она добралась до противоположного берега. Вода текла ручьем с ее платья, а змеи сползали с ее плеч и ног. Эльба ступила на твердую землю и наконец-то увидела женщину с костлявой рукой. Она стояла рядом с каменной плитой, и ее лицо было в тени. Однако едва Эльба открыла рот, жрица ринулась к ней и вцепилась в запястье, точно атакующая кобра. Белая потрескавшаяся кожа Змеиной жрицы не была похожа на человеческую. Из трещин лилась черная слизь.
– Эльба! – рявкнула жрица. У нее были отвратительные острые клыки вместо зубов и ярко-желтые глаза. Она взмахнула острыми когтями, и на ладони девушки появились глубокие царапины.
– Давай! – зарычала она. – Живей!
Ее голос был похож на утробный рык, а изо рта несло гнилым мясом. Эльба дышала так медленно, что боялась свалиться в обморок. Она послушно приложила руку к каменной плите и оставила кровавый отпечаток рядом с десятками других рук.
На лице Змеиной жрицы появилась неестественно широкая уродливая ухмылка.
– Добро пожаловать.
Она схватила Эльбу за плечо и потащила за собой, двигаясь резко, то и дело вертя головой и принюхиваясь к тяжелому сырому запаху. Эльба брела за ней.
Она верила в магию, но еще никогда не оказывалась к ней так близко. Пещера оказалась змеиным гнездом. Черная жрица двигалась так быстро, что Эльба едва поспевала за ней, спотыкаясь о множество переплетающихся змей. Когда она уже хотела спросить, куда они идут, жрица обернулась и рявкнула, едва не врезавшись в нее:
– Маленькая Эльба скоро узнает ответы на все вопросы.
Эльбу привели в просторную пещеру, которую освещали десятки подожженных лиан, свисающие по стенам. Было непонятно, почему они не сгорают и не превращаются в пепел. Возвышенность в центре пещеры окружало болото кровавого цвета. В нем плавали женщины с кожей, покрытой серыми чешуйками. Их глаза были черными. Они смотрели на Эльбу и ухмылялись, обнажая острые зубы.
Ничего более страшного Эльба еще в своей жизни не видела. Эти женщины были демонами.
– Здравствуй, Эльба, – сказал хриплый голос, и девушка обернулась.
На возвышении стояла женщина невысокого роста. Ее кожа была белой как мел. В кровавых глазах отражалось пламя сгорающих лиан, а перегородка горбатого носа была проколота полукруглой костью. Из трещин на лице, которые паутиной расползались по скулам и подбородку, сочилась черная густая кровь. Эльба едва слышно ответила:
– Благослови вас Пифия.
– Пифия – не мой бог… – Женщина резко наклонила голову, послышался треск ее костлявой шеи. Толстые когти прочертили в воздухе незамысловатые фигуры. – Морана.
– Смерть…
– Пусть она благословит нас.
Эльба испуганно кивнула. Жрица в черном чешуйчатом одеянии спустилась вниз, подплыла к ней, будто не касаясь земли, и вытянула шею. Из ее черного рта показался раздвоенный язык, красные глаза с любопытством всматривались в лицо гостьи.
– Ты пришла узнать, почему ваши боги наслали на вас морского зверя? – скрипучий голос словно пробирался под кожу. Эльбу трясло, несмотря на то что в пещере было невыносимо душно.
Она уже собиралась ответить, как вдруг заметила знакомое лицо. Это лицо скрывалось в тени, но все же его черты были настолько родными, что сердце Эльбы сжалось. Она прошептала:
– Мама…
– Я права? – рявкнула жрица и рывком притянула девушку к себе. Эльбе пришлось вновь посмотреть на главную жрицу, хотя перед глазами стояло уродливое сгнившее лицо матери, следящей за происходящим из тени.
– Правы, – с нажимом ответила Эльба.
– Ты немногословна.
– Я пришла не говорить.
Змеиная жрица прикоснулась когтями к лицу Эльбы, и та отвела взгляд. Она сделала это непроизвольно, в голубых глазах появились слезы. Сквозь пелену она смотрела на худощавую высокую незнакомку с угольными волосами. В них шипели маленькие ярко-алые змеи. Когда-то шоколадные глаза стали ярко-синими, почти голубыми, как небо в ясную погоду, но этот цвет был ненастоящим.
Ее мать казалась ненастоящей.
Морейн Полуночная умерла много лет назад в тяжелых муках, и сейчас пред Эльбой стояло уродливое существо, впитавшее в себя черную магию Калахара.
– Слушай меня, Эльба Полуночная, дочь Атолла Полуночного, – прохрипела черная жрица и приблизилась к лицу девушки. Их взгляды встретились. – Я дам тебе ответ, и он изменит твою жизнь. Но ты должна заплатить.
– Заплатить, – послушно повторила Эльба.
– Морана даст тебе преимущество, но отнимет твоих близких. Ты будешь терять всех, кто тебе дорог.
– До тех пор, – скрипучим голосом протянула Морейн Полуночная и ступила вперед, – пока жизнь не победит смерть.
Мать и дочь смотрели друг на друга.
«Пока жизнь не победит смерть», – повторила Эльба про себя и ощутила, как ее сердце обдало первобытным холодом. Приговор. Клеймо и проклятье. Голос ее матери, чужой и жуткий, уничтожил остатки смелости. Эльба в ужасе отшатнулась, но черная жрица сжимала ее подбородок острыми когтями.
– Пифия велела тебе прийти за советом, – ведьма обнажила гнилые зубы, и Эльба ощутила тошнотворный запах, – у нее и ищи справедливости.
По лохмотьям жрицы поползла змея с черной переливающейся чешуей. Она обвила ее руку, сползла по запястью, и ее голова оказалась прямо напротив лица Эльбы. Угольные глаза уставились на жертву, парализуя ее.
– Если, конечно, справедливость существует.
Змея распахнула широкую пасть, тонкие клыки блеснули от ядовитой слюны, и в следующее мгновение она кинулась вперед, вонзив зубы в шею Эльбы.
Девушка закричала.
Весь мир перевернулся. Рифтовые Болота исчезли. Эльба провалилась сквозь землю, а когда вновь открыла глаза, то оказалась на краю самого высокого водопада Эридана. Она смотрела на Дор-Валхерен и видела, как он сгорает в желтом пламени.
Обугленные тела, молящие о помощи женщины.
Эльба стояла, окруженная черным дымом, и смотрела на реки, которые высохли как по волшебству. Она услышала за спиной пронзительный животный крик, обернулась и увидела опаленного феникса с огненным всадником.
Всадник летел прямо на Эльбу, сжимая в руке острый клинок.
– Лаохесан, – только и успела прошептать она, прежде чем меч пронзил ее сердце. Девушка рухнула вниз и навсегда закрыла глаза.
Аргон
Хуракан был самым старым человеком Калахара. Никто точно не знал, сколько ему лет, но говорили, что старику минул целый век. Его миниатюрная хибара стояла на самой высокой парящей скале, и он с радостью принимал гостей, если они приносили ему свежие рисовые лепешки или медовуху.
Сегодня дом Хуракана разрушился.
Аргон видел, как деревянная хибара развалилась. Ее снес торнадо. Затем он снес и скалу, на которой она стояла. Молодой предводитель любил Хуракана за его болтливость. Все отмахивались от старика, когда он спускался в Долину Ветров, а вот Аргон – нет. Когда его мама умерла, Хуракан единственный не переставал повторять, что все наладится, и вскоре Аргон ему поверил. Жизнь действительно наладилась, а мама вернулась к сыну западным ветром, как и все духи Фиэнде-Фиэль. И пусть Аргон предпочитал не вспоминать о потере и притворялся, будто боль давным-давно испарилась, он нашел выход, а старик ему в этом помог. Хуракана считали невероятным чудаком. Но никто не говорил ему об этом, потому что люди знали – если Аргон прознает, кто распускает языки, он придет за этими языками.
С высоты птичьего полета были видны разрушенные дома летающих людей. Ураган не пощадил даже самые прочные хибары. Парящих скал стало гораздо меньше. Многие из них теперь покоились на дне океана, бушующего у обрыва Долины Ветров.
Аргон увидел, как с земли ему машет черноволосая девушка. Он сразу узнал Нубу и пригнулся.
– Держись, – приказал предводитель, и Томми крепче обнял его.
Когда они приземлились, Нуба подбежала к ним и бережно прошлась рукой по гладким черным перьям ястреба. Птица прикрыла глаза от удовольствия и придвинулась к ней, а Нуба тихо усмехнулась, хотя глаза у нее опухли от слез. Аргон хотел было спросить, как она, но не успел. Она заметила стрелу, торчащую из его плеча, и гневно свела брови.
– Великие духи, – выругалась Нуба, – ты что молчишь, болван?
– И тебе тоже привет, милая.
Аргон с легкостью спрыгнул с ястреба, потом помог Томми. Тот тут же кинулся к деревне, а Нуба всплеснула руками:
– У тебя рука отнимется, если рану не промыть.
– В воздухе нечем ее промывать.
– Сейчас врежу тебе между глаз.
– Так-так, я бы с удовольствием на это посмотрел, – воскликнул знакомый голос, и к путникам подбежал Ксеон. Его лицо и черные волнистые волосы блестели от пота. Он широко взмахнул руками и проворчал:
– И он опять выжил, наш неуязвимый герой.
– Как видишь.
Они довольно переглянулись, а Нуба отчеканила:
– Тащи Аргона к Хуракану, а я найду его отца.
– Хуракан жив? – Аргон с надеждой посмотрел на друзей.
– Да. Ему захотелось медовухи… – буркнул Ксеон и повел друга за собой.
Долину Ветров покрывала пелена серой пыли. Она летала над домами и попадала в глаза. Жители искали в обломках уцелевшие вещи, кто-то – своих родных. Аргон нахмурился, когда увидел знакомую девочку, плачущую над телом брата.
– Сколько людей мы потеряли?
– Пока не знаю. – Ксеон пожал плечами и смахнул пот со лба. – Говорят, клан Диких Шакалов Ровена пострадал еще сильнее. Земля раскололась прямо в Мурмонтисе.
– Надо собрать все кланы Дамнума… – Аргон поморщился от пульсирующей боли в плече и кивнул, словно соглашаясь сам с собой. – Придется работать вместе.
– Не говори ерунды. «Каждый сам за себя». Помнишь?
– Теперь все иначе.
– Да. – Ксеон перевел на него темный взгляд. – Теперь нужно первыми договориться с Алманом Барлотомеем насчет поставки деревьев. Наши дома разрушены, и нам нужно построить новые, но из чего?
– Обращаться за помощью к этому болвану? – Аргон презрительно фыркнул. – Мы уже пытались поговорить, но он видит в нас лишь дикарей, не достойных его королевского зада.
– Выбора у нас нет.
– Еще как есть.
– Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Нам придется позабыть о старых обидах.
– Земля раскололась в Вудстоуне, Ксеон. И лишь потом до нас дошли трещины. Мы потеряли близких, потому что в Арборе что-то случилось.
Ксеон скептически поджал губы и усмехнулся:
– Только ты можешь связать то, что никак между собой не связано.
Он прошел мимо длинной очереди в уцелевший деревянный сруб и потащил за собой Аргона.
– Каким образом Алман мог повлиять на ураган в Долине Ветров? А даже если и так, из чего нам с тобой отстраивать дома? Из травы?
– Я найду способ.
– Твой отец его найдет, а ты послушаешься его, когда он скажет идти в Арбор, чтобы договориться с Алманом.
– Отец никогда не преклонит колено перед чужеземным королем.
– Я не говорю преклонять колено. Нам нужна помощь.
– Почему бы не поискать помощи в Дамнуме?
– Может, потому что летающие люди не помогают другим летающим людям?
– Но мы и не пытались. – Аргон распахнул массивную дверь и решительно шагнул через порог. – Не собираюсь покидать дом из-за крысы-Алмана.
– Вы срочно должны покинуть свой дом! – воскликнул хриплым голосом Хуракан и так пристально посмотрел на Аргона, что тот непроизвольно остановился. Седовласый старик проковылял к раненому предводителю. – Рад, что ты жив, мак.
Так его называл только Хуракан. В переводе с моранского «мак» означает «сын».
Старик похлопал Аргона по щеке и улыбнулся. У Хуракана были длинная белая борода и такие же длинные серебряные волосы. Иногда он заплетал их в тугую косу, но сегодня они были взлохмачены и торчали в разные стороны. Морщины на его лице складывались в причудливые узоры. Они были такими же глубокими, как и Канизские Впадины в океане. О путешествии туда Аргон не любил вспоминать. Кажется, именно тогда он впервые по-настоящему влюбился. И, кажется, именно тогда он понял, что нет ничего романтичного в отношениях с сиренами. Уж больно они чувствительны.
Старик часто говорил, что Аргон – самый лучший сильф, которого он знал.
Сильфами становились только те, в ком текла кровь истинных летающих людей. В Дамнуме таких было довольно много, по сравнению с другими государствами Калахара. В основном Долина Ветров служила пристанищем тем, кому некуда было идти – забытым старикам, брошенным детям, одиноким юнцам. Люди со всего света жили на равнине Фиэнде-Фиэль, потому что здесь принимали каждого.
Поговаривали, что раньше Долину Ветров называли Долиной Потерь.
Сейчас в это уже слабо верилось.
– Садись. – Хуракан усадил Аргона на расшатанный стул, наклонился к его ране, ощупал пальцами кровоподтек вокруг стрелы и внезапно выдернул ее из плеча.
– Святые… – зашипел Аргон и недовольно топнул ногой. Из раны хлынула кровь. Юноша ядовито улыбнулся, исподлобья глянув на знахаря. – Отличная идея, Хуракан.
– Хотел ее там оставить?
– Ты должен был предупредить его, – вступился за Аргона Ксеон, на что старик лишь фыркнул. Он подхватил со стола глиняную кружку и покосился на второго гостя.
– Сейчас я в тебя ее кину.
– Что?
Хуракан размахнулся и бросил чашу. Она полетела в голову Ксеона, но тот вовремя увернулся и, выпрямившись, воскликнул:
– Ты совсем ума лишился?
Хуракан невинно пожал плечами:
– Но я ведь предупредил тебя. Стало легче?
Ксеон прошелся ладонями по волосам и рявкнул:
– Я подожду на улице. Иначе я за себя не ручаюсь.
Он с недовольным видом проследовал к выходу и захлопнул за собой дверь, а знахарь прижал какие-то травы к глубокой ране предводителя и пробурчал:
– Кажется, я ему не нравлюсь.
– Интересно, почему бы это.
– Ты смело поступил, когда вернулся за мальчишкой.
– Томми был здесь?
– Не был. – Старик разорвал ворот рубахи Аргона и заковылял к камину, в котором трещал, переливаясь рыжими красками, хворост. Хуракан задумчиво нахмурился. – Сегодня огонь ведет себя иначе. Ты видел когда-нибудь феникса, мак?
– Они же давно вымерли.
– А я видел. Жуткие существа.
– Ты хотел прижечь мне рану.
– Да. – Старик взмахнул руками и взбалмошно кивнул. – Верно-верно, Аргон. Меня не отпускает сегодня странное чувство, и я хотел с тобой им поделиться. Ты не против?
– А у меня есть выбор?
– Ну, это вряд ли. Но я должен был спросить из приличия.
Хуракан поднес раскаленный железный прут к ране молодого предводителя и так крепко прижал его к коже, что она захрустела. Аргон знал, что должен сдерживать эмоции, но все равно зажмурился и заскулил, как уличный пес.
– Я сидел в своей хибаре, – начал спокойным голосом Хуракан, – когда понял, что у меня пересохло в горле. В горле у меня пересыхает редко. Обычно я дожидаюсь тебя или Нубу, она приносит самую вкусную медовуху в Долине.
Он закинул прут на плечо как ни в чем не бывало и отрешенно уставился в пустоту.
– Еще она приносит печенье. Тебе ведь доводилось пробовать ее печенье?
– Это как-то связано с фениксами?
– Глупости не говори. – Старик отмахнулся. – В общем, я спустился в Долину. Ветер нашептал мне. И тогда я увидел надвигающийся шторм. Ты ведь почувствовал, что сегодняшние ужасы – только начало? Знаю, что почувствовал, ты всегда был чутким и умным мальчиком. Что ты на этот счет думаешь, Аргон?
Тот вытер пот с лица и предположил:
– В Вудстоуне большие неприятности?
– В Калахаре большие неприятности из-за Вудстоуна. Мак, – Хуракан вдруг взглянул на Аргона и подошел к нему близко-близко, так, что его дымчатые глаза уставились прямо в малахитовые глаза юноши, – что ты помнишь о землях Халассана?
– Об Опаленных землях?
– Ага.
– Да ничего. А я должен о них помнить?
Старик отодвинулся и нахмурил кустистые брови.
– Тысячи людей погибли, сотни семей сгинули в Тартаре. А ты спрашиваешь меня, должен ли ты об этом помнить? Историю все должны знать, мальчик мой. Иначе вы рискуете вновь ее повторить.
– Я помню, отец рассказывал мне о Хорго, о древнем городе Опаленных людей. Он был полностью уничтожен много лет назад. Какое отношение это имеет к тому, что нас настиг самый свирепый ураган за всю историю? Если ты закончил, я…
– Халассан не просто так был уничтожен, – сказал старик, и Аргон протяжно вздохнул. Он должен был помогать другим, но плечо жутко зудело. Аргон решил еще несколько минут посидеть со старым другом, а потом уйти, сославшись на важные дела.