Девятый

– Пусть будет так! Воины, выпьем чарку за стражей! За их храбрость, честь и ум, благодаря которым мы узнаем врага! Чем больше мы про врага нашего ведаем, тем меньше его сила!

Выскользнувшая из-за спины стройная девушка поставила передо мной гипертрофированную серебряную рюмку, ловко заполнив ее мутной жидкостью. Она не была одинока – еще тройка таких же барышень занималась аналогичными вещами, обхаживая Флориса и остальных. Не забывая запоминать мелочи, обратил внимание, что дорогая посуда только у меня и местного царька – остальные скромно довольствуются бронзовыми и оловянными кубками. Вывод ясен: драгметаллы, как минимум один, здесь в чести. Как я с легкостью отличил серебро от олова в условиях слабоосвещенного помещения? Позанимайтесь с мистером Здравствуйте пару месяцев – и поймете как…

Пришлось выпить – тост дело обязательное, я это по Земле помнил и не сомневался, что некоторые вещи не имеют границ во времени и пространстве. Честно говоря, даже не понял, что в себя залил, – нечто горько-сладкое и чуть кисловатое одновременно. Или некачественное вино, или ядреная брага… не знаю…

Та же женщина выделила нам одно блюдо на двоих – овальный медный поднос, полный тушек птичек размером с мелкого голубя, обложенных горками рубленого овоща, похожего на картофель, и пучками разнообразной зелени. Рядом поставила керамическую соусницу и плетенку с ломтями белого хлеба. Учитывая то, что на завтрак я жрал с углей лягушек без соли, – достойно.

Флорис с опозданием решил похвалить свою кухарку:

– Жареные голуби в тушеных овощах – то что надо такому отощавшему воину, как вы, особенно когда из женских рук. Эх, вижу, зря нахваливаю: вы и без лишних советов это понимаете. Ешьте-ешьте, не отвлекайтесь. Со мной тоже такое случалось… Хорошо помню, как на осаде Трейи довелось мне супчик из кожаной лапши отведать… Вот это было грустно – гадость редкая и живот от нее в дугу скрутило. А куда деваться, если больше жрать нечего было? Вы не отвечайте – давайте-давайте.

Сглотнув пережеванный комок, признался:

– Простите, сэр Флорис, я и впрямь последние дни питался не очень хорошо.

– Да это и без разговоров понятно… Тут даже не дни, сэр страж: без мускулатуры воина не бывает. А от вас почти скелет голый остался – то-то мои ребята даже поганыша заподозрили. Рассказали, что хотели уже испытание веревкой устроить. Скажите, сэр страж: вы по делу в наши края наведались или по иной причине?

Опа… начинается. Я ни разу не верил, что мне дадут набить брюхо спокойно: телевидения здесь не имеется, Интернета тоже, любой чужак – это потенциальные новости. Натура человека неистребима – пока все не выведают, в покое не оставят. А тем более меня принимают за стража – явно непростую личность.

Самозванцам только в книгах хорошо живется – в реальности все очень уж нервно выходит: одно неосторожное слово – и… Что мне им рассказывать? Правду? «Здравствуйте, братья по разуму! Я пришел к вам из другого мира в поисках изотопа криптона! И еще мне меди понадобится пара тонн и помощь в строительстве электростанции».

Я – канатоходец на лезвии ножа: врать надо дозированно и очень аккуратно. Лучшая ложь – это правда или около правды, так и начнем.

– Сэр Флорис, мне очень неловко, но я не могу дать полноценного ответа на ваш вопрос.

– Это не ваша тайна? – с нескрываемым разочарованием уточнил тот.

Увидев, что воины за соседним столом, поглощая закуску, откровенно подслушивают, я, отбрасывая соблазн подтвердить, что все дело в секретности, тихо пояснил:

– Нет, я просто этого не знаю.

– Как так? – изумился Флорис.

– Сам не понимаю. Я пришел в себя четыре дня назад, лежа голым на берегу маленького острова. И с памятью нелады – почти ничего о том, что было до этого, не помню. На теле своем нашел следы пыток – похоже, прутом раскаленным прижигали, а на голове огромная кровавая шишка. Если бы не обрывки старых знаний, даже не знал бы, что я страж.

Странно, но в это Флорис поверил охотно:

– Такое бывает, если по голове получишь сильно, – доводилось видеть. Но обычно в чувство такие быстро приходят. Вы еще не пришли?

– Знания возвращаются, но не так быстро, как хотелось бы, – уклончиво ответил я.

– Теперь понимаю, почему сразу моим ребятам не представились, – понимающе кивнул Флорис. – А имя свое хоть вспомнили?

– Дан, – на автомате брякнул я.

– О! Значит, помните! Сэр страж, давайте выпьем за ваше славное имя! Раз этого не забыли, то и остальное вернется! Эй! Воины! Чарки вверх! Выпьем за здоровье нашего гостя – сэра Дана! За полуденного стража, появившегося так вовремя! Жаль, что пир в его честь закатить не можем – времена сейчас неподходящие! Но кто знает – может, с ним вместе мы это исправим!

Насчет «вовремя» я насторожился – не хватало, чтобы припахали неизвестно к чему. Мое положение здесь более чем шатко: одна ошибка – и рискую отправиться украшать ворота.

Разум, используй свой разум. Они, несомненно, сильнее тебя в рукопашной и на мечах, но твой ум быстрее – значит, рассчитывай только на него. Хватит уже ошибаться, контролируй себя ежесекундно. Привыкай к такой жизни, ты диверсант, а не вечно сонный придаток к дивану и тапочкам. Через каждого из этих людей за всю жизнь не проходит столько информации, как через тебя за один год. Они такого темпа не способны выдержать – отключились бы от всего, что не успевают усвоить, убравшись на край потока.

Не верите? Представьте такую прекрасную картину: Тихий океан, прибой, крики чаек, полуденное солнце, золотой песок пляжа, огромный корабль под горой белоснежных парусов. На берегу красивейшей в мире бухты сидят несколько туземцев – грызут кокосы и поглядывают вдаль, не обращая внимания на приближающийся фрегат. Путешественников такая реакция не смущает – уже сталкивались. Они знают, что равнодушие аборигенов сменится бурной реакцией, как только на воду спустят шлюпку. Почему так? Да потому: большого корабля здесь никогда не видели и сама его концепция для местных непостижима. Они не верят, что подобное явление возможно, и мозг просто отказывается его воспринимать: глаза видят – разум игнорирует. А вот шлюпка – это просто лодка, привычная вещь, несмотря на странность конструкции, прекрасно вписывающаяся в их мирок, не противоречащая обыденному.

Это не сказка – так и было. Разница в развитии – это не просто ватерклозеты против каннибализма, разница – в человеке.

Вы, ребята, не замечаете «кораблей», а вот я замечаю. Надеюсь, что замечаю… Информация, мне нужна информация. И побольше – пока что я просто слепой щенок, не понимающий элементарных вещей. Это надо исправлять, быстро исправлять. Мне ведь здесь жить…

Флорис, похоже, тоже умел думать, на что намекнул его следующий вопрос:

– Вы сказали, что голым оказались на берегу… А откуда тогда одежда на вас?

– Когда начал обследовать остров, нашел еще одного человека. Молодого парня. Мертвого. Тоже следы ожогов и кровь на голове. Это его одежда.

Покачав головой, Флорис уточнил:

– Что это за остров такой интересный? Ничего там не замечали странного?

– Замечал. Нашел там бухточку, а возле нее следы старого костра. И знак на скале рядом интересный – крестик вот такой. – Я пальцем провел по столу.

Флорис напрягся, уставился мне в глаза:

– Сэр Дан, вам разве ничего этот знак не напомнил?

– Чем-то он меня беспокоил, но так и не понял чем… – неопределенно ответил я.

– Да уж… с памятью у вас совсем дело худо. Демы таким знаком отмечают свои рассадники.

– Демы?

– Вы и этого не помните?! Однако… Демы – дети могил. Проклятый орден отказников от жизни. Вечная наша заноза. Я в вас поначалу одного из них заподозрил – с них станется попугая приручить для стража-самозванца. Хотя не уверен, что такую мудрую птицу можно обмануть… Тот парень, что мертвый лежал, – как вы с ним поступили?

– Оттащил от пляжа и закопал среди кустарников.

– Эх…

– Что-то не так?

– Сэр страж, его следовало разрубить на куски, а лучше сжечь до костей. Уж вы-то должны понимать, для чего он там…

– До сих пор не понимаю – не забывайте: я почти полностью потерял память.

– Такое знание потерять грешно… Постойте! – Флорис стукнул кулаком по столу. – Волчьи выкидыши! Получается, они и вас замыслили обратить!

– Не понял?

– Тот парень, он… Эх, все забываю, что с памятью у вас нелады. Расскажу, как оно обычно бывает. Демы среди добычи выискивают особых пленников: с хорошим телом, без болезней и уродств, крепких, с головой светлой, духом ярких. Самых лучших выбирают, понимаете? Пытками и своей противоестественной ворожбой убивают душу – бедолага превращается в куклу без разума. Потом отвозят оболочку к рассаднику – вроде того острова. Оставляют на берегу или, поговаривают, иной раз в воду бросают: слишком приближаться даже им бывает страшно. Ночью выходит из пещер тамошняя погань разная и вытаскивает его, а потом – на черный алтарь. У такой добычи особая задача: из нее обращенного делают – сразу высшего, а может, и того хуже… Получается, вам тоже плохую участь готовили, да не получилось у них душу вытравить – только память и покалечили. Ох и трудно, наверное, будет это лечить – демы свое дело знают… верблюжьи плевки… Поняли, почему того парня сжечь следовало или на куски изрубить?

Если откровенно, я, понимая все эти частности, не мог понять цельной картины: что здесь вообще происходит? Но ответ давать надо – иначе даже благодушно настроенный Флорис начнет подозревать, что эти странные демы сделали из меня бесполезного дебила.

А еще меня очень порадовало, что носитель, который я занял, по-видимому, на тот момент был уже пустой оболочкой – после пыток и неких негуманных манипуляций в нем не осталось разума. Я, может, и бессовестный человек, но мысль о том, что забрал тело у хорошего парня, временами угнетала.

– Понимаю. Рубить мне нечем было, а огонь развести непросто. Да и не помнил… Я, если честно, совсем тогда потерянный был.

– Остров тот велик был?

– Да нет.

– И как же ночь пережили?

– А никак. Вечером на меня напал медведь – мне удалось его убить. Собрался жаркое на углях приготовить, а он вдруг поднялся и пошел на меня. Пришлось мне вплавь оттуда удирать…

Флорис расхохотался и зычно объявил:

– Сэр страж, попав в рассадник демов, голыми руками убил медведя, но не успел его зажарить до полуночи – тот вдруг восстал прямо на вертеле и был при этом очень недобродушен. Пришлось сэру стражу срочно плыть по морю к нам в гости, причем без корабля, да еще и в потемках.

От дружного хохота в окнах завибрировала пленка. Странно – мне почему-то ни разу не смешно было, особенно когда вспоминал, как смердело из окровавленной пасти. Очевидно, местный юмор имеет свою специфику, мне непонятную.

Или не верят?!

Но слова Флориса убедили, что в этом ошибаюсь.

– Не будь вы стражем, ни за что бы в такое не поверил, но про вас и не то слышать доводилось. Спасибо, повеселили от души. Хотелось бы самому это увидеть – после такого уж точно будет что вспомнить в старости, если вдруг доживу до нее. Вы его на уголья, а он, значит… Ой, не могу! – Флорис опять расхохотался.

Я через силу улыбнулся, делая вид, что мне тоже очень весело это вспоминать. Рыцарь, склонившись, тихо произнес:

– Ребятам не рассказывайте, что парня того и медведя не упокоили. Я-то с пониманием: как-никак память вам отбило, но вот они огорчатся и озадачатся – уж больно чудно для стража такое дурное творить. И про то, что демы из вас чуть обращенного не сделали, тоже молчите – люди шарахаться начнут. Народ у нас простой и темный – верят, что от детей могил возврата не бывает.

– Спасибо, сэр Флорис, прислушаться к советам образованного человека всегда полезно.

– Откуда знаете, что я образован?

– Сами только что сказали, что с пониманием относитесь к факту потери памяти и последующих странных поступков. И предупредили, что остальные ваши люди не столь просвещенны – могут не понять. Да и встречу нашу первую помню – язык, на котором вы ко мне обратились, далеко не все знают.

– Вы про язык стражей? Ну так не думайте, что я такой уж шибко умный: на нем, кроме стражей, никто и не говорит. Так… отдельные словечки среди студентов ходят, и мало кто понимает, что они значат. Я вот совсем не понимаю, что вам сказал.

– Но как же тогда поняли мой ответ?

– А я его и не понял. Я на реакцию вашу смотрел – вы очень удивились, когда услышали, и не мешкали с ответом: четко сказали, уверенно, со знанием. Погань удивляться не умеет, да и не может знать языка стражей. А с остальным тоже просто – два года при университете состоял, пока отца не схоронили. Тогда только за меч всерьез взялся и к королю на службу пошел.

Ну что ж… количество предоставленных мне роялей опять сократилось… Я-то думал, что меня выручило знание латыни, а вот как, оказывается… Ответь я ему на чистом монгольском, он бы не сомневался, что это и есть секретный язык стражей: главное – вид при этом уверенный должен быть. Так что наследие римлян из списка крупногабаритных музыкальных инструментов вычеркиваем – спасло меня не оно… или не совсем оно. И что у нас остается в кустах? Только странный попугай, благодаря которому меня сочли стражем. Но еще неизвестно – к добру это или наоборот, так что…

А еще, получается, сэр Флорис не столь уж и умен, раз на «homo sapiens» купился. Слишком доверчив… Хотя… дитя своей бесхитростной эпохи…

Флорис тем временем подозвал ту самую стройную «официантку», указал на мою посуду:

– Подливай сэру стражу – ему можно. А вот остальным хватит, и мне тоже.

– Почему хватит? – не понял я.

– Да дело у нас еще есть… до рубки дойти может… не надо во хмелю за оружие браться. Видели ведь, что с Напой приключилось? Разорили подчистую… Сэр страж, вы, наверное, подзабыли, но побережье это все под поганью давно – самое что ни на есть древнее поганое место. И мы посредине. Такие вот дела…

Я понятия не имел, о чем он говорит, но молчать не стоит – отделываясь неопределенными словами, можно создать впечатление, что хоть частично разбираешься в происходящем: прослыть дураком – последнее дело.

– Да уж… не повезло вам с этим…

– Вот и я о том же – будто в гнездо осиное влезли, в самую середину, и прячемся тут. Погань ведь к границам своим жмется, где добычи побольше: здесь обычно тишь и благодать. Только мы ведь высадились еще прошлым годом – даже поля расчистили и озимые успели посеять. С тех пор огораживаемся здесь, ждем королевского маршала с войском и отряд церковников обещанный. А ни души пока не пришло – вообще никого: вы – первый, кого увидели. Я уж обрадовался – решил, что с вестями вас прислали, да и попугай ваш не лишним будет: для поиска логова очень полезная птица. Погань чует лучше всех – шипит на нее из большой дали, будто болотный змей, за хвост пойманный. А то ведь кончилась у нас спокойная жизнь: полезла на нас погань. Уже шесть деревенек разорила подчистую. У них десятка четыре мелких при бурдюке упитанном – не выстоять там против них было. Вот и приходится народ спешно в Талль прятать – видите ведь, как здесь многолюдно стало? Шайка эта нам здесь не страшна, но вот округу они держат крепко. Пахать не сможем мы больше – считайте, в осаде теперь. Надо бы логово их выследить, да только как попало они его мастерить не станут, а на серьезное дело у меня воинов не хватит. Вот и получается, что им не достать нас, а нам – их. Только вот они подмогу получать могут, да и в деревеньках тех пойманный народ опоганили или на бурдюк пустили, а нас ведь больше не становится. Не станут они терпеть такое в гнилом сердце земли своей – начнут всерьез доставать рано или поздно. Сгинем все, если помощи не будет. Замыслил вот попробовать их пощипать. Нас король сюда не одних прислал – ссыльных еще ватага есть: иридиане. Вера у них умеренно-еретическая, но с полезным зерном: погань от правильного отделяют. Убрали их сюда, под надзор церковный, только вот не получилось никакого надзора – убили нашего священника по зиме, с тех пор никто им не указ. Напа почему разорена и еще четыре их деревеньки? А потому что отказались они в Талль уходить – так и сидят на задах, о чуде молятся. Своих я после первого случая сразу укрыл, а их – никак… Сгинут все – не верю я в чудо. Зато в сталь добрую верую – она такому делу всегда поможет. Убежище у погани недалеко от Напы – не спешили они там, как Цезер говорил. А ведь рядом с ней главная деревня иридиан – Анеш. Дорога хорошо набитая – думаю, погань не совсем уж слепая и все это приметила. Не сегодня, так завтра на Анеш пойдет.

– Вы хотите дать там бой?

– Да, сэр Дан, – тут даже не хотение, а сильная необходимость. Под Анешем поля широкие во все стороны – ровное и удобное место. Конному раздолье – не укрыться им от удара нашего, если из лесу выберутся под стены. Будь у них даже полсотни мелочи – раскатаем. Бурдюк на пашне нестрашен – неповоротлив больно, и если не мешкать, то в землю не втопчет, только лошадей пугать сможет. В темноте они беды ждать не будут от нас – вольготно пойдут. А мы на опушке со своей стороны засядем и, как только они покажутся, начнем. Луна нынче не сильно еще убыла, кони у всех, кто там будет, боевые, широкоглазы – темнота невелика помеха. В лес, конечно, врываться не станем, но на поле не хуже, чем днем, получиться должно. Так что вы пейте-ешьте, а нам облачаться пора. И не взыщите – с собой вас не возьмем. Оклематься надобно от ворожбы демов, отдохнуть, жирок набрать – не будет сейчас от вас проку в драке. Тука гнутого знаете уже?

– Горбун? Знаю.

– На постой вас к нему определю – бобылем он живет: хоть козел ходящий, но никак не хочет остепеняться. Избы у нас сейчас переполнены, сами понимаете, но у него попросторнее, и дети с бабами не орут – только отроков несколько и пара воинов. Вам там спокойно будет.

– Сэр Флорис, я сыт, а до выпивки не жаден, да и одному как-то не то… Так что, думаю, пора мне отправляться к Туку – отдохнуть и впрямь не помешает.

– Ну как знаете, сэр страж. Эй! Йена! Красавица! Проводи сэра Дана к избе Тука! – Флорис позвал ту молоденькую женщину, что обслуживала наш стол. – И, сэр страж, если что, а меня не будет – к Арисату обращайтесь: без меня он здесь всем заправляет. Как вернусь, тогда и договорим, а то вопросов у меня к вам много еще, да и у вас, думаю, тоже.