Отмороженный-4. У края бездны
– У меня на родине, – подумав, ответил Сюр, – был инженер-самоучка, Генри Форд. Он создавал автомобили. Так вот он говорил примерно следующее: «Надо всегда думать о будущем. О том, как добиться лучшего, большего. Только с этим приходит осознание беспредельности собственных возможностей». Если человек уверовал в то, что он досконально знает свое дело, тогда для него многое становится невозможным. Пример тому Мур.
– А что он строил? Этот Форд? – навострил уши профессор.
– Автомобили с двигателями внутреннего сгорания.
– Да? Интересно. Это каменный век техники и вы цитируете нам дикаря?
– Да, потому что мудрость никогда не стареет, профессор. Она всегда актуальна. А знаете почему?
– Почему?
– Потому что меняются машины, техника, а человек остается тем же.
– Хм, – произнес Никто, – спорное утверждение. Но я не буду философствовать и стараться опровергнуть ваши доводы. В этом вы сильнее меня. Может, для прояснения сознания, по коньячку?
– Можно, – кивнул Сюр и вытащил из-под стола бутылку.
– Вы что, снова пьете на корабле? – возмутилась Руди. – А как же сухой закон?
– Руди, – старик старался быть убедительным, – такое прояснение сознания позволило нам избежать траты на миллион космо.
– Какой еще миллион? Какие траты? – Руди была сбита с толку.
– Такие, Руди. Мур требовал за тебя миллион, и Сюр отдал его. А Гумар выпил коньяк и сумел забрать миллион обратно, оставив Мура нищим.
Руди вытаращилась на Сюра.
– И ты в самом деле отдал Муру за меня миллион?
– Да, Руди, мы… Я и Гумар любим тебя, и нам не жалко миллиона.
– Спасибо, Сюр, это очень трогательно… А Гумару, значит, жалко? – неожиданно спросила она.
– С чего ты это взяла? – теперь удивился Сюр.
– Потому что он забрал этот миллион. Так, значит, Гумар? Тебе на меня и нашего ребенка наплевать?..
– Нет… – опешил от наезда женщины Гумар. – Все не так, как ты думаешь…
– Руди, стоп! – Сюр поспешил остановить налившуюся краской гнева женщину. – За тебя Мур запросил миллион или грозился убить. Мы не могли тебя отдать ему на растерзание. И отдали миллион, но провели акцию изъятия космо, после того как он убыл за охранный периметр, и освободили тебя из клетки. Это сделал Гумар. Он сохранил наши деньги и тебя. Так что совет вам да любовь. Когда оформите отношения?
– Какие отношения? – воскликнули в один голос Гумар и Руди.
– Как какие? Партнеров. Скоро родится ребенок, и он должен кого-то назвать папой.
– Он может назвать папой тебя, Сюр, – расплылась в улыбке Руди и погладила живот. – Ты сам говорил, что неизвестно, чей это ребенок…
– Это не так. Физиологический папа – Гумар, – сдал назад Сюр. – А я крестный папа.
– Какой? – в три голоса воскликнули присутствующие.
– Я буду крестным папой. Я его крещу, – выпалил попавший в ловушку своих слов Сюр. Но он не был бы назван Сюром, если бы не нашел выход. – Вот, – начал городить все подряд Сюр. – Тем самым покажу, что он не от приматов, а тоже от Бога. Ты хочешь этого?
– Чего? – не поняла Руди.
– Чтобы он был под покровительством высших сил.
– Как ты? – У Руди загорелись глаза.
– Да, Руди.
– Хочу, крестный папа.
– Э-э-э. Руди. Это я для малыша крестный папа – проводник к небесному престолу. А для тебя кум. А ты для меня кума. Тем более что ты под кумом была… Но это к делу не относится, – поспешил поправиться Сюр.
– К небесному престолу… Проводник… – в экстазе произнесла Руди и расплакалась, уткнувшись в плечо Гумара.
– Небесный престол? Проводник? – Никто сверлил взглядом Сюра. – Где вы набрались таких слов, Сюр?
– Профессор, потомкам приматов это не понять. Живите как жили и не мешайте божьим детям веровать. Гумар, – Сюр обратился к замершему с открытым ртом товарищу, – надо сделать золотой крестик, я нарисую образец. И золотую, тонкую цепочку.
– А это зачем? – удивился Гумар.
– Папа, – Сюр осуждающе посмотрел на него. – Для связи твоего ребенка с небесами…
– Мне надо лучше прояснить сознание, – произнес Никто и сам же налил себе коньяк. Быстро выпил и зажмурился. – Божественно, – проговорил он. – Употребляя этот напиток, я готов согласиться с существованием высших сил… Но дети божьи… это слишком…
– Заткнитесь, профессор, – Руди оторвала голову от груди Гумара и вытерла слезы. – Вы никто и имя вам никак. Что вы можете понимать в небесах? Это только проводнику к небесам доступно. А крестик и цепочка это антенна для связи с высшими силами. Надо высчитать частоту колебаний…
– Я себе еще налью, – произнес профессор. – Не прояснилось…
– Стоп, профессор! – остановила его Сюр. – Вы пьете в одно горло.
– Так оно у меня одно, – Никто с сожалением убрал руку от бутылки.
– Я имею в виду, что нам тоже нужна ясность…
– Зачем? – усмехнулся профессор. – Вы дитя божье, вам все ясно.
– Не богохульствуйте, профессор, – сделав суровое выражение лица, произнес Сюр. – Человек не может этим похвастаться. Все знает только Бог-создатель.
– Бога нет, – отрезал Никто. – Есть эволюция.
– Докажите ваше утверждение, профессор.
– Его никто не видел. Вот и все доказательства.
– Я бы сказал вашими словами, профессор, – улыбнулся Сюр. – Это спорное утверждение. Этот ОДК строили и проектировали инженеры. Вы согласны?
– Конечно. С этим не поспоришь, – кивнул Никто. – И что это доказывает?
– А то, что вы не видели этих людей, а они есть или были, раз есть это их творение. Раз есть творение, значит, есть творец, и не важно, видели мы его или нет. В сотне тысяч километров отсюда есть астероид, часть планеты. Это творение. А кто мог сотворить планету? Только тот, кто имеет силы и знания на это, и это Бог.
Никто отмахнулся:
– Невозможно доказать, что планета это чье-то творение.
– Возможно, профессор.
– Да? И как вы это докажете?
– Элементарной физикой. Знаете закон сохранения материи?
– Конечно.
– Так вот чтобы что-то получилось, это надо взять откуда-то. Значит, сама планета из ничего образоваться не могла. Она существует, потому что создана на основе физических законов. Без рукотворности существует только хаос или ничего не существует. Человек не создает новые законы, он их открывает, а значит, кто-то их закрыл. И кто это мог быть?
– По-вашему, это Бог, молодой человек?
– А по-вашему, приматы?
– А при чем тут приматы?
– Я просто за вас сделал предположение.
– Нет, не приматы. Никто ничего не создавал. Все сложилось путем бесконечной эволюции…
– Из чего?
– Что из чего?
– Из чего все сложилось путем эволюции?
– Ну… Я не знаю точно… Но в свою очередь хочу спросить, а зачем вашему Богу скрывать законы?
– Бабушка говорила, что Бог живет в тайне и дал людям цель исследовать тайну. Это нужно для развития человека. Без приложения усилий нет результата.
– Какая-то несусветная глупость и дикость в ваших словах, Сюр. Простите за резкость.
– Это не глупость, – отреагировал Сюр. – Просто ваш ум ограничен узкой специализацией, опытом жизни, профессор, и то, что вы не понимаете, то отвергаете. Вы многого не знаете…
– Например? Чего я не знаю? – рассердился старик и упер руки в бока. Он стал похож на взъерошенного воробья.
– Многое.
– А что конкретно? Спросите. Я отвечу.
– Да? Вы так уверены? – Сюр с сомнением посмотрел на профессора. – Тогда скажите, почему одно яичко у мужчины висит ниже другого?
– Что? Какое яичко? – Профессор не просто удивился такому вопросу, он сильно растерялся и был ошарашен.
– И еще, – наседал Сюр, – слизистая рта человека с чем идентична?
– Что?.. Что за ерунда?.. – Никто был совершенно сбит с толку напором Сюра. Тот задавал, казалось бы, нелепые вопросы, но профессор не знал на них ответы и молчал.
– Вот, профессор, для вас то, чего вы не знаете, становится неважным, ерундой.
– А вы, значит, знаете? – обиженно спросил Никто.
– Ну, кое-что знаю, – скромно ответил Сюр. Налил себе в стакан коньяк, посмотрел на Гумара. – Ты будешь? – спросил он, и Гумар отрицательно покачал головой. – Ну а я достигну просветления, – ответил Сюр и выпил.
– И чему идентична слизистая рта человека? – спросила молчавшая Руди.
– Слизистой женской вагины, Руди.
Все вытаращились на Сюра, а профессор пошевелил языком во рту.
– Фу, какая гадость! – произнес он. – Откуда у вас эта информация, Сюр?
– Из базы медика.
– А я догадывалась, – выпалила Руди и засмущалась. Огляделась и тихо добавила: – По ощущениям… Профессор, – она ожгла Никто злым взглядом, – вы мало понимаете в небесной сфере. Так что не спорьте.
– Да я в ней вообще ничего не понимаю, – ответил Никто. – И как понять? Сплошные яички, вагина… Тьфу.
– Вот именно, – решительно заявила Руди и повернулась к Сюру. Никто с сожалением посмотрел на бутылку. – Сюр, я вот тут подумала, а если не достанем системы для линкора, что будем делать?
– Будем делать тяжелый крейсер. Броненосец. Назовем его броненосец «Варяг».
– Так это совсем другое дело, – оживилась Руди. – С этого и надо было начинать. Я разработаю проектное задание. Мне нужны вычислительные мощности Малыша.
– Он твой, Руди, – улыбнулся Сюр.
– Тогда я пошла заниматься делом, а вы, – Руди кинула взгляд на полупустую бутылку, – не сильно просветляйтесь…
Когда Руди вышла, Никто с некоторой долей возмущения спросил:
– А что, так можно было?
– Что именно, профессор?
– Просчитывать не линкор, а крейсер?
– Можно, – ответил Сюр.
– А почему сразу не сказали?
– А почему вы сами не додумались до этого? – в ответ спросил Сюр. – Вам все надо разжевать и положить в рот.
– Не надо мне ничего жевать, – профессор отступил на шаг от Сюра. – У меня зубы есть.
– Я в иносказательной форме вам сказал, – пояснил Сюр, – что пора думать головой.
– А чем, по-вашему, я думаю? – Никто подозрительно уставился на Сюра.
– Частью головы, профессор. – Тот даже задохнулся от вновь нахлынувшего возмущения. – А что тут обидного, профессор? – не дал высказаться старику Сюр. – Вы сами называли меня серой посредственностью. Я не обижался. Так кто из нас серая посредственность?
Никто хватал ртом воздух и силился найти слова для ответа. Сюр налил ему коньяк и протянул профессору бокал.
– Выпейте, профессор. Голова лучше соображать будет.
Никто закрыл рот, осуждающе посмотрел на Сюра.
– Я, молодой человек, старше вас. Могли бы и уважать мою старость.
– Пейте, профессор, и не забывайте – со старостью приходит маразм, а кто будет уважать маразматиков? Их просто жалеют.
Никто подавился глотком и закашлялся. Он вытер слезы на глазах и произнес:
– Ну, знаете… Я не маразматик.
– Хотелось бы верить, – невозмутимо ответил Сюр. – Господа, если мы решили все наши вопросы, то давайте, расходитесь по своим рабочим местам. И да, профессор, пришлите мне Еву.
– Это еще зачем? – подозрительно спросил Никто.
– У меня к ней есть разговор. И кроме того, вы же не зовете ее к себе в постель.
– Я?
– Да, вы.
– А должен?
Сюр пожал плечами.
– Сами решайте… Ступайте уже…
Глава 4
Пятьдесят световых лет от Солнечной системы.
Границы ПДР «Ирбис»
Руди оставила компанию мужчин и ушла в приподнятом настроении. Ее радовало, что никто ее не упрекнул в легкомыслии и в том, что она поставила команду в трудное положение. Душу ей грела мысль, что два любимых ею человека очень старались ее спасти и даже заплатили выкуп в миллион кредитов за ее жизнь. За такое она могла обоим мужчинам простить любой проступок.
«Пусть немного выпьют, – согласилась она с нарушением сухого закона. – Заслужили». Кроме того, у нее была конкретная и интересная задача – подготовить проектное задание для нового корабля.
Идеи Сюра ей всегда нравились. Хотя вначале она скептически их оценивала, но втянувшись в работу, заметила, что у нее проявляются неиспользованные ранее резервы умений и знаний. Сюр мог направить ее таланты и способности в свободное от ограничений, творческое русло. А творить, выдумывать она любила. Поэтому, получив новые горизонты задач, она смогла реализовать задумки Сюра. Некоторые на первый поверхностный взгляд были невыполнимы и казались полной чушью. И она в душе понимала Мура, который ради удовлетворения мужского эгоизма не стал менять свое отношение к работе. Не каждому дано постичь гениальность их лидера, проводника к небесам.
От таких мыслей у эмоционально возбудимой Руди захватило дух. Она безоговорочно верила в Сюра и даже готова была вверить ему будущего ребенка. Уж он точно сможет позаботиться о ее сыне. И он будет вторым папой. Какая женщина могла похвастаться тем, что у ребенка два отца? Таких женщин она не знала, и это поднимало ее самооценку в собственных глазах выше остальных женщин, а вместе с ней еще выше взлетал авторитет Сюра. «А как иначе?!» – думала она.
Пребывая в сладких мечтах, Руди нашла Малыша. Он летал по боевой рубке за спинами дежурной смены и общался с андроидами.
– Малыш, – позвала его Руди, – пошли со мной. У меня для тебя есть работа.
– Очень хорошо, – ответил басом дрон и вылетел из рубки. Полетел за уходящей женщиной. – Я уже соскучился по настоящей работе, детка.
– Сам ты детка, – огрызнулась Руди. – И не веди себя как живой. Ты просто набитая программами железка.
– Ошибаешься, дорогуша. Я наполовину человек. Я даже больше чем человек. Во мне несколько оцифрованных матриц сознаний людей. И Сюра, и Гумара, и Никто, и даже кусочек твоей души. Разница между нами в том, что у меня нет рта и вагины. Ха-ха, – рассмеялся своей шутке дрон. – Но если хочешь, я приделаю себе фаллос.
– Тьфу на тебя. Ты тупой кусок железа. Кто тебя научил таким плоским шуткам?
– Как кто? Два великих человека. Был еще третий, но он пресный, как вода, и шуток не понимает.
– Я догадываюсь, кто тебя научил таким… – Руди немного замялась, подбирая выражение, – глупостям, – произнесла она.
– Да? И кто? – проявил удивление Малыш. – Даю тебе право угадать с трех раз. Если не угадаешь, будешь блеять, как овечка, под столом.
– Да больно надо. Это или Сюр, или Никто. Или они все вместе.
– Третий ответ верный. Молодец, с тебя бутылка.
– Какая еще бутылка? Хватит нести всякую чушь. Мне твои шутки неинтересны.
Она остановилась и погрозила Малышу кулаком. Красные светодиоды на его корпусе замигали, и он загудел:
– Ду-ду. Чего ты встала, как член у мужика, объевшегося возбудительных средств. Идем работать.
– О боже! Почему его сделали мужики? – всплеснула руками женщина. – Я попрошу Гумара, чтобы он лишил тебя возможности шутить. Ты невыносим.
– Я еще маленький и учусь, – вроде как обиженно прогундел Малыш.
– Ты еще и речь можешь подстраивать под настроение? – удивилась Руди. – И что ты взял от меня?
– Немного. Трезвый, скучный образ жизни похотливой самки.
– Ах ты!.. – воскликнула разгневанная Руди. – Кто тебе внушил, что я похотливая самка?
– Это все Мур говорил, а я слышал и прислушивался к своим ощущениям. Еще ты соска. И все это слышали, так что это не мои слова. И у меня странные желания… Затащить в постель…
– Хватит! Замолчи! Я запрещаю тебе разговаривать со мной о чем-либо, что не касается работы. А Гумару я кое-что оторву…
– Приказ принял и умолкаю, – твердым басом ответил Малыш и молча полетел следом. Они без споров прошли в лабораторию Гумара, и Руди направилась к полигону.
– Слушай меня внимательно, гадкий Малыш. Я лягу в капсулу. Ты включишь полигон и будешь присутствовать в моем сознании виртуально. Там ты проведешь меня по платформе номер 39/451.
– Задачу принял, – бодро ответил Малыш.
– Ну, то-то, – ворчливо проговорила Руди и легла в капсулу.
Малыш дистанционно включил полигон, и сознание Руди поплыло. Она медленно погрузилась в тягучую, как кисель, тьму и выплыла в пустом пространстве. Огляделась и заметила приближающуюся издалека точку. Когда точка разрослась, то Руди увидела летящего к ней толстого, с пухлыми румяными щечками ребенка лет четырех, в нелепом подгузнике. Он подлетел и завис в пустоте рядом.
– Полетели? – спросил он, и она кивнула. Малыш ухватил ее за руку и потащил вверх.
– Почему ты такой? – мысленно спросила Руди. Их сознания сплелись и говорить вслух не было нужды.
– Какой такой? – переспросил Малыш и улыбнулся, показав ямочки на щеках.
– Маленький.
– Я только начал жить, познавать. Потому и маленький. Ты возражаешь?
– Нет. Просто стало интересно, как ты себя видишь и с кем отождествляешь. В тебе и мужское, и женское сознания.
– С малышом, – ответил тот. – Половые различия у меня отсутствуют.
– Я уже поняла. Где платформа?
– Скоро прибудем. Сейчас мы летим через спецификацию, а доступ туда заблокирован кодом. Код есть в секретном отделе завода, и я подбираю к нему ключ доступа.
– А почему не запросить этот код? – спросила Руди.
– Так не интересно. И мне надо тренировать свои хакерские способности… Вот, готово.
Они подлетели к двери, висящей в пространстве, а за ней была стена непроницаемой черноты. Малыш сунул руку в подгузник и достал большой ключ, вставил в замочную скважину и стал вертеть ключом.
– Так, – проговорил он. – Два поворота направо, три поворота налево, снова один направо, пять налево, подергать туда-сюда… Снова направо… Оп! Готово. Вход в секретный архив открыт. Кто молодец? Я молодец. Это было легко сделать даже ребенку. Полетели дальше.
– Что за анахронизм? – удивилась Руди. – Такие примитивные замки давно уже не делают. Их можно увидеть только в музеях…
– Это потому, что тут устаревшие коды, значит, и старые замки, – ответил Малыш и потянул ее в темноту.
Проскочив узкую полоску черноты, они попали в кубическую комнату с кучей дверей.
– Наша какая? – спросила она.
– Сейчас разберемся… Так… Вот та, посередине и слева, – он подлетел, пнул дверь ногой, и та от удара распахнулась.
– Что, тут нет кода? – спросила она.
– Есть, я подбирал коды одновременно.
– Надо же, какой ты… – удивилась Руди.
– Я молодец, – опять похвалил себя Малыш. – А вот и платформа со всей спецификацией, смотри и запоминай. Это шедевр.
Перед ними зависла ужатая в размерах платформа.
– С чего начнем? – спросил Малыш. – С брони?
– Нет, с броней и так все ясно.
– Не скажи, – не согласился Малыш. – Это не простая платформа, она с начинкой.
– Что за начинка?
– В ней инженеры «Ирбис» применили новейшие разработки своего времени. И ее готовили для маневренного боя. Она должна быть мобильной. Только не успели ее подготовить и собрать. Враги прилетели раньше, и она осталась стоять на приколе. А так внутри, на складах, есть все, что необходимо.
– С этого и начнем, – решила Руди. – Броню и конструктивные особенности разберем потом. Показывай системы.
– Показываю, моя госпожа.
– Заткнись.
– Молчу.
– Не молчи… говори по существу.
– Слушаюсь. Итак, платформа вооружена двадцатью гразерами, по двадцать мегаватт каждая. Для обеспечения накачки им выделен отдельный термоядерный реактор. Гразеры расположены по обеим сторонам платформы, по десять с каждой. Угол наводки гразера по вертикали сто двадцать градусов. По горизонтали – семьдесят.
Руди все видела на разрезе платформы перед ней.
– Зачем столько гразеров? – спросила она.
– В проектном задании, что приложено к спецификации этой платформы, описаны задачи, которые она должна выполнять. Она должна прыгнуть к кораблям противника и сжечь их огнем лучевого оружия.
– Странное решение. Она тогда сама будет уничтожена…
– Не будет уничтожена.
– Почему?
– Все дело в броне. Рассказывать?
– Рассказывай, – вздохнула Руди.
– Броня многослойная, и между основным корпусом и броней расположен гель, который, испаряясь, нейтрализует мощность лучевого оружия. Гель расположен в ячеечных кластерах-сотах. И восполняется из запасных резервуаров. А с ближней дистанции другим оружием платформу не достать. Только рельсотронами, но они сняты с вооружения сто лет назад, и при штурме ПДР их уже не было. Тактика боя кораблей не позволяла кораблям противника приблизиться на выстрел лазерного оружия. Оно использовалось меньшей мощности, только для противоракетной обороны.
А с дальней дистанции снарядом рельсотрона подвижную цель не поразить. И тогда, как ты понимаешь, все страны перешли на ракетное оружие. У кого ракет больше, тот и победил. Наделали малые ракетоносные корабли-штурмовики для прорыва вглубь строя боевого порядка противника. Считаю отказ от рельсотронов неверным решением. Против платформ обороны – самое действенное оружие.
– Я поняла, давай дальше, – поторопила Руди Малыша.
– А дальше, у платформы еще один реактор, четыре разгонных двигателя от эсминцев, секретный прототип прыжкового двигателя, последняя разработка «Ирбис». По спецификации разгон для прыжка происходит за двадцать семь минут…
– Ого! – недоуменно воскликнула Руди. – Так все, кто на платформе, погибнут от перегрузки. Кроме того, может взорваться реактор…
– Вот тут вы не правы, мамаша.
– Какая… ладно, забудь, – остановила себя Руди. Она поняла, что спорить с дроном, напичканным матрицами сознаний мужиков, бесполезно. Хорошо, что он еще не пьет с ними.
– Это в будущем, – философски заметил Малыш.
– Что в будущем? – спросила она.
– Пить. Я еще маленький.
Руди лишь махнула ладошкой.
– Рассказывай, что хотел сказать.
– На платформе имеются совершенно новые компенсаторы и тоже новые разработки. Таких я еще не видел. Они меньше и их много. Они включаются последовательно. Сначала одна группа включается. Потом, с увеличением скорости, последовательно включаются другие группы, и на пике они как бы выбрасывают внутреннее пространство в другое изменение.
– Что?.. Как это? – Сказать, что Руди была удивлена, – ничего не сказать. Она была поражена. – Ты шутишь?
– Нет, такое объяснение явления дано в спецификации. Что точно происходит, не знали даже сами создатели. Вроде как создавался эффект торможения времени за счет приближения к субсветовой скорости и изменения гравитационного поля внутри корабля. Время снаружи было одно, а внутри растягивалось и опаздывало, что сохраняло жизнь экипажу и не давало произойти аварии. А это возможно, если совершился переход в другое измерение. Так говорит теория. И когда корабль был готов совершить прыжок, то его внутреннее пространство попадало в прошлое, а там не было предельных перегрузок. Как-то так.
– А они, – осторожно спросила Руди, – на практике опробовали эту систему компенсаторов?
Малыш помолчал. Затем ответил.
– В пояснительной записке к системам компенсаторов, – продолжил он, – говорилось, что да, опробовали. Были произведены опыты, и два последних оказались удачными. Один с мышами…
– С кем?
– Там были подопытные мыши. Они остались живы. Во втором случае – крысы и зараженные онокамрузом.
– Вот скоты. Ничего святого, – выругалась Руди. – И чем эксперимент закончился?
– Крыс съели.
– Кто съел?
– Зараженные. Во время перегрузки они открыли клетку. Затем нырнули в гипер и выскочили… Но не совсем живыми.
– Это как?..
– Старший зараженный успел за это время сожрать младшего…
– Так сколько времени они провели в прошлом? – тихо спросила Руди. Малыш пожал плечами.
– Это не указано.
– Пиз… – повторила ругательство Сюра ошеломленная новостью Руди. Он его применял в самых сложных обстоятельствах, и вот она, не найдя подходящих слов, не сдержалась.
– Но можно же не разгоняться до таких скоростей, – добавил Малыш.
Руди молча покивала.
– Что еще нового?
– Много, Руди. Платформу напичкали всеми новейшими разработками, какие были. Видимо, делали ставку на эти платформы. По сути, это супердредноут.
– Но… – Руди недоверчиво посмотрела на Малыша. – Дредноуты не делают уже как двести лет. Это невыгодно и дорого. А содержать его еще дороже. Они себя не оправдали. Более легкие и маневренные корабли не вступали с ним в битву, а он окружался минными полями и подрывался при переходе в гипер. И тогда все поняли, что есть предел для кораблей. Поэтому остановились на линкорах. Это я проходила во время учебы.
– Все верно, но «Ирбис» решил, что это не совсем неверное решение. Только не успел реализовать проект.
– Так, кидай мне спецификацию и вали отсюда. Я буду ее изучать, – буркнула Руди.
– А спинку почесать? – заканючил Малыш.
– Пшел вон…
– Дай хоть сиську пососать…
– В морду получишь, маленький извращенец. Я Гумару пожалуюсь на тебя.
– Ой! – сделал испуганное выражение на пухлой мордочке Малыш. – Не надо. Я улетаю. Спокойных снов… – Его голос удалялся, а Руди погружалась в сон.