Десятый аркан. Часть 1

Пролог

Если мы чего-то не видим, ещё не значит, что этого не существует. В каждом уголке Земли есть глаза. Взгляды долгоживущих существ – Творцов Равновесия – внимательно следят, чтобы люди шли в правильном направлении.

Так было заведено испокон веков: сильные защищают слабых. Трепетно хранят баланс, который человеку не под силу увидеть или осознать.

Любая жизнь циклична, имеет начало и конец. Человечество зарождалось, уничтожалось и воссоздавалось вновь не один раз. Творцы Равновесия стремятся, чтобы каждый хрупкий цикл продлился как можно дольше.

Сегодня их мир держится на трёх основных столпах – хранителях баланса: жизни и смерти, истины и неведения, грани между смертными и бессмертными. Они являются высшим звеном иерархии и несут ответственность за порядок обоих миров.

Но так ли всё слажено и однозначно? На самом деле никто не знает, что будет завтра и как долго продлится вечность.

Происшествие

Наше время

Мир Творцов Равновесия.

«Какой же у него скверный вкус», – подумал Юро, окинув скучающим взглядом рисовавшего его портрет художника напротив. Оглядел мрачную, практически непроглядную комнату без окон, где под ногами ровным слоем, будто водная гладь, стелилась иссине-чёрная дымка.

Сам хранитель баланса жизни и смерти, закинув косу на плечо, восседал на огромном каменном троне, украшенном скульптурами черепов и костей; спинка стремилась к потолку и напоминала коренастое дерево. При таком освещении виднелся лишь силуэт юноши и его светящиеся тёмно-синие глаза.

Рядом гордо лежал чёрный лев с лазурным взглядом и узором того же цвета вдоль спины.

– Долго мне ещё позировать? – всё-таки решил спросить Юро.

– Потерпите, вы всего полдня здесь сидите. Это ведь тысячелетняя традиция.

Хранителю оставалось лишь тяжело вздохнуть и продолжать смотреть вдаль.

– Знаю, знаю…

– Что есть неделька на фоне вечности, запечатлённой на картине?

– Было бы здесь капельку светлее, а то слишком мрачно.

– Как по мне, под стать вашему образу.

– Стереотипы, да и только.

– Я бы назвал это бессмертной классикой.

– Ты художник – ты так видишь.

Он ничего на это не ответил, лишь ещё глубже погрузился в рисование.

Минуты тянулись как часы, да и постоянно поддерживать эту «загадочную дымку» на полу было весьма утомительно. Люди назвали бы её магией.

С каждого, кто находился на вершине иерархии, однажды была написана картина. Их вывешивали в местном историческом музее. Стоит заметить, что коллекция там собралась немаленькая, хотя ввели эту традицию всего сотню тысяч лет назад.

Спать им требовалось всего пару раз в неделю, так что на усталость художника полагаться не приходилось. Оставалось надеяться, что он хотя бы проголодается, но этого всё не происходило.

Процесс мог затянуться надолго, если бы снаружи не раздался вопль, а сразу следом крик о помощи.

– Что там происходит? – спрашивал художник.

– Не знаю, самое время разобраться, – отвечал Юро, спрыгивая с трона. Положил ладонь на голову льву. – Пойдём, Нерон.

В эту же секунду оба исчезли. Дымка на полу моментально рассеялась.

Оказавшись на улице, он осмотрелся. Снова раздался крик. Доносился из сада у его дома. Метнувшись туда, хранитель обнаружил сидящую на земле перепуганную горничную. Та, не в силах вымолвить и слова, указывала вглубь деревьев и кустарников.

Укрывшись в зелени, десять тварей окружали садовника. Морды все разные: и обезьяньи, и птичьи, и напоминающие грызунов. Когтистые лапы, у некоторых заострённые крылья и хвосты.

Взбесившиеся химеры были готовы кинуться на прижавшегося к дереву мужчину. Но Юро, замахнувшись косой, буквально за пару секунд промелькнул между ними, и на землю упало три головы. Они начали исчезать, распадаясь на чёрную пыль.

Тем временем Нерон с разбегу запрыгнул на одну из тварей. На солнце блеснули клыки. Она повалилась под весом льва и больше не встала.

Ещё несколько выверенных движений, взмахов смертоносным оружием, и рычание, вопли стихли. Пыль, оставшуюся от химер, разносило ветром до тех пор, пока она не исчезла вовсе.

Садовник одновременно с ужасом и изумлением смотрел в сторону спасителей. Молодо выглядящего парня, смахивающего с неестественно чёрных волос липкую субстанцию, оставшуюся после сражения, и его отряхивающегося пушистого компаньона.

– С-спасибо большое. Если бы не вы…

– Пустяки. Откуда они пришли?

Он указал в сторону густого хвойного леса, окружавшего всё поселение.

– Понятно. Передай остальным, чтобы пока сидели дома.

– К-конечно.

Юро пытался проанализировать ситуацию, но понять не мог, что эта нечисть здесь забыла. По логике вещей там должен стоять не пропускающий её барьер. Если твари сумели пробраться даже к нему домой – дело плохо.

Он отбросил косу, и та исчезла в пространстве. Поморщился от резкого движения и перевёл взгляд на руку. Из глубоких царапин, оставленных когтями, лилась красная кровь.

– Придётся сначала к Доку наведаться… – обращался он ко льву.

Нерон почти мяукнул в ответ.

Запищали наручные часы. Это означало только то, что в мире людей вскоре должно произойти событие, выбивающееся из глобального плана.

– Ну что за день?

На вопрос никто не ответил. Игнорируя царапины, Юро направился к себе в подвал. Там находилась машина, помогающая контролировать баланс жизни и смерти. Принцип работы прост: раз в столетие необходимо задать множество числовых значений, суть которых сводится к соотношению рождаемости и смертности, а устройство дальше само определит, кому какой срок будет отведён.

Правда, оборудование относительно новое, оттого и несовершенное. Даёт раз от разу сбои. В таком случае необходимо отправиться в мир людей и решить проблему собственноручно. На простые задания он посылал своих подчинённых.

И вот уже спускался по каменной лестнице вниз, дабы понять, в чём дело.

Непохожа машина ни на одно из человеческих сооружений. Она занимала почти целую комнату, располагаясь буквой П по трём стенам. Уровень тревоги показывал световой детектор, отображая градиент от зелёного, то есть нормального состояния, до красного, возвещающего о грядущих катастрофических последствиях для всего баланса. Но последнее возможно только в том случае, если человечество окажется на пороге полного уничтожения.

Сейчас она едва ли отдавала оранжевым, значит, дело пустяковое. Проблема в том, что некий выдающийся музыкант через семь часов окажется там, где не должен быть, из-за этого столкнётся с группой беглых заключённых, вследствие чего погибнет. Он ещё не завершил свою миссию на Земле. А этих бандитов, в свою очередь, должен сбить грузовик на большой скорости, когда они не глядя выбегут на проезжую часть, но из-за того, что они отвлекутся на музыканта, этого не произойдёт.

Вопрос решается минут за пять, можно послать хоть новичка, но так не хотелось возвращаться в мрачную комнату, где поджидал художник. Да и не лишним было бы удостовериться, не проникли ли к людям твари.

Нерон всё это время внимательно наблюдал за хозяином.

– Чего ты сверлишь меня взглядом? Прогуляться, думаю.

Лев склонил голову на бок. Он не понимал словесной речи, но всегда делал вид, что внимательно слушает.

– Когда вот мы в последний раз в человеческом мире были? Во время Второй Мировой?

Нерон рыкнул будто бы в знак согласия.

– Много, наверно, поменялось…

Лев никак не отреагировал, вместо этого позвал уже пойти обратно наверх, не по душе ему замкнутые пространства.

– Да-да. А ты дома посиди. По-любому тебя какой-нибудь вкуснятиной накормят.

Услышав слово «дома», зверь ненадолго расстроился, а потом умчал куда-то прочь. Скорее всего, развалится в своей лежанке напротив камина и будет безмятежно дремать.

Юро же направился к своему старому другу, доктору Хосе, но все звали его просто Док, наверняка ему самому так уже намного привычнее. Подлечит царапины, и можно очень заранее выдвигаться.

Стоит заметить, что он является самым надёжным и грамотным врачом на весь этот мир, и у простых существ язык бы не повернулся перейти грань формального общения.

Правда, посещаемость у него низкая. Редко здесь жалуются на недуги, да и заболевания весьма специфические. Всё-таки чаще требуется психотерапевт.

Связано это с продолжительностью жизни. Пускай и период взросления у здешних обитателей куда более длительный, чем у людей, но рано или поздно наступает зрелость, осваиваются все необходимые и желаемые навыки, а затем неминуемо наступает скука. С ней приходится учиться бороться и находить новые стимулы жить, а не существовать.

Медицинское учреждение Дока находилось близко от дома Юро. Постройка совсем небольшая, доктор работал там один, смысла не было кого-то нанимать.

Открыв дверь, хранитель шагнул за порог, и зазвонил колокольчик, возвещающий о посетителе. В белый, пахнущий спиртом, стерильный коридор выглянул Док – маленький седовласый мужчина с большим носом, лицом, покрытым морщинами, ростом чуть выше четырёх с половиной футов; он постоянно носил халат в пол, отчего был похож на привидение.

– Заходи, – говорил он, уже скрывшись в кабинете.

Юро проследовал за ним и оказался в небольшой белой комнатке с примечательным столом, заваленным какими-то бумагами, в которых вечно копошился Док, а напротив два кресла. Помимо них здесь стоял стеллаж в потолок с мензурками и пробирками, наполненными жидкостями разных цветов, а рядом стремянка и лаборатория на колёсиках. По левую сторону комод с наиболее популярными препаратами и раковина с зеркалом. Справа кушетка и ширма.

В большинстве случаев этого было достаточно, чтобы обеспечить лечение, но если случай серьёзный, то есть операционная, а помимо неё имеется палата для стационарного и амбулаторного лечения. На этом, пожалуй, список заканчивается.

Без предисловий доктор усадил пациента на кушетку, стёр салфеткой кровь, а затем его ладони засветились бледным зеленоватым цветом. Жжение проходило, на ранах моментально стала образовываться корочка. Для верности Док перемотал руку бинтом со спиртовой прослойкой.

– Что там стряслось? – обеспокоенно спрашивал он, закончив с лечением.

– Да нечисть умудрилась ко мне во двор залезть.

– Странно. Куда ж Эирин смотрит!

– В бутылку.

Док цокнул, но никак не прокомментировал.

– Она ещё не заходила? – спрашивал Юро.

– Нет, но должна скоро явиться.

– Я тут подожду?

– Для этого есть улица.

– Как скажешь.

Юро перебрался с кушетки в кресло и по-барски развалился. Док настолько увлёкся чтением, что даже этого не заметил.

Бросилась в глаза пиала на его столе, наполненная странными конфетами. С виду просто белые шарики, облепленные кокосовой стружкой в фантике с нарисованной красной лентой. Юро потянулся, чтобы незаметно стащить одну, но доктор шмякнул свёрнутыми бумагами ему по руке.

– Ну-ка брысь! Это моё.

– Да я одну хотел…

– Ты почему ещё здесь?

– Где ты их достал? – продолжал он, игнорируя вопрос.

– Коллега у людей купил.

– Чего-то не припоминаю таких.

– Ещё бы, сидишь тут как затворник. Производят их почти шестьдесят лет.

– Понятно… Я как раз думал в мир людской наведаться.

– Серьёзное что-то? – Док даже оторвался от чтения.

– С одной стороны, любопытно просто, что да как, с другой – не мешало бы узнать, насколько обострилась проблема с нечистью.

Внезапно раздался какой-то грохот, а затем отворилась входная дверь. Ещё бы чуть-чуть, и она врезалась ручкой в стену. На пороге кабинета показался долгожданный посетитель.

Девушка среднего роста с длинными каштановыми волосами, хищным взглядом с радужкой красного цвета и измученным выражением лица. Это и есть Эирин. Ещё один из трёх хранителей. Она отвечала за грань между смертными и бессмертными, в том числе и за то, чтобы твари не пересекали барьер. По совместительству – подруга детства.

– О, и ты тут, Десятый, – обратилась она к Юро.

Его имя буквально означало «десятый», да и родился он десятого октября.

– Угу, к счастью, не сожрали, – он говорил это в шутку, но серьёзный взгляд намекал, что дело нуждается во внимании.

– Кто посмел?

– Представляешь, нечисть.

– Слабак! – от своего же собственного крика она схватилась за раскалывающуюся голову.

– Чисто к слову, её там не должно было быть. Это не первый раз. Вчера они устроили дебош на улице, сегодня у меня во дворе, завтра где?

– Какая разница? Укокошим и дело с концом.

– Юро прав, – заговорил Док. – Если они нашли способ пересекать барьер, стоит отнестись к проблеме с бóльшим вниманием.

– Куда им! Они ж тупые.

– Тогда дела обстоят ещё хуже, – констатировал Юро. – Если так, то у нас под боком завелась крыса. Уж лучше пусть обзаведутся интеллектом.

– Ой, всё, потом разберёмся, – съехала Эирин. – И вообще, ты чего здесь сидишь?

– Тебя жду. Вообще-то ты сегодня поздновато.

Кажись, её малость задело, что место, где её могут поджидать, – больница.

– Эй, вообще-то я здорова как бык. – Она прошлась и театрально села в кресло, приставив ладонь ко лбу. – Только вот башка раскалывается.

– Может, это знак, что не надо каждый вечер торчать в баре?

– Но почему? – Она залезла коленями на кресло, опёрлась обоими локтями на подлокотник и уставилась на Юро, внимательно слушая аргументацию.

– Как минимум потому, что я за тебя делаю твою работу.

– Ну справляешься же?

– Как сказать. Отправить пару тварей на тот свет – пустяк, но полное решение подобных вопросов совсем не мой профиль. Займись уже этим. Я не могу мониторить нечисть круглые сутки.

– Не грузи. И так башка болит.

– Слышал, Док, дедовщина, беспредел, да и только.

– Не втягивайте меня в свои распри! Эирин, ты уже сама знаешь, где какие таблетки взять.

– Как же забота о пациентах? – возмутилась она.

– Ты мне платишь за приёмы?

– Своим безмерным очарованием и великолепием.

– Видимо, ещё скромностью, которая так красит женщин, – выдал Юро.

– Мне это боком каждый раз выходит, – сказал доктор.

– Как? – удивлялась Эирин.

– Например, именно это кресло мне только сегодня вернули из ремонта, – он указал на место, где она сидит. – После того, как ты на нём театрально упала.

– Ну не всегда же так… – засмущалась она, а затем перевела взгляд на пиалу. – О, конфетки! – и потянула к ней руку.

– Эй, не трожь!

Юро, пользуясь моментом, успел утащить одну.

– Отдай! – Док выбежал из-за стола, грозно махая скрученными бумагами.

– Не злись, я тебе ещё принесу.

Он вроде бы успокоился.

– Это ж вроде из людского мира? – уточнила Эирин.

– Угу.

– И она очень хочет пойти с тобой, – буркнул доктор. – Найдите себе экскурсовода и дайте мне полгодика спокойно поработать.

– Нетушки, обойдусь, что там делать-то? – отказалась она.

Юро лишь пожал плечами, догадываясь, что твари могли добраться и до людей. Но затем сделал глубокий вдох и выдох. Решил не развивать дальше спор, который, скорее всего, ничем не кончится.

– Экскурсовода, говоришь… – он поднялся с кресла и лениво потянулся. – Спасибо за прикольную мысль.

– И ты собрался бросить меня здесь с моим дурным самочувствием? – драматизировала Эирин.

– Вообще-то до вечера время ещё есть.

– Бар?

– Нет.

– Ну тогда…

– Нечисть всё ещё бродит по улицам. Мы пойдём их кромсать, пока кого-нибудь не сожрали.

– Окей, окей. И где вообще шляются мои бездельники?

Она имела в виду своих подчинённых.

Вопрос так и остался висеть в воздухе, которого у Дока стало намного больше, когда ушли эти двое. Не хранители, а мигрень сплошная, думалось ему. Но на самом деле, несмотря на свою характéрную сердитость, он был рад их видеть.

Идя по улице, Эирин внимательно смотрела по сторонам и крутила в обеих руках кастетные ножи, потом вдруг спросила:

– И что это вдруг тебя людишки заинтересовали?

Юро не хотел дальше давить на тему с нечистью, мол, на сегодня хватит. Озвучил одну из других причин:

– Отчасти это просто предлог, чтобы смыться от художника. Сварганил какой-то склеп и сказал: «Сиди тут неделю».

– Соболезную. И надолго покидаешь нас?

– Без понятия. Гляну хоть одним глазком, что они там понастроили.

– Да-да. Тут вспоминаются анекдоты про короткую дорогу или «ушёл за хлебом и не вернулся».

– Так и передай этому живописцу, если спросит.

В ответ она лукаво сощурила глаза и хихикнула. Это с вероятностью в миллион процентов означало, что по возвращению стоит ожидать какого-то подвоха.

Первая нечисть показалась только под вечер, пришло время откинуть разговоры и заняться делом.

Амели

Тем временем.

Мир людей.

Амели вздохнула, убирая скрипку в футляр. Сегодня выдалась тяжёлая репетиция, но она была довольна результатом. Близился день выступления. Впервые оркестр под названием «Мелодия ночи», в котором она играла, пригласили дать концерт в крупном зале. Их было всего двенадцать человек, включая её саму, да и профессиональным пиаром никто не занимался, так что это можно было назвать большим достижением. Сейчас приходилось много работать, но все понимали, что это только начало.

Она накинула летнюю куртку и была готова уходить.

– Хочешь в пиццерию съездим? – спросил молодой человек, играющий на фортепиано.

– Нет, я не голодна.

– Ты всегда так говоришь.

– А ты всегда спрашиваешь.

Попрощавшись с остальными, она вышла на улицу. Закончили они сегодня позднее, чем обычно, успело окончательно стемнеть. Августовский вечер выдался прохладным, зато небо какое ясное, ни облачка. Жаль, что огни города затмевают звёзды.

Постояв немного на парковке, Амели обернулась назад. Ребята, звонко смеясь, толпились в нескольких футах от неё. Она поспешно села в автомобиль.

Нет, ей, несомненно, было приятно общество членов оркестра. Дружные люди. Свезло познакомиться полгода назад, и особенно грел душу факт, что музыку они пишут на основе её раннего сольного творчества. Стоит заметить, что с этого дня и их музыкальная карьера пошла в гору. Наверняка, каждый из них был свято уверен, что пригласить её в «Мелодию ночи» было одним из самых правильных решений.

Но Амели машинально глянула на браслет, отслеживающий работу сердца. Она должна была носить его постоянно, потому что страдала редким неизлечимым недугом. Врачи говорили, что проживёт ещё самое большее лет десять, даже при условии, что будет строго следовать их указаниям и не станет сильно нервничать.

Гаджет служил постоянным напоминанием о том, что не суждено ей однажды дойти до верха карьеры и стать первым скрипачом крупного оркестра. Мечта о счастливой семье тоже казалась далёкой и несбыточной. Время ощущалось так, будто бы часы били стрелками в такт, отмеряя каждую минуту.

Иногда это вгоняло в отчаяние, но порой чувствовалось как свобода. Вернее, она старалась себя всё больше в этом убеждать, чтобы не потерять вдохновение. Ни будущего, ни привязанностей, ни обязательств, лишь дорога, ведущая неумолимым шагом к обрыву. Так почему бы не брать от неё максимум?

Доехав до субурбии внутри города, Амели начала поворачивать на улочку, ведущую к её дому, и заметила знакомый силуэт с букетом у ворот. Он повернул голову в её сторону, но она успела сделать сдать назад и скрыться за углом соседского дома.

«Как же достал!» – думала она.

Тем временем мачеха с отчимом сидели в гостиной и баловались дорогим вином. Их силуэты в не задёрнутом окне так и кричали на всю улицу об их благополучии. Правда, мимика и жестикуляции были наигранными. Будто специально уселись на самую видную точку и играли никому не нужный спектакль.

Амели приложила ладонь ко лбу, не решаясь выйти из машины. В этот дурдом возвращаться не хотелось, больно уж раздражали все эти люди. Давно бы съехала, если не вляпалась с ними в совместную аферу, которая переросла в шантаж.

Стало невыносимо тошно от одной лишь мысли, как она выйдет из укрытия, встретится с надоедливым кавалером, а затем они войдут в дом, где будут за большим столом, полным всяких изысков, обсуждать, как было бы здорово, если бы его семья подписала кучу невыгодных партнёрских бумаг.

В довесок к мыслям телефон звякнул, и на экране высветилось сообщение от мачехи: «Я вижу, что ты там, дрянь неблагодарная! Флориан, между прочим, ждёт».

– Пф! Пошла ты! Пусть хоть до утра ждёт!

Амели решительно отъехала ещё дальше, развернула машину и вдавила педаль газа в пол. Гнала прочь, пока кто-нибудь в очередной раз не обанкротился, набивая карманы её приёмной семье. Прикинула, что сегодня остановится в отеле, а завтра что-нибудь придумает.

«Будь что будет. Хуже точно не станет», – думала она, ловя волну драйва. Хотя бы сегодня этот кошмар её минует.

Браслет пиликнул, уведомляя об опасно учащённом сердцебиении. Нужно было срочно расслабиться, иначе может выйти боком.

Амели собралась, сосредоточилась на дороге и поехала в любимый лесопарк. Она часто гуляла там днём. В светлое время суток там оживлённо, но вечером лучше вглубь не заходить. Вокруг только лес и ни души. Разве что можно встретить редких велосипедистов и бегунов, которым тишина только в радость.

Предположила, что ничего плохого не случится, если прогуляется с краю.

Стоило только выйти из машины, как мозг снова отключился. Амели не сильно противилась, наоборот, позволила себе расслабиться, чтобы унять сердцебиение. Вставила наушники в уши и выкрутила звук на максимум. Поймав нужную волну настроения, погрузилась в поток сумбурных мыслей, которые проходили сквозь сознание.

Успокоившись, с улыбкой огляделась и с беспокойством осознала, что зашла достаточно глубоко в парк, где освещение становилось реже, а если пройти ещё полмили, начнётся сплошной лес. Где-то вдалеке залаяли собаки. Бродячие стаи часто сбивались в малолюдных местах.

По спине пробежал холодок. Недолго думая, Амели быстрым шагом направилась в сторону цивилизации. Почти перешла на бег.

Сердце снова заволновалось. Меньше всего ей хотелось в один день нарваться на каких-нибудь пьяниц, у которых не пойми что на уме.

Над массивными кронами пронеслась стая птиц. Они взмыли вверх из чащи, как будто испугавшись чего-то. Вдруг впереди, примерно на десять часов, послышался треск веток и болтовня со стороны лесной черноты. Девушка замерла на месте, не зная, бежать дальше к выходу или развернуться назад.

Спустя считанные секунды на освещённую тропу вышло четверо крепко сложенных мужчин, окончательно преграждая самый разумный путь отступления. Их глаза, по-видимому, ещё не привыкли к свету. Не обращая внимания на окружение, они продолжали свой разговор. Амели вжала голову в плечи и отступила на шаг. До её острого слуха долетело несколько фраз.

– Отсюда доберёмся до какой-нибудь дыры и заляжем на дно.

– Оттянуться бы напоследок.

– И не говори. Бабу хочу.

Амели, поняв, что дело плохо, бесшумно попятилась назад, а затем развернулась и быстрым шагом направилась в противоположную сторону.

– Опа! – Протянул один из них, увидев девушку. – Сегодня очень хороший день!

Один из них двинулся следом за ней.

– Эй, погодь, давай познакомимся.

– Братух, ну ты чего? И так по уши в дерьме.

– Да ладно, кто здесь спалит-то?

Голоса за спиной стихали, девушка маленько выдохнула. «Лишь бы отстали…» – повторяла как мантру в голове.

Надежды разбились в пух и прах, когда снова послышались шаги. Сначала вперёд остальных вырывался один, затем его догнала вся группа. Нутром ощущала четыре пристальных взгляда, сверлящих затылок.

– Куда ты? Пойдём с нами гулять! – крикнул тот неадекватный.

– Ай, будь что будет, – согласился с ним другой.

Остальные, выругавшись, прекратили попытки вразумить дружков.

Амели старалась идти вперёд и не оборачиваться, но чувствовала, что ситуация становится предельно опасной.

Сковал страх, да не простой, а как будто первородный. Всё нутро кричало, что нужно срочно спасаться. Она понимала, если и дальше не предпримет никаких мер, продолжит их игнорировать, случится что-то ужасное. Это осознание придало сил, и без предупреждения она побежала что есть мочи. А эти бугаи за ней. Лишь кричали вслед что-то вроде «стой», «всё равно не сбежишь».

В беге она действительно не сильна, по прямой дороге дистанция между девушкой и преследователями стремительно сокращалась. Выбора не было. Амели резко свернула в тёмный лес и всё сильнее удалялась от источников света. Назад она не оборачивалась. Боялась врезаться в дерево или споткнуться о корягу в потёмках. Судя по звуку, мужчины не отставали. Их как будто ещё больше заводили её попытки скрыться.